Потомки первых

      Три ширококрылых ворона, парящих высоко в небе, надрывно каркали наперебой друг другу, оповещая обитателей дремучего леса о прибытии незваных гостей. В остальном же в месте, куда их занесло, было тихо. Так тихо, что невольно казалось, будто находишься на кладбище. А учитывая все опасности, что таились в этих краях, ты и сам мог запросто лишиться жизни, становясь частью общей картины. К слову, выглядела она не шибко привлекательно: мрачный густо растущий лес, глядя на который нельзя было рассмотреть что-то дальше вытянутой руки, и голое сгнившее поле за спиной, которому не было конца. Снега здесь как отродясь не лежало, а температура была на порядок выше, чем в центральных районах СССР, откуда они пожаловали.       Когда замыкающий цепь Раинер пересек черту между Уральскими горами и владениями Макошь, портал исчез, и клубок ниток юркнул вперед, вплотную подкатываясь к кромке леса и останавливаясь перед полутораметровой каменной плитой со старославянскими письменами, на которую приземлился один из бороздящих небо воронов.       Размерами он в несколько раз превышал габариты обычной птицы, а во взгляде черных глаз, особенно выделяющихся на фоне неестественно белого белка, прослеживалось больше разумности, чем у многих людей.       — Подумай дважды, всяк сюда входящий, ведь впереди лежит опасный путь, — на человеческий лад заговорил ворон, пускай каркающие звуки и выдавали его птичью натуру. — Коли судьбу познать ты возжелаешь, готов к погибели ужасной будь.       Словно по негласно отданному приказу, деревья позади камня пришли в движение, образовывая в густой чаще узкий проход, по которому можно было пройти лишь друг за другом и никак иначе. После пребывания в абсолютной тишине звук сотни ломающихся веток и вырываемых из земли корней представлялся особенно громким.       Как и прежде, Драгомира первая шагнула вперед, стараясь не угодить в яму, из которой еще недавно произрастала молодая сосна, которая нынче стояла в стороне и, точно живая, провожала взглядом шествующих по тропе людей в опасный путь.       Ирина, за которой по пятам следовали Буран, Елизавета и Антонин, беспрепятственно пересекла кромку леса, тогда как Пожиратели смерти, впереди которых деловито шествовал Том, все, как один, наткнулись на невидимую преграду, не дающую пойти следом за товарищами.       — Чужие! Чужие! — будто сработавшие сигнальные чары, закаркал ворон и расправил крылья, размах которых достигал порядка двух метров, не меньше.       Инстинктивно обернувшись на звук, Драгомира в недоумении обвела взглядом Пожирателей, после чего переключила внимание на стоящих рядом друзей, надеясь, что у тех есть ответ на немой вопрос, застывший в ее глазах.       — Для нас они чужие, — первой подала голос Ирина, на постоянной основе твердящая об этом.       — Чужие! Чужие! — вновь каркнул ворон и, как могло показаться, пару раз кивнул головой, соглашаясь со сказанным.       — Они родились не на нашей земле, им чужда наша культура, обычаи, — вдалась в подробности Ирина, когда Драгомира ответила ей хмурым взглядом, расценив слова подруги как очередную попытку осудить неугодных ей юношей. — Неудивительно, что защитные чары не пускают их дальше: если мы чтим богов и скорее сложим головы, чем навредим им, то от чужестранцев можно ждать беды.       — Если мы не сможем пойти дальше, то никто не пойдет, — сказал, как отрезал, Том, предельно ясно обозначая позицию, от которой он не намеревался отступать.       Его пронзительные темные глаза были намертво прикованы к Драгомире, отчего та чувствовала себя неуютно: Реддл был одним из немногих знакомых ей людей, кто мог заставить оппонента припасть к земле под грузом одного лишь взгляда, в котором заключалась колоссальная сила.       От его слов метка на предплечье моментально раскалилась, как подвешенный над огнем металл. Тем самым Лорд в очередной раз напомнил девушке о ее рабском положении. Испытываемое жжение было до того сильным, что Драгомира при всем желании не могла противиться его воле.       — Как нам быть? — не обращаясь к кому-то конкретному, спросила она, подключая к мозговому штурму всех собравшихся.       Однако помощи ждать было неоткого. Оставшиеся за чертой Пожиратели даже не пытались напрягать извилины, ожидая, когда готовое решение будет преподнесено им на блюдечке с голубой каемочкой. Выражение лица Ирины безошибочно отражало ее нежелание и пальцем о палец ударить ради блага этих мерзавцев. А треклятая птица, которая прежде дала им дельное напутствие, все продолжала верещать об одном и том же, как заевшая пластинка. С каждой секундой ситуация представлялась все более патовой.       — А что, если они обретут покровителей? — выдала хорошую идею Елизавета, тем самым сдвигая процесс с мертвой точки.       — Предлагаешь вернуться в Колдовстворец и провести им торжественную церемонию в пещере? — с иронией спросила Ирина, предпринимая попытку разнести ее идею в пух и прах.       — Необязательно, — вступил в разговор Антонин, вставая на защиту сделанного Лизой предложения. — В школе процедура обретения покровителя значительно упрощена, но есть и другой способ.       — Капище, — мгновением позже закончила за него Драгомира, смекнув, что к чему. — Ты предлагаешь отвести их в языческий храм.       Удовлетворенный ее познаниями Антонин коротко кивнул головой и более не проронил ни слова, предоставляя Драгомире возможность самостоятельно принять решение, взвесив все «за» и «против».       Сами по себе капища являлись сооружениями, которые строились на местах, обладающих исторической значимостью для волшебников. Например, капище Сварога располагалось на Лисьей горе, где много веков назад бог научил людей использовать железные орудия труда. Для тех, кто чтил славянскую культуру, эти постройки считались священными и являлись своеобразным местом силы, где можно было почувствовать единение со своим покровителем. Нередко волшебники посещали их в ходе подготовки к использованию особенно сложных заклятий, чтобы почерпнуть недостающую энергию.       В свое время ожесточение конфликта между маглами и волшебниками привело к тому, что некоторые из капищ были подвержены нападению и оказались частично разрушены. Это был огромный удар для местного магического сообщества. Немало сил ушло на то, чтобы отстроить священные места до первоначального состояния.       Наученные горьким опытом волшебники окружили капища непомерным количеством защитных заклятий, призванных отвадить враждебно настроенных маглов, и закрепили за каждым из них служителей, которые должны были охранять эти земли как зеницу ока. Это становилось делом всей их жизни, отодвигающим на второй план все остальное.       Ввиду своего положения эти люди знали о богах, чьи капища сторожили, столь много, что могли помочь пришедшему в храм человеку обрести покровителя, проведя древний ритуал, который в упрощенной форме осуществлялся в святой пещере Колдовстворца. — И кого же из наших богов ты недолюбливаешь так сильно, что собираешься отдать ему или ей под крыло этих недоносков? — спросила Ирина, пристально смотря Драгомире за плечо.       — В одном она права, — не без труда согласилась с ней Лиза, — они не раз высмеивали нашу культуру. Род его знает, сколько капищ тебе придется обойти, чтобы найти того покровителя, который примет их, несмотря ни на что. Боги обидчивы не меньше людей, сама знаешь.       Драгомира понимала, что их слова не были лишены смысла, но легче от этого не становилось. Эгоистичный и бесчувственный Реддл едва ли смирится с отказом и позволит ей пойти дальше, чтобы наконец-то продвинуться в решении семейных проблем. Кто-кто, а он уж точно прикажет ей расшибиться в лепешку, чтобы найти способ провести его за черту.       — Можно попытать удачу с Чернобогом, — неуверенно произнесла Драгомира, мысленно возлагая надежду на единственную идею, у которой, как ей казалось, был какой-никакой шанс на успех. — Как минимум, он, в отличие от остальных, благоволит тем, кто изучает темную магию.       Яркой поддержки, как, впрочем, и возражений ее слова не нашли. Все до последнего понимали, что в данной ситуации им не оставалось ничего, кроме как положиться на удачу.       — Тогда решено: отправляемся в капище Чернобога, — командным тоном велела Драгомира и, подобрав с земли красный клубок, который, на удивление, оставался безупречно чистым после продолжительных катаний по грязи, вернулась к стоящим у кромки леса Пожирателям смерти.       Смысла заявляться к служителям храма Чернобога всей компанией не было, поэтому Ирина, Елизавета и Антонин решили остаться здесь и выведать у ворона полезную информацию. Правда, пока что птица не слишком-то охотно шла на контакт: все попытки Лизы разговорить ее оборачивались провалом, а на любой шаг, сделанный в его сторону, ворон отвечал оглушительным карканьем и недовольными хлопками крыльев. Его длинные и острые когти при этом звонко царапали плиту, предостерегая чужаков от необдуманных действий. Вряд ли кому-то из них хотелось, чтобы на месте холодного камня оказались их глаза.       Убедившись, что все условия соблюдены, Драгомира активировала волшебный путеводитель, мысленно прося его перенести их к языческому храму повелителя мира Нави, в котором сама она не была ни разу в жизни.       Как и прежде, клубок покатился вперед, подпрыгивая на неровностях безжизненного поля. Мгновение, и в образовавшейся в пространстве дыре показался трехэтажный терем, сложенный из темных бревен. Неподалеку от него располагалось возведенное из черного камня капище, представляющее собой участок земли, окруженный высокими кольями с нанизанными на них черепами животных и людей. В центре него был установлен алтарь, покрытый запекшейся кровью принесенных Чернобогу в дар жертв. Однако все внимание привлекал к себе величественный черный идол божества, чей лик имел посеребренные усы.       При пересечении границы молодые люди сразу же оказались взяты на прицел двумя служителями храма, которые оперативно среагировали на сигнальные чары и при необходимости готовы были открыть огонь на поражение. Их крепко сложенные тела, ростом достигающие двух метров, скрывались под плотными черными мантиями, подол которых волочился по земле и едва заметно колыхались от ветра, точно живой. Лишь малая часть их бледных лиц выглядывала из-под низко натянутого капюшона, поэтому определить возраст незнакомцев не представлялось возможности.       — Кто вы и зачем явились на священные земли? — призвал их к ответу один из последователей Чернобога. Голос его был подобен грохоту молнии, вылетевшей из-под молота Перуна.       — Извините, что потревожили ваш покой, — шагнула вперед Драгомира и медленно подняла руки вверх, тем самым демонстрируя, что явилась с миром. — Мои иностранные друзья с огромным почтением относятся к великому властителю Нави и сочли бы за честь попасть под его покровительство. Мы пришли к вам, чтобы просить о помощи в проведении ритуала.       Выслушав ее, прислужник храма перевел взгляд на стоящих подле Драгомиры юношей и прибегнул к легилименции, предпринимая дополнительные меры безопасности. Хорошо подготовленным Пожирателям успешно удалось скрыть от него свои истинные мотивы, тем самым избавляя настороженного мужчину от лишних подозрений в их адрес. По окончании проверки тот сдержанно кивнул и опустил руку, веля своему соратнику поступить так же, после чего они синхронно сняли капюшоны, открывая взору прибывших густые ухоженные бороды и доходящие до плеч волосы, цветом напоминающие смоль. Даже внешне они старались походить на горячо почитаемого ими бога.       — Коли помыслы ваши чисты, мы с радостью примем вас и поможем, чем сможем, — сменил гнев на милость старший из них. Несмотря на то, что он более не видел в молодых людях угрозы, лицо его нисколько не смягчилось, точно хмурое выражение на нем являлось обязательным условием нахождения на службе у Чернобога. — Принеси все необходимое для ритуала, — на сей раз обратился он к молодому человеку, которого ранее окликнул Андреем.       Оставшийся с ними мужчина представился Григорием и пригласил всех проследовать к капищу, попутно рассказывая об истории этого места. Он полагал, что юношам, желающим попасть под покровительство Чернобога, будет интересно узнать о земле, по которой некогда ступал сам властитель Нави. Однако никто из них, кроме самого служителя храма, не испытывал при этом восторженного трепета. Благо, Пожиратели смерти и, что главное, Реддл додумались притвориться внимательными слушателями, дабы усыпить бдительность Григория.       Как только подошва кожаных ботинок Драгомиры коснулась находящейся за черными камнями земли, она вздрогнула всем телом: энергия, скопившаяся здесь, была до того сильной, что казалось, будто она вот-вот раздавит тебя, словно ничтожную мошку. Обведя взглядом стоящих рядом спутников, она пришла к выводу, что они тоже чувствовали эту древнюю могущественную магию, обволакивающую их тела и вибрирующую на кончиках пальцев.       В скором времени на капище пожаловал второй служитель храма, несущий в руках три тонкие ветви бузины и столько же деревянных пиал, две из которых он передал Григорию и Драгомире.       — Ты поможешь нам в проведении ритуала, дочь Морены, — одним Роду известным образом Григорий безошибочно определил покровительницу Драгомиры, словно от нее исходил отчетливый запах, указывающий на принадлежность к последователям супруги Чернобога.       Не предоставив ей право выбора, Григорий отвернулся и, дойдя до идола Чернобога, почтенно преклонил колено, веля остальным поступить так же и проявить должное уважение.       — Покажись, Темнооче, во ночи-мороке, пройдись, Темнооче, по Яви дороге.       Четыре крупных костра, окружающих алтарь, вспыхнули ярким рыжим пламенем, от которого веяло замогильным холодом.       Оказавшийся рядом с одним из них Абраксас резко отпрянул, боясь, что пламя подпалит его колышущиеся на ветру пряди.       Возвышающееся над их головами небо заволокло тяжелыми тучами, препятствующими попаданию солнечного света на капище. Внезапно поднявшийся ветер обдал их тела сильными порывами, точно пытаясь сбить с ног. С каждым произнесенным Григорием словом, атмосфера вокруг становилась все более и более мрачной.       — Приди, Чернобоже, по наши надежды, порядись, Чернобоже, во темны одежды, окрутись, Чернобоже, во тайны личины. В ночи величайся, Чернобоже Тысячеликий! Гой!       С последним словом высеченный на идоле Навник, выглядящий как перевернутый треугольник с выступающими по краям линиями, над основанием которого выделялся небольшой ромб, загорелся.       Драгомире с трудом удалось устоять на ногах, когда невидимая сила опустилась на ее плечи непосильным грузом, все больше придавливая к холодной земле. Чернобог откликнулся на призыв, нисходя к своим верным последователям.       Три крупных ворона синхронно спикировали с верхушки рядом растущего дерева и, сделав несколько кругов над капищем, подлетели ближе и замерли над удерживаемыми в руках волшебников мисками, принимая при этом положение вверх когтистыми лапами. Будто находясь под гипнозом, они не смели шевелиться, бездумно глядя в глаза служителям храма и Драгомире, поневоле ставшей одним из главных акторов сего действия.       Григорий молниеносно рассек воздух ребром ладони, и на шеях мирно застывших птиц образовались глубокие порезы, сквозь которые хлынула кровь, капля за каплей падающая на дно пиал. Ни одна из птиц при этом даже не дернулась, спокойно готовясь встретить скорую кончину.       Драгомира почувствовала, как несколько капель крови фонтаном брызнули ей на щеку, но не позволила себе шелохнуться, боясь тем самым помешать проведению ритуала. Что же до стоящего позади нее Абраксаса, то, судя по звукам, которые он издал, при виде этой картины юноша едва сумел сдержать рвотные позывы, подступившие к горлу.       И как только этот человек оказался среди Пожирателей смерти?       Не видя в происходящем ничего из ряда вон выходящего, Григорий погрузил в свою пиалу бузинную ветвь и принялся водить ею по кругу так, будто размешивал чай ложкой. Тонкая веточка стремительно таяла на глазах, смешиваясь с вороньей кровью, закипающей и окрашивающейся во все более мрачный оттенок.       Драгомира послушно последовала его примеру. Когда содержимое ее чаши стало идентично тому, что находилось в сосудах служителей храма, Андрей вытащил из глубокого кармана мантии несколько длинных черных нитей, напоминающих конский волос, и поочередно добавил последний ингредиент в каждую из пиал, доводя ритуальное зелье до ума. Очередной порыв ветра пронесся по земле, заставляя многовековые деревья, окружающие территорию храма, склониться под его гнетом.       — Раздевайтесь по пояс, — Григорий поднялся на ноги и, стряхнув с ткани землю, обернулся через плечо. — Лишь через плоть вы сможете обрести единение с Чернобогом, вобрав в себя столько его божественного духа, сколько сможет вынести ваша душа.       Том был первым, кто снял мантию и, не глядя бросив ее к ногам, стянул с себя водолазку, демонстрируя окружающим хорошо сложенный торс, местами усеянный крохотными родинками.       При виде этой картины у Драгомиры перехватило дыхание. Во-первых, она совершенно не ожидала подобного поворота событий, посему не сумела сохранить равнодушный вид. Во-вторых, чего греха таить, как оказалось, под одеждой Реддл прятал весьма симпатичное мужское тело, которое она не могла не оценить по достоинству. И даже несколько заметных шрамов, предыстория которых была ей неизвестна, не делали его менее прекрасным.       — Неужто впервые видишь полуобнаженное мужское тело? — нагло спросил Реддл, намеренно обращая внимание окружающих на то, что он поймал ее за разглядыванием его наготы.       С вызовом вздернув подбородок, Драгомира, чьи щеки все же охватил стыдливый румянец, собиралась ответить на бестактный вопрос Тома, однако ее планам помешал Григорий, решивший зарубить их неуместную перепалку на корню:       — Соберись, девочка, — обратился он к ней, попутно окуная указательный палец в пиалу с зельем. Молча выражая солидарность с его мнением, Андрей сделал то же самое и занес руку над обнаженной грудью Раинера, бесстрастно наблюдающего за происходящим. — Сейчас не время для ребячества.       Под тяжелым взглядом серых глаз Григория, вставшего перед Абраксасом, который был не в восторге от осознания того, что сейчас его тело запятнают смесью из крови, дерева и конских волос, Драгомира смиренно шагнула навстречу Тому и опустила взгляд в пиалу. Наполовину окунув палец в ледяную вязкую жидкость, она приготовилась к дальнейшим указаниям со стороны служителя храма.       — Мы покроем ваши тела рунами нашего бога, тем самым предоставляя ему возможность обрести связь с вашими душами, — счел нужным сообщить им Григорий, прежде чем перейти к главному этапу ритуала.       Первый Навник, в считанные секунды нанесенный им в области сердца Абраксаса, на глазах покраснел, становясь похожим на след от ожога: выделенная черной бузиной кислота выжгла кожу, свидетельствуя о том, что первая порция зелья успешно проникла в тело. Вскоре символ и вовсе пропал, словно его и не было.       Абраксас вздрогнул от боли, и с его губ слетел полный боли стон, за которым последовало крепкое ругательство.       — Терпи, — без капли сострадания ответил на его реакцию Григорий, — твое тело примет столько зелья, сколько сможет без вреда для здоровья, не каплей больше.       Не давая Абраксасу возможности прийти в себя, он продолжил покрывать его кожу магические символы, переходя от одного участка обнаженного тела к другому. Как и Андрей, Драгомира приступила к делу, намереваясь поскорее закончить со всем этим. По правде говоря, мысль о том, что своими действиями она сможет доставить Реддлу хоть немного боли, подсластила пилюлю. Ей хотелось, чтобы он хоть раз оказался на ее месте и понял какого это, молча терпеть физические страдания, не имея возможности положить им конец.       Но, вопреки ее ожиданиям, Том держался достойно: ничто, кроме напрягающихся мышц, расположенных в тех местах, на которые она наносила зелье, не свидетельствовало о том, что он испытывает дискомфорт. Казалось, для него это было сродни укусу комара. Вот только реакция остальных юношей свидетельствовала о куда большей болезненности процесса.       Ее пальцы дольше необходимого задержались на его твердой груди, не в силах разорвать физический контакт и тем самым перестать чувствовать удары, что издавало его размеренно бьющееся сердце. Точно ей требовалось время, чтобы убедиться в том, что холодный кусок камня, таящийся у него под ребрами, действительно подавал признаки жизни.       — Если ты не в состоянии нарисовать один и тот же символ несколько раз, то я могу избавить тебя от этой непосильной задачи и сделать все самостоятельно, — в очередной раз уколол ее Том, ставя умственные способности Драгомиры под сомнение.       — Не стоит так утруждаться, Том, — надавила на больное Драгомира, зная, как он не любит, когда его называют по имени.       Возникшее на его лице недовольство испарилось в тот самый момент, когда не окропленные кровью пальцы девушки намеренно медленно прошлись по его ребрам, вызывая мурашки. Том слегка приоткрыл губы, вдыхая столь необходимую порцию воздуха, покинувшего легкие из-за ее, на первый взгляд, безобидного действия. Все его тело напряглось, покрываясь невидимой броней.       Игра началась. И на сей раз главенствующая роль была отведена вовсе не тому, кто привык быть у руля в силу своего выигрышного положения в выстроенной им же иерархии.       Никогда еще он не позволял кому-то подобного: вот так просто делать с ним что душе угодно, не боясь последствий. Исключением были лишь те несколько случаев из детства, когда старшие ребята из приюта, в котором он рос, подвергали пыткам его, худого беспомощного мальчишку, прослывшего чудоковатым из-за своей отстраненности. Они вымещали на нем всю ту злобу, что скопилась в них за годы жизни без заботы и любви, осознавая, что не понесут за содеянное никакого наказания, ведь всем, даже воспитателям, работающим в приюте Вула, было глубоко наплевать на это.       Но судьба расставила все по своим местам. Обидчики получили по заслугам, когда Том открыл в себе магические способности. Он сполна отомстил им за каждую потушенную о него сигарету. Отдал долг за каждый нанесенный ими удар.       Не разрывая зрительного контакта, Драгомира раз за разом рисовала на его коже Навник, продолжая бесстыдно касаться полуобнаженного тела юноши в тех местах, до которых только могла добраться. Она по-своему наслаждалась моментом, осознавая, что никогда в жизни ей больше не доведется прожить его вновь.       Интересно, насколько долгой в принципе будет ее жизнь? По завершении ритуала Реддл, явно пораженный проявленной наглостью, может значительно сократить отведенное ей время без зазрений совести, которая вряд ли вообще у него имелась.       — Боже Черне! Величайся в вечере, в нощи, во зиме, во звездной сини! В далях далеких, в водах глубоких, в сроках заветных, в копях несметных, в хладе, во снеге, во сонной неге! Гой Маре Гоже! Гой Черне Боже! — вознес руки к небу Григорий, завершая ритуал.       Драгомира вновь опустила палец в пиалу, но к собственному удивлению обнаружила, что израсходовала все имеющееся зелье.       — На моей памяти еще никому не удавалось создать столь крепкую связь, — неподдельно изумился Григорий, в чьих руках остался наполовину полный сосуд. В его взгляде, обращенном на Тома, читалось удивление, смешанное с восхищением. Он смотрел на Реддла так, словно тот был снизошедшим в Явь Чернобогом.       Напоследок пробежавшись кончиками пальцев по небольшой метке властителя Нави, навеки запечатленной на груди Тома, Драгомира отступила на шаг. Та смелость, что прежде подначивала ее испытывать терпение Темного Лорда, моментально испарилась.       — Могу я ополоснуть руки? — обратилась она к Григорию в надежде получить положительный ответ и ненадолго скрыться от пронизывающего ее насквозь взгляда черных глаз.       Том продолжал наблюдать за ней, будто ожидая, что она вновь выкинет что-то эдакое, тем самым нарушая границы допустимого. Вот только читалось в его взгляде вовсе не предостережение, которое должно было заставить ее отступиться от намерений совершить очередную роковую ошибку. Нет. Это был неподдельный интерес, который испытывает исследователь, проводящий эксперимент над интересующим его объектом, чтобы выявить все, на что тот способен.       — При входе в терем есть умывальник, — ответил Григорий, тем самым позволяя ей пройти на территорию их дома.       Получив зеленый свет, Драгомира пулей направилась к терему. Том собирался что-то ей сказать, но ему помешали: служители храма осадили его потоком вопросов, стараясь прояснить, как именно молодому человеку удалось взрастить в себе столь мощную силу духа, да еще и в таком юном возрасте.       Внутри дома стоял отчетливый запах полыни, которую жгли для защиты от злых духов, которые могли навредить его обитателям. Драгомира осмотрелась вокруг и без труда отыскала нужное помещение, о котором ей говорил Григорий. Однако в последний момент она застыла на месте как вкопанная, открыв дверь лишь наполовину.       Нечто, таящееся в подполье терема, настойчиво звало ее шепотом, вытесняя собой остальные мысли. Не в силах противиться этому, Драгомира бездумно двинулась вперед по коридору. Ее рука скользила по гладким бревнам, стараясь уловить невидимый след, который вел прямиком к тому месту, куда ей по непонятной причине так нужно было попасть. Происходящее навеяло воспоминания о том случае в подземелье Малфоев. Но даже несмотря на все попытки внутреннего голоса убедить ее в необходимости бежать из терема без оглядки, Драгомира не могла пойти на попятную. Точно марионетка в руках кукловода, она шла вперед, утратив контроль над собственным телом.       Оказавшись в скудно обставленной обеденной комнате, она с опаской огляделась вокруг, но, кроме нее самой, здесь не было ни души.       Как магнитом ее потянуло к ничем не примечательному ковру, лежащему посреди дощатого пола. Драгомира опустилась на колени и махом откинула запылившийся темно-коричневый кусок ткани в сторону, избавляясь от препятствия. Появившаяся перед ее глазами крышка погреба слабо завибрировала, стоило пальцам девушки дотронуться до нее. Желание как можно скорее спуститься вниз усилилось стократ.       Не без усилия она откинула крышку и в нетерпении сбежала по узким ступенькам, оказываясь в погруженном во мрак погребе. Но непроглядная темнота нисколько не мешала ей двигаться в нужном направлении: невидимая сила безошибочно направляла ее к заветной цели, бережно уводя от стоящих на пути деревянных ящиков. В конце концов она остановилась перед одним из покосившихся от времени стеллажей и принялась на ощупь изучать выставленные на нем сундуки и коробки. Когда девушке наконец-то удалось обнаружить то, что непреодолимо влекло ее, шепот в голове стал значительно громче. То был крик женщины, призывающей ее сию же секунду открыть ящик.       Одной рукой держась за раскалывающуюся от боли голову, Драгомира начала скидывать на пол все лишнее. Создаваемый ею шум наверняка было слышно даже на улице.       В подтверждение этого сверху послышались торопливые шаги, чей обладатель направлялся в погреб, тем самым подначивая Драгомиру ускориться.       Нащупав крупный ларец, она сразу же распахнула его и дрожащими от волнения руками потянулись к скрытому внутри предмету. Ее кожа коснулась холодной стали, заостренной с одной из сторон. Голова Драгомиры тотчас запрокинулась назад, да так, что шее стало больно. Вместе с тем зеленые глаза девушки закатились, отчего в глазницах показались одни только белки.       В мыслях ее возник образ темноволосой женщины, которую она не единожды видела в ночных кошмарах. Ее глаза, напоминающие поверхность замерзшего Байкала, вспыхнули от счастья, но озаривший их блеск был до чертиков пугающим. Ликующий смех, которым разразилась красавица, одетая в традиционный русский наряд, не предвещал ничего хорошего.       — Проклятое отродье, ты даже не представляешь, что натворила! — от бессилия закричал старик и встряхнул Драгомиру за плечо, тем самым приводя ее в чувство. Его тонкие сухие губы подрагивали от ужаса, а костлявые морщинистые пальцы добела сжимались вокруг ручки масляного фонаря, чей свет озарял расписной ларец, внутри которого лежал серебряный серп. Высеченные на его рукояти руны ярко горели синим цветом. — Из-за тебя нас всех ждет погибель.