Смерть и золото

— Мартин, это не смешно! Ты, глупый императорский отпрыск, перестань вести себя как ребенок! Они оба были хорошо так пьяны. С тем, что лес бодро покачивался, Вейрен еще мог смириться, но когда лента, перевязывавшая волосы на затылке, скользнула Мартину в руки, а затем — на Вейреновы глаза, он почувствовал себя как минимум раздраженным. — Если наткнешься на опасную срань в лесу, я вызову твой дух из Этериуса, чтобы Джоффри его отшлепал, — пригрозил Вейрен, но правила игры принял: только поправил ленту, чтобы не соскользнула, и, вытянув руки, неувереннно шагнул туда, где услышал шорох. — Уверен, ты должен мне подсказывать. Где-то футах в десяти послышался хлопок. Вейрен неловко повернулся на каблуках, запутался в опавших листьях и корягах и упал в недавно выпавший снег. Из-за спины послышался тихий смешок. Выругавшись и дождавшись, пока перестанет подташнивать, Вейрен встал, отряхнул штаны и куртку и на пробу сделал шаг. Слева, почти у самого уха, раздался хлопок — Вейрен потянулся, чтобы схватить Мартина за руку, но ткань его робы выскользнула из пальцев. — Это нечестно, — засмеялся данмер, — я тебя поймал! Мартин, — почему-то перестать улыбаться было так сложно, — Джофффри с меня три шкуры сдерет, если узнает. — Он не узнает, — послышалось прямо за его спиной, и сильные теплые руки всего на секунду обвились вокруг его талии, а к затылок тронуло чужое дыхание, да так, что Вейрену понадобилось время, чтобы угомонить бешено забившееся сердце и попробовать поймать Мартина, но снова поймал только горький морозный лесной воздух. — Ты несносный мальчишка, — пробормотал Вейрен, чувствуя, как кровь приливает к щекам то ли от гнева, то ли от смущения. Наугад двинулся в сторону хрустнувшей ветки, еще шатаясь от выпитого вина, упал на колени и зарылся голыми ладонями прямо в снег, от колючего холода возвращаясь в реальность, — ты не так пьян, как я, верно? — догадался он, усмехаясь. В ответ послышался только хлопок всего в четырех-пяти футах и сбитое Мартиново дыхание. Вейрен поднялся с колен, запоздало осознавая, что из-за снега, облепившего одежду, наверняка замерзнет до полусмерти, пока они доберутся до Храма. Еще хлопок, прямо перед носом, еще один, слева, еще, из-за спины протянутыми руками аккурат около уха — но как бы Вейрен ни вертелся, поймать явно более трезвого Мартина не мог. — Остановись. — Нет. Вейрен вытянул обе руки, слепо качнувшись вперед, и уцепился, наконец, за жесткую ткань Мартиновой робы. — Попался! — радостно воскликнул эльф и почувствовал, что они оба падают вниз. Прямо перед ними был обрыв, заканчивающийся замерзшей речкой. Вейрен обхватил Мартина руками, прижимая к себе как можно сильнее, чтобы того не ударило торчащими корнями и булыжниками. Повязка на глазах еще держалась, но он чувствовал, как мир стремительно вертится вокруг них и как лицо Мартина вжимается ему в грудь, пока не ударился спиной о крепкий лед на реке. Мартин еще лежал на нем, неподвижный, но тяжело дышащий. Вейрен почувствовал, как чужие ноги обхватывают его бедра, и на секунду перестал дышать. — Твои волосы, — очень тихо сказал Мартин, проводя по разметавшимся по льду прядям пальцами. — Как шерстка у лисы. И поцеловал его. Вейрен попытался протянуть вдруг ставшие ватными руки, чтобы обнять Мартина, но тот молча отстранился, поднялся на ноги, и все, что Вейрен услышал, — все убыстряющиеся и затихающие вдалеке шаги. Он спустил с глаз свою ленту, на секунду ослепленный северным сиянием над головой, затем сел, проверяя, все ли цело после падения. — Ну и недоумок же ты, — насмешливо сказала Сарвейна, сидящая рядом так, что он мог видеть ее лишь уголком глаза. — Беги за ним. Лови его. Вейрен сдавленно засмеялся, встал и побежал.