Тёмные хроники: Нити Судьбы

      В сознании Тира услужливо всплыло воспоминание: усатый страж и его товарищ говорили о том, что сегодня Шпиль Всезнания не принимает посетителей. Да и мастер Тойбе спешил представить юношу Настоятелю «прежде, чем всё начнётся». Вероятно, Оракул имел в виду прибытие в резиденцию куда более важного гостя, чем Тир — если гарбинца можно было считать хоть сколько-нибудь важным гостем, — и события, которое оно за собой повлечёт.       Во всяком случае, иных вариантов при виде аэтерна в чёрных богатых одеждах, ступившего за пределы пентаграммы, в голове не возникало.       Юноша не мог похвастаться тем, что на своём коротком веку встречал множество представителей своего рода. Как раз наоборот: Южные земли принадлежали людям, увидеть в них аэтерна и звёздников считалось редкостью. Наибольшее их количество жило в Моранионе, а в том же Гарбине, кроме Тира и Йенте, обладателей острых ушей и вовсе не нашлось.       Мастер Тойбе был первым аэтерна, которого Тир увидел вблизи и смог поговорить с ним. Светлый маг Всевеликого впечатлил его. Преисполненный собственным достоинством и грацией, Оракул казался ему пришельцем из иного мира. Юноша и сам не заметил, что после встречи с ним начал стараться быть хоть сколько-нибудь на него похожим. В деревенских реалиях это наверняка выглядело смешно. Йенте, украдкой веселясь, однажды намекнула сыну, что своим поведением Оракулы выделяются даже среди других аэтерна, ведь величавость и некоторая возвышенная надменность были разрешены им статусом, а не фактом рождения. Тир понимал это… Наверное. Но ничего не мог с собой поделать. Мастер Тойбе стал для него идеалом, настоящим примером для подражания. Юноша и не предполагал, что однажды встретит кого-то, кто мог бы притупить его восхищение этим светлым магом.       Что ж, в какой-то мере это показывало, каким наивным и восторженным он бывал.       Гость Шпиля походил на мастера Тойбе не меньше, чем ночь могла походить на день. Они были абсолютно разными, и… То, как держался этот аэтерна, не шло ни в какое сравнение с Оракулом. Казалось, весь мир принадлежал ему, а он — был совершенно этим не впечатлён. Упади перед ним ниц хоть сотни человек, он, погруженный в свои заботы и мысли, не обратил бы на это внимания и прошёл мимо.       Аэтерна был красив, но красота его была необычной. Она была тёмной — отталкивающей и одновременно с этим притягивающей взгляд. Его лицо казалось бескровным в обрамлении чёрных, словно вороново крыло, длинных волос; его золотистые глаза светились холодным, пробирающим до костей светом. Уголки его тонких, чётко очерченных губ были опущены то ли в затаённой печали, то ли в недовольстве, а его изогнутые брови смурно сошлись на переносице.       По краям высокого воротника, отворотам и полам его чёрного многослойного платья, подпоясанного тяжёлым поясом из золотых бляшек, золотой же нитью был вышит узор из волн — похожий на тот, что носили на своих одеждах Оракулы, но… «Это же Бездонник! — озарило Тира, пока он всё никак не мог решить, что делать: продолжать глазеть на гостя, пользуясь статусом деревенского дурачка, которому неведомы правила приличия, или всё же уговорить себя уткнуться взглядом в мраморные плиты под своими ногами. — И вряд ли низкого ранга».       В конце концов, будь оно иначе, почтительно склонял бы спину вовсе не мастер Тойбе, правда?       — Ваше Преподобие, — учтиво поприветствовал аэтерна Оракул, когда расстояние между ними сократилось до двух шагов. Украдкой он дёрнул Тира за рукав кофты, и тот, спохватившись, согнулся в низком поклоне. Его коса, свалившись с плеча, мазнула по плитам, и юноша поспешно приподнял её дрогнувшей рукой. — Несказанно рад видеть вас в Шпиле Всезнания.       — Тальвас. — Голос гостя был тих, но полон сдерживаемой силы — подобно морскому прибою, перед штормом накатывавшему на берег с обманчивой леностью. — Твоя радость не может не льстить.       Тир нахмурился, не чувствуя в его словах ни капли правды. Он был готов поспорить, что этому аэтерна абсолютно безразлично, какие эмоции вызывает его присутствие.       На висках юноши проступил холодный пот, его спина покрылась мурашками. Чародейская аура, коконом окружавшая Бездонника, давила могильной плитой и вместе с этим — взывала к магии, струящейся по венам Тира. Он прикрыл глаза, прислушиваясь к своим ощущениям и пытаясь свыкнуться с мыслью, что подобная мощь действительно могла скрываться в живом, так похожем на него существе. Тир знал, что каждый маг был связан с Морем Вероятностей, являвшимся основой любого из миров, и, пользуясь Его милостью, черпал из Него свою силу. Но этому аэтерна будто бы не была нужна ничья милость, чтобы брать своё и пользоваться им по своему разумению.       И не только Тир реагировал на него каждой клеточкой своего тела. Казалось, это делал весь мир вокруг, хотя юноша не мог сказать наверняка, что виной тому не было его разыгравшееся воображение. Он слышал шёпот и тихий смех тысячи голосов в порывах ветра. Он видел, как тени, до появления Бездонника, умостившиеся на своих законных местах, теперь тянулись к нему, ластились к его высокой фигуре, словно преданные питомцы к своему хозяину. И он чувствовал, как они смотрели на него, пока взгляд гостя Шпиля был направлен исключительно на мастера Тойбе. «Ну, это уж точно перебор! — одёрнул себя Тир. — Уйми свои дурацкие фантазии».       Впрочем, спустя короткое время его восприятие чародейской ауры Бездонника притупилось. То ли аэтерна скрыл её, то ли улеглись завихрения вокруг неё, порождённые всплеском магии, затраченной на телепортацию. Тир не знал, как оно на самом деле: ему ещё только предстояло изучить магическую науку и её тонкости. Сейчас же он мог только порадоваться, что вновь дышал полной грудью и не слышал грохот собственного сердца в ушах.       Его поясница затекла с непривычки, но никто не позволил ему распрямить спину. Смирившись со своей участью и закусив губу, Тир лихорадочно рылся в своей памяти.       Он знал о мире за границей Южных земель так мало! Однако юноша всегда любил послушать истории забредших в Гарбин странствующих торговцев, жадно впитывая в себя всё, что они хотели поведать. Об Орденах Оракулов и Бездонников они говорили сверх меры, но предпочитали рассказывать слухи и легенды о свершениях магов Всевеликого — достоверной информации в этом было не много. И всё же, благодаря им Тир уже знал, что Инодан, паривший над Пангорой подобно Звёздному городу, был истинной резиденцией Оракулов в Вине. В его чертоги допускались лишь самые высокие ранги и те орденцы, кто заслужил их расположение, а во главе светлых магов стоял Его Преподобие великий мастер Заорей, некогда возглавивший побег аэтерна из Ирдора.       Между тем Бездонники базировались в столице Восточных земель, Астуране, с лёгкостью уступив власть над небесами Оракулам и звёздникам. Ведь в их руках находился поводок, на котором они удерживали своенравные тёмные материи этого мира, а для этого не имело значения, где находилась их материальная резиденция. Так говорили странствующие торговцы и приписывали это умозаключение главе Ордена Бездонников, Его Преподобию великому мастеру Корвусу.       «Погоди-ка, — вдруг обмер Тир. — Его Преподобие?..»       Медленно он поднял глаза на гостя Шпиля и — едва не поперхнулся воздухом. Тот смотрел прямо на него.       Сердце юноши ёкнуло и зашлось, словно безумное. Чувствуя себя абсолютно потерянным, Тир не нашёл ничего лучше кроме как покраснеть и замереть под взглядом Бездонника, как перепуганный грызун перед змеёй.       — Надо же, Тальвас. Неужто я вижу среди Оракулов новое молодое лицо? — протянул черноволосый аэтерна, равнодушно разглядывая гарбинца. — Мне стоит поздравить тебя с новым приобретением?       — Ну-ну, Ваше Преподобие, приобрести можно вещь, а разве этот юноша похож на какой-нибудь чайник? — с мягким смешком отозвался мастер Тойбе и кончиками пальцев коснулся спины Тира, наконец разрешая ему распрямиться. — Он очень способный, и, я уверен, однажды он поможет Оракулам вернуть свою былую славу… К тому же, вы уже в какой-то степени знакомы. Не ожидал, что вы прибудете в Шпиль так скоро, но быть может, это к лучшему. Мне выпал шанс представить вам его лично.       В голосе мага слышалась гордость, и Тир, хоть и был благодарен мастеру Тойбе за веру в него, с куда большей охотой разделял тень скепсиса, мелькнувшую в золотистых глазах Бездонника. Будь юноша на месте этого аэтерна, он бы тоже не поверил, что стоявший перед ним оборванец блистал хоть какими-то особенными талантами, да ещё и являлся кем-то, кто мог быть ему знаком. Ему — Его Преподобию…       Сознание Тира было готово развеяться в пыль, стоило гарбинцу только попытаться закончить эту мысль.       — Не прибедняйся, Тальвас, — возразил тем временем Бездонник, ленивым движением поправляя золотую цепочку на своём плече, что тянулась от застёжки мантии за его спину. — Мы оба знаем, что дела у вашего Ордена, за некоторым исключением, идут хорошо. Ну а ты, — обратился он к оробевшему юноше. — Если память не изменяет мне, тебя зовут… Тир?       — Именно так, — подтвердил мастер Тойбе и приобнял гарбинца за плечи — словно и правда почувствовал, что ноги того вот-вот откажут от волнения. — Дитя, рад представить тебя главе Ордена Бездонников, Преподобному Корвусу. Как ты наверняка помнишь, наш общий знакомец, Ашиль, находится у него в подчинении.       — Прискорбный факт, — кивнул гость Шпиля. — Однако, пусть Ашиль и правда болван, всё же за сохранение его жизни тебе полагается моя благодарность, — добавил он, вновь устремив на Тира взгляд своих жутковатых золотистых глаз.       А затем протянул ему руку. Этот жест был исполнен покровительственной небрежности, и юноша, мигом вспотев, в ужасе уставился на тонкие бледные пальцы великого мастера Корвуса и на его тяжёлый золотой перстень в виде застывшей с распахнутой пастью змеи.       И… Что он должен сделать?!       Простые мужики в знак приветствия жали друг другу руки. Черни могло быть дозволено прикоснуться губами к пальцам высокородных господ. К кольцу настоятеля храма со знаком покровительствующего ему Святого было должно приложиться лбом. Всему этому Тир был обучен, но никто не рассказал ему, что нужно делать, если перед тобой — сам Святой во плоти.       В Вине их было восемь, и они считались избранниками Моря Вероятностей, посланными Им в смертный мир для защиты людей и поддержания гармонии Его Волн. Заслуги каждого из них были отмечены Всевеликим, Гласом Моря, императором всех миров Азатороном, и в шести случаях — увековечены посмертно. Лишь двое из них до сих пор озаряли Вин своим присутствием, пережив выпавшие на их долю испытания и с гордо поднятой головой приготовившись встретить новые невзгоды на своём пути. Первым из них был глава Ордена Оракулов, Преподобный Заорей, или Святой Дракон, а вторым — глава Ордена Бездонников, Преподобный Корвус, или Тёмный Святой.       Покуда Преподобный Заорей, однажды преклонив колени перед мудростью и силой Всевеликого, с его помощью уберёг аэтерна от гибели, дал им новый дом, а затем и привёл к балансу их сожительство со звёздниками и человеческим родом, Преподобный Корвус, встретившись лицом к лицу с великим злом в Ирдоре, продолжил побеждать его проявления в Вине. Их величие было бесспорно, их почитали не меньше Всевеликого, и…       Так что же Тир должен сделать, чтобы не оскорбить Тёмного Святого своим невежеством?!       В воображении юноши лучшим решением было пасть перед ним ниц, но раз Преподобный Корвус всего лишь протянул руку, то ему этого… не нужно?       «Вот теперь мне точно конец, — подумал Тир, тупо разглядывая аккуратные ногти главы Ордена Бездонников. Наверняка прошло не больше нескольких секунд, но казалось, что он занимался этим уже целую вечность, и вечность эта была преисполнена приближающимся чувством разочарования — презрения! — двух высокородных аэтерна, не дождавшихся его верного решения. По носу юноши скатилась капля пота. — Я опозорюсь, меня казнят. Но самое страшное: я опозорю Йенте, потому что все решат, что я рос в хлеву».       Мир перед его глазами вновь поплыл разрозненными красками, и Тир крепко зажмурился.       Возможно, если он потеряет сознание прямо сейчас, так будет даже лучше. Ведь если его казнят на месте, то он может и не понять, что умер…       «До чего же ты жалок! — вдруг раздался голос в его голове — столь холодный, что Тиру почудилось, будто его кровь вмиг заледенела, а внутренние органы покрылись инеем. — Будущему Оракулу не пристало быть таким. От тебя всего лишь требуется поцеловать перстень. С этим справится даже дурак… Или нет?».       Мигом распахнув глаза, Тир в смущении переступил с ноги на ногу и украдкой огляделся. Этот голос… точно не принадлежал его подсознанию и был совершенно ему незнаком. Юноша слышал, что некоторые из магов могли передавать свои мысли с помощью телепатии — видимо, вот и сейчас кто-то решил помочь гарбинцу выйти из постыдного положения. Но кто?       Быть может, кто-то неподалёку наблюдал за развернувшейся сценой и пожалел деревенского мальчишку, не знавшего, как себя вести в приличном обществе? Однако нижний ярус садов резиденции был безлюден. Или же это мастер Тойбе поспешил избежать и своего позора? Ведь именно он пригласил Тира в Шпиль Всезнания и был в ответе за любой его поступок. И пусть юноша даже представить не мог, что однажды услышит, как весёлый и ласковый голос Оракула зазвучит холоднее зимней стужи, но… Вероятно, светлый маг Всевеликого разозлился на его глупую заминку, а некоторые люди в злости не похожи на самих себя.       Впрочем, возможно, это был и не мастер Тойбе тоже. Голос, прозвучавший в голове Тира, казался… бесполым, а спустя мгновение, как он затих, юноша позабыл его звучание. Тир подозревал, что вряд ли хоть когда-то узнает его владельца, встреться он с ним или с ней воочию.       «Не время думать об этом!» — спохватился гарбинец и вновь уставился на протянутую к нему руку Тёмного Святого. Что ж, если голос не врал и от него действительно требовалось лишь поцеловать перстень, это и правда было просто.       И дураком он не был!       Украдкой сглотнув, Тир подался вперёд и склонился над рукой главы Ордена Бездонников. Краем глаза заметил тень довольной ухмылки, искривившей уголок его рта. От запястья великого мастера Корвуса исходил тонкий аромат парфюмерных масел — холодный, горько-сладкий и одновременно древесный, — а в рубиновых глазах змеи на перстне Бездонника юноша явно прочитал обречённое нетерпение. Конечно: будь она живой, то наверняка бы не прельстилась тем фактом, что какой-то деревенщина намеревался целовать её пасть, и хотела побыстрее пережить этот опыт, надеясь впредь его не повторять. В некоторой мере Тир разделял её чувства.       В тот миг, когда его губы наконец похолодил металл перстня, юноша услышал за спиной облегчённый вздох мастера Тойбе и в очередной раз покраснел. Ему даже не хотелось думать, как долго он простоял в своём дурацком оцепенении, и сколько раз Оракул успел мысленно сгореть от стыда за него.       — Что ж, — заговорил светлый маг, выступая вперёд, когда Тёмный Святой опустил руку, а Тир, пошатнувшись, отступил от него на шаг назад. — Как я уже сказал, я рад, что смог познакомить вас лично, но теперь нам стоит поторопиться. Ваше Преподобие, совет вот-вот начнётся, опаздывать на него нам не пристало.       В ответ великий мастер Корвус усмехнулся — на этот раз по-настоящему — и, одёрнув тяжёлые полы мантии, принялся первым подниматься по лестнице на верхний ярус садов. «Он как будто даёт нам время поговорить наедине, — подумал Тир, взглядом провожая удаляющуюся спину Тёмного Святого, а затем боязливо покосился на Оракула. — Понимает, что меня ждёт выволочка?..».       Однако мастер Тойбе не выглядел разозлённым или раздосадованным. На его губах продолжала сиять мягкая улыбка, и оттого верить, будто голос, звучавший в голове юноши, принадлежал ему, становилось всё сложнее и сложнее.       — Ты отлично держался, — вдруг сказал Оракул, и от неожиданности Тир не смог совладать с лицом.       Его челюсть потрясённо отвисла.       — Вы… смеётесь надо мной? — заикаясь, спросил юноша.       Мастер Тойбе посмотрел на него с удивлением.       — Вовсе нет! Более того, я чувствую перед тобой некоторую вину. Мне не открылась та вероятность, в которой ты в свой первый же день в Шпиле встретишь главу Ордена Бездонников. Я не смог предупредить тебя об этой возможности, и из-за меня ты попал в неловкую ситуацию. И всё же… Подавляющее большинство теряет выдержку в присутствии Тёмного Святого, а ты взял себя в руки. И даже сумел поприветствовать его подобающим образом! Я не мог оставить твои стойкость и смекалку без похвалы.       «Но… Всё было не так! — растерялся Тир. — Я едва не упал в обморок от ужаса, а если бы не тот голос в голове… Так значит, это не мастер Тойбе помог мне?».       — А теперь вернёмся к нашему разговору. Дитя, — продолжил Оракул, не ведая о сумятице в голове юноши, — когда мы войдём в здание Шпиля, я представлю тебя Настоятелю. В знак приветствия и почтения в его случае хватит поклона. Однако я должен тебя предупредить — на будущее. Он привередлив и мнителен. Многие жалуются на его дурной характер, особенно новички. Вместе с тем, ты должен непрестанно проявлять к нему уважение. Его заслуги по достоинству оценены Иноданом, а что до его нрава… Что ж, не все мы рождены с добротой в сердце, и с этим ничего не поделаешь.       — Я понимаю, — осторожно сказал Тир.       — Хорошо, — прикрыл глаза Оракул и на мгновение подставил лицо под прохладный ветер, взъерошивший траву и принёсший за собой насыщенный запах роз и пионов. — Как только завершится знакомство, кто-то из младшего ранга отведёт тебя в твою комнату и расскажет, что делать дальше. После того, как закончится совет, я найду тебя сам. Нам ещё есть, что обсудить, дитя.       — Понял, — кивнул юноша и слабо улыбнулся.       Сегодняшний день не давал ему расслабиться ни на минуту, подкидывая испытания одно за другим. Мысль, что, возможно, удастся сделать его лучше — правильнее, — рассказав-таки мастеру Тойбе о мучивших его видениях, приободрила Тира.       — Тогда, — вернул ему улыбку Оракул, — давай поскорее догоним Его Преподобие. Негоже заставлять его ждать нас так долго.       К изумлению Тира, великий мастер Корвус действительно застыл в нескольких шагах от лестницы. Правда, он совершенно не выглядел так, будто его волнует хоть сколько-нибудь долгое ожидание. Его красивое лицо вновь сделалось бесстрастным. Однако стоило мастеру Тойбе поравняться с ним, как Тёмный Святой мигом стряхнул с себя это подобие транса и зашагал рядом с ним, о чём-то тихо говоря.       Тир отстал от магов Всевеликого на несколько шагов, понимая, что их разговор не для его ушей. Он и не хотел подслушивать. Вместо этого юноша воспользовался случаем, чтобы наконец прийти в себя и внимательно оглядеть верхний ярус резиденции Оракулов. Утопая в море белых роз и пионов, щебете птиц и ярком свете магической сферы, гудящей и мерно вращающейся на острие шпиля, она представляла собой оплот красоты и гармонии. Не такой, с которым освоился Тир, выросший среди бескрайнего великолепия природы и видевший в ней источник своих внутренних сил, но — теперь он был вынужден привыкать к другому.       И всё же, как ни старался юноша сосредоточиться, его взгляд то и дело возвращался к Тёмному Святому, и его внимание рассеивалось.       — Надеюсь, многоуважаемый Настоятель почтит совет своим присутствием, — донеслись до Тира его слова. В голосе Преподобного Корвуса звучало ничем не прикрытое ехидство. — Если и в этот раз он исчезнет, сославшись на срочные дела, больше никто не посмеет упрекнуть меня в излишней подозрительности.       — Он здесь, — ответил ему мастер Тойбе, встряхнув широкими рукавами своих одежд и заложив руки за спину. — Хотя бы потому, что Инодан приказал ему присутствовать.       — Вот как. Всегда знал, что Его Преподобие Заорей мудр и прозорлив, — протянул глава Ордена Бездонников.       — Полагаю, он сделал это для того, чтобы избежать вашего неудовольствия.       — Как я и сказал: мудр и прозорлив, — криво улыбнулся Преподобный Корвус, и эта улыбка привела Тира в чувство.       Юноша едва не отвесил себе затрещину: кто он такой, чтобы так бессовестно глазеть на Святого? Что с ним вообще не так?! Разве не учили его с детства благоговению перед Гласом Моря и Его Святыми? Так почему сейчас, встретив одного из них во плоти, он… не ощущает ничего из того, что должен? Почему по-настоящему вспомнил о сути того, кто предстал перед ним, лишь тогда, когда его буквально ткнули носом в приличия? Это неправильно!       Поморщившись, Тир едва ли не насильно заставил себя оторвать взгляд от спины главы Ордена Бездонников и уставился на барашки облаков, проплывающих по небу над его головой.       Всего за один день он узнал о себе много нового. И ничего из узнанного ему не понравилось. Совершенно.       ***       За более чем два тысячелетия своей жизни он уяснил одно: то, что сияет самым ярким светом, имеет самое гнилое нутро. Ослепляя простодушных дураков, погружая их сознание в иллюзию возвышенности и духовной чистоты, оно беспрепятственно пускает по их венам тьму, отравляет своей истинной сущностью. Превращает их в послушных марионеток.       Шпиль Всезнания был одним из лучших тому примеров. Хуже него был только Инодан. Корвуса тошнило от одной только мысли оказаться в их стенах и увидеть, почувствовать кожей улыбки Оракулов, что сочились добротой и всепрощением, как клыки смертельно опасной змеи — ядом. Он бы многое отдал, чтобы навсегда забыть дорогу в обители светлых магов Всевеликого, но мир реальный, далёкий от сладких фантазий, где подобное можно было бы с лёгкостью провернуть, никогда не был к нему милосерден. Из раза в раз Корвус был обязан ступать в эти гадючьи гнёзда и — мечтать, что однажды кто-нибудь сожжёт их дотла. Лучше всего — он сам.       Наверняка многие назвали бы его лицемером, ведь и Бездонники не гнушались ни хитрости, ни вероломства. Сам Корвус то и дело примерял на себя сотни лиц и ролей, добиваясь расположения своих жертв, усыпляя их бдительность. Однако тёмные маги Всевеликого, несмотря на статус своего главы, никогда не пытались убедить кого-либо в своей святости. Их мрачная репутация шла впереди них; в любом из миров знали, чего от них ждать можно, а чего — не следует. И если кто-то обманывался ими, то винить в этом мог только себя.       — Ваше Преподобие. — Отвлекая от размышлений, Тальвас выглянул из-за его плеча. Даже не оборачиваясь, Корвус знал, что губы светлого мага растянуты в той самой проклятой улыбке. Вот уже несколько столетий он всерьёз подозревал, что Оракулы скрывают от магического мира Пангоры самый главный экзамен по окончанию ученичества в своём Ордене: умение нацепить на себя маску послащавее и носить её так убедительно, чтобы каждый идиот поверил, будто она есть настоящее лицо. — Вы и впрямь намерены опоздать.       — Без меня не начнут, — возразил Корвус, лениво барабаня пальцами по мраморным перилам лестницы, ведшей к Яшмовому залу, известному тем, что там и только там Оракулы принимали гостей, будь то дружественный визит или продиктованный политическими причинами совет.       Его взгляд был прикован к удаляющейся спине юнца, которого Тальвас наконец затащил под своё крыло. Отсюда Тир, окружённый стайкой шпилевых мальчиков на побегушках, был не больше фигурки на шахматной доске — из тех пешек, которых отправляют на убой первыми. Кем, собственно, и являлся на самом деле.       — Вижу, этот юноша всё же заинтересовал вас, — вновь подал голос Тальвас, без труда определив объект внимания главы Ордена Бездонников. Не то чтобы Корвус хотя бы пытался его скрыть.       Помолчав немного, глава Бездонников пожал плечами. На его вкус, ничего по-настоящему интересного в протеже Тойбе не было — кроме одного.       — Он — чистокровный аэтерна. Ашиль говорил мне об этом, объяснял свою догадку его запахом. Но я не был готов поверить, пока не увидел мальчишку своими глазами.       — Обижаете, Ваше Преподобие, — усмехнулся Тальвас, зашелестев рукавами своих одежд. — Я бы понял, не поверь вы лишь слову этого пса, но ведь и я говорил вам о природе Тира.       Корвус медленно, но красноречиво скосил на него глаза, и светлый маг Всевеликого тихо рассмеялся. Не нужно было лишних слов, чтобы понять, как абсурдно звучала его претензия. Ордены Оракулов и Бездонников многое пережили вместе, но ни одна общая беда так и не перечеркнула простую истину: всецело доверять друг другу они никогда не смогут. Да и не захотят.       — Мне не известно о чистокровных аэтерна, которые семнадцать лет назад могли бы стать родителями этому мальчишке, — наконец произнёс Корвус, взглядом возвращаясь к новой игрушке в руках Оракулов.       — И наделили бы его такой внешностью и магией — полагаю, именно это вы имели в виду? — прищурившись, догадливо уточнил Тальвас. — Не буду лгать: тайна его рождения взбудоражила и меня. Сколько бы я ни вглядывался в Нити Судьбы Тира, Море не открыло мне правды о его прошлом. Но также я ничего не узнал о его будущем… Ничего конкретного.       Корвус усмехнулся. Он ждал этих слов, не сомневался, что они прозвучат, ни секунды. Пусть он и не был Оракулом, но понимал: Заорей никогда бы не послал самого Тальваса Тойбе, своего ближайшего советника, в глушь Южных Земель лишь потому, что какой-то неизвестный, выросший на краю проклятого Угольника мальчишка — чистокровка, полукровка, неважно — смог прикоснуться к Нитям Судьбы без всякой подготовки. Всё дело было в том, что светлые маги Всевеликого узнали о нём самом. А точнее, что не узнали.       Испокон веков Оракулы слыли своей невозмутимостью. Ничто не могло удивить их или озаботить, ведь они зрили будущее, ведали прошлое и повелевали настоящим — как мира в целом, так и смертного существа в частности. В это верили ирдорцы, а за ними — и жители Вина, ни на миг не задумавшись, отчего же эта непоколебимая вера вдруг сменила свои говорящие рты.       На самом же деле всё было до смешного просто. Мастерами злых иллюзий считали колдунов из Ордена Бездонников, вот только они не шли ни в какое сравнение с Оракулами, придумавшими своё Всезнание и заставившими всех вокруг уверовать в него. И покуда чернь видела в светлых магах Всевеликого укротителей Моря Вероятностей, само Море то и дело укрощало их, порождая события и людей, отзвук которых был спрятан в шуме Его волн столь изящно, что само понятие Судьбы становилось шуткой. Даже находя в Его потоке нужные Нити, цепляясь за них изо всех сил, Оракулы не могли до конца распознать заключённые в них образы — сотни, тысячи, миллионы вероятностей рушили порядок их предсказаний. Вызывали в них священный трепет — и страх.       — Сколько же презрения в ваших глазах, Ваше Преподобие! — покачал головой Тальвас. — Вы продолжаете ранить моё сердце. Чем я заслужил такое отношение?..       — Своей ложью, — отрезал Корвус. — Тебя будоражит не тайна рождения этого мальчишки, а последствия его рождения. И ты хочешь использовать их, какими бы они ни были, на благо своего Ордена и только него. Остальное тебя заботит мало. Я знаю это. Ты знаешь это. Оттого не стоит так неуклюже врать.       В их перепалке не было никакого смысла: Корвус не говорил ничего сенсационного, ничего, что могло бы удивить Тальваса или шокировать новизной его самого. И всё же тщательно созданная маска на лице Оракула дрогнула. Ласковая улыбка так и осталась на его губах, но глаза сверкнули холодным равнодушием.       Корвусу сделалось любопытно: испугала бы Тира подобная метаморфоза наставника больше, чем голос, внезапно зазвучавший в его голове? Стоило признать, мальчишка быстро приноровился к проникновению в своё сознание, воспринял новую для него разновидность магии как данность, но — это вовсе не значило, что его знакомство с чьими-то скрытыми сторонами души пройдёт так же гладко. Он не был похож на того, кто привык к вероломству. Скорее, любое проявление доброты к нему он воспримет за чистую монету. А уж если прибавить к этой доброте восхищение его исключительностью…       — Ваше Преподобие, вам ли не знать, — вкрадчиво заговорил Тальвас, — что стабильность в стенах моего Ордена означает стабильность как во всём Вине, так и далеко за его пределами. Мне открылось, что этот юноша может помочь нам в сегодняшней проблеме, и я не почувствую вины, используя его во имя всеобщего блага. Что же касается его будущего… Посовещавшись, мы с Преподобным Заореем решили подумать о нём позже.       — Ведь, в конце концов, втеревшись в доверие мальчишки, в последующем вы всегда сумеете манипулировать им в свою пользу, — с тихим смешком закончил за него Корвус.       Наигранно задумавшись, Тальвас постучал пальцем по своему подбородку.       — Если бы кто-нибудь послушал вас со стороны, то мог бы заподозрить вас в сочувствии к этому юноше, — наконец вздохнул Оракул и покачал головой. — Но ведь я не настолько наивен. Я прекрасно осведомлён, что, не прояви он таланта столь нужного именно моему Ордену, вы бы присвоили его себе. И манипулировали бы им не хуже моего. Так в чём же дело, Ваше Преподобие? Вас снедает досада, что этот самородок не коснулся ваших рук? Или же при встрече с ним вас одолели неприятные воспоминания? Однако я не могу припомнить, чтобы Оракулы намеренно причинили зло юному Аркту…       Корвус утомлённо закатил глаза.       — Тальвас, ты и впрямь выжил из ума, если вообразил, будто уязвишь меня, припомнив моё прошлое и моё настоящее имя.       — Даже не думал, — возразил светлый маг Всевеликого, нацепив на себя маску оскорблённой невинности. — Я всего лишь хотел напомнить вам, что, несмотря на возможные печальные случайности, Оракулы заботятся о своих подопечных. Я не собираюсь рисковать Тиром попусту.       Возможные печальные случайности. Корвус фыркнул. Он был высочайшего мнения о своём красноречии и умении одним лишь словом окрасить белое в чёрное и наоборот. Вместе с тем, до Заорея и Тальваса ему было далеко.       — Мне нет дела, умрёт мальчишка или же останется жив, — дёрнул плечом глава Бездонников. Тир скрылся за дверьми в жилое крыло, и Корвус, более не найдя в себе ни толики интереса к нижней зале Шпиля, обернулся к распахнутым дверям в Яшмовый зал. Всмотрелся в толпу людей, сновавших внутри его у длинного стола. — В свою очередь, я всего лишь хотел заметить, что меня смешит окрепшая страсть Оракулов к использованию детей в своих коварных планах. Неужели ваша хватка слабеет и установить контроль за кем-то повзрослее вам уже не под силу? — деланно посочувствовал он.       К удивлению, эту остроту Оракул безропотно проглотил. Его молчание окутало пространство тяжёлой вуалью. Бросив на Тальваса быстрый взгляд, Корвус увидел, как посуровело его лицо, с какой усталостью он прикрыл глаза.       — Ваше Преподобие, можете ёрничать надо мной, сколько душе угодно, однако вам не меньше моего известно: мы — все мы — более не в том положении, чтобы долго и изощрённо выбирать… Опять, — вздохнул советник Заорея, массируя переносицу. — Время утекает сквозь наши пальцы. Его не остановила ни наша хитрость, ни колдовство Бездонников, а Море, как и всегда, оказалось мудрее нас. Раз Оно указало на этого юношу, то кто мы такие, чтобы перечить Ему?       Покривив губы, Корвус наконец выхватил из толпы худощавую фигуру Настоятеля Шпиля. Тот выглядел как всегда — похожим на прилизанную мышь, по ошибке влезшую в одежды Оракула. С самого детства болезненный, донельзя взлелеянный своим старшим братом, капризный, злобный и бесталанный, Друзус Аллепо не должен был состоять в Ордене светлых магов Всевеликого вовсе, не то что носить столь звучный титул, но ему повезло родиться в семье, с положением которой приходилось мириться даже Заорею.       В белесом свете маленьких магических сфер, кружащих под высоким потолком Зала подобно рою светлячков, лицо Друзуса приобрело зеленоватый оттенок. Казалось, он изо всех сил боролся то ли с изжогой, то ли с тошнотой. Оттого наблюдать его жалкие потуги изобразить царственное величие перед своими лизоблюдами было особенно смешно.       Впрочем, при воспоминании о том, сколько проблем этот недомерок принёс обоим Орденам за последний год, смеяться уже не хотелось.       — И что же твой мальчишка может сделать против Друзуса Аллепо, Тальвас? — подавив уже ставшее привычным раздражение, протянул Корвус. — Чем располагает он, но не располагают Бездонники и Оракулы? Даже думать о подобном нелепо, не то что говорить.       — Я понимаю ваши чувства, Ваше Преподобие, — вновь вздохнул Тойбе. — Более того, разделяю их. Однако жизненный опыт подсказывает мне, что иногда стоит позволить случайности произойти. Пусть Тир ещё ребёнок, пусть он не умеет ни сражаться, ни плести интриги, и всё же…       — Неужели вы надеетесь, что со своим стихийным, неразвитым талантом провидца Тир сможет узреть в волнах Моря то, что осталось скрыто даже от Заорея? — заподозрил Корвус, и, судя по тут же поджавшимся губам Оракула, его догадки были не так уж неверны. — Или же вы захотели создать вокруг этого молокососа шумиху и подсунуть его под самый нос Аллепо, чтобы он занервничал и допустил ошибку? Это абсурд, Тальвас. Скорее, он запьёт свои целебные зелья кровью мальчишки и не подавится. А мы вновь останемся ни с чем.       Знакомство с новой игрушкой Тальваса Друзус пережил стоически — хотя бы потому, что узнал о прибытии мальчишки заранее. К тому же, он явно не видел для себя никакой угрозы со стороны неотёсанного деревенщины, не обладающего ничем, кроме симпатичного юного лица и доброй смущённой улыбки. Для Настоятеля появление Тира в Шпиле представлялось всего лишь непонятной прихотью советника Святого Дракона, и, Корвус был уверен, совсем скоро Друзус, посчитав себя достойным для искоренения ошибок высокорангового самодура, приступит к выведению этого позорного пятна с безупречной репутации Оракулов. А когда Тойбе, прознав об этом, возмутится, он, по обыкновению, спрячется за спиной своего сиятельного брата и — начнётся уже знакомая до мелочей война влияний.       Надеяться, что между делом младший Аллепо растеряет осторожность и просчитается в какой-то важной мелочи, было сверх меры глупо.       — Вы сгущаете краски, Ваше Преподобие… — заспорил Тальвас, но глава Бездонников остановил его взмахом руки.       — Я говорю правду, — отрубил Корвус. — Это твои слова: у нас кончается время. Император уже задаёт неудобные вопросы, желая знать, что происходит в его северо-западных владениях и кто тому виной. Я предлагал закончить с церемониями, согласился заняться Друзусом лично, но вы с Заореем посчитали мои методы излишне грубыми. Заверили, будто имеете последний туз в рукаве… Так что же: этот туз — беззубый щенок с задатками Оракула и тонной наивности вместо мозгов?       — Кажется, вы успели на славу изучить Тира, проникнув в его сознание там, в садах? — тонко улыбнулся Тальвас, однако под пронзительным взглядом главы Бездонников быстро скис и вернулся к серьёзному тону. — Он — избранник Моря, Ваше Преподобие. Его незрелость диктуется юным возрастом, а её легко искоренить — стоит лишь взяться за его обучение. Однако нам нужно не остро заточенное оружие, а волны, что разойдутся от взмаха даже затупленным клинком… Время порядка и тщательно продуманных планов минуло, настала пора хаоса. Вашей, смею напомнить, стихии.       — Не говори чепухи, — зло ухмыльнулся Корвус.       То, что Тойбе называл хаосом, на деле им не являлось. В поисках душевного спокойствия Оракул с головой окунулся в самую нелепую ложь — ложь самому себе. Корвус не собирался присоединяться к этой гонке за утешительными иллюзиями. Он предпочитал правду, какой бы постыдной она ни была. Заключалась же она в том, что кто-то играючи водил их за нос, а они никак не могли добраться до врага и узнать его истинные мотивы. Друзус Аллепо был их зацепкой и одновременно — лишь вершиной айсберга.       Невозможно победить этого ледяного истукана, срезав его острый пик — и только. Нужно бить по нему с умом, рассчитав силу, — так, чтобы трещины достигли самого его основания, скрытого в глубоких тёмных водах. Но для этого чёртового расчёта необходима информация, которой ни у Оракулов, ни у Бездонников до сих пор не было. Этот факт бесил Корвуса до зубовного скрежета.       Если бы только они знали, где искать! Чёртов недомерок Друзус, а точнее тот, кто стоял за ним, сумел поставить в тупик оба Ордена. Лишь поначалу в кругу посвящённых в эту проблему бытовало мнение, что младший Алеппо мог действовать в одиночку. Корвус быстро отмёл его как невозможное: аэтерна, который в своих неполных два тысячелетия уже терял контроль над поддерживающими долгую жизнь магическими потоками в своём теле — коим и являлся Друзус, — не смог бы справиться со столь могущественным и хитрым колдовством. Колдовством, что поставило заслон от глаз как Оракулов, так и Бездонников.       Ни один Оракул не мог коснуться Нити Судьбы Друзуса и узреть его прошлое и будущее. Ни один Бездонник не мог проникнуть в его разум и прочитать его мысли и воспоминания. Уму непостижимо, но Заорей и Корвус не стали исключением. Более того, главы Орденов, самые могущественные и сведущие из ныне живущих магов, не имели ни малейшего представления, какая магия могла наделить младшего Аллепо этой… мёртвой пустотой — которой на самом деле не было.       Между тем, и сам Друзус был донельзя осторожен. В первое время маги Всевеликого, удостоверившись, что сознание и судьба недомерка сокрыты от них под крепчайшим замком, надеялись выведать правду у тех, кто сколько-нибудь входил в круг его общения. Оракулы установили за ним круглосуточную слежку и определили личность тех, с кем он контактировал больше всего. А после — Бездонники шантажом, террором и магическим воздействием на разум обработали некоторых из его друзей, знакомых и деловых партнёров, даже подкупили его любовницу, наказав им докладывать о любом изменении в поведении младшего Аллепо или о его внезапных исчезновениях. И — всё оказалось впустую. Друзус вёл себя как обычно, а что касается его внезапных отлучек… Они были. Вот только когда чёртов ублюдок скрывался с глаз осведомителей Орденов, он и правда исчезал — без следа. Будто бы испарялся. Будто бы его никогда не существовало в Вине вовсе.       Казалось, это могло бы стать отличным подспорьем для задержания Друзуса, но — его сверхъестественные отлучки ни разу не совпали по времени с похищениями женщин на границе Северных и Западных земель или странными волнениями в Море Вероятностей по всей Пангоре. С каким бы уважением Всевеликий ни относился к мнению Заорея и Корвуса, в деле, касающемся даже самого худшего из Аллепо, он не прислушается лишь к их интуиции. Без веских доказательств вины вступать в конфронтацию с этим древним, уважаемым родом не согласится даже император.       Корвус знал, что лучшим решением было бы схватить Друзуса, поместить его в камеру и от души с ним потолковать. Останется ли он после этого разговора с неполным комплектом пальцев или зубов — неважно. Однако политика связывала руки Тёмного Святого, и колдун, претворивший магический заслон над Друзусом, был прекрасно об этом осведомлён.       Корвус многое бы отдал, чтобы иметь возможность действовать так, как считает нужным, и не думать о последствиях. А пока он мог только скрипеть зубами, отмечая, что младший Аллепо всеми правдами и неправдами избегает даже случайных встреч с ним, интуитивно ощущая исходящую от главы Ордена Бездонников опасность, и радоваться, узнавая, что Заорею наконец удалось удержать этого ублюдка на месте, чтобы дать Тёмному Святому очередную возможность побороться с магическим заслоном на сознании их подозреваемого.       — Начиная с этого дня, я буду наблюдать за всем, что происходит в Шпиле, лично, — проговорил Тальвас, откидывая за спину свои светло-рыжие волосы и украдкой косясь на двери в Яшмовый зал. Как и глава Ордена Бездонников, он чувствовал на себе взгляды ожидавших их магов, их растущие досаду и нетерпение. — Тир также станет моими глазами и ушами — настолько, насколько это возможно в его положении. Вероятно, я даже смогу перехватить видения, что посетят его…       — Какой скандал! — насмешливо цокнул языком Корвус. — Оракул, использующий мерзкое тёмное колдовство на своём юном протеже. Что скажут люди?       Не то чтобы советник Святого Дракона был неким исключением из правил. Многие светлые маги Всевеликого не брезговали прибегать к приёмчикам Бездонников, если чувствовали, что того требуют обстоятельства. А чем были продиктованы эти обстоятельства, острой ли нуждой или личной прихотью, зависело от каждого отдельно взятого Оракула.       — Нигде не указано, что это запрещено… если об этом не знает тот, чей язык слишком уж болтлив, — хитро улыбнулся Тойбе.       — Ну конечно.       Болтливый же язык всегда можно вырвать с корнем.       — Вот только ты должен знать одно, Тальвас, — обронил Корвус. — Если ваш дурацкий план с участием… избранника Моря не принесёт плодов или вовсе усложнит дело, Оракулы предстанут перед судом Всевеликого. И в этот день не ждите, что Бездонники заступятся за вас.       — Безусловно. — Улыбка советника Заорея сделалась донельзя сладкой. — Ведь вы будете слишком заняты собственным спасением. Гнев Всевеликого не обойдёт стороной ни нас, ни вас, Ваше Преподобие. Инодан сполна осознаёт риск, на который идёт.       — Хотелось бы верить, — сухо сказал Корвус и направился в сторону Яшмового зала.       Он полагал, что их разговор подошёл к своему логическому завершению, однако всякому живому существу свойственно ошибаться. Не успел Тёмный Святой сделать и пары шагов, как Тойбе нагнал его.       — Бездонники тем временем продолжат свою линию расследования? — спросил Оракул, заложив руки за спину.       — Не имею привычки надеяться, что какой-то сомнительно особенный ребёнок спасёт меня от катастрофы.       — Никто не посмеет взвалить груз этой ноши лишь на плечи Тира, Ваше Преподобие, — до отвращения осуждающе покачал головой Тальвас. — К тому же, уверяю вас, его особенность не вымысел. Знали ли вы, что этот юноша самостоятельно научился стабилизировать ток магии в своём теле лишь благодаря правильному, как он выразился, дыханию? Я никогда о подобном не слышал, это феноменально!..       Корвус внимательно посмотрел на Тойбе, до последнего надеясь, что Оракул вздумал пошутить. Однако Тойбе выглядел неподдельно вдохновлённым своим открытием.       Что ж, возможно, верхушка Инодана и правда выжила из ума, разменяв десяток тысячелетий.       — Расскажи об этом Друзусу, Тальвас, — подавив злость, фыркнул Корвус и ускорил шаг. — Вдруг есть шанс, что весть о правильном дыхании настолько впечатлит и растрогает его, что он добровольно выложит тебе всю правду и раскается?