The Reunion (Воссоединение)

      Лорд Николас Гринграсс был высоким и худощавым, но при этом мускулистым человеком. Его каштановые волосы были тщательно уложены. На лице особенно выделялись пронзительные голубые глаза, которые, очевидно, Дафна унаследовала именно от него. Его одежда и мантия были безупречны, без единой складочки, не говоря уже о прочих изъянах. Леди Синтия Гринграсс была просто потрясающе красива, с такими же идеальными чертами лица, что и у Дафны. Светлые волосы, такие же, как у её дочери, составляли необычный контраст с тёмно-карими глазами леди Синтии. Стоит ли говорить, что её одежда и мантия были столь же безупречны, как и у её мужа. Все в их образе буквально кричало о совершенстве и принадлежности к высшему классу общества.       Гарри издал звук, которого Дафна от него раньше не слышала: что-то среднее между писком, хрипом и стоном. Происходи всё это не с ними, она бы, конечно, рассмеялась. Гарри же тем временем с запозданием вспомнил, что Дафна по-прежнему сидит у него на коленях, положив руку ему на плечо. И это положение отнюдь не добавило ему уверенности перед разговором с её родителями.       Чета Гринграсс остановилась перед ними, молча приказывая следовать за ними. Гарри тяжело сглотнул и помог Дафне слезть с его коленей. Он оглянулся назад, увидел, как Рон и Гермиона захихикали, и бросил на них убийственный взгляд, прежде чем крепко сжать руку Дафны и на дрожавших ногах выйти из Большого Зала.       Когда дверь закрылась, гриффиндорцы, знавшие Гарри, снова взвыли от смеха. За столом Слизерина к их хихиканью присоединились Астория Гринграсс и Трейси Дэвис (лучшая подруга Дафны). А вот находившемуся по ту сторону двери Гарри смеяться вовсе не хотелось. Николас буравил его буквально убийственным взглядом, Синтия же смотрела на Дафну с явным разочарованием во взгляде.       Гарри испытал огромное желание выкопать себе норку и спрятаться в ней, но он не хотел показывать свою слабость перед отцом Дафны.       «Он только и ждёт этого» — зашептал внутренний голос.       «А что делать, если именно так я себя и чувствую?» — ответил ему Гарри, но вместо этого выпрямился и взглянул равнодушным, но не дерзким взглядом. Гарри показалось, что он заметил удивление, проскользнувшее по лицу Николаса. Первой заговорила Синтия.       — Итак, Дафна, ты думала, что родители не настолько важные персоны, чтобы сообщать им, что ты встречаешься с Гарри Поттером? — спросила она очень спокойным голосом, что, пожалуй, было страшнее, чем если бы она кричала. Дафна уже открыла было рот, чтобы ответить, но Гарри сжал ее руку, останавливая, и заговорил первым.       — Это была моя идея, Леди Гринграсс, — сказал он, переводя свой взгляд на красавицу, стоящую напротив. — Я решил, что будет лучше, если вы не будете знать, и тогда не сможете стать явной мишенью для Волдеморта.       Николас был явно впечатлен.       — Но ты ведь даже не знаешь нас. Разве тебе есть дело до нашей безопасности? — спросил он.       — Ну, Дафна любит вас, а я люблю Дафну. Если вам причинят боль, ей будет плохо, и тогда будет плохо мне. Я люблю ее, Лорд Гринграсс, — серьезно ответил Гарри. После этих слов послышалось громкое «А-а-а-ах».       «Отлично, нас кто-то подслушивает», — подумал он. На самом деле, Фред и Джордж приложили к двери Удлинители ушей, и бросили Сонорус, из-за чего каждое сказанное слово транслировалось в Зал.       — Но вы так молоды. Вам всего по семнадцать. Как вы можете любить кого-то в таком юном возрасте? — Синтия явно была в шоке.       — Леди Гринграсс, я не думаю, что кто-нибудь остался бы ребенком, если бы у него была такая жизнь, как у меня, — Гарри горько засмеялся. Гринграссы выглядели шокированными.       — Что ты имеешь в виду, Гарри? Что значит «такая жизнь, как у меня»? — на лице Синтии появилось обеспокоенное выражение.       — Мои родители погибли, когда мне был всего год. Мои единственные родственники ненавидели меня. До одиннадцати лет я спал в чулане под лестницей, — начал рассказывать он.       — ЧТО? — закричала Синтия, и Николас жестом показал, чтобы она была чуточку тише.       — Я встретился с Волдемортом в свой первый год учебы, когда тот жил в голове нашего учителя ЗОТИ. Во второй год Волдеморт напустил на школу василиска, воспользовавшись частичкой самого себя, Тома Реддла, сохранившейся в его дневнике. Я убил василиска, когда Том утащил Джинни в Тайную комнату. На третий год я и мой крестный, Сириус Блэк, были атакованы сотней дементоров. Я остался бы без души, если бы с помощью хроноворота я не отправился назад в прошлое, и не использовал Патронус, который спас нас.       На четвертый год я был включен в Турнир Трех Волшебников Пожирателем смерти, который с помощью Оборотного зелья притворялся Аластором Грюмом, нашим профессором ЗОТИ. В третьем задании я и мой товарищ со-чемпион Хогвартса были похищены с помощью портключа. Седрика убили на моих глазах, и мою кровь использовали для воскрешения Темного Лорда. Он дважды использовал на мне Круцио, а потом мы сражались на дуэли, и призраки тех, кого он убил, в том числе и моих родителей, помогли мне бежать. Наш учитель ЗОТИ, профессор Амбридж, заставляла меня использовать кровавое перо на каждой отработке в течение всего пятого курса. В том же году моего крестного убила его кузина, Беллатриса Лестрейндж, в схватке между нашей секретной организацией и Пожирателями Смерти в Отделе Тайн.       Я так же узнал, что ни я, не Волдеморт не сможем жить спокойно, пока жив кто-то из нас. Затем, на шестом курсе, я пошел с профессором Дамблдором, чтобы уничтожить один из крестражей Темного Лорда, которых было ровно семь, а затем смотрел, как профессора убил Северус Снейп. В этом году я скитался по лесам с Гермионой и Роном, уничтожая крестражи. Наши странствия включали проникновение в Министерство Магии с помощью оборотного зелья, бегство из Малфой-Мэнора, где пытали Гермиону, окунание в замерзшее озеро, проникновение в Гринготтс и побег из него на драконе. Так же мы узнали, что Северус Снейп невиновен в убийстве Дамблдора, что он помогал нам все это время и был шпионом Дамблдора. Я узнал, что я — последний крестраж. Я умер в Запретном лесу, воскрес и победил Волдеморта. Есть еще вопросы? — Гарри переводил дыхание, запыхавшийся и подавленный упоминанием смерти крестного.       Синтия и Николас были шокированы. Дафна до боли сжала руку Гарри. За дверями стояла полнейшая тишина. Неожиданно Гарри почувствовал, как его обнимает плачущая Синтия.       — Бедняжка, у тебя, наверное, не было никого, кто мог бы хотя бы отчасти заменить тебе мать. И ты слишком, слишком молод, чтобы пережить такое, — всхлипнула она. Гарри замер, прежде чем отчаянно обнять ее в ответ. Николас же обнимал Дафну.       — Хороший выбор, Дафна, — сказал он в шутку. — Серьезно, я рад, что ты нашла кого-то зрелого и бескорыстного, я желаю вам счастья, — сказал Николас дочери. Дафна обняла его в ответ.       — Я люблю тебя, папа, — пробормотала она. Синтия освободила Гарри, и Дафна подошла к нему, крепко обнимая. Николас взглянул на пару.       — Гарри, я одобряю твою кандидатуру. Я думаю, в будущем ты станешь хорошим мужем для моей дочери. У меня осталось еще несколько вопросов касательно тебя и твоей жизни, но их мы оставим на потом. Мы с твоей матерью должны возвращаться в поместье, — мягко сказал он Дафне. Они согласно кивнули. Синтия еще раз обняла каждого, Николас обнял Дафну и пожал руку Гарри, тихо пообещав ему на ухо мучительнейшую смерть, если он когда-либо причинит боль Дафне, и после этого чета Гринграссов направилась к выходу.       — До свидания, Лорд и Леди Гринграсс, — вежливо сказал Гарри.       Николас обернулся.       — Николас и Синтия, Гарри, — он улыбнулся юноше и широкими шагами вышел из здания. Дафна повернулась к Гарри, крепко обнимая его и пряча лицо у него на груди.       — Думаю, все прошло довольно неплохо, — побормотал он.       Она лишь тихо засмеялась. Они постояли так еще несколько минут, просто наслаждаясь близостью друг друга, прежде чем подойти к двойным дверям Зала.