БВК

— Знаешь, наверное, я, как и ты, была тоже больна. Эгоизмом, меркантильностью, жестокостью, а главное — непроходимой глупостью. Сейчас тоже с ужасом вспоминаю то время. Стыдно и горько, на самом деле. Так что ты совершенно правильно сначала идентифицировал меня как расчетливую стерву, которая думает лишь о твоем кошельке. Да, именно такой я и была — тогда. И в «Эскудо» ты заслуженно повеселился за мой счет. Оно того стоило. — Я, конечно, хотела тебя заинтересовать. Но это не было главное целью. Вообще с помощью того навязанного тебе свидания я планировала заставить Ромку поревновать меня. Получилось! Он потом не отлипал от меня аж два месяца, боясь, что я возьму — и сбегу к тебе, стоит ему только дать слабину. Но больше он бы точно не выдержал, ведь я все еще была прежней Викой: тупой расчетливой стервой. Да еще и снобкой, считающей себя высшей кастой, не ровней простым секретаршам. Ромку тогда ощутимо потянуло налево, налево ему попалась Машка Тропинкина. Я чувствовала, что все у нас с ним пошло наперекосяк, но не отчаивалась женить его на себе. Ты меня тогда пугал, вызывал раздражение. Хотя бы тем, что в твоих словах о честности мне слышалась правда… — Потом ты меня подловил на поломке компьютера Пушкаревой, и я повелась на твой шантаж. Ты правда собирался заняться со мной сексом прямо в рабочем кабинете? Или просто хотел надавить? — Вик, я… — он выдохнул сквозь зубы и даже прикрыл глаза, собираясь с силами, чтобы сказать. — Хотел тебя просто безумно. Это было чисто физическое влечение, но оно становилось нестерпимым. И дай ты слабину в тот вечер — клянусь, я бы воспользовался. Точно. Но я рад, что этого не произошло. — Да уж, — она продолжила, — надеюсь, когда-нибудь мы сможем поговорить об этом с юмором. Но не сейчас, точно. В итоге ты меня подкупил обещанием сделать своим личным помощником, когда скинешь Жданова с Пушкаревой. И я повелась. Что я чувствовала тогда… Знаешь, это был просто секс. Никаких позитивных эмоций он у меня не оставил, несмотря на физическое удовольствие от процесса. Когда ты ушел, я чувствовала себя так погано, как никогда. Мне было стыдно. Безумно стыдно. Я так низко пала в собственных глазах, что казалось, ниже некуда… Я позвонила Ромке, хотела, чтобы он ко мне приехал, как будто это могло что-то исправить. Он отказался, я предложила приехать к нему сама — опять отказ. Как же мне было плохо тогда… Но ничего, пережила. Помогла глупость. Решила, что один раз не считается и никто не узнает. Так в общем-то и вышло. — Перед отъездом в Прагу Ромка обещал ко мне переехать, что автоматически давало мне основания считать его своим женихом. Но знаешь, если бы ты позвонил в эти две недели, что его не было… Я бы, наверное, снова повелась… — Вот веришь? — он нервно усмехнулся, — я бы с удовольствием, но у меня тоже была командировка в эти дни! — Понятно… Ну вот, а позвонил ты как раз после того, как он вернулся. — Вот и я вернулся, — он вздохнул, — и снова хотел тебя. — А я тогда тебе такого наговорила! Нет, я и вправду думала, что ты с этим вопросом ко мне больше не обратишься. А ты еще и вспомнил отсутствие электричества. Я думала, Ромка меня теперь прикроет, вздумай ты меня уволить, а вышло не так. С Машкой на столе вышло. Ты хочешь знать, что я чувствовала после того раза? Сам процесс был опять же не плох. Но потом ты отправил меня домой, тогда как я размечталась, что теперь вместо Ромки буду встречаться с тобой. Опять глупость. — Потом мне стало катастрофически не хватать денег, и я металась между тобой, Кирой и Ждановым, а впереди маячила угроза потери машины. Я зациклилась на красном мерседесе и, кажется, совсем потеряла рассудок. Глубина падения увеличивалась. И вот, когда я уже совсем отчаялась, потому что даже ты сказал, что тебе от меня ничего не нужно, секретаршам вдруг показалось, что перепады настроения у меня — следствие беременности. — То есть твою беременность первыми заметили секретарши? — На самом деле, тогда я думала, что не беременна. Но решила, что поддержать такой слух — будет не лишним. И Ромка повелся. Бедолага, как он переживал! Как уговаривал меня подумать и не рожать от него! — Я тогда тоже переживал, — Саша слабо улыбнулся. — А ты вообще не должен был ничего узнать, — честно сказала она. — Кира сболтнула, когда ты позвонил, а ведь я просила не говорить с тобой на эту тему. Что я чувствовала? На тот момент какую-то эйфорию. Ромка даже денег тогда дал. Просто так. Но я решила его во что бы то ни стало окрутить. Глупость. Несусветная. Но все равно ничего не получилось, потому что любвеобильные дамы из женсовета решили, тоже во что бы стало, спасти дорогого Романа Дмитриевича от хищной стервы меня. У нас тогда профосмотр проходил как раз, так вот Пончева якобы от моего имени позвонила туда и заказала дополнительно тест на беременность. — Да ладно?! — вот тут он реально удивился. — И сработало? — А как же? Но шутка в том, что они хотели доказать как раз отсутствие беременности. — А вышло наоборот? — Вот именно! Но для меня-то результат анализа тоже стал сюрпризом! А вручили они мне его как раз перед тем, как я собиралась ехать на показ. Вот тогда-то я в обморок и хлопнулась. — Так вот от чего… — Ну да. И пока я лежала в больнице, у меня мозги-то и встали на место. Вот хочешь — верь, хочешь — нет, но сейчас, оглядываясь в прошлое, я понимаю, что была тогда совсем другим человеком. Я и мыслила, и чувствовала по-другому. Даже не так: какие-то чувства просто отсутствовали. Например, сочувствие и сопереживание. Доброта. Не было в них нужды, семь лет брака без них как-то обходилась. Но они же были во мне воспитаны! В детстве, когда были еще живы бабушка и дедушка. И мама. Когда она умерла, мне было двенадцать, возможно, я застряла в эгоистичном подростковом восприятии действительности. Мы с папой остались одни, я была единственной, любимой и балованной. Он работал как бешеный, с утра до вечера, стараясь обеспечить меня. Наверное, сейчас он, как и я, понимает, что тогда мне был нужен он сам, а не деньги. Но все-таки он старался и воспитывать меня. Наверное. Не помню уже. И вот когда я лежала в больнице после обморока, ко мне все это начало возвращаться. Разумное, доброе вечное. Я вспомнила, я все вспомнила, понимаешь? Наверное, это в малой степени сопоставимо с тем, что ты испытал сейчас. Но… тоже была своеобразная броня. Из эгоизма и глупости. — И у меня тоже произошла смена приоритетов. Своеобразная такая. Появилась ответственность. За свое здоровье и моральное состояние — перед детьми. Я четко осознала: я — это все, что у них есть, на самом деле. Я полюбила их уже тогда. Я уже знала, что беременна не от Ромки, и сразу решила его отпустить. Но и на тебя, честно говоря, надежды не было. Нет, я тебя не ненавидела. Я хотела одного: забыть тебя и чтобы ты забыл обо мне. Очень хотела. И конечно, чтобы ты забыл обо мне, следовало уволиться из твоей компании. Но вот так сразу уходить из Зималетто мне было сначала некуда. И я бросила все силы на то, чтобы не реагировать на твои попытки вывести меня из себя. Терпела и старалась быть вежливой. Это часто было сложно, но ради детей я была готова и не на такое. Маргарита, если уместно такое сравнение, разрубила этот гордиев узел, настояв на моем увольнении. Ты спрашиваешь, каково мне было? Когда уволилась — стало легко. Я подумала, вот она, новая жизнь. К тому времени у меня уже был контракт с Женей на перевод с латинского. Почти сразу меня взяли в штат. Я с радостью погрузилась в работу. А потом еще и вознаграждение. Будущее начало приобретать приятные очертания. — И тут случилась эта выставка. И ты со своим приглашением в ресторан. Ладно, подумала я. Схожу, раз просит. Будет наглеть — я и заплатить сама смогу, и на такси уехать. Но как ни странно, разговор мне понравился. Наверное, я могла считать это своей маленькой победой: ты согласился общаться на моих условиях. Впервые тебе было нечем меня шантажировать и не мог подкупить. И ты тогда спас меня — прикрыл от Ждановых, позволив спокойно доехать домой. Это было очень, очень приятно. — Потом ты еще и позвонил, проявил заботу. Вдвойне приятно. Но я особо не обольщалась, понимала, что от меня тебе по-прежнему нужен только секс. Хотя не исключала, что твоей целью было просто вывести меня из себя. Мне казалось, ты испытываешь некое моральное удовлетворение, когда заставляешь людей испытывать сильные негативные эмоции. Но так или иначе, мы продолжили общаться. А помнишь, как ты встретил меня с цветами и с пирожными после кино? Это было… мило! Ты был таким забавным! А как ты чай завариваешь! Это просто завораживает. Мне все это очень понравилось.       Конечно, я не поверила, что ты реально захотел дружеского общения. Нет, конечно. Ты хотел все того же, что и раньше — секса. Ты и беременностью интересовался тоже исключительно в этих же целях, считала я. Но какой прогресс в методах! Уже тогда я подумала, что почему бы и не переспать? В конце концов, в постели к твоим действиям у меня никогда не было нареканий. В общем, я начала тогда думать, что вполне могу позволить такое сближение, но ни в коем случае не пускать тебя в душу. Секс, в конце концов, не противопоказан и при беременности.       Вика помолчала, рвано вздохнув. Трудно было говорить, очень трудно. Но надо…