Смерть и золото

Вейрен распечатывает аккуратно скреплённое сургучом письмо без герба и опознавательных знаков на конверте, разворачивает хрустящую дорогую бумагу и закатывает глаза уже ко второй строчке. «Дорогой сэр, я долгое время искал с Вами встречи», — начиналось письмо. Почерк энергичный и красивый, но без излишеств, — «многие мужчины провинции превозносят Ваши навыки владения кинжалами, и я был восхищён рассказом своего доверенного лица из Коррола, имевшего счастье провести с вами время, скрестив клинки. Я также жажду такой возможности и, если Вас не затруднит навестить столь робкого юношу, я хотел бы лично испытать Ваши превосходные умения». — Чёртов Жан! — письмо падает из рук куда-то под стол, пока он старается угомонить растущее внутри чувство стыда, перекрываемое не менее сильным чувством гордости. Похлопав себя по горячим щекам и проклиная болтливого бретонца, не знающего базовых правил приличия, берёт со стола чистый пергамент, подглядывает на упавшем письме скромно приписанный адрес и пишет в ответ: «Дорогой таинственный отправитель, я чрезвычайно польщён такими отзывами о моих способностях, однако мои навыки владения собственным телом могли быть преувеличены впечатлительным и неопытным юношей. Несмотря на большую вероятность подобного я всё же не имею ничего против того, чтобы скрестить с Вами клинки в жаркой битве. Я нанесу Вам визит, когда буду в Корроле в следующий раз. Искренне Ваш, Вейрен Велас» Он складывает письмо, облизывает смазанный клеем край конверта и на всякий случай припечатывает сверху сургучом. В Корроле он оказывается спустя две недели, грязный и вымотанный поручениями Гильдии магов, заваливается в комнату в «Дубе и патерице» и долго отмокает в ванне с травами, пока кожа не пропитывается запахами вереска, лаванды и чёрт знает чего ещё. Расчёсывает волосы и заплетает в косу, сам не зная, к чему готовиться, но Сарвейна в уголке его глаза посмеивается: «ты ещё достаточно молод для таких развлечений, что может пойти не так?» Пути отступления он тоже продумал, благо держать клинки в руках ему неплохо удавалось во всех смыслах. Прячет несколько метательных ножей за ремешок на бедре, закрепляет на поясе ножны с коротким, но хорошо заточенным и лёгким мечом, смотрится в отражение на боку пузатой оловянной вазы и велит мальчишке с первого этажа таверны оповестить господина по указанному адресу, что сэр из письма будет у него через час. Прошатавшись без дела по улицам и сделав пару кругов вокруг Великого дуба, Вейрен ловит на себе заинтересованный взгляд и улыбается приятному на лицо имперскому юноше лет девятнадцати, щёки которого очаровательно вспыхивают от этой улыбки. — Вейрен Велас, к Вашим услугам, — отчасти шутливо кланяется Вейрен. Робкий юноша возвращает ему поклон: — Виранус Донтон. Я… я думаю, нам лучше будет пойти в мою комнату. Матушка будет злиться, если поймает нас в Гильдии бойцов после всего, что произошло. Вейрену очень любопытно, что могло произойти с таким смущённым молодым человеком, но понимает, что смущение зачастую дело наживное. В комнате Вирануса чисто и довольно просторно. Вейрен снимает с себя куртку, пока юноша проворачивает ключ в щёлкающем старом замке. — Ты уже… фехтовал? — спрашивает Вейрен, решив придерживаться выбранных эвфемизмов и не нервировать и без того беспокойного юношу, параллельно справляясь с воротом нижней рубашки. — Конечно, — растерянно произносит Виранус. Вейрен поворачивается, и они сталкиваются нос к носу: полуголый тёмный эльф и смотрящий на него круглыми глазами юный имперец. Между ними остаётся где-то дюйм пустого пространства. Вейрен кладёт руку на затылок Вирануса и успокаивающе ерошит его волосы, втайне польщённый таким волнением. — Вы… без одежды фехтовать будете? Сомнение должно было закрасться в голову Вейрена хотя бы после этой фразы, но он всё списывает на душный вечер, подмеченную на прикроватной тумбочке открытую бутылку вина и свою неотразимость: — Не обнажив клинков, не скрестишь их. Лицо Вирануса приобретает интересный розово-красный оттенок, — как у хорошо просоленной форели — и Вейрен вдруг понимает. — Ты действительно хотел пофехтовать, да? — осторожно спрашивает он. Теперь картина сложилась, и Вейрен на ней изображён не иначе как похотливым растлителем. — Да, — сглатывает Виранус, разглядывая голый Вейренов торс. — Пофехтовать. Матушка не разрешает фехтовать в… — Я понял, — Вейрен прикусывает губу, сдерживая смех, — да, тогда я предпочту одеться, если ты не против. Когда Вейрен оказывается в своей рубашке, обоим становится как-то спокойнее. В комнате не особо есть где развернуться, если говорить о фехтовании в его изначальном смысле — они делают пару выпадов, сталь лязгает о сталь. Вейрен подмечает лёгкость и выверенность движений Вирануса, то, как тот напряжённо смотрит из-под нахмуренных бровей, прежде чем наносить удар. Уворот, ловкий маневренный батман, заставивший Вейрена на секунду утратить равновесие и восхищённо воскликнуть. Победная улыбка Вирануса на красивом лице с капельками пота. Шаг в сторону, мягкий и пружинистый, снова выпад. Вейрен почти оказывается зажат в угол, но использует грязный приём — достаёт спрятанный в рукаве рубашки красный платок и кидает его в сторону. Голова Вирануса инстинктивно поворачивается и он теряет драгоценные доли секунды, которых Вейрену хватает, чтобы схватить запримеченный на книжной полке серебряный кинжал и уйти в не менее грязную контратаку — Вейрен легко обезоруживает замешкавшегося юношу и валит его на кровать, где ловко обхватывает ногами его плечи и усаживается у него на груди, наставив на беззащитную шею кинжал, а в вытянутой руке держа меч. Виранус под ним охает и пытается поднять руки, но бёдра Вейрена не позволяют ему это сделать. — Неплохо, — выдыхает Вейрен, замечая, как вспотел лоб и как Виранус под ним тяжело дышит, но выбираться из захвата не собирается. Отбрасывает кинжал и меч куда-то на пол, понимая, что бой окончен. — Но нужно учитывать, что у противника на бой могут быть свои планы. — Да, это я понял, — сипло отвечает Виранус. Вейрен не знает, что делать, ещё примерно две-три секунды, за которые Виранус умудряется дотянуться до метательных ножей у него за ремешком, легко переворачивает Вейрена, оказываясь сверху, и ситуация становится совсем двусмысленной. — Туше, — смеётся Вейрен, чувствуя кончик собственного ножа, приставленного к щеке. Гибкость его тела вполне позволяет и дальше лежать в закинутыми на плечи Вирануса ногами, но тот отпускает его и возвращает нож. — Ты победил, ничего не поделаешь. С меня ужин, — похлопывает сидящего на краю кровати Вирануса по плечу и отправляет несчастный нож к собратьям. Виранус как-то странно вздыхает и касается предплечья Вейрена вспотевшей ладонью: — Матушка вернётся только к полуночи, — издалека начинает он, несколько раз моргая. — Вероятно, навыки… другого фехтования у Вас тоже впечатляющие. Я хотел бы оценить.