Мёртвая тишина

***

Кот плавно перебирал лапками оттопыривая их и показывая когти, иногда цепляясь ими за ковёр. Сбивчивое шёрхонье сопровождалось довольным мурлыканьем. Коля молча смотрел на кота, пальцами перебирая простынь. Эта помятая тетрадь лежала рядом с ним на кровати. Он медленно моргал, было ощущение, что он вот-вот провалиться в сон, но у него не получалось. Только безмерная усталость отяжеляла веки, все наровясь заставить провалиться в сон, но сколько бы Коля не старался его беспорядочные мысли возвращались к какому-то странному ощущению (ему казалось, что что-то рядом будто создавало странную давящую, угнетающую ауру) и к этой тетрадке. Переведя взгляд, он всё-таки лёг на кровать и, перевернувшись на живот, открыл, слегка скривившись от разлетевшейся пыли. Почерк человека, который писал был какой кривой, вернее, дрожащий. «17 декабря». «Чертов Новый год. От этого балагана и шума, что здесь устроили уже трещит в голове. Вот же событие! Новый год каждый год. Уборщица ходит по комнатам какая-то хмурая, что, кажется, на её лице появилось больше морщин. Она то и дело возиться с этой тряпкой и ведром, недовольно что-то бурча себе под нос. От запаха каждый раз, резко исходившего от воды в этом ведре, у меня уже слезятся глаза. Она, видимо, на гадость мне сначала все самые отвратные комнаты чистит, а после ко мне приходит. Не знал же я, что она тогда за спиной стояла. Честное слово, ну эта бабушка очень эффектно выглядит с розовыми волосами. На улице всё небо, серое, унылое, да дождь сплошной стеной уже неделю идёт. От оконных решёток уже ржавчиной тянет или только мне кажется. Ещё так противно сыро. Здесь так холодно. Эти придурки об отоплении, кажется, вообще забыли. Меня рубит постоянно, но чертова бессонницы и отопление. Я скорее с ума здесь сойду, чем смогу выйти».

Это чей-то дневник или подобие записной книжки и явно принадлежит одному из пациентов. Страницы смяты и края в некоторых частях чем-то испачканы, Коле даже знать не хочется, чем именно.

«20 декабря». «Шибусава Тацухико. Чувствую, что скоро здесь свихнусь от скуки. Мне эти четыре белые стены уже в кошмарах видятся. Засыпаю вижу эти белые, почти ослепляющие стены, просыпаюсь — тоже самое. За окном дерево да лес, так что даже смотреть уже тошно на один этот вид. Одни и те же комнаты, один и тот же вид, одни и те же врачи… И я один. Сегодня другая уборщица, но она очень молчаливая. Это даже жутко, когда все вокруг практически всегда молчат или ведут себя как больные. Мне кажется, что она как-то странно ко мне относиться, всё как-то недовольно, то ли озлобленно смотрит на меня. Не знаю, что я такого ей сделал, у неё тоже розовые волосы, как у той уборщицы. Но я ничего не говорил о них. Может, внучка? Вторая койка у меня в комнате пустует, надеюсь, туда никого не подселят. Хотя, возможно, я был бы и не против…»

Коля нахмурился. Тетрадь старая, и не понятно, почему она находилась именно там, в подвале. Если этот Шибусава пациент, то тетрадь должна быть на этажах выше… А кот куда-то ушел, так как шорох от ковра прекратился.

«4 января». «Я слышал как эта новая санитарка говорит… Не то, чтобы у неё плохой голос. Но почему-то звучит жутко. Эта манера, не знаю, как объяснить, но, кажется, этого никто другой не замечает. Возможно, я уже схожу с ума я просто накручиваю себе. Глупо было думать, что я накручиваю. Как говориться опыт не пропьёшь, эта санитарка вывела одного из комнаты поздно ночью. Я слышал, как они говорили. Я выглянул в окошко из моей комнаты (оно давно сломано, поэтому я сам могу открыть его). Санитарка чуть ли не заметила меня. Бить тревогу из-за них, я не собираюсь, не в моих интересах лишний раз высовываться. Да и я знаю этого пациента, кажется, Фукути или Фукучи зовут. Он меня раздражает. Какой-то странный». «5 января». «Та санитарка не пришла. Сегодня новая…» Вокруг стало подозрительно тихо. Читать чужие записи почти заставляет уснуть. Потому что он не может противиться этому, особенно когда не спал практически всю эту ночь. Но он не засыпает, потому что в коридоре до него доносится какой-то хлопок, будто бы кто-то со всей силы ударил дверью. Коля вздрагивает и поднимается на кровати, пытаясь понять, что происходит. Но ничего больше не издаёт никаких посторонних звуков, вокруг слишком тихо, даже кот не шумит и ветер не свистит. Что-то внутри подсказывает, что в коридор лучше не выходить, но он игнорирует это чувство. Темно, так как окна только в комнатах, поэтому коридор остаётся таким же мрачным, даже когда светит солнце. Коля оглядывается. В пяти метрах от него, сразу напротив выхода из комнаты, стоит шкаф, старый, со съехавшей дверцей. Лак в некоторых местах потрескался или вообще отсутствует. Боковые стенки снаружи разрисованы какими-то детскими рисунками — цветочками и зигзагообразной травой. Темнота, кажется, начинает сгущаться.       — Что ты там делаешь? — Коля сам удивляет собственным словам, говорит будто бы не он, а кто-то другой. И этот кто-то беспрерывно смотрит на шкаф. Поломанная дверца шкафа немного приоткрывается, а после замирает. Коля хочет дёрнуть назад, но его тело не слушается, оно вообще будто бы ему не принадлежит. Он просто стоит и смотрит на с глухим скрежетом, открывающийся шкаф.       — Ответь мне, что ты там делаешь?! — повторяет Коля, его голос переходит на какой-то отчаянный крик. Он не может контролировать свои слова. В ответ лишь тишина. Коля не может перестать смотреть на этот шкаф. Никто не отвечает, но дверца шкафа снова начинает движение, продолжая медленно открываться сильнее, а темнота всё сгущается, концентрируя все внимание на этом чертовом шкафе. Сердце нервно стучит, когда все вокруг поглощает темнота, кроме этого шкафа. Коля не может даже голову отвернуть в сторону, он, словно в каком-то трансе, тупо смотрит на открывающийся шкаф. Он выдыхает и делает шаг. К шкафу. Ему хочется кричать, он пытается докричаться до себя, чтобы он перестал идти. Но его не слушают или не могут слышать. Коля пытается сопротивляться, беспомощно с еще большей силой пытаясь докричаться, двинуться в противоположную сторону, но ничего не меняется, а тревого уже бьет по вискам. Вдруг он всё-таки останавливается прямо перед уже распахнувшейся дверцей шкафа… Внутри пусто.       — Эй, я тебя не обижу, иди сюда.

Зачем? Кому он это говорит?!

Но ответа не следует, всё вдруг поглощает тишина. Неожиданно, в одно мгновение, свет затухает, и в момент он появляется в другом месте — Гоголь будто бы наблюдает за происходящим со стороны: какой-то мальчик бегает за другими детьми; все радостные, кричат и веселятся, улыбаясь своими почти беззубыми ртами, зато так искренне. Их глаза горят весельем. Он оказался в каком-то обширном саду. Дует ветер, солнце тепло освещает все, а голубое небо лишь местами покрыто одинокими с белыми облаками. Вокруг много деревьев и недалеко от детей находится несколько аккуратных клумб, засаженных разноцветными цветами. В какой-то момент его кто-то зовёт. Это незнакомая девушка, она просит Колю позвать мальчика, сказав, чтобы Коля пошёл к тому в комнату. И он идёт. Не зная, что это за ребёнок, по правде, не зная, куда идти; но он идёт, так и не получая контроль над своим телом. В следующий раз он очнулся, когда уже зашёл в комнату. Маленькая, но здесь умещаются две двухэтажные кровати, плотно приставленных к стенам. Между кроватями стройный проход, окно прямо напротив входа. Справа, сразу возле Коли, стоит шкаф. Он выглядит аккуратно. Боковые стенки снаружи разрисованы цветами и травой. Коля невольно напряжённо смотрит на шкаф, он кажется ему знакомым, но почему-то он не может вспомнить, где и когда он его видел?..       — Ты пришёл за Чарли, да? Как только Гоголь слышит эти слова, он поворачивает голову к окну. Только сейчас он замечает какого-то мальчика, который сидит прямо на подоконнике, отвернувшись к виду снаружи, всматриваясь куда-то на листья дуба, ветки которого находятся близко к стеклу. У это мальчика темные волосы, спутанно-спускающиеся до плеч, он выглядит на лет пять-шесть, совсем ребёнок.       — Да. Ты знаешь, где он? — Коля продолжает смотреть на мальчика. Почему-то он кажется ему знакомым.       — Да. — на мгновение мальчик замолкает, а после продолжает, но из его голоса, кажется, в одно мгновение исчезает вся жизнь: — Открой шкаф. Всё резко мутнеет — и Коля уже стоит возле машины скорой помощи. Вокруг суетятся и бегают, кто-то из детей громко плачет. Коля оглядывается вокруг, пытаясь понять, что происходит, неожиданно он чувствует что-то холодное на своих руках, что-то слизкое, он смотрит на них. Кровь. Светлая, почти алая, которая по мере того, как он смотрит на неё, темнеет, стекает на землю. Он не сразу понимает, что за резкий звук бьёт по ушам, и почему так саднит горло, после он осознал: он кричит. Его глаза мечутся по рукам, смотря как эта алая жидкость стекает с них на землю и капает. Мысли начали грубо и резко ударять в голову одной фразой, словно читая мантру: «Ты убил его».

«Ты это сделал!»

«Убил! Убил!»

«Ты убил!» С каждой фразой голос становился всё громче и громче, его подсознание заполняется глубокой тревогой. Голос настойчив и непрекращающийся, как будто пытается убедить его. Голос голосит, что Гоголь не помог ему, хотя мог, что именно из-за него всё это происходит. Он пугает, заставляет сомневаться и… верить. Мысли становятся замутненными и переполненными этим голосом, который кричит так громко, что практически невозможно сосредоточиться на чем-либо другом. Коля судорожно мотает головой, стараясь заставить голос утихнуть, но тот продолжает свой крик с обрывками фраз. Колю кто-то окликает, но он не слышит. Он вообще ничего не слышит, кроме собственного голоса, который уже стал затихать, сменяясь судорожными выдохами. Горло начало саднить, но он будто не чувствовал этого. Он пытается всецело собраться, пытается дышать.       — Коля, ты боишься крови? — только когда этот негромкий голос зовёт его, он, кажется, на мгновение перестает дышать, повернувшись к нему. Это тот мальчик. Его глаза внимательно смотрят на Гоголя. Сиреневые. Коля старается вернуть себе способность говорить, но сначала он только немо как рыба, открывает рот. Через некоторое время, собравшись, он сипло выдавливает.       — Нет…       — На твоих руках нет крови. Всё в порядке, — мальчик подходит и аккуратно берёт его за руки и придвигает их ближе к лицу, будто указывая внимательно посмотреть. Руки слегка дрожат, но на них и вправду ничего нет. Подождите. Как он его только что назвал? Сейчас Гоголь чувствует, что наконец может контролировать своё тело и слова. Его мысли снова успокаиваются и этот проклятый голос исчезает, будто бы что-то тяжелое наконец спало с него, и он облёгчённо выдохнул. А мальчик продолжает говорить, и его слова, словно ударяют, проникают внутрь, охватывая и поглощая всё.

— Чарли мёртв. Он болел.

Это послужило внезапным толчком, Коля резко открыл глаза. Он прерывисто дышал, подскочив на кровати. Нервно сглотнув, он резко повернул голову к мяукнувшему коту, не ожидая его присутствия. Тот лежал, свернувшись клубочком возле него, и, видимо, до этого времени спал.       — Прости, — прошептал Коля, слегка удивившись собственному голосу, горло и вправду немного болело. Внутри всё еще оставалось какое-то вязкое чувство. Его руки слегка дрожали и он растерянно посмотрел на них, будто бы слепо надеясь, что это поможет ему понять, что произошло, и унять это чувство. Гоголь вспомнил, что в коридоре никогда и не было шкафа. Он встал с кровати и выглянул из-за двери, осторожно оглядывая коридор, и облегчённо выдохнул, когда убедился, что там и вправду ничего нет. Посмотрев на кота, Коля просто погладил, тот ещё некоторое время смотрел на него, а после закрыл глаза и, зевнув, потянулся, а после тихо замурлыкал. Коля хихикнул, его тело и разум заметно расслабились, чувствуя некое облегчение. Это всего лишь сон. Сидя ближе к коту, он бездумно гладил его, теряясь во времени. Ровно до того момента, кот не решил неожиданно поменять свою положения, поднявшись. Коля растерянно посмотрел на него, а после, моргнув, осмотрелся. Сначала он не до конца понял, что именно его так смутило, но что-то точно было не так. Дневника нигде не было. Коля нахмурился и заглянул под кровать, но там тоже ничего не оказалось. Здесь кто-то был? Папа заходил? Что происходит?.. Он точно уверен, что заснул с дневником и никуда не прикладывал его, хотя с каждой мыслью и минутой он все меньше сомневался в собственном рассудке, потому что верить в то, что кто-то или что-то просто-напросто переложило или забрало дневник, ему не хотелось — какая-то крошечная мысль в подсознании именно это нашёптывала. Но поток мыслей прервал мяукнувший кот. И негромкий стук упавших бутылок в другой комнате — и все вокруг замолчало, что Коля слышал собственный резкий выдох. Напряжение не пропало с появлением тишины. Поднявшись с кровати, он хотел выйти из комнаты, но в последний момент, у самой двери, его что-то остановило. Он в одно мгновение почувствовал на себе чей-то взгляд. И взгляд казался ему каким-то странным. На него смотрел не человек. Он сразу развернулся, но вместо полноценной фигуры, только мельком увидел чей-то силуэт в окне, который сразу же исчез. Посмотреть, что именно это было и не показалось ли ему вообще, Коля не решился. Он быстро выбежал из дома и направился к дедушке. Там он будет в безопасности. Последние дни, на удивление, вокруг было довольно спокойно: никто из соседей не ссорился, даже Мария Георгиевна— слегка сварливая старушка, которая вечно цеплялась к любому — не сидела в своём кресле-качалке, раскачиваясь с унылым скрипом. Сколько Коля себя помнил, она всегда бранилась на него из-за отца, вечно грозилась, что найдёт на них управу и пойдёт жаловаться старосте; но, сколько бы она этого не обещала, за все это время дедушка ни разу не упоминал об этом: то ли она не приходила, то ли дедушка молчал — Коля не уточнял, да и голову старался этим не забивать, ведь даже эта старушка, скорее просто от одиночества на всех кричит, ей-то и поговорить не с кем. Солнце всё ещё стояло высоко в чистом голубом небе. Ветер иногда шумно завывал, поднимая уже пожелтевшие, опавшие листья с земли, закручивая и раскидывая их в разные стороны. Коля слегка прищурил глаза с непривычки от ярких лучей. Он иногда нервно оглядывался, будто ожидая, что кто-то сейчас выйдет из-за его дома. Какое-то тревожное чувство не покидало его, казалось, что он ощущал на себе чей-то взгляд, но вокруг никого не было, кроме ленивых котов, которые временами громко кричали друг на друга. Дедушка любил всякие настойки или чаи, он даже собирал и засушивал травы: мяту, мелиссу, лаванду… Коля даже пару раз ходил с ним в соседнюю деревню, где, с разрешения одного из дедушкиных знакомых, они собирали их. В конце Гоголь обязательно на некоторое время незаметно пропадал, а после также незаметно возвращался, но уже с какими-нибудь яблоками или конфетами от добрых бабушек, которые за небольшую помощь или короткий разговор угощали его. Зайдя, он почувствовал этот же сладкий запах, только заваренного чёрного чая. В доме тепло, Коля и не заметил, как на улице из-за свежего ветра было прохладно. Когда он был младше, то не только каждый день приходил к дедушке, но и часто оставался у него до позднего вечера или ночевал — в такие дни, дедушка иногда читал ему что-нибудь, из-за чего он незаметно засыпал. Дома Коле заняться было нечем, да и не ждал его там никто. Из одной из дальних комнаты исходил тёплый, приглушённый свет от старого торшера. Сняв потёртые, уже где только не побывавшие кроссовки, Коля направился к этой комнате, глухо скрипя по полу и шурша по ковру. Сам дедушка сидел на кровати, склонившись над столиком, освещенный торшером, и сосредоточенно читал книгу, нацепив очки, одна дужка которых сломалась из-за чего теперь они забавно наклонены в сторону. Дедушка, может быть, даже не услышал шагов, поэтому Коля молча проскользнул и сел на одну из кроватей, ближе к стене. Подобрав ноги к себе, спиной прислонившись к ковру, он просто молчал. Коля даже не мог понять, почему именно сюда пришёл. Гоголь часто оставался в доме один, никого не было вокруг, чтобы занять его внимание. Даже ребята из деревни иногда казались ему такими скучными, такими раздражающими. Ему хотелось с ними поговорить, побегать, поиграть, но почему-то в тот же момент это казалось таким раздражающим и странным. Одновременно хотелось этого, но и становилось тошно. Оставаясь в доме, в такой тишине, он ощущал себя странно, так холодно. Его будто бы оставили там, далеко от других, хоть, вон, он между своих мыслей слышал их веселые крики снаружи, недалеко от дома, на поляне. Но не шел к ним, а оставался один. Через года Коля только осознал, что больше не избегает тишины. Там его мысли, словно находят покой, когда в другое время мчатся и метаются, но он так и не расстался с чувством одиночества, покинутости. Ему чего-то не хватало. И так он стал каждый день приходить к деду, словно ища это у него, и казалось иногда Коля чувствовал это странное и непривычное утешение, не только мысли переставали метаться, но и все вокруг. Но не сейчас… Через некоторое время, сквозь пелену своих мыслей, Коля услышал вздох и то, что дедушка, видимо, закончил читать и отложил книгу, сняв очки.       — Сынок, а ты-то тут, как давно? Чего ж не отметился? — на лице дедушки появилась мягкая, едва заметная, улыбка, она всегда появлялась стоило ему заметить Колю. Он покачал головой, слегка ерзая на кровати с глухим скрежетом пружин. — Меня пряниками угостили, будешь? Не дожидаясь ответа, он поднялся и, несколько шурша ногами по ковру, вынул небольшую коробочку, размером с книгу, из полки шкафа, вместо крышки у которой верх укрыт салфеками. Пальцами проводя по стенкам, он вернулся к своему месту, ставя коробку на стол.       — А ты где утром был? Я уже заходил сегодня. — Коля широко и слегка затянуто улыбнулся.       — На рыбалке, говорят, мол: «Хорошо клюёт утром». Да ничего толкового, кроме, разве что, мелкотни, я не поймал. Внутри коробки лежали пряники, обсыпанные пудрой… это будет липко и пальцы после будут сухими. Коля слегка нахмурился, смотря на них. Он чувствуя, как тревога медленно, словно змея, подползает к нему, обвивая туловище, а после подбирается к шеи. Коля не понимает, почему сейчас его охватывает настоящая паника. Его сердце бьется быстрее и словно пытается пробиться наружу, и по его телу проходят мурашки, он начинает дрожать, в комнате как-то резко становиться слишком душно и жарко. Что-то не так. Неправильно.       — Эй, Коля, что с тобой? — кажется, дедушка поздно замечает, что что-то происходит. Гоголь слепо пытается выдавить какое-то жалкое, беспомощное подобие улыбки. Он чувствует, как по виску скатывается едва ощутимая капля холодного пота. Вокруг жарко, но ему холодно. Кажется, что он не может дышать, что-то душит. В глазах темнеет, а голова кружится. Он поднимает взгляд на дедушку. Пытаясь что-то сказать, но слова и мысли быстро испаряются, еще даже не успев собраться в кучу, на глухом выдохе испуга. Он сходит с ума?.. У дедушки… кровь. Коле кажется, что он видит кости. Сквозь шею идёт грубая, глубокая рана, сделанная каким-то топором или большим ножом. Кровь вытекая из неё, стекая вниз и пачкая красными крупными пятнами одежду. Он не может, даже смотреть ему в глаза, сейчас они кажутся стеклянными, с красными лопнувшими сосудами, неестественно полуприкрытые, словно на Колю смотрит труп… Кажется, дедушка что-то говорит ему и, когда открывает рот, то оттуда также, будто вода, вытекает кровь, живо стекая по подбородку. Становится слишком жарко. Он задыхается. Все тело в один момент онемело. Его слегка трясёт. В глазах темнеет. Последнее, что он чувствует это паника и как он ударяется о что-то твердое.

***

Толстые слои пыли разбросаны по всему полу. Сквозь щели между досками на окнах пробиваются лучи солнца, освещая летающую пыль. В углах висит паутина, с потолка свисают провода и остатки от лампы. Стены покрыты разводами, неглубокими трещинами. В углу комнаты, у некогда незаколоченного окна стоит небольшая железная, кровать, одна из оставшихся здесь; края матраса измяты и некоторые места из-за влаги покрылись плесенью. Здесь должно быть сыро и неприятно дышать, но будь он человеком, то брезгал бы лежать на этом матрасе, но это давно не важно.       — Где ты был? — он не удивляется, когда в следующий момент чувствует чужое присутствие, а после боковым зрением видит, как через стену возле кровати проходит знакомая светлая фигура.       — Фе-ё-дор. — он почти с насмешкой протянул чужое имя, а после снова вернулся к привычно монотонному голосу, добавив: — С каких пор тебя стало это интересовать?       — Что ты, Шибусава, мне всегда было интересно, особенно с того момента, когда я не обнаружил тебя ни здесь, ни на кладбище. — несколько саркастично, отвечает Фёдор, даже не поднимая голову, все также бездумно смотря в потолок, чувствуя усталость. На некоторое время в комнате повисает тишина. Фёдор не слышит, но чувствует, как сбоку у кровати, Шибусава молча садиться на пол, спиной к нему, опираясь о кровать.       — Я смог выйти. Что?..       — Как? — не теряя отрешённости в лице и голосе, через небольшую паузу спрашивает Фёдор, его голос становится почти ленивым.       — Если быть точнее, то тот парень, который приходит сюда… В общем, я не совсем вышел, просто меня в какой-то момент перенесло в его дом.       — Понятно.       — Он сбежал из дома, когда увидел меня… Чёрт, он же на одно лишь мгновение в окне заметил! — Шибусава уже более чем привык к такой реакции. Фёдор скорее всего «понятно» сказал чему-то своему, чем его словам.       — В окне?       — Я не сразу понял, но в какой-то момент дневник оказался на улице, возле окна, кто-то выбросил его наружу. А после для меня дом стал словно под запретом.       — Ты же помнишь, как ты влияешь на людей… А с его «способностью» видеть нас, то либо ты никак не повлиял на него, либо больше он сюда не вернётся — сам же знаешь, что он единственный шанс с помощью которого мы можем попытаться умереть по-настояшему. — Фёдор на мгновений замолчал, сделав паузу, а после, словно опомнившись, добавил, приподняшись на кровати: — Подожди… Дневник? Твой дневник?       — Я сам не в восторге. Так вот оно что… Вот, что Коля нашёл тогда…       — Я надеялся, что надёжно спрятал его там, внизу, а он всё равно... — Шибусава разочарованно покачал головой, ведь специально не хотел, чтобы кто-то нашёл, ведь это, вероятно, единственный способ выбраться отсюда. — И я не думаю, что он прочитал много записей, если ты об этом.       — У тебя их там всего около десяти. — он безудержно вздохнул. — Да и то, такие короткие, что это даже скучно… — нахмурившись, добавил Фёдор и всё же снова растянулся на кровати, закрыв глаза.       — Вряд ли он прочитает ещё записи, по крайней мере, в ближайшее время. Тот, кто выкинул дневник, явно узнал о моём присутствии раньше, чем он меня заметил… Последние слова Фёдор слышал краем сознания, проваливаясь в сон.