Противостояние

Вернувшись из Врат Поиска, находившихся в северной части Барбы, Лоран Дюбуа кусал губы. Его идеальное лицо было бледным, на голове творился бедлам, и даже академическая форма сидела криво. Но никто из сотрудников не спешил его дёргать, потому что на рукаве жакета виднелась нашивка с эмблемой академии Тримегисто. (Она указывала на положение в обществе.) Поправив рюкзак, Лоран осмотрелся. — Курсант третьего курса боевого отделения академии Тримегисто Лоран Дюбуа? — внезапно обратились к нему люди в форме внутренних дел Барбы. — Да, это я, — понимая, что проблем не избежать, ответил юноша. — Пройдёмте с нами, — попросили они. — Конечно, — согласился алхимик. — Вы же из-за сбежавшего фамильяра? — Ведомство обеспокоено фактом. Необходимо уточнить детали, — ответил мужчина, соблюдая формальность. — Понятно, — кивнул Дюбуа и, не оказывая сопротивление, двинулся за представителями правопорядка. *** Не зная о проблемах Лорана, Дюран беспокоился лишь о Венсане. (Расстроенная мордашка хозяина озадачивала его больше всего.) И потому, положив голову на плечо алхимика, фамильяр незатейливо лизнул того в щёку, подобно обычному псу. — Что ты делаешь? — спросил парень, уставившись на сильные лапы помощника. Ответом послужил скулёж. (Конечно, Дюран мог использовать свою способность и ответить Венсану иначе. Но фамильяр пока и сам не понимал, что с ним происходит, потому решил съехать с темы.) — Эх, поскорей бы ты принял свою истинную форму. По мечтательному выражению глаз, Дюран понял главное: как и Лоран, тот мечтает о подружке. «Все близнецы одинаковы?» — подумал пёс, скрывая обиду. После пары дней нахождения вблизи Венсана, Дюрану начало казаться, что он нужен Дюбуа. На мгновение фамильяру даже стало теплее и намного спокойнее. Однако фраза брошенная алхимиком, встревожила пса не на шутку. Во рту стало сухо, язык прилип к нёбу. По полости растёкся гадкий привкус обиды, и Дюран громко фыркнул прежде, чем отойти в сторону. В этот момент сердце Венсана пропустило удар. Внутри задрожала тревога. «Что-то не так», — подумал юноша и поднялся с земли. Тревожность Венсан не любил. В последний раз она послужила сигналом больших перемен. (Это было тогда, когда заболела мать. И вся жизнь парня полетела в низы.) «Только бы не похороны», — взмолился алхимик, вынимая из кармана монету. — Надо позвонить, — сообщил он и бросился в сторону будки. «Какой же я личный помощник, если ты ничего мне не говоришь?», — клацнул зубами пёс, но послушно уселся у двери. (Отчего-то ему стало больно… Наверное от осознания. Ведь Дюрана в прошлое не посвящали.) Соединение прошло быстро. И, услышав голос матери, Венсан перевёл дыхание. Нежные, но бодрые нотки развеяли опасения юноши. Вот только позитивный настрой к Дюбуа не вернулся. (Чуйка алхимика подводила редко, потому юноша был мрачен и тих.) «Неужели это касается брата?», — подумал он. Дюран о Лоране ничего не слышал со дня побега. О нём вообще говорили мало даже среди именитых алхимиков. И теперь, находясь рядом с его близнецом, пёс не знал, чего ожидать. — Когда Лоран поступил в Тримегисто, мы улыбались, — неожиданно Венсан разбил тишину. (Хотя ему и самому желание излить душу показалось странным.) — Наставник, взявший его под крыло, очень сильно нас выручил — он помог нашей матери пройти курс лечения. Именно это спасло её жизнь …Вздрогнув, фамильяр приподнялся и стал внимательно слушать. Отчего-то эти воспоминания казались ему важными. Возможно, из-за того, что он в первые столкнулся с откровенностью. А может, потому что хотел понять натуру своего хозяина. Но в любом случае Дюран запоминал каждое слово. — Любишь семью? — обратился он к Дюбуа мысленно, заставив того вздрогнуть. — Д… Да, — поперхнувшись, ответил парень. (О подобных способностях алхимик не знал. И это ещё больше озадачило парня.) У Лорана фотографий не было. И о брате тот ничего не говорил. Домашних вещей курсант не носил, предпочитая «одежду на пошив» или академическую форму. Из-за этого Дюран не знал, чем пахнет «дом». Но, попробовав на вкус кожу Венсана, пёс ощутил не только привкус соли, оставшийся из-за одиноко сбежавшей слезы. От парня изначально пахло солнцем, вереском и дешёвым порошком с рынка. Дюран бы назвал это «запахом лета», да побоялся показаться ванильным. Потому, сложив лапы на тёплой земле, вновь положил на них голову и закрыл глаза. (Ему нравилась минута спокойствия, хотя хозяин его был на взводе.) — У тебя есть семья? — внезапно поинтересовался Венсан. — Нет, — честно ответил помощник. И желание знакомиться с новым пропало. (Венсан, почувствовав смену настроения фамильяра, понял: тот больше ни слова не скажет. По крайней мере сейчас.) И тогда Дюбуа снова нарушил тишину: — Знаешь, мы не всегда с Лораном были разными. С одинаковыми лицами и поведением порой мы обманывали даже ма. А потом, когда брат узнал о моих дефектных способностях, всё изменилось. Мы больше не пробирались за кулисы театра и не прятались ночью под одним одеялом. У Лорана появились секреты. И на наш шестнадцатый день рождения он мне сделал особый подарок… Стянув шарф и куртку, Венсан оттянул ворот футболки и продемонстрировал псу косой шрам, тянувшийся от ключицы до самого плеча. Оставшаяся метка была тонкой, побелевшей от времени, но очень заметной. — Чем это он? — не удержался от вопроса Дюран. — Ножом для бумаги, — ответил алхимик. — Разве они так остры? — не поверил пёс. — Не уступают скальпелю, — рассмеялся юноша и нервно потёр плечо. — Он что, пытался тебя вскрыть? — от догадки в глазах пса полыхнуло рыжее пламя. И тут же стихло, стоило Венсану ласково почесать фамильяра за ухом. — Не знаю, — юноша пожал плечами. — Но с того дня я опасался оставаться с Лораном наедине. — Я думал, что твой брат всегда был циничным придурком, — оскалился Дюран и пододвинулся к хозяину ближе. — Нет. Он по жизни экстраверт, — одёрнул Дюрана Венсан. И фамильяр понял — это ностальгическая радость, лишённая грусти. — Лоран изначально был выносливей и сильнее меня. У него не иссякал интерес к знаниям. Именно он прививал мне стремление жить. А когда мне бывало грустно, он делал из носков забавных лягушек и устраивал из картонки кукольный дом. — Ты словно о другом человеке рассказываешь, — не верил ему фамильяр. — Так ведь Лоран и был другим человеком, — не отпирался Венсан. И Дюран понял: его хозин очень одинок. — Что делать будем? — между прочим поинтересовался пёс, щекой прижавшись к сапогу близнеца. — Учиться, — как само собой разумеющееся ответил Дюбуа, пытаясь вспомнить номер директора — Матео Дюпре. Естественно, мысль о поступлении в Трисмегисто была поспешной. И оба — алхимик и фамильяр — понимали это, потому что даже с наличием личного помощника сил у Венсана не прибавилось, умений, впрочем, тоже. Озадаченный таким раскладом, юноша не знал, как получить развитие без огласки. И Дюран, сознавая это, чувствовал себя бесполезным. — Плохо, что я неуч, — пожаловался парень, смотря в темнеющее небо. — А я вот о чём подумал, — решил выказать свои опасения пёс. — Я ведь с тобой от балды повязан. И чует моё сердце, что это не к добру. — Не будь ты со мной повязан, то искать уже было бы некого, — парировал Дюбуа, почувствовав нестерпимую боль. (И хотя она была фантомной — не физической, но душевной, страданий причиняла немало.) — Верно. Но это не значит, что за мной не придут… Дюран опустил голову и посмотрел в землю так, словно видел, как под его лапами разверзается Бездна. — Знаешь, я может покажусь тебе циничным и грубым, но что ты можешь сделать, используя скудный объём своих сил? — тихо спросил он. На это Венсан промычал, точно так же, как минутой назад проскулил демонический пёс. (На самом деле алхимик и сам думал об этом. И чем дольше он пытался найти ответ, тем больше горел изнутри.) — Я полагаю, что нам следует скрыться, — предложил фамильяр, делая шаг вперёд. — На время. Пока не поймём, как действовать в нашей связке. А потом можно будет думать об академии. И Венсан, понимая, что пёс прав, дал своё молчаливое согласие…