Смерть и золото

Мартин спросил это, содрогаясь, хоть ночь и выдалась теплой, а поверх монашеской рясы на нем был теплый плащ Джоффри. Тот спал без задних ног в спальнике под деревом, в нескольких футах от огня. Вейрен, в это время румянивший крабовую ногу на костре, пожал плечами: — А что я мог чувствовать? Было страшно. Я только выбрался из тюрьмы, видел, как погиб император, и помчался в Кватч, будто у меня задница горит, — он помолчал, затем вздохнул и поджал губы: — ладно, сам же потом проболтаюсь. Я побежал продавать амулет. — Что?! — глаза Мартина, и так большие, казалось, стали размером с абрикос. — Да как ты… — Мне нужны были деньги, — оправдываясь, Вейрен взмахнул руками, и крабовое мясо, соскользнув с аккуратно обструганной веточки, упало в темную траву. — А кушать всем надо, знаешь ли. Не у каждого есть ферма или, например, дом… — Но это же была просьба твоего императора, — немного успокоившись, продолжил Мартин. — Я из Морровинда, — напомнил Вейрен. Черты его лица вдруг стали жестче и острее. — Я видел, чего стоил мой император и его легионы, когда ты не имперец, — он осекся, поймав взгляд Мартина. — Прости, что я говорю так о твоем отце, но от слов своих я не откажусь. Они посидели молча. Мартин подкинул дров в костер, зачерпнул горячего травяного чая из котелка и сидел, уставившись в огонь, когда Вейрен снова заговорил: — Я думал, что умру. Ну, когда входил в те врата. Стражник толкнул меня в спину, и я оказался посреди самой преисподней, и вокруг — только горящая земля, обжигающий вонючий воздух и мерзкие скампы. Что я облажался, пытаясь доставить побрякушку в другой город. Что миру конец, потому что я неудачник и к тому же трус. Думал, что так и сгину, голодный, бездомный и никем не узнанный. Он замолчал, глядя в огонь и вспоминая, как крадучись пробирался мимо огромных ужасающих дремор и молился Трём, чтобы не умереть в следующую секунду. — И вот мы здесь, — невесело усмехнулся Мартин. — И я тебя узнал.