Держаться за воздух

      Весь январь и февраль нам обещали устроить медосмотр, всё-таки выпускной класс, но проклятая эпидемия соплей на фоне гнилой зимы не давала этим планам осуществиться. В конечном итоге пришла разнарядка из комитета по образованию, что делу быть, осмотр провести, потому что справки для выпускников никто не отменял. Родители возмущались, и может быть даже писали гневные письма в разные инстанции, я хз, но закончилась вся эта катавасия тем, что нам назначили День. По крайней мере из уст классной это прозвучало именно так — с большой буквы. День был назначен на середину весенних каникул, а если кто куда уехал, то школа за это ответственности не несла. Ну, ещё бы, кто бы сомневался.       Мы стояли на крыльце, сбившись в кучки по интересам, как вдруг этот придурок Баранов крикнул на всю улицу: — Бемби! А ты знаешь, кого сегодня посетим? Того самого врача для педиков, так что готовь задницу — помацает тебя.       Урод, блядь. И в кого он такой уродился? Нет, я всё понимаю, маскулинность рулит миром, но мозги тоже должны присутствовать. Иначе это шоу бодибилдеров, а не мир получится.       Я посоветовал ему поберечь свою снегурочку, а то станет постоянным клиентом у врача.       Вообще, этот придурок цеплялся ко мне всю дорогу, начиная со средней школы. Похоже, как первый стояк словил, так его и не отпускает. Ну большие у меня глаза, это повод? То про Красную шапочку вспомнит, и весь день достаёт своим: «А скажи мне, бабушка, зачем тебе такие большие глаза?» То краба Себастьяна из Русалочки начинает пародировать. Губки ему вытяни и глазками поморгай. Последняя его фишка — оленёнок Бэмби. После каникул, наверное, кота из Шрека вспомнит. Дитё, как есть дитё.       Однако слова Баранова достигли своей цели. Хоть я и храбрился, как мог, но оттягивал посещение андролога до последнего. По плану мероприятия нас должен был осматривать уролог, милая бабулька лет ста, которая никак не могла представлять опасности для пацанов, но вот незадача — она заболела. И нам дали замену; какой-то врач из медицинского центра с незнакомой специальностью пугал. Хотя бы тем, что он был мужчиной. Это я слышал от тех, кто уже успел у него побывать.       Есть два типа девчонок. Одни стараются как можно быстрее побывать у гинеколога и слинять, вторые — тянут резину. Вот я, похоже, из команды вторых, только для пацанов. Я тупо боялся. Нет, я в здравом уме, и прекрасно понимал, что врач на меня не кинется, но, блядь, мои триггеры проснулись совсем не вовремя. В конечном итоге, этот врач остался последним в моём списке, и теперь я сидел перед его кабинетом и жутко очковал.       Когда вышел мой одноклассник, у меня не осталось выбора.       За столом сидел молодой мужчина, по виду он был не намного меня старше, но ясен пень лет шесть между нами точно было. Он как-то странно на меня посмотрел, словно впал в ступор, потом очнулся и пригласил на стул. Вопросы стандартные, чё, как, первая эрекция, живу ли половой жизнью. Я хотел пошутить, что живу с рукой, но язык словно прилип к нёбу. Он смотрел участливо, всё пытался узнать нет ли у меня жалоб, а я… Я вдруг понял, что этот мужик мне нравится. От него исходила такая волна симпатии, что я вдруг выпалил то, что совершенно не собирался спрашивать. — Это правда, что про вас говорят?       Кажется он растерялся. — Про меня?       Ну да, он вообще-то к поликлинике никакого отношения не имеет, а тут вдруг про него уже что-то говорят. — Не про вас конкретно, а про вашу специальность? Ну типа вы врач для…       Интересно, у него было большое желание дать мне подзатыльник? Я бы вот понял это, но врач пустился в объяснения различий специальностей. А я лишний раз убедился в глупости Баранова. И как-то настолько расслабился, что не подумав ляпнул. — Значит вы не будете…       Блядь, ну я и баклан! У меня внутри всё похолодело, когда я понял, что сказал, а вернее, о чём подумал. Уж если я косячу, то конкретно. Ему бы впору выгнать меня из кабинета, да ещё и жалобу накатать, но врач наоборот проявил сочувствие. Неужели такие есть? Вот такие, которые чувствуют твою настороженность, берут ладони в свои руки и пытаются согреть, успокоить? Неужели я смогу ему сказать? То, что даже мама не знает. То, что иногда приходит в вязких снах, заставляя просыпаться в липком поту, ощущая на себе фантомные прикосновения? — Вдевятомклассеменяедванеизнасиловали.       Я произнёс на одном дыхании то, что грызло всё это время.       Я не знал, какую реакцию ожидать на свои слова и нисколько бы не удивился, если бы он брезгливо отпустил мои руки, но вместо этого мужчина попытался уговорить меня рассказать ему, что же со мной произошло.       Вот он сказал, что постороннему признаться легче. Я с ним согласен. Только при одном условии — что этим посторонним будет он сам. Искреннее участие и забота, которые сквозили в каждом его слове и жесте, заставили меня довериться ему полностью.       А потом случился пиздец. Потому что никаким иным словом я не могу обозвать то, что у меня началась эрекция на его прикосновения. Врач трогал меня за член, мошонку, а я… Блядь, мне это нравилось. Уверенные движения, теплые ладони. Я залип на его длинные пальцы, как они с нежностью держат меня в горсти.       Но когда я увидел, что у него набухло под халатом… Ладно я, подросток в пубертате, у меня стоит только от мысли о слове на букву «С», но он-то! Он же взрослый! У него же точно кто-то есть, жена там или девушка. А у него стоит на меня? И я выпалил, снова ни разу не подумав. — Вам правда нравится?       Ему было стыдно. Он спрятал лицо на моём животе и как-то болезненно произнес: — Прости меня.       И во мне что-то оборвалось. Может быть та самая ниточка, которая ещё держала моё сознание на плаву. — Я хочу кончить.       Как?! Как у меня повернулся язык сказать такое взрослому незнакомому мужчине?! Врачу! У меня мозг поплыл?       Я думал ударит. Как минимум оттолкнёт. А он начал мне дрочить. Вот вроде член мой, тогда почему же этот мужик, который впервые взял его в руки, знает его лучше меня? Как и где тронуть, с какой силой сжать, как потянуть? Я закрыл глаза и ловил кайф, ощущая его теплое дыхание на своём животе. Хочу, хочу, хочу! Хочу, чтобы взял в рот! Хочу его губы на своем члене. Я ведь не мог сказать это вслух, но он меня услышал. Теплый рот заглотил мой болт, а у меня подкосились ноги и задрожали колени. Теперь я понимал, почему пацаны с таким азартом говорили про минет. Это же такой кайф, теплая глубина, теснота горла. Я, кажется, даже начал подмахивать. Я хотел вдавить его лицо в свой пах, вцепиться в волосы и не отпускать. Боже, как же он сосал! Мне не понадобилось много времени, я кончил быстро, словно выстрелил. Вот это пиздец. Как же я теперь дрочить-то сам буду? Я же не умею так хорошо. Я же теперь буду думать только об этих губах и руках. Твою ж мать.       Врач взял салфетки и вытер губы, такие мокрые, припухшие, яркие. Я едва удержался, чтобы не поцеловать его. Как удержался — сам не знаю. В этот момент я не думал о том, что он врач, незнакомец, мужчина в конце концов. У меня просто плыл мозг и колени стали ватными.       Осознание произошедшего ударило по голове так же внезапно, как до этого мой воспалённый мозг заставил меня сказать роковые слова. Я посмотрел в лицо врача и увидел, как же ему паршиво. Он словно провалился сам в себя. Похоже его тоже накрыло осознанием момента. И тем не менее я не собирался отказываться от своих эмоций. — Мне понравилось.       Я вылетел из кабинета и только на улице сообразил, что забыл забрать обходной лист. Похуй.       Домой возвращался пешком. Голова была чугунная, мысли — вязкими. Что я наделал?       На школьном стадионе я увидел знакомую фигуру. Баранов. Сейчас снова доебётся, как пить дать, но мой неуёмный и не слишком умный одноклассник сидел сгорбившись, уставясь в одну точку. И я не знаю, что заставило меня подойти к нему. — Баранов, ты чего? Из жизни выпал?       Но он посмотрел на меня таким тоскливый взглядом, что все подъёбки испарились сами собой. — Иди куда шёл, Бэмби.       Я пожал плечами и побрёл домой, если у этого придурка что-то случилось, это его проблемы. А мне ещё нужно успеть сделать домашку с курсов, да и компьютер сам в себя не поиграет.       Утром я проснулся с диким стояком. Не помню, что мне снилось, но сейчас было не до этого, рука сама потянулась к члену. Я оттянул крайнюю плоть и дёрнул сверху вниз, как вдруг меня накрыли воспоминания. Мне вчера отсосал мужик. Но чем дольше я крутил в голове эту мысль, тем сильнее хотел повторения. Я представлял как этот врач, чёрт, я ведь так и не запомнил его имя, забирает в теплый рот головку и начинает с ней играть. Я пытался повторить его вчерашние движения, найти те же точки, но получалось плохо. Практика и ещё раз практика, всплыла в голове любимая фраза математички. Похоже, что у того мужика практики было с избытком, раз он спровоцировал у меня эрекцию только тем, что взял в руки. А уж что он творил своим ртом! Сколько же хуёв он пересосал, что так научился. И от этих грязных мыслей о том, что врач может быть геем и знает куда и как, и может сделать это… со мной… Я купался в этих фантазиях, а сам продолжал надрачивать свой болт, пока меня не прошибло кончей. Было грязно и сладко. Я впервые дрочил на образ мужика, а не какой-нибудь примы из моей школы, и таких ярких впечатлений у меня раньше не было.       Может гейство заразно?       Я вернулся домой вечером после курсов. Каникулы там или нет, а к экзаменам готовиться нужно, поэтому два раза в неделю я таскался в учебный центр.       Мама сказала, что мне звонил знакомый, но голос она не узнала. Кто бы это мог быть? Но пока я переодевался раздался телефонный звонок, и я снял трубку. — Алёша.       У меня внутри что-то сжалось. Перевернулось. Ударилось о рёбра.       Этот тембр, ласкающий, казалось, каждую клеточку, я узнал сразу. — Это Владислав Андреевич.       Вот и узнал имя.       Он спрашивал, как я, а я не знал, как. Я не мог понять, оценить своё состояние. Я хотел его слушать, тянулся к нему, у меня враз появилось столько сомнений и желаний. — Мы можем встретиться?       Да, я увижу его и всё встанет на свои места. Этот безумный порыв, накрывший на обоих, был просто случайностью. По крайней мере я себя уговаривал. Вот только почему я вообще об этом думаю? Почему ворочаюсь с боку на бок, пытаясь представить нашу завтрашнюю встречу? Почему мне жарко? Почему мне холодно?       Я пришёл раньше него буквально на несколько минут. А когда услышал голос и повернулся… В этой своей кожанке и джинсах он совершенно не производил впечатление настоящего взрослого. И я снова почувствовал то доверие, которое родилось во мне там в кабинете врача. — Я гей?       Я никак не мог понять, что же скрывается за всеми словами, которые он мне говорил. Он пытался помочь мне разобраться в себе? Он злился на меня? Я пошёл напролом, плюнув на все приличия. Я практически попросил трахнуть меня. Я хотел понять, что со мной, поэтому был готов даже к такому дикому эксперименту. Я даже попытался шантажировать его. Для меня цель оправдывала средства, а целью стала близость с этим человеком. Это как после куска сои съесть сочный кусок мяса. А я хотел жрать, чтобы сок стекал по подбородку. Чтобы упиваться ароматом.       Его губы, теплые и упругие, терзали мои с жадностью дикого зверя. Я никогда не думал, что от поцелуя могут поджиматься пальцы на ногах, что дыхание может сбиться, а разум опустеть. — Влааад…       Я плыл в каком-то тумане, и единственным якорем была его ладонь, которую я нащупал и переплёл наши пальцы.       И что теперь делать я реально не понимал. Я хочу мужика, он хочет меня. Но все эти его разговоры о разнице в возрасте, о моём несовершеннолетии выбешивали. Он что, молодым не был? Или он правда думает, что до восемнадцати никто не трахается? Но Влад продолжал нести какую-то ахинею про девушку, одноклассников, а потом вообще слился.       Ну и хуй с тобой, пидор.