Замок Рождества

Два дня до Рождества

…Мо Жань кое-как отогрелся только спустя несколько часов. Он укутался в старую ватную куртку, которая ко всему прочему не застёгивалась, и, не теряя времени, принялся разводить очаг. К счастью, тяга была, а, значит, дымоход не засыпало снегом. К тому же, им было, чем топить. Всё это время Чу Ваньнин сидел прямо на земляном полу, укрывшись пальто. С тех пор, как они выбрались из-под завала, он не произнёс ни слова — и в целом казалось, будто он немного не в себе после случившегося. — Вот, погрейся, — Мо Жань извлёк щипцами из очага несколько тлеющих головешек и рассыпал их поближе на камнях. Чу Ваньнин кивнул, однако снова ничего не сказал. В полумраке его лицо казалось раскрасневшимся, но всему виной могли быть блики пламени. Он не выглядел смущённым — скорее, человеком, достигшим предела. Уголки губ опустились, а у внешнего края глаз Мо Жань впервые различил несколько тонких линий. — Эй, Ваньнин… — он снова подошёл к Ваньнину, и на этот раз в руках у него была старая жестяная кружка с кипяченой водой — немногим раньше он нашёл её вместе с пустым металлическим ведром среди хлама, так что сумел растопить в ней снег, — ты, что, обижен на меня? — Нет, — Чу Ваньнин вздохнул, продолжая безучастно глядеть прямо перед собой. — Просто очень устал. — Ладно, — Мо Жань обвёл взглядом сарай и ещё раз убедился, что у них нет ни соломы, на которой можно было бы заночевать, ни припасов. — Я начну копать выход. Отдохни, а затем присоединяйся ко мне. Он направился к завалу и, сбросив с себя куртку, решил использовать её, чтобы оттаскивать в сторону накрошенный наст. Заостренное полено отчасти заменяло лом, помогая откалывать спрессованные куски. В какой-то момент Мо Жань так устал, что больше не чувствовал рук. Одежда липла к спине, а сам он казался себе измученным и отчаянно нуждающимся в душе. Он наполнил ведро снегом и поставил на огонь. — Ваньнин?.. Но ему никто не ответил. Похоже, мужчина так и уснул сидя. Мо Жань впервые видел Чу Ваньнина таким безразличным: он даже не потрудился как-то обустроиться, чтобы лечь. Неужели заболел?.. Мо Жань подошёл к нему ближе и, присев рядом, осторожно прощупал шею, мысленно подсчитывая пульс. При лихорадке обыкновенно учащался сердечный ритм, и мог чувствоваться жар, но… похоже, дело было не в этом. Стоило ему дотронуться до Ваньнина, как тот открыл глаза. — Ты притворился спящим, — заключил Мо Жань тихо. Его пальцы всё ещё лежали на шее Ваньнина, так что он знал, что сердце мужчины взволнованно застучало. — Мы можем погибнуть в этом сарае. Неизвестно, удастся ли нам выбраться — а ты предпочитаешь меня игнорировать? Он опустил руку, однако по-прежнему вглядывался в равнодушное лицо, пытаясь понять, в чём причина такой остранённости. Чу Ваньнин и раньше не отличался экспрессией — но теперь и вовсе мог заморозить одним своим молчанием. Он так и не притронулся к кружке с водой, так что та остыла. Всё это было неприятно. — Тебе плевать на то, что я признался тебе?.. — Мо Жань покачал головой. — Даже если так, мог бы со мной хотя бы поговорить. Возможно, я буду последним человеком, которого тебе придётся видеть в своей жизни… Чу Ваньнин, до этого глядевший в пол, снова поднял глаза на Мо Жаня. Во взгляде его читалась злость. — В чём именно ты мне признался? — его тёмные брови сошлись к переносице. — Ты имеешь в виду, что нашёл в этом причину своих неудач? Это было признанием — я правильно понимаю? Судя по тому, как он смотрел на Мо Жаня, можно было ясно понять, что чувства Мо Жаня не стоили в его понимании и ломаного медяка. — Никакого проклятия не существует, Мо Жань. Я понимаю, стечение обстоятельств вынудило тебя сказать то, чего не следовало. В иных обстоятельствах ты бы вовсе промолчал. Подумай — стал бы ты говорить мне о своих чувствах, если бы всё складывалось иначе?.. Если бы ты не приехал сюда, не застрял в замке с висящим на тебе контрактом? Мо Жань сжал ладони в кулаки, отшатываясь. Он не понимал, что его злило больше: то, что Чу Ваньнин отмёл его признание, словно мусор, или что решил, будто он неискренен? — Откуда тебе знать, промолчал бы я, или нет? — он поднялся на ноги, отступая. Предположения Чу Ваньнина были оскорбительными и не имели ничего общего с реальностью. Он понятия не имел, что чувствовал Мо Жань — и даже не пытался понять. Чу Ваньнин не ответил на его вопрос — он лишь подтянул пальто выше, укрываясь плотней. Похоже, он замерзал. Мо Жань скрипнул зубами. То, что Чу Ваньнин оказался равнодушным козлом, не означало, что Мо Жань должен вести себя по отношению к нему так же. На лорда Бэйдоу действительно было жалко смотреть. — Не сиди здесь, у огня теплей, — он отряхнул свою куртку от снега и постелил на полу. — Мне и так нормально, — Чу Ваньнин откинул голову назад, снова прикрывая глаза. Он действительно собирался мёрзнуть в одиночестве. — Как знаешь. Мо Жань снял с огня успевшую прогреться воду и, не особо скромничая, стянул с себя рубашку и джинсы. Деваться ему было особо некуда, и он всё ещё чувствовал себя потным и грязным, так что горячий душ ему бы сейчас не помешал. К счастью, Чу Ваньнин то ли снова делал вид, что спит, то ли вправду уснул, так что Мо Жань не стал терять время. Он вылил на себя треть ведра, пытаясь хоть немного освежиться — а затем ещё немного, чтобы промыть волосы. Шампуня под рукой не было, но даже так он чувствовал себя лучше. Ополоснувшись в третий раз, он наконец ощутил себя чистым, а в остатках воды постирал бельё и носки. Весь мокрый, с повязанной на бёдрах рубашкой, он расположился у очага, вытянув ноги, чтобы быстрее обсохнуть. Ведро, наполненное новой порцией снега, снова отправилось греться. Прошло ещё пару минут, прежде чем Мо Жань, обернувшись, осознал, что лорд Бэйдоу не просто отвернулся от него, а лёг на холодный пол, развернувшись лицом к стене. Мо Жань не был уверен, показалось ли ему, или всё дело было в отблесках пламени — но Ваньнина, похоже, ко всему прочему ещё и знобило. — Ваньнин, — снова позвал его Мо Жань, — я не хочу, чтобы ты простыл. Когда он уже думал, что мужчина ничего ему не ответит, тот тихо вздохнул: — Ты сам сказал, что мы, возможно, здесь погибнем, если не сможем выбраться. Какая теперь тебе разница? — Но ты не обязан мёрзнуть, — Мо Жань сам не верил, что ему приходится убеждать взрослого человека подойти к очагу погреться. — Тут достаточно места для двоих. — Я не хочу. — Нет?.. — Мо Жань нахмурился. Он начинал понимать, что что-то не так, и дело, возможно, не только в том, что Чу Ваньнин его избегал от обиды. Он снова подошёл к лорду Бэйдоу и осторожно положил ладонь ему на плечо. — Что ты делаешь?!.. Чу Ваньнин развернулся к нему, его уголки глаз казались воспалёнными — Хочу уговорить тебя подсесть ближе к огню. Если хочешь, можешь тоже искупаться, — Мо Жань ощущал холод даже сквозь плотную ткань пальто, которым Ваньнин укрывался. — Ты действительно замёрз. Ты… что, легко одет? — …… — Чу Ваньнин ничего не отвечал, а потому Мо Жань потянул за край пальто, пытаясь удостовериться, что его догадки верны. Он попытался вспомнить момент, когда они выбрались из-под снега… но на ум ничего не приходило. Прошло много времени, и всё попросту смешалось. Он не знал, во что Ваньнин одет. Наконец из-под пальто выглянула хлопковая пижамная кофта, одного взгляда на которую хватило, чтобы понять, что произошло. Мо Жань глазам своим не верил. — Идём, — он обхватил Ваньнина за плечи. — Тебе сейчас же нужно согреться. — Я никуда не пойду. Удерживать Чу Ваньнина было, словно обнимать ледышку. Мо Жань прижался к мужчине со спины, надеясь его растормошить. — Ладно!.. Хорошо, — Ваньнин, похоже, не выдержал. Он подхватился на ноги так быстро, словно прикосновения Мо Жаня его обожгли. Только затем Мо Жань понял, что именно побудило его согласиться — он и забыл, что так и не оделся, прежде чем полез с объятиями. Кажется, впервые за долгое время к лицу его прилил жар. Кое-как он поправил повязанную на бёдрах рубашку, смущённо кашляя. — Ваньнин, я без умысла… — он тряхнул головой, понимая, что на самом деле его нижней части тела всё равно, действовал ли он умышленно, потому что одна лишь мысль о том, что только что он, будучи полностью обнажённым, обнимал Чу Ваньнина, снесла крышу. — Я… я вскипятил горячую воду, так что ты тоже можешь искупаться, — пробормотал он, меняя тему, путаясь в словах и пытаясь переключиться. — Спасибо, — Чу Ваньнин кивнул. А затем принялся расстёгивать верх пижамы. Он даже не попросил Мо Жаня отвернуться — так что тот так и продолжал ошалело смотреть, как тонкие пальцы высвобождают пуговицу за пуговицей из крошечных петелек. Рот Мо Жаня наполнился слюной, а сердце застучало так, что, казалось, пульс можно ощутить даже в ушах. Между тем, сняв пижаму, Чу Ваньнин разложил её на полу рядом с вещами Вэйюя. Он остался в коротких свободных шортах, и хлопковая ткань теперь вызывающе — насколько вызывающим могло быть хлопковое бельё — болталась на стройных бёдрах. Бледная спина отливала бликами пламени и напоминала античные скульптуры изящных юношей в древних храмах. Мо Жань до этого мог лишь использовать свое воображение, пытаясь представить, как бы выглядел Чу Ваньнин без одежды — теперь же его глазам устроили непрошенный, но такой желанный, праздник. Ваньнин отошёл от очага в сторону, ёжась от холода. А затем ни с того ни с сего стал просто поливать себя из ведра — притом делать это ужасно неловко, поскольку то было слишком тяжёлым. Часть воды просто лилась на пол, часть — попадала только на ногу мужчины. — Эй!.. — Мо Жань, чувствовал себя совершенно нелепо, — я… могу тебе помочь? Чу Ваньнин опустил наполовину опустевшее ведро на пол. Он стоял к Мо Жаню спиной, и капли воды стекали по коже, словно радужный хрусталь. — По-твоему, я не справляюсь сам? — он обращался к Мо Жаню, но почему-то не оборачивался лицом. Сам вопрос Ваньнина был провокационным, а потому Мо Жань не торопился отвечать на него. Вместо этого он решил зайти с другой стороны: — Не в этом дело. Ты ведь замёрз, и тебе нужно бы разогнать кровь. Мне совсем не сложно тебя растереть… Он сам не знал, в каком угаре его мозг придумал такой предлог — всё это звучало, словно попытка извращенца навязать себя в ситуации, совершенно к тому не располагающей. Он приготовился получить отказ, отчётливо понимая, что, учитывая сложившуюся ситуацию, он — последний человек, которому Чу Ваньнин позволил бы к себе прикасаться. Однако он ошибся. Ваньнин вздохнул: — У меня, правда, не то, чтобы получается. Я никогда не… — …не мылся в ведре? — Мо Жань рассмеялся от облегчения, что Ваньнин всё-таки понял его правильно. — В этом нет ничего сложного. Я помогу. Он подошёл со спины, а затем, набрав в кружку воду, принялся понемногу лить её мужчине на волосы, расчёсывая их пальцами свободной руки. Тёмные влажные пряди скользили, словно шёлк. Капли стекали к основанию шеи с тугих завитков, попадая на плечи и заострённые лопатки. Мо Жань набрал ещё одну кружку и перешёл на спину: принялся мягко разминать мышцы, проходясь сверху вниз, до самых ягодиц и бёдер. Он сам не заметил, когда всё это стало больше напоминать массаж. Возможность прикасаться, ощущая стремительно распространяющийся под кожей жар, и чувствовать смутный запах чистой кожи кружили голову и горячили кровь. — Повернись, — он так сильно вошёл во вкус, что был готов продолжать хоть целый день. — Дальше я сам, — внезапно воспротивился Чу Ваньнин, опуская голову и отворачиваясь, хотя наверняка от этого движения вода текла ему на лицо. — Спасибо… дальше я справлюсь. — Но мне совсем не сложно, — продолжал настаивать Мо Жань, — я ведь уже начал, и ты не был против… — Мо Жань, не нужно… — Чу Ваньнин покачал головой, скрещивая руки на груди, словно пытаясь запоздало прикрыться. — Ты, что, стесняешься? — фыркнул Мо Жань. Он сделал шаг в сторону, едва не сворачивая голову, чтобы заглянуть на Ваньнина спереди, но тот снова отвернулся от него. — Да ладно! Это ведь всего лишь… Он не договорил, потому что заметил, как сильно Чу Ваньнин сцепил руки — даже костяшки пальцев побелели. Неожиданно в его голове возникла шальная идея, и он, наклонившись к шее мужчины, провёл по его коже губами. Ваньнин подскочил на месте от неожиданности, поворачиваясь наконец лицом. Тёмные глаза впились в Мо Жаня с неожиданной злостью — влажные щеки покрывал густой румянец, который распространялся на шею и грудь со скоростью лесного пожара. Ниже переплетённых на груди рук виднелся крепкий торс и свободные шорты, которые весьма красноречиво свидетельствовали о настроении своего владельца выпирающими формами чл*на. Мо Жань закашлялся, подавившись слюной. Он сам был возбуждён близостью Ваньнина — но всё это не шло ни в какое сравнение с осознанием, что он тоже желанен. Сама мысль об этом сводила с ума. Чу Ваньнин злился не потому, что он сделал что-то не то — он действительно был слишком смущён, а оттого раздражался. — Я хочу продолжить, — проговорил Мо Жань, удивляясь, как у него ещё нашлись хоть какие-то силы связать слова в относительно пристойное предложение. Не дожидаясь ответа, он отвёл руки мужчины в стороны, впиваясь взглядом в пунцовые вершины сосков. Они налились цветом ещё ярче, стоило ему только взглянуть на них — как если бы они только и ждали внимания. Мо Жань снова набрал тёплую воду — на сей раз, в ладонь — и осторожно вылил её на залитую румянцем кожу. Капли стекали по плоскому животу ниже, останавливаясь над свободной резинкой. Чу Ваньнин зажмурился, не в силах наблюдать за происходящим. Он дышал шумно и глубоко, пытаясь обрести хоть какое-то подобие спокойствия — но, когда губы Мо Жаня сжались на его груди, застонал. Мо Жань продолжал ласкать его языком. Отфутболив ведро — всё равно они оба были уже чистыми — он вжался ладонями в напряжённые бёдра, а затем потянул резинку шорт вниз. — Что ты делаешь? — Чу Ваньнин наконец опомнился. Лицо Мо Жаня всё ещё находилось на уровне груди и живота мужчины, а потому ему пришлось смотреть снизу вверх. Чу Ваньнин был весь красный, он искусал губы так, что те едва не потрескались. Копна тёмных волос падала на глаза, однако даже сквозь неё было видно, как широко распахнуты его глаза. — Согреваю тебя. Разве ты против?.. Продолжая смотреть Ваньнину в глаза, он скользнул губами по животу. — Стой, — Чу Ваньнин вцепился пальцами в его волосы, пытаясь отвести его голову в сторону, — это… это неправильно. — Ты хочешь меня, а я тебя — что тут неправильного? — Мо Жань со вздохом распрямился, потому что хватка Ваньнина действительно заставила его скальп пылать огнём. — Я понимаю, что не нравлюсь тебе, как человек, но я привлекаю тебя, разве нет? — С чего ты решил, что мне не нравишься? — Чу Ваньнин уставился на Мо Жаня в полном недоумении. — Это не так? — Мо Жань усмехнулся, когда Чу Ваньнин промолчал. Со вздохом, он добавил, — Ты даже не хотел пускать меня на порог в первый день. Я всё это прекрасно понимаю, я приехал надоедать тебе с продажей замка, и ты только и мечтал меня выпроводить, но… что мешает тебе немного развлечься со мной? Я ведь не отвратителен… — Что?!.. — Я запал на тебя, как только увидел, — Мо Жань пожал плечами. — Если бы не это, вряд ли я остался бы здесь, приняв твой вызов — тем более, ты лорд, а кто я? И, да, тут каждый кирпич пытается меня убить, а твой грёбаный дракон… — Ты… остался не потому, что хотел подписать контракт? — Чу Ваньнин нахмурился, совершенно сбитый с толку. — Ну, поначалу я хотел совместить одно и другое, — признал Мо Жань неохотно. — Но затем контракт потерял смысл. Я ведь мог бы сидеть безвылазно в замке и ждать, пока закончится буря, но я действительно хотел порадовать тебя. Чтобы у нас был праздник… хотел поставить ёлку, и мы вместе нарядили бы её… Ваньнин… Ваньнин, ты чего?! Монолог Мо Жаня был прерван нервным вздохом. — Ваньнин?.. Чу Ваньнин опустил голову, поджимая губы. Казалось, он больше не в силах смотреть на Мо Жаня. — Я думал, ты делал это, чтобы я продал замок… Тишина длилась около минуты, но ощущалась бесконечностью. Вязкое молчание заполнило пространство дровяного сарая, и лишь тихо потрескивали поленья в очаге, наполняя помещение хрупким теплом. — Мне плевать на твой замок, — Мо Жань вздохнул. — Какая теперь разница, — Чу Ваньнин покачал головой. — Мы заперты изнутри, и ещё неизвестно, выберемся ли. — Но, если всё-таки выберемся, я хочу, чтобы ты знал, что… Однако признание Мо Жаня было прервано, потому что Чу Ваньнин накрыл его губы своими. Похоже, он действительно патологически не выносил чужие признания.