затянувшийся октябрь

      Резкий, режущий ухо звук заставляет поморщиться и приоткрыть глаза. Осаму заглядывает в яркий экран телефона, все также щурясь от нежеланного света, но время на часах заставляет встрепенуться. Он отключает громкую мелодию и падает обратно на подушку, чтобы закрыть глаза на несколько секунд и резко встать как ни в чем не бывало. Третий по счету будильник смог согнать Осаму с постели, отправляя прямиком в душ, первые два были не просто проигнорированы или отложены, они не были услышаны вовсе.       Дазай вальяжно и непринужденно отправился завтракать. Он никогда не спешил, потому что никогда не опаздывал. Лучше было встать на час раньше, но не суетиться и проглатывать свой завтрак на ходу, запивая горячим кофе, который обжигает все горло и все равно опоздать, протискиваясь на свое место под суровым взглядом преподавателя. Осаму ставил будильники задолго до выхода, чтобы спокойно поразмышлять под прохладным душем, зависнуть на несколько минут пока чистил зубы и уставиться в телефон, не поглядывая на часы каждую минуту. — Доброе утро, — бросает мужчина, сидя за столом. Он был при параде в отличие от Осаму, в выглаженной белой рубашке, брюках и с практически идеально уложенными волосами. Разве что вид его был изрядно уставшим и вымотанным. Внешняя слабая улыбка не помогала скрыть усталость и пустоту стеклянных глаз, которые смотрели сквозь. — Доброе. Ты на работу? — Дазай проходит мимо, устремляясь к холодильнику. Он открывает дверцу, зевая до слез в уголках глаз, но все выглядит слишком неаппетитным в шесть утра, отчего Осаму закрывает холодильник и облокачивается на него спиной, глядя на отца. — Нет, я с работы, — пожимает плечами. Работать хирургом непросто, здесь нет понятия отдыха и сна, беды с людьми случаются ежеминутно, должен же кто-то с ними справляться. А если ты главный хирург больницы Мори Огай, который известен и уважаем в медицинских кругах и пользуется хорошей репутацией среди пациентов, то работать приходится за троих. За себя, за свою репутацию и за репутацию клиники. — Завтрак в сковородке, если хочешь. — Ага, спасибо, — Дазай бросает взгляд на омлет с сосисками, но хватает зеленое яблоко, лежащее в корзине с фруктами. Сначала кофе, а потом можно и нормально позавтракать. Он запускает кофемашину и садится на стул напротив отца, продолжая жевать кислое жесткое яблоко, от которого быстро сводит челюсть. — У тебя уже выходной? — Что-то вроде того, — усмехается Мори, тема выходных в его графике сравнима с анекдотами в их семье. — Пока без меня справляются. Осаму понимающе кивнул и вновь встал с места за кружкой кофе. От постоянных передвижений сил будто бы немного прибавилось, да и аппетит вместе с ним. — Как учеба? Справляешься? — Да вроде, — парень пожал плечами. — Только месяц прошел, еще рано судить о моих успехах, — октябрь только начался, а усталость от университета накапливалась снежным комом.       Конечно, ко второму курсу Осаму привык и к системе обучения, которая сильно отличалась от школьной, да и к новой обстановке, но она отличалась, разве что, людьми. Их звали по-другому, они носили другую одежду и имели иные привычки, но в голове Дазая все равно возникали параллели, сводящие все к тому, что как бы коллектив не менялся, а люди будто все те же. Те же компании по несколько человек, живущие своей жизнью. Громкие задиры, которые не ставят ни во что окружающих людей, или же, наоборот, тихие учащиеся, о которых вспоминаешь только во время оглашения списка. Вечно улыбающиеся и шутящие парни и девушки и наоборот одиночки. Все было также.       Но школа отпустит его нескоро, если вообще отпустит. Выбор профессии не всеми принимается ответственно, да и Осаму шел туда, куда направили. Лишь бы куда-нибудь податься. И не заметил, как оказался на первом курсе педагогического института на специальности учитель родного языка и литературы, за ним начался второй. Возможно, это вдвойне безответственно, ведь Дазаю в будущем кого-то обучать и воспитывать у растущего поколения грамотность и любовь к литературе, но Осаму об этом, честно говоря, не задумывался. Он ведь не пошел по стопам отца, значит, у него есть в запасе какое-то время, чтобы не думать об орущих и не понимающих ничего детях, среди которых когда-то был и он.       В университете встречались кадры поинтереснее, чем Осаму, которые может искренне и хотели быть будущими учителями, но проигрывали со своими благими намерениями моментально. Одним из них был Ацуши, с которым Дазай поладил еще на первом курсе. Он из тех, кто действительно хочет научить и привить любовь, но сам по себе слишком мягок. Накаджима стал старостой в университете просто потому, что не сумел отказать, а дети пользуются такой безотказностью моментально. Доброму и наивному Ацуши придется непросто, когда он поймет, что далеко не все хотят разделять с ним любовь к его предмету. В противовес этому парень имеет огромные запасы мотивации, пробуя решить проблему разными путями, может и к детям он сможет найти подход, оставаясь все таким же добрым. — Октябрь, а я уже устал, — хнычет Осаму, опуская голову на парту. Шумный ливень за окном клонил в сон, а перерыв между парами был хуже самих пар. После пауз сосредоточиться на учебе было еще сложнее, чем если бы все пары шли подряд. — Все равно так странно, что ты будешь учителем, — улыбнулся Ацуши, глядя на сонного Осаму. — Думаешь, я буду плохим преподавателем? — тон помрачнел, и Дазай строго уставился на сидящего рядом парня, который успел перепугаться такой быстрой смены эмоций обычно веселого и улыбающегося Осаму. — Нет-нет! — замахал руками. — Просто ты больше похож на детектива или…актера? — Осаму выгнул бровь и рассмеялся. Кем ему только не пророчили стать, но только не учителем. Многие, когда узнавали, что Дазай будущий преподаватель, видели его в точных науках, склоняясь к математике, но и это было не так. — Странно, что ты захотел быть именно учителем, — Осаму никому не говорил о том, что он и не хотел, просто взял и пошел, потому что ему было все равно куда идти. Пускай все считают, что он преследует благую цель, желая просвещать молодежь и делиться таким бесценным благом, как его знания. — Ничего странного. Наши мотивации схожи, — ответил скомкано, желая поскорее переменить тему со своим участием в главной роли. — Я иногда и сам сомневаюсь. Даже родители говорят, что я слишком добрый для этого, — улыбка с губ слегка сползла вниз, он постарался оставаться все таким же веселым, но брови моментально нахмурились. Ацуши хмыкнул, поджимая губы и соглашаясь с мнениями о себе, но Осаму перебил его: — Добротой всегда пользуются. Один мой знакомый, чем-то очень похожий на тебя, умел дозировать эту доброту. Прими ее как дар и не расходуй попросту, — замолчал, глядя на серьезно кивающего Ацуши, который уставился в одну точку, не желая во время такого разговора смотреть на собеседника. — Все получится, — похлопал по плечу приунывшего парня, который за считанные секунды успел расцвести вновь, возобновляя очаровательную улыбку на губах. Будто бы одобрение это единственное, что ему необходимо было услышать. — Я курить. — Я с тобой.       Ацуши никогда не курил. Он стоял в сторонке, стараясь не вдыхать дым, и о чем-то болтал. Дазай не понимал, почему он ходит с ним каждый раз, хотя не только не курит, но и отворачивается, когда Осаму выдыхает в его сторону. Но Дазай никогда об этом не спросит, что-то ему подсказывает, что этот вопрос поставит в ступор собеседника, отчего дальнейшие перекуры станут неловкими. Да и Дазай был не против компании, тем более кроме них здесь постоянно кто-то курил, знакомые обычно здороваются и подходят пожать руку, перекинуться несколькими репликами или попросить зажигалку. Осаму всем махал, кивал, улыбался, но до разговоров чаще всего не доходило, все рассасывались по своим небольшим компаниям и старались выкурить все быстрее, перемена все-таки не вечная.       Ливень кончился, оставляя за собой лишь мелкий моросящий дождь, который неприятно мочил взъерошенные волосы и заставлял морщиться, когда на макушку падала уж слишком большая капля. Но октябрь был приятен. Дазай любил этот месяц за хрустящую листву под подошвой, шум ливня за окном, под который спалось лучше, и в тоже время все еще нехолодную погоду, которая иногда портилась из-за слишком сурового ветра. И все-таки это единственный любимый месяц Осаму. Сентябрь не представлял из себя ничего особенного, а ноябрь походил на мокрую бесснежную зиму с ужасным холодом и скользким асфальтом под ногами. Остальные сезоны года не сильно его интересовали.       Дазай поджигает новую сигарету, заглядывая в телефон и убеждаясь в том, что он не опаздывает. Замерзшая рука прячется в теплый карман бежевого пальто, а сигарета перемещается во вторую теплую и отогретую. Он оборачивается назад, когда однокурсница просит сигарету, и, улыбаясь, поджигает ее милой девушке, она благодарно кивает и отходит в сторону. Осаму разворачивается обратно к Ацуши, но тот оказывается совсем не один. Кто-то подошёл к юноше, бросив на Дазая секундный оценивающий взгляд, Осаму показалось, что лицо его было недовольным, будто бы с претензией и осуждением, но развернувшись на Ацуши, оно изменилось, становясь более спокойным и сдержанным. — Мои старые конспекты. Отдай, когда отсканируешь, ладно? — незнакомец стоит рядом, передавая из рук стопку толстых тетрадей. Рыжеволосый парень будто игнорирует всех остальных, устремив глаза только на Ацуши. Он выглядит серьезно, Дазаю даже показалось, что они конфликтуют, пока не расслышал их диалог. Осаму подошел ближе, чтобы разглядеть парня получше и понять, что к чему. — Спасибо! — Накаджима поклонился и получил слабую улыбку в ответ и на прощанье легкий жест рукой. Дазай уставился уже на удаляющегося молодого человека. Его волосы красиво переливались в негреющих лучах, золотились как второе солнце. Выбившиеся рыжие пряди напоминали яркие лучи, распространяющие свет. При всем этом выглядел он совсем недружелюбно, как будто чем-то недовольный, возможно у него просто такое лицо, но вместе с его контрастирующими волосами он походил на холодное солнце, которое горит и светится, но совсем не греет, даже наоборот, леденит.       Осаму отводит взгляд, неосознанно пожимая плечами. Он больше удивился их диалогу, Ацуши хоть и староста, но обычно с другими курсами не разговаривает, а этот парень явно был старше. — Кто это? — поинтересовался Дазай, поворачиваясь в сторону Накаджимы. Тот непонимающе смотрел, словно забыл о том, с кем только что разговаривал, но после кивка Осаму в сторону удалившегося парня закивал головой. — Накахара Чуя. Он старшекурсник и помогает отстающим за небольшую плату, — парень неловко улыбнулся и добавил. — То есть мне, — Ацуши обернулся вслед уходящему парню, но никого не увидев, продолжил. — Я вроде тебе говорил. — М, — кивнул Дазай. — Говорил, — на самом деле Осаму не помнил об этом разговоре ничего, но раз теперь он понимает о чем речь, то можно и согласиться. Дазай думает о том, что на последних курсах очень удобно подрабатывать в институте, ведь таких как Ацуши полно, а тех, кто не может сдать собственное сочинение или работу, еще больше. На них можно заработать неплохие деньги, даже если сумма будет минимальной. Это, конечно, не в золоте купаться, и даже не стабильная заработная плата, но на свои расходы хватит. Дазаю ведь тоже не всю жизнь жить на зарплату отца, не с ним в квартире, но об этом пока необязательно думать.       В квартире с отцом удобно. Он фактически живет на работе: либо ночует на ней, чтобы не тратить драгоценные минуты сна на разъезды; либо приходит под утро после смены и отдыхает столько, сколько позволяют обстоятельства. В детстве Осаму искренне удивлялся тому, как отец может работать ночи напролет, а особенно, как ему может нравиться работа, на которой приходится буквально жить, но с возрастом понял, что жизнь для Мори Огая и есть работа. Скальпель, больничный запах, который он приносит с собой даже домой, и постоянная усталость были для него неотъемлемой частью жизни. Это что-то необходимое, понятное на ментальном уровне, такое сложно объяснить окружающим, даже самым близким, не все смогут разделить с тобой подобную страсть.       Дазай был бы не против найти такое же дело, чтобы появляться дома только по праздникам и во время месячного отпуска раз в год, дабы выспаться до следующего, и продолжать работать за троих, зато на любимой работе. Но о профессии он уже не подумал, а значит придется развлекать себя чем-то помимо работы. Не исключено, что Осаму вольется и станет лучшим учителем страны, будет дарить свои знания ежеминутно, а дом видеть только по выходным, но в это ему верилось мало.       Дазай и забыл бы об этом разговоре с Ацуши, если бы этот ядерно-рыжий парень, чьи волосы буквально виднелись издалека, не начал мелькать перед глазами чаще обычного. На следующий день Осаму увидел его во дворе, курящим сигареты и нервно постукивающим рукой по стене, будто бы перебирая пальцами заевшую в голове мелодию. Он немного удивился, увидев Чую не в том месте, где курят все, а практически в углу за стеной, он бы и не обратил на него никакого внимания, если бы не было необходимости свернуть направо и дойти до ближайшей мусорки.       Дазай задержался взглядом всего на пару секунд, хотя мог себе позволить куда больше, на него все равно не обращали никакого внимания. Накахара, витая в своих мыслях, уставился на асфальт, докуривая тлеющую сигарету. Рассеянный взгляд то и дело блуждал по опавшим листьям, бегая с одного на другой. Его волосы завязаны в небрежный, перекосившийся пучок, из которого выбиваются рыжие непослушные прядки. И Осаму мог бы подумать, что тот просто слушает музыку, но движения руки были резкими и будто бы неосознанными. «Действительно нервный, — подумал про себя Дазай, возвращаясь в свое привычное место для курения. — Интересно, на занятиях с Ацуши он хотя бы улыбается? — парень ухмыльнулся, подумав, что Накаджиме невозможно не улыбнуться, он неосознанно выбивает радость и теплоту из людей, заставляя уголки губ приподниматься вверх. Это парень выглядел суровым, как будто готов дать в глаз за лишний взгляд в свою сторону, тем не менее его услугами кто-то пользуется.       Осаму поджег сигарету, изредка бросая быстрые взгляды в сторону Чуи, но тот по-прежнему не реагируя, наверное, даже не думая, что с этого ракурса его кто-то может видеть, докуривает и тушит бычок об асфальт, выкидывая в урну. Парень распускает собранные волосы, потрясывая головой, чтобы распушились, и возвращается в университет, проходя по тропинке мимо докуривающего Осаму.       Дазай вновь задумывается о том, что в следующем году сможет полноценно помогать младшим курсам, ведь уровня знаний у него будет уже достаточно для того, чтобы ими поделиться. Хотя найдутся и те, кто смогут заниматься и с второкурсником, но Осаму пока что не уверен в достаточном умении для платной помощи, разве что, Ацуши подсказать, но, разумеется, по дружбе. «Интересно, на каком он курсе?» — Дазай удаляется, думая о том, что нужно как-нибудь разузнать это у Накаджимы.