БВК

— Мне жаль, что все так сложилось, — просто сказал он, вздохнув. — Детская зависть нас обоих привела к тому, что… в общем, ни к чему хорошему не привела. Нечему завидовать, Андрюх. Детство, пубертат, молодость, когда ты гонял в футбол и бегал по вечеринкам, — все это я просрал в угоду высшей цели: взойти самому до верха пищевой цепочки. Стать финансово независимым, влиятельным человеком. Которого будут уважать и бояться. Который будет окружен многими союзниками и партнерами, которым будет настолько выгодно прикрывать меня, что они и мыслить не посмеют о предательстве. Но в погоне за этой тщеславной целью я пропустил то, что могло сделать меня счастливым, самодостаточным человеком: простые человеческие чувства. Позитивные чувства, если хотите. Мы с тобой, Андрей, сегодня это уже обсуждали. И вот я действительно тебе завидовал. — Ну а ты-то чему завидовал? — горько усмехнулся Андрей. — Ну как — чему? Твоему обаянию. Твоей способности к непринуждённому общению. Завидовал той безусловной любви, которую вкладывали в тебя твои родители, да и от моих тебе перепадало. Твои, кстати, любили меня только на словах, а на самом деле всегда считали лицемером, карьеристом и лизоблюдом, Кристина как-то подслушала. Во многом они правы. Но свернуть с избранного пути — значило признать их правоту, а этого я себе позволить не мог. Жил, как выбрал, всем назло.       Воропаев немного помолчал, печально улыбнулся и продолжил. — А с девушками, которых ты у меня уводил… с первой у тебя не получилось, помнишь? Лиза… Лиза — единственная из всех, кто был мне по-настоящему дорог. Правда, и с ней я тоже расстался, но она была, по крайней мере на тот момент, когда ты попытался приударить за ней, действительно моей девушкой. А после того случая я решил не рисковать и больше настоящих своих девушек на семейные посиделки не приводил. А твою энергию решил направить в безопасное русло. Эти девушки, включая Марианну, были из элитного эскорт-агентства. И мне, поверь, было абсолютно все равно, что у тебя там с ними было. Наверное, прекрасно, ведь ты был такой довольный, словно кот, слопавший литр сметаны, когда получал свое… С Марианной я тебя подловил, чтобы дать всем официальный повод думать, за что я тебя ненавижу. — То есть я думал, что лучше тебя хотя бы в том, что твои бабы на меня западают, а ты… — А он подсовывал тебе проституток… — глубокомысленно изрек Малиновский. — Каждый спасается, как может, — развел руками Александр. — Никто не лучше, Андрей. Никто из нас, понимаешь? — А почему ты решил подловить нас с именно Марианной? — все еще не понимал Жданов. — Потому что мне надоело, да и сколько можно тебя баловать за мои деньги? И получил повод больше не приводить с собой потенциальных «невест», — он ухмыльнулся, показывая пальцами виртуальные кавычки. — У меня было достаточно женщин, с которыми я мог провести время, но каких-то матримониальных планов я не строил. Все они продавались и покупались, без исключений. Пока не появилась Вика… Но об этом мы уже говорили. Он помолчал, потом продолжил. — Я бы с радостью на тот момент просто оставил тебя в покое после того случая. Но ты ударил меня в самое сердце. — И как же я тебя ударил? — Начал ухаживать за моей младшей сестрой. — Так в этом причина? — В этом причина того, что я начал считать тебя своим настоящим врагом. До этого было так, баловство, игра. Игра, в которой я точно не ощущал себя проигравшим. Но когда ты приударил за Кирой, я подумал: игры кончились. Ты и в самом деле ни перед чем не остановишься. Что с Кирой ты хочешь быть назло мне. Видеть свою сестру несчастной — это было бы тем, что могло уязвить меня по-настоящему. И я был абсолютно уверен, что ты обязательно сделаешь ее несчастной, что ты именно это поставил своей целью — поиграть ее чувствами и бросить. Особенно ярко я это начал представлять после смерти родителей. — А ты не думал, что я действительно любил ее — на тот момент? — со сдержанно яростью прошипел Андрей. — Даже мысли такой не допускал. Я считал тебя наглым беспринципным манипулятором, готовым на все ради своей цели. — И какая же у меня была цель? — Ну разумеется любой ценой навредить мне, — Воропаев улыбнулся. — Я зациклился, понимаешь? Это сейчас я с уверенностью могу сказать, что Кира сама вцепилась в эти отношения с тобой особенно сильно в период кризиса в семье, а ты на самом деле помог ей выбраться из состояния тотальной депрессии после той катастрофы. Я вообще сейчас все вижу по-другому. Надеюсь, и ты тоже. — Да, кажется, теперь понимаю, — задумчиво кивнул Андрей. — Я и правда вел себя мерзко, когда соблазнял твоих, как я думал, девушек. Делал я это по одной просто причине: доказать себе, что я хоть в чем-то лучше тебя. Пробить твое высокомерие, заставить проявить другие эмоции. Да хоть злость! Но тебе было на все наплевать! Я немного пришел в себя, когда ты устроил скандал из-за Марианны. И понял, что заигрался. Потому что после этого ты начал ненавидеть меня почти открыто, и мне казалось, что теперь ты будешь мстить до конца. Что ты сделаешь все, чтобы уничтожить меня. Поэтому я перешел к глухой обороне. — То есть ты мучился чувством вины и думал, что я тебе за тех баб мщу? — Ну да. Думал, в этом причина того, что ты против моих отношений с Кирой. — Практически так и было. Только еще думал, что Кира — средство досадить мне. Паранойя, помноженная на эгоизм. — У вас все шиворот-навыворот, — сочувственно вздохнул Ромка. — А Кира… в Киру я действительно был влюблен, и сильно, — продолжил Андрей. — Только вот мне было невдомек, что наши с ней отношения были с самого начала отравлены, ведь она же сама прекрасно видела, как я вел себя по отношению к тебе. Как уводил тех девушек. И она заранее знала, что я вот такой. Надеялась, что я исправлюсь и с ней стану другим… А я… я знал, что она знает. И знал, что ты с самого начала против наших отношений, и прекрасно понимал причину. Я знал, что виноват и что ты мне этого никогда не простишь. Что ты будешь выискивать малейший мой промах, чтобы ударить… — Ну вот, разобрались во всем — и молодцы! — подал голос притихший Малиновский. — Еще нет, — отмахнулся Жданов. — Первые месяцы я действительно был верен Кире. На самом деле. Я смотреть не мог на других женщин. — Хотел, но не мог? — усмехнулся Роман. — Вот в точку, понимаешь? Я так отчаянно чувствовал свою вину, что она невольно начала подозревать меня в тайных изменах. А я не изменял. Но чем идеальнее я себя вел, тем подозрительнее становилась она. Начались скандалы, истерики. И в конце концов я плюнул и пошел налево. Так ее подозрения стали оправданы. Все вернулось на круги своя. Я думал, что она сама меня бросит. Честно. Но нет, не бросала. И я сделал ей предложение тогда, на юбилее. Просто потому, что никто другой, кроме Киры, не стал бы терпеть мои выкрутасы. Я решил, что она — идеальный вариант для меня. Ну и голос ее, конечно, мне тоже был нужен.       Я долго мучился чувством вины перед Кирой, но продолжал изменять ей. Она казалась мне ангелом, который прощает мне все и тем самым спасает меня. Но… так было до тех пор, пока я не увидел, как она ведет себя с Катей. Это было… отвратительно. Я даже представить себе не мог, чтобы девушка, которая казалась мне образцом любви и преданности, нежным ангелом, хоть и с характером, может так несправедливо вести себя по отношению к этой доброй и светлой девочке. Вся вина которой была в том, что я взял ее на работу и доверял ей. — Да, ты немного переоценил Киру, — улыбнулся Александр. — Мы с ней обсуждали всю эту ситуацию, когда все уже закончилось между вами. Теперь я могу говорить об этом спокойно и не винить тебя во всех смертных грехах. Она сама разрушила ваши отношения. Своей ревностью, прежде всего. Ревнивый человек как никто другой не думает о выборе методов. А Кира страстно хотела стать для тебя единственной, причем во всем. Отсюда ее подозрительность и ненависть к Пушкаревой, которая сразу подкупила тебя безграничной преданностью и доверием. В общем, как я и говорил, вы с моей сестрой не подходите друг другу. И не потому, что ты плох, вовсе нет. Просто Кира не умеет прощать по-настоящему. Вот поэтому у ваших отношений и не было будущего.       Воцарилось тяжелое молчание. В отличие от первой части разговора, эта оставила горькое послевкусие. — Ты правда не злишься на меня за Киру? — наконец, спросил Андрей. — Нет, на тебя правда уже не злюсь. На себя злюсь, если честно, до сих пор. Я тоже приложил достаточно усилий, чтобы вы расстались. Не напрямую, нет. Тут Кира пресекала любые мои поползновения. И я избрал другой путь. Я давил на тебя в бизнесе. Все эти поздние и частые посещения Зималетто с требованиями отчетов раньше времени… У меня была безумная надежда, что заставляя тебя нервничать, я спровоцирую кризис в ваших с Кирой отношениях. — А там и так все на мази было. Уже одного твоего присутствия на советах было достаточно, чтобы вывести меня из себя. Ну про ревность не забываем… — Андрей печально усмехнулся. — Все одно к одному… — Я сам загонял тебя в эту ловушку с Зималетто, — продолжил Александр. — Но и себя тоже, как оказалось. Я же был готов на все, лишь бы доказать твою несостоятельность на посту президента. Это было моей местью тебе. Нет, не за Киру даже, по крайней мере, не только. А за твое везение. Ты говорил, что завидуешь тому, как мне все легко дается? Черта с два! У меня были и бессонные ночи, полные зубрежки, после которых я был как сомнамбула, доходило до нервных срывов. И неудачный опыт общения с важными людьми был. И провалы эпические тоже были, только я постарался, чтобы никто из близких о них не знал. Да, со временем провалов стало меньше, но я не робот. И не мистер «успех во всем».       Он замолчал и поморщился, но потом мотнул головой и продолжил. — Да, родители дали мне денег на логопеда в выпускном классе, но занимался я не с ним. Речь я выправил сам, по методичке. А занимался я на самом деле с психологом. Не из тех, кто помогает очистить душу, а с тем, кто дает навыки, как стать беспринципной сволочью и идти вперед по головам. Мне это было нужно. И его рекомендации прекрасно работали… до сих пор. — Мне бы телефончик того психолога, — мечтательно вздохнул Малиновский, отправляя в рот помидорку черри. Воропаев продолжил. — Зависть… Зависть к тебе стала моим главным стимулом и в дальнейшем. Стимулом работать над собой. И вот когда я прилагал массу усилий, доводя себя до ручки, чтобы достичь вершины, ты занимался любимым делом. У тебя все получалось словно играючи. Ты был прирожденным лидером. Человеком, который мог вести за собой. Ты заражал людей своей энергией. Они липли к тебе просто от того, что ты — это ты. А мне приходилось долго, долго работать, чтобы расположить их к себе. И в конце концов я решил, что легче подкупать или запугивать. Так и шел вперед, экономя моральные силы. В общем, это моя вина, что ты загнался с этим бизнес-планом. Я был готов на любую подлость, чтобы свалить тебя. Прости за это… — А я был готов на любой подлог и вранье, лишь бы скрыть от тебя косяки. И поэтому загнал компанию в кредитную кабалу. И если бы не Катя… ты уже давно стал бы президентом. Я так боялся тебя и считал, что должен любой ценой остаться у власти, иначе ты распродашь Зималетто… Прости за то, что чуть все не просрал…       Малиновский все это время настороженно смотрел на них, не решаясь делать лишних движений, чтобы не привлечь внимание. Но тут он почувствовал, что некий логический конец откровениям двух бывших неприятелей наступил. Поэтому он протянул руку и, ухватив шарик моцареллы, закинул его в рот. Увы, промахнулся, сыр шмякнулся на пол, Андрей и Александр отвлеклись на этот звук. — Ой, черт! Вы говорите, говорите! — быстро произнес Роман, подбирая шарик, впрочем, уже лепешку. — Я тут моцарелкой балуюсь…       Первым усмехнулся Жданов, потом и Воропаев. Оба смотрели на него почти с умилением. — Нет, вы правда молодцы, — продолжил тот говорить как ни в чем не бывало. — Правильно, что все высказали и обсудили. Вы же простили друг друга? Теперь-то окончательно? Точно полегчало? — Мне — да, — уверенно сказал Александр. — Однозначно да, — улыбнулся Жданов. — Ну и давайте выпьем уже? А то я-то трезвый с самого начала был, в отличие от вас! — Да мы уже тоже, того, трезвые, — вздохнул Воропаев. — Так что погоди пока пить, Ромка, — вдруг сказал Андрей. — Лучше скажи нам, ты правда за Кирой пытался приударить до меня или Сашке показалось?