Бессмертный

      Сарутоби, как всегда, сидел в своем кабинете, не подозревая о том, что творится в деревне. Тишина кабинета, тихие сонные зевки, АНБУ засевших на потолках, исполнявших роль охраны Хокаге. Хирузен сосредоточено выводил тонкие, изящные линии иероглифов, составляя послание Даймё из витиеватых фраз и философских цитат. Изящная душа высшей аристократии не принимала грубый, сухой, технический слоган шиноби.       Тяжко то как.       Уже практически сорок лет он занимает этот пост и каждый месяц отправляет такие письма, иной раз несколько раз в неделю приходилось писать обращения, во время Мировой Войны. Настолько утомительное занятие, что убивала не только его ментальные силы, но и физические. Сустав и связки кисти ныли от постоянного напряжения, плечевой сустав кричал от боли из-за постоянного поддержания руки налету, даже помощь второй руки, для поддержания первой в подвешенном состоянии нисколько не ослабляло боль.       — Хокаге-сама!       Выкрик обеспокоенных АНБУ перекликался со звуком бьющегося стекла. Четверо из шести солдат встали на защиту правителя, а двое последовали за нарушителем, в попытке скрутить его. Реакция сработала быстрее, чем анализ сознания. Присмотревшись, все увидели потрепанного Учиху. Черные волосы покрыты большим слоем пыли и каменной крошки, вся одежда измята и в некоторых местах виднеются рванины, вся правая сторона лица залита кровью из рассеченного лба.       — Шисуи, что с тобой?       Хирузен встал из-за стола, автоматически убирая подальше свое художество, дабы не пришлось переделывать столь кропотливую работу из-за импульсивности его солдат. Парень еле стоял на ногах, у него кружилась голова, виднелись проблемы с вестибулярным аппаратом. По всей видимости это было сотрясение мозга.       — Перенесите его на диван и позовите ирьенина!       Сарутоби без своей «добродельческой» игры отдал приказ охране. Один тут же исчез в вихре шуншина, двое других взяли Шисуи под руки и перенесли на диван возле стены.       — Хокаге-сама… джинчурики… он атаковал… Фугаку…       Учиха еле оставался в сознании и прекрасно понимал свое состояние, поэтому старался дать самую необходимую информацию, прежде чем погрузиться в пустоту. Даже этих считанных слов хватило, чтобы очертить картину происходящего. Шисуи сказал где была стычка, а после отключился. Сарутоби ощутил, как позвоночнику стекает тонкий ручеек холодного пота.       Если он выйдет из-под контроля…       Хирузен не хотел думать о плохом, он понимал, что деревня не переживет второго кризиса, учиненного биджу.       ***       Писк приборов, ужасный запах медикаментов и хлорки, угнетающая аура, растекающегося во все стороны злобного КИ.       Какой позор. Чертов джинчурики.       Обмотанный проводами с ног до головы, перебинтованный в несколько слоев, разрезанный и зашитый несколько раз, обмазанный всеми возможными заживляющими бальзамами, истыканный капельницами и иголками - это лишь то малое описание состояния, в котором находился глава клана Учиха.       Лучше бы он убил меня.       Лишенный глаз, с израненным телом, испещренное шрамами лицо, что не скрыть даже гримом. Но с этим… этими следами позорного поражения можно жить дальше. На губах мужчины появилась злобная усмешка, отражающая ту безнадегу, что он испытывал с момента пробуждения.       Это твое «назидание», паскуда?       Джинчурики своей атакой повредил не только его внутренние ограны, вызвав тяжелое состояние летаргического сна, больше похоже на смерть, а после продолжительной комы, но и деградацию очага чакры. Гниющее СЦЧ - самое ужасно, что могло произойти с шиноби. Это даже не полное его уничтожение, когда шиноби терял саму маломальскую возможность использовать чакру. Это постоянное дрейфование на грани. Гнющее СЦЧ непременно приведет к полному отказу всех чакроканалов и очага чакры, что к тому же сам разлагается, но оно не запрещает использовать чакру. Шиноби может продолжать осуществлять свою деятельность даже в таком состоянии - но цена того слишком высока. Как одно из возможного последствия - во время использования какой-то техники может взрываться тенкецу от неправильного перераспределения чакры в теле, а это повлечет либо инвалидность, либо мучительную смерть. Лучший исход сего - быстрая и безболезненная смерть.       Теперь Фугаку обречен каждый день, каждую секунду наблюдать как утекает его сила сквозь пальцы, словно песок через дуршлаг. Лишенный глаз без возможности восстановить зрение, он будет до конца жизни полагаться только на осязание и слух, а также на сенсорику, что каждый раз будет показывать, как истощается его очаг.       — Фугаку-сама, ваша жена и дети хотят посетить вас.       Рядом с уже бывшим главой дежурила прислуга из родного клана. Он может быть и хотел остаться в полном одиночестве, но его состояние диктовало иное правило. Боль и отчаяние от безысходности топило разум и самосознание в омуте разбитой гордыни, истерзанной когтями чудовища. Но он продолжал держаться в этом мире и причина тому была - его наследие. Дети и клан, коих он должен был вознести на вершину деревни.       — Пусть заходят.       С трудом он использовал уже привычный стальной тон голоса. Истерзанное тело диктовало свои условия, слабость обуявшая его мешала даже двигаться пальцами ног.       Он слышал скрип двери, шаги его семьи и прислуги, покидающей палату. Тяжелый вздох Микото, на мгновение участившееся дыхание Итачи и тихий полустон, полурык Саске.       — Ужасно выгляжу?       — Хуже, чем можешь себе представить, отец.       — Дыру в брюшине хотя бы заделали?       — С трудом. Как врачи говорили, будь он хотя бы на пару лет старше или его тело было бы больше, то последствия этого ранения уже никогда невозможно было бы залечить.       — Как будто сейчас это возможно.       — Нет.       Фугаку сомневался в своем решении отправить сына в АНБУ. Ему нужен был верный шпион, что докладывал бы о планах Каге и его приближенного круга. Воин настолько талантливый и искусный, чье продвижение по службе не вызывало бы сомнений окружения. Старший идеально подходил на эту роль, но с момента его посвящения в ряды элитных войск, Итачи стал холодным и отстраненным. Больше, чем когда-либо был. Он видел, как сын отгораживается от семьи, пытаясь реагировать на все здраво. Пожалуй, сейчас он этому был даже рад. Требовалось назначить нового главу клана, это непременно должен быть сильный, уважаемый, талантливый и чистокровный Учиха. Итачи подходил по всем критериям.       ***       Темное подземелье, находившееся под горой Хокаге было одним из самых защищенных и оттого непреступных сооружений деревни. Раньше оно служило местом тренировок Хокаге, ибо барьеры, установленные на подземном полигоне, могли выдержать неоднократные удары S ранговых техник.       После стычки с Учиха, сюда поместили джинчуники, дабы удержать его от буйства и намеренного разрушения деревни. После условной смерти Фугаку, Сарутоби принял решение перевести Узумаки на время разбирательства в это охраняемое и защищенное место. Хирузен опасался провокация как с внешней, так и с внутренней стороны. Учихи мстительны, поэтому даже на превосходящего силой и могуществом противника бросятся без оглядки на здравый смысл.       Неясно что было делать с Акиной, девушка представляла угрозу дуальную. Обладатель мангеке являлся поводырём биджу. Учиха не заслужила доверия ни у клана, ни у него. Строптивая, непокорная, сама себе на уме и главное - верности в ней было столько же, сколько в мятежном Орочимару. Пока была выгода, он оставался в деревне и работал на ее благо, но перешел черту с такой легкостью, будто его здесь вообще ничего не держало и не связывало узами прошлого. Девушка была добросовестным охотником и профессиональным ликвидатором чудовищ. Ее навыки неоспоримы, а сила показательна. Поэтому лучшем решением было отправить ее вместе с командой на границу патрулировать окрестности и устранять мелких чудищ.       Девушка должна остаться в живых. Если она погибнет, то Узумаки землю изорвет, чтобы найти ее.       Сарутоби также понимал ее важность, непонятно как, но она привязала джинчурики к себе. Невозможно описать что заставило блондина пойти на открытую конфронтацию со всем кланом Учиха. Когда Шисуи исцелился, он в точности доложил обо всех словах сказанных в тот день. Несмотря на плохую память, этот момент врезался в его воспоминания максимально отчетливо.       Фугаку скрывал мангеке ото всех. Пожалуй, в этой ситуации есть неоспоримый плюс. Я знаю о существовании нового пользователя мангеке и устранение действующего главы клана Учиха как шиноби, так и пользователя шарингана. Ха-а-а… если бы это все не перевернулось в такой бардак.       Полигон был оформлен как большой стадион с выходящей трибуной под потолком на северной стороне. Огромное помещение позволяло разойтись на широкую ногу и использовать очень мощные техники. Сарутоби и сам не раз тренировался здесь. Но сейчас его посещение сего «полигона» было отнюдь не для расслабления и поддержания кондиций.       Хирузен припомнил доклад главы АНБУ, когда они эвакуировали джинчурики. Блондин осмотрел их с придиркой, он не сопротивлялся при «задержании», по всей видимости отдавал себе отчет о содеянном, но это никак не исправляло ситуации.       — Как себя чувствуешь, Наруто-кун.       Сарутоби окинул одинокую черную фигуру посреди большого зала. За несколько месяцев содержания здесь без нормальных условий жизни, он не разу не высказал своих претензий. Спать на каменном полу, питаться только сухпайками, в вечном полумраке и без каких-либо развлечений… Нет. Пожалуй у него было одно развлечение - раздражать АНБУ. Он умело уходил из-под зорких глаз АНБУ, скрывая чакру и свое присутствие. Никто ни разу не докладывал о том, что джинчурики покидал зал, но доклады о ненормальном поведении и аномальных способностях сыпались горой и все касались его скорости и навыков скрытности.       — Гораздо хуже, чем на поверхности, Хокаге-сама.       Спокойный вежливый ответ без тени злобы немного беспокоил Сарутоби. Парень вполне мог тронуться головой, ибо первое убийство наложилось на заключение в подземелье и разлуку с близким человеком. Хирузен так и не смог классифицировать те чувства, что испытывал Узумаки по отношению к Акине. Могла ли это быть влюбленность, а может быть дружба, вполне могло быть, что он просто испытывал к ней некие семейные чувства, это было не объяснить. Худо еще то, что он отослал Акину быстрее, чем сумел провести с ней разъясняющий разговор лично. Девушка побеседовала с Морино Ибики, но это было не то. Несмотря, что Ибики являлся мастером допросов, показания данные под давлением и в личной беседе - совершенно разные.       — Прости, но пока что мы ничего не можем с этим сделать.       Хирузен не хотел говорить, что пока они не убедятся в его адекватности, хотя сами и подтачивают без того нестабильное детское мировосприятие в этой темнице, а также в исправности печати и безопасности сосуда.       — Печально. Надеюсь с Акиной все в порядке.       Блондин казался незаинтересованным ни в своем заключении, ни в ограниченности воли и плохих жизненных условиях, будто ему все это было чуждо, единственное что его интересовало - это наставница.       — Она с командой отправилась на границу в патруль.       Хирузен не стал говорить, что это он отправил ее подальше от деревни и чужих глаз.       — Хокаге-сама, это грубо с моей стороны, но, пожалуйста, обеспечьте ее безопасность.       Слова парня еще больше заставили Сарутоби напрячься. Он уже понял, что причиной этого конфликта являлась Акина, а точнее отношение Учих к своей мятежной родственнице. Это вызывало огромное количество проблем.       — От кого?       Хирузен попытался сделать вид, будто ничего не понимает и вообще ему не известно в каких отношениях Акина и клан Учиха.       — Хм… Как я понял, глаза мангеке шарингана очень сильны и ценны. Я прошу ее защиты от посягательства Учиха, что желали завладеть ими и тех, кто также посягнет.       На удивление старика, Узумаки без доступной информации сложил пазл и понял, что эти глаза настолько ценны, что за них можно убить. Хотя, как говорил Шисуи, Акина в двух словах объяснила ему силу этих глаз.       — Акина - взрослая девушка и сильная куноичи, ей опека ни к чему.       Сарутоби продолжил настаивать на своем, пытаясь благоразумить мальчишку, дать ему понять, что его беспокойство излишнее и весьма унизительное.       — Может быть, может быть. Но думаю, вам не захочется разбираться с последствиями вашего попустительсва.       Валуа не понравилось, как этот человек открещивался от его пожеланий. Не то чтобы Хокаге был обязан исполнять пожелания мальчишки, но он ограничил его свободу, а значит имел кое-какое обязательство перед ним. То что его свобода была ограничена из-за совершенного преступления - вампира не волновало. В его мировоззрении Учиха виноваты в большей степени.       — Ты мне угрожаешь?       — Предостерегаю. Не хочу бросаться словами, вы сами увидите результат.       Валуа не стал угрожать напрямую, ему было все равно на осуществляющих власть на человеческой территории. В прошлом никто не смел конфликтовать с ним открыто. Подошлет ли Хокаге убийц или же стерпит унижение - не имело значение, итог один.       — Наруто, ты и так натворил дел. Тебе стоило подумать над своим поведением.       Сарутоби предвидел подобную ситуацию. Мальчишка обладал сверхчеловеческой силой и полностью осознавал свою мощь, что давало в его мировоззрении власть. Но это было не так, Узумаки еще можно было исправить, главное дать нужное русло.       — Хокаге-сама, вы, как никто другой должны понимать насколько важно поведение, манеры и этикет. Несмотря на то, что принудить кого-то к исполнению условных норм поведения - сложно и бессмысленно, обычное уважение к собеседнику проявлять обязан каждый. Фугаку и его подчиненные считали, что из-за статуса клана могут кого-угодного оскорблять. Это ложь. За слова нужно отвечать. Даже жизнью.       Блондин говорил на диво правильные вещи, да только сам им не соответствовал. Впрочем, до этого дня он не привлекался и не наносил вреда окружающим.       — Это слишком жестоко. Людям свойственно ошибаться. К тому же доля вины лежит на Акине.       Сарутоби высказал свою точку зрения. Жестокие нравы были свойственны прошедшим эпохам, кои внесли неоценимый вред человечеству и всей цивилизации.       — Признаю, что не обладаю полной информацией о моей наставнице. Но честно - для меня это не играет никакой роли. Как писал Шиклао из династии Соулдрейк: «Социальный статус - условная мера власти. Король может править тысячами слуг, но только палач правит жизнями, являясь воплощением шинигами».       — Хочешь сказать, что правда в силе?       — Хокаге-сама, я говорю, что не потерплю подобного хамства в сторону близких мне людей. Вам возможно не докладывали, но несколько раз я закрывал глаза на открытую провокацию, это была милость, которую они не заслуживали.       — Твои выходки доставляют деревне проблемы. Учиха - клан основатель.       — Если эти выродки основатели, то вся деревне такая же гнилая, как и они.       — Наруто! Ты переходишь черту.       — Я лишь использую ваши же слова. Высокомерие Учиха - смертный грех гордыни. Если подобные люди стоят у основания деревни, значит и никакой добродетели в ее существовании нет. Только жадность и злость.       — Деревню образовали не только они…       — Да. Еще кланы Сенджу, Хьюга и множество мелких кланов, поэтому Учиха - черная тень Конохагакуре. Доблесть Сенджу, традиционность Хьюга также являются основанием деревни. Поэтому она до сих пор остается Великой, если бы Мадара встал во власти, то Коноха перестала бы существовать еще в Первую Мировую.       — Иной раз меня удивляет твое упрямство.       Хирузен тяжело вздохнул, ментальная основа Узумаки оказалась гораздо взрослее, чем он ожидал. Вампиру тоже надоело разговаривать с человеком. Их мышление было нечто иным, несопоставимым, ибо у Сарутоби не было таких жестоких наклонностей, как у Эретайна, впрочем, люди и не владели такой силой, как вампиры и жили они несопоставимо меньше.       — Всего лишь рациональное мышление. Меня интересует другое - что происходит на поверхности?       Валуа отмахнулся, не желая продолжать бессмысленный разговор с Хокаге, переводя его в другое русло. Хирузен непонимающе нахмурил лоб, подозревая, что в голове Узумаки вертятся отнюдь не самые добрые мысли.       — О чем ты?       — Смерть главы клана - показатель неполноценности Учиха, они должны были сейчас погрязнуть в междоусобных дрязгах за власть и начать процесс «ночи коротких ножей».       — Где ты только всего этого начитался? Фугаку выжил, пусть и с тяжелыми травмами, он все еще остается главой клана, поэтому в клане все спокойно.       — Печально. Братское кровопускание положительно сказалось бы на их высокомерии. Они сильны пока их много, как только их популяция упадет…       — Они не звери, чтобы так говорить.       — Что же… в этом вы правы. Вот только это никак не меняет моего мнения. Вы так и не ответили, в чем вина Акины, раз Учиха стали так агрессивны?       Наблюдая за поведением Узумаки, Сарутоби понемногу стал понимать сущность его характера и форму мысли. Вина Акины заключалась в предательстве клановых традиций, для джинчурики это не будет значить ничего. Соврать будет самым выгодным и самым опасным вариантом.       — Предала брачную клятву.       — Хм? Тогда мстить должен не клан, а жених и его семья. Впрочем, это недостойная причина. Мое мнение не изменилось род Учиха - ничтожен.       — Не стоит их недооценивать.       — Бой показал, что их вообще не стоит оценивать. Пустая гордыня - родовая черта Учиха. Будь то Саске, Итачи, Шисуи и даже казалось бы старший - Фугаку.       ***       Помимо этих двоих, на арене присутствовали другие лица, например, стража, мастера фуиндзюцу, обученные в АНБУ, а также старейшины. Наблюдая за беседой джинчурики и Хокаге, старейшины продолжали хмуриться.       — Он становится неуправляемым.       Недовольно воскликнула Кохару Утатане, нахмурив морщинистое лицо. Престарелая куноичи рассматривала Узумаки как большую опасность для деревни и ее скрытое оружие. Непокорность и стальная воля мальчишки шокировала и пугала одновременно.       — Это результат переходного возраста.       Митокадо поправил очки на носу. Ему, как трижды отцу и семь раз деду было отчетливо понятно поведение мальчишки. Пусть он и был не по годам развит, это не значит, что его тело было сравнимо по гармонии со взрослыми.       — Вы одновременно правы и нет. Джинчурики весьма здраво рассуждает.       Среди трех старейшин, был один которому импонировало мышление Узумаки. Данзо не мог сдержать довольной ухмылки, когда мальчишка уверял в порочности и ненадобности клана Учиха. Его «непокороность» была результатом вольного обучения в детдоме и академии шиноби. Мальчишка не испытан военной дисциплиной и обстоятельствами военного времени. Это лишь вопрос времени.