Замок Рождества

Шесть дней до Рождества.

…Этот вечер Чу Ваньнин провёл на чердаке, разбирая коробки с игрушками и мишурой. Здесь было тепло, пахло пылью и деревом, а вокруг громоздились бесконечные ящики без подписей. Потолок нависал над головой широкими ребрами стропил, забыв о которых можно было легко разбить лоб. В детстве Ваньнин часто прятался здесь от мира: просто лежал на дощатом старом полу, разглядывая покатые своды крыши — теперь же он скрывался от собственной глупости и нежеланного гостя, находя утешение в хрупких фигурках из выцветшего стекла. Кто бы мог подумать, что Сюэ Чженъюн пошлёт к нему такого бестолкового помощника? Сколько раз он говорил, что был бы не против продать замок, если его купит кто-то достойный? Ему самому было ужасно пусто среди десятка необжитых комнат, холодных залов и скрипучих лестниц. У него не было ни жены, ни детей, а потому большую часть времени единственным, что он слышал, было завывание ветра, шум дождя, и треск рассохшегося от времени дерева. Он словно находился в вакууме, раз в две недели нарушаемом доставкой продуктов и почты — благо, он не жил здесь постоянно. Но оставить родовой замок в запустении было бы кощунством, а потому время от времени мужчине приходилось здесь бывать. Чу Ваньнин даже не был уверен, что являлось большим оскорблением по отношению к замку предков: то, что он провёл спутниковый интернет и вечерами включал в каминной зале сянься-дорамы, или то, что он был геем, и наследников этого великолепия в обозримом будущем не предвиделось. Разумеется, единственным правильным решением было бы всё это великолепие продать. Сюэ Чженъюн был его другом. Он знал о требованиях Чу Ваньнина — однако это не мешало ему раз за разом присылать мужчине на почту проекты один нелепей другого. Замок Чу Ваньнина уже хотела купить какая-то сомнительная киностудия, какая-то рок-звезда предлагала обустроить в нём бордель, а кто-то даже всерьёз хотел разместить в оборонительном сооружении детский парк развлечений. Всякий раз, открывая почту, Чу Ваньнин морально готовился к очередному безобразию — казалось, Сюэ Чженъюн стремится превзойти себя в абсурдности. Последний покупатель намеревался переделать замок в семейный зимний отель — казалось бы, вполне неплохое предложение. Вот только Чу Ваньнин слёг на три дня с головной болью, стоило ему только открыть дизайн вывески. Казалось, создатель брендового стиля понятия не имел, что частые вспышки света могут провоцировать мигрени. Помимо вывесок, неизвестный дизайнер предлагал установить светодиодных розовых оленей на крышах башен, и украсить бойницы гирляндами цвета карамельных палочек.И, как если бы этого было мало — словно вишенка на торте, во дворе должен был работать незамерзающий фонтан… Неужели “нет, ни за что на свете” в ответном письме было сформулировано недостаточно чётко? Сюэ Чженъюн обещал приехать и переговорить обо всём с глазу на глаз, упрашивая Ваньнина не отказываться вот так сразу от идеи — но в итоге послал наглого молодого человека, едва не сбившего единственного в роде Бэйдоу насмерть. Сам же, разумеется, остался с женой и сыном — потому что канун Рождества, чего уж там. “Чем я это заслужил?..” Чу Ваньнин сидел на пыльном полу в окружении крохотных стеклянных домиков, снеговичков и петушков. Поначалу он думал передать это “богатство” Вэйюю, чтобы он хоть как-то применил всё это в деле. Замок никто не наряжал на праздники вот уже лет двадцать… но теперь, вспоминая инцидент на подъездной дороге, Ваньнин подумал, что Мо Жань, чего доброго, ещё разобьет старинные фигурки. Некоторым из них, между прочим, было более века. “Тебе вообще не следовало его приглашать…” — напомнил себе Чу Ваньнин. Он сам не знал, что на него нашло: он ведь хотел проучить наглеца, дав ему невыполнимое задание, тем самым дав ему понять, что вся затея безнадёжна. У него в тот момент ужасно болела нога, а потому, вероятно, он немного перегнул палку, да и соображал не так хорошо… К несчастью, Мо Жань, по-видимому, тоже не блистал интеллектом — либо он в самом деле был непризнанным гением-декоратором, либо дураком, и второе было более вероятно, чем первое. Чу Ваньнин продолжал злиться на себя, а потому не сразу услышал тихий стук откуда-то снизу. “Тук-тук.” Он помнил, как раньше сам, бывало, постукивал в половицы, и иногда ему даже казалось, будто кто-то отвечал. Всё это напоминало увлекательное приключение тогда, в детстве, но теперь… в замке не было никого, кроме него и Мо Жаня, которому он отвёл комнату на первом этаже. С какой бы стати Мо Жаню быть под самым чердаком?.. Чу Ваньнин опустил голову к деревянным половицам и, стараясь не чихнуть от пыли, вслушался. “Тук-тук-тук-тук…” Интервалы между каждым постукиванием были хаотичными и не походили на морзянку — скорее, это был случайный шум. Может быть, между перекрытиями завелись мыши, или вода в комуникациях так странно шумела?.. Чу Ваньнин тоже тихо постучал на всякий случай, однако ему никто, разумеется, не ответил. “Должно быть, показалось…” Он рассеянно собрал с пола ёлочные игрушки в коробку, а затем отправился спать. *** …Утро встретило мужчину метровым слоем снега и рассерженным Вэйюем, который вдруг осознал, что ни эвакуатор, ни такси в ближайшее время ехать в такую глушь из-за непогоды не собираются. Молодой человек метался по холлу и ругал местное СТО последними словами. На столе стояла нетронутая чашка успевшего остыть кофе, так что можно было предположить, что ругань длилась уже не менее получаса. — Бури здесь редко бывают дольше нескольких дней, — заметил Ваньнин, собираясь успокоить Мо Жаня хотя бы так, — послезавтра всё расчистят и заберут вашу машину. Знаю, это нарушает планы, поскольку декор привезти не удастся, но я всё понимаю. Я не против, если вы уедете во время аварийной эвакуации, вы ведь не хотите тут застрять до Рождества… — но Мо Жань, отложив телефон, смерил Ваньнина таким взглядом, что тот невольно пожалел о своих словах. — Я никуда не поеду, — Мо Жань показательно осмотрел холл, — здесь отличное место для ёлки —вы думаете, я не найду подходящее дерево где-то поблизости? Здесь же вокруг лес… Чу Ваньнин растерянно моргнул. Мо Жань явно не был похож на умельца обращаться с топором или бензопилой, при всём уважении к его скульптурно сложенному телу. Человек с часами эппл, расхаживающий в декабре в осенних туфлях, определённо был городской птицей. — К Рождеству здесь всё будет наряжено, выше нос! — Мо Вэйюй отхлебнул кофе, ничуть не морщась от того, что тот остыл. Похоже, он впрямь решил убедить Чу Ваньнина, что справится с задачей. Так хотел подписать договор о продаже? Интересно, что Сюэ Чженъюн ему наобещал? — Здесь действительно есть лес к северу от замка, если пройти через сад, и перебраться через балку, — Ваньнин пожал плечами, — раз уж вы действительно серьёзно настроены, я спущу вам ещё несколько коробок с мишурой, идёт? — Отлично! — Вэйюй явно переигрывал с энтузиазмом. Беспечные ямочки проступали на по-юношески мягких щеках, тёмно-лиловые глаза сверкали озорством, так что Ваньнин впервые задумался, сколько же Мо Жаню лет. Взрослый человек — а вёл себя, словно ребёнок. — Отлично, — повторил за ним Чу Ваньнин безо всякого энтузиазма и направился к лестнице. Чёртова нога всё ещё отвратительно болела после вчерашних злоключений, так что подъем к чердачному помещению предстоял нелёгкий. Мужчина на мгновение остановился, перехватывая поручень, морально готовясь терпеть боль. — Лорд Бэйдоу? — неожиданно окликнул его Мо Жань из-за спины, — вы ведь не унесёте всё сами. Может, вам помочь? Ваньнин, который отказался бы от помощи, если бы Мо Жань упомянул его хромоту, вынужден был согласиться. Он действительно не был уверен, что сможет принести несколько гружёных доверху ящиков в один заход. — Идите вперёд, я вас догоню, — он отступил в сторону, пропуская Мо Жаня к лестнице. Однако Мо Жань, шагнув, вдруг остановился, разворачиваясь к Ваньнину лицом. — Что с ногой? — его вопрос звучал мягко, безо всякой насмешки. От такого простого тёплого тона сердце неожиданно обожгло. Спокойные тёмно-лиловые глаза глядели на Чу Ваньнина из-под густых тёмных ресниц, и мужчина впервые осознал, как близко друг к другу они стоят. Даже в скупом зимнем свете он мог рассмотреть, что кончики ресниц у Мо Жаня были светлыми — вероятно, выгорели на солнце. Скорее всего, по той же причине его кожа была мускатно-смуглой, а губы казались суховатыми, как если бы их обладатель не один день провёл в знойном климате. “Красивый… какой красивый…,” — Ваньнин опустил глаза в пол, потому что не хотел рассматривать Мо Вэйюя слишком уж пристально. Далеко не всем мужчинам было приятно такого рода внимание. Однако сердце его билось слишком громко. Он всё ещё не понимал, почему Мо Жань продолжает стоять напротив, даже не думая никуда отступать. Он… что он только что спросил? Что он сказал?.. Мо Вэйюй неожиданно опустился на корточки, хмурясь на высокие шерстяные носки и свободную домашнюю обувь. “Что он делает?..” В следующее мгновение Чу Ваньнин едва не упал, потому что Мо Вэйюй обхватил его за лодыжку и медленно потянул на себя. Длинные смуглые пальцы смотрелись неуместно и дико поверх бледно-кремовой пряжи. — Я посмотрю? — Мо Жань начал стаскивать с Чу Ваньнина носок, и мужчина наконец опомнился. — Встаньте немедленно! — Не встану, — Мо Жань перехватил лодыжку крепче, когда Ваньнин попытался стряхнуть его руку. Ситуация вышла крайне неловкая: невозможно было ни попытаться отойти, потому что за спиной была стена, ни вывернуться. — Это неприятно, — Чу Ваньнин снова дёрнул ногой, надеясь, что Мо Жань отпустит. — Болит там, где я держу?.. — …… — Чу Ваньнин поджал губы. Он и думать забыл о боли, потому что в последние несколько минут его голову всецело занимал Мо Жань. Сначала — своей ослепительной улыбкой, затем — возмутительным поведением. — А так?.. — Мо Жань надавил на голеностопный сустав, и из глаз Ваньнина едва не посыпались искры. Дыхание спёрло. — Как давно начались боли? — Вы травматолог? — Ваньнин говорил, с трудом растискивая зубы, а оттого его вопрос прозвучал неожиданно сбито, как если бы он едва сдерживал стон. Мо Жань внезапно поднял лицо, пристально взглядываясь в Ваньнина. От его странного взгляда жар бросился в голову, но деваться было некуда. — Я не травматолог, но я часто бываю в походах. Это травма связок, вам бы к врачу. — А вам бы до СТО добраться, — не выдержал Ваньнин. Он должен был как-то разрядить обстановку, потому что то, как бережно Мо Жань удерживал его, и как странно на него смотрел, вызывало в нём противоречивые чувства. — Ну да, — Мо Жань снова заулыбался, опуская глаза. Его пальцы зачем-то ещё раз прошлись по ноге Ваньнина, прежде чем он отпустил её. — Я сам схожу на чердак и принесу всё необходимое, ладно? Вы можете пока подождать меня. Чу Ваньнин автоматически кивнул. Раньше он бы ни за что не позволил едва знакомому человеку бродить по своему жилью, каким бы огромным и пустынным оно ни было, но сейчас ему просто хотелось остаться одному. Он не просто хотел, чтобы Мо Жань ушёл — он был бы рад, если бы тот вовсе исчез как-нибудь сам собой. Слишком уж много острых ощущений свалилось на Ваньнина этим утром. *** …Сексуальное напряжение было совершенно не тем чувством, которое Мо Жань должен был испытывать по отношению к лорду Бэйдоу. Однако кто сказал, что чувства и долг всегда находятся в одной плоскости? Утро выдалось совершенно гадким, но стоило Чу Ваньнину появиться в холле, как Вэйюй забыл, о чём до этого говорил, и ему стало плевать и на эвакуатор, и даже на то, что он действительно мог застрять в замке до новых веников. Вчера, посреди заснеженной дороги, а затем трясясь от холода под воротами замка, он был настолько раздражён и зол, что едва воспринимал мужчину всерьёз. Чуть позже, кутаясь в предложенный лордом Бэйдоу вязаный плед и похлёбывая чай, он лихорадочно пытался придумать, как же выкрутиться с задачей по декорации, а потому сам Ваньнин отошёл на второй план. Но к утру, несмотря на дурные новости и непогоду, он в прямом и переносном смысле прозрел. Кто же знал, что вместо того, чтобы дать Мо Жаню осмотреть свою ногу, Чу Ваньнин задёргается словно выброшенная на берег рыба, и все эти разметавшиеся пряди, светлая кожа и обрамлённые смоляными ресницами, чёрные глаза ворвутся в мир Мо Жаня, чтобы сокрушить его своим существованием?.. А затем Чу Ваньнин ещё и повадился стонать с таким придыханием, что кровь прилила Вэйюю не в ту голову. Разумется, Мо Жань под первым же предлогом кое-как сбежал на чердак Чу Ваньнина, потому что не был уверен, как дальше действовать. Если дядя Сюэ не врал, лорд Бэйдоу был другом семьи и постоянным клиентом — любая выходка теперь могла стоить их фирме новых заказов. От инцидента с машиной, до по незнанию высказанных оскорблений — Мо Жань сам не понимал, как мог с каждым разом делать ситуацию лишь хуже. Он молился всем богам, чтобы и без того переполненная чаша терпения строптивого лорда не дала внезапную трещину. Думать в этих обстоятельствах следовало головой, а не чл*ном — иначе были все шансы быть изгнанным Чу Ваньнином взашей прямо в снежную бурю. Интересно, найдут ли труп нерадивого агента по недвижимости в сугробах тающего снега весной?.. Причина смерти: умер от недотр*ха. “Не думай о Чу Ваньнине. Просто не думай. Не нужно,” — повторял себе Мо Жань, с трудом поднимаясь по лестнице к чердаку. Но мантры эти не помогали, а в голове бушевала горячая кровь. Пришлось ждать минут пятнадцать, чтобы хоть немного остыть. Впрочем, когда он наконец вынес три огромных короба в холл, терпение Чу Ваньнина подверглось уже новым испытаниям. — Почему… они разбиты? — лорд Бэйдоу в ужасе уставился на что-то стеклянное, пёстрое и мелкое в деревянном ящике. Мо Вэйюй не особенно вглядывался, но теперь наконец понял, что принёс. Вероятно, если бы он был внимательней, его бы смутила гора разбитых ёлочных игрушек намного раньше, ещё наверху. — Потому что их разбили? — он пожал плечами. — Ещё вчера они были целыми, — заметил тихо Чу Ваньнин. Вопреки напрочь лишенному эмоций голосу, выглядел он ужасно жалко. Тёмные глаза подозрительно блестели и раскраснелись. Лицо застыло, словно маска. — Так, стоп. Вы хотите сказать, что это я взял молоток и перебил все ваши ёлочные игрушки? — Мо Вэйюй вскинул брови. — Думаете, мне больше нечем заняться? — Я ничего не думаю, — оборвал его Чу Ваньнин, — но всё было целым ещё вчера. Это, конечно, всего лишь игрушки, но они были дороги мне как память. — Я к ним не прикасался, — повторил Мо Жань. — В замке есть ещё кто-нибудь? Может, горничная при уборке всё и разбила… — Горничная убирает здесь, только когда я выезжаю, — Ваньнин снова покачал головой. — Это пустое, забудьте. Я выброшу их… Однако, стоило ему взять ящик, как дощатое дно внезапно вывалилось на пол, чудом не задев его самого, и десятки разбитых шаров, шишек и фигурок просыпались прямо на пол. — Твою ж!.. — Мо Жань застыл, потому что битое стекло теперь лежало вокруг него, словно острая мозаика. — Как это произошло… — Чу Ваньнин отбросил в сторону пустой каркас от ящика, однако затем тоже замялся, неуверенный, что делать дальше. — Я принесу совок и метлу, не двигайтесь. Всё будет в порядке. — Золотце, какое “в порядке”? — Мо Жань фыркнул, а затем наклонился и, подхватив лист бумаги со стола, принялся аккуратно сдвигать осколки в сторону. — Неси совок, а дальше я сам. Тебе это лучше не трогать руками. — Хорошо, — Чу Ваньнин вышел, и не возвращался так долго, что Мо Жань уже успел частично смести всё в сторону подручными средствами. Он знал, что перестарался с матом и фамильярностями, но сама ситуация его почему-то не на шутку встревожила. Неожиданно его внимание привлекла единственная игрушка, которая каким-то чудом уцелела — это был небольшой китайский дракон с длинным телом, раздутым носом, и золотистыми усами. Мо Жань определённо уже видел нечто подобное, однако всё никак не мог вспомнить, где. — Я не специально, — повторил Чу Ваньнин, только что вернувшийся из своего похода за метлой. Он хромал чуть больше обычного, и казался окончательно расстроенным. — Эй, конечно, не специально. Расслабься, – решил ободрить его Мо Жань. Он сам не заметил, когда перешёл на “ты”, но “выкать” человеку, и без того испытывающему неловкость, было выше его сил. — Это произошло случайно, — повторил в третий раз Чу Ваньнин, а затем вздохнул. — Так или иначе, они бы всё равно разбились. Может, хорошо, что они были уже такими… — И я так думаю, —- кивнул Мо Жань, понимая, что больше его никто не собирается незаслуженно подозревать. — В этом году обойдемся без игрушек, я что-нибудь придумаю. — Не многовато ли придется придумывать? — Ваньнин сел на расчищенный Мо Жанем диван, наблюдая за тем, как тот выметает последние крупицы стекла. К счастью, Мо Жань был в обуви, а потому не порезался. — А чем ещё можно заняться в этом замке? Похоже, пару дней я здесь точно проведу безвылазно ввиду погоды, — ляпнул Мо Жань, и тут же осёкся. — Здесь вправду скучно, — признал Чу Ваньнин. — Я тут не всегда живу на самом деле. Лицо Мо Жаня удивлённо вытянулось, а потому Ваньнину пришлось объясняться. — Ты думал, что лорды всё время находятся в своих родовых замках? У меня есть жизнь вне этих стен. “Не сомневаюсь,” — ощутил укол ревности Мо Жань. И всё же он не мог отказать себе и не поинтересоваться, чем же Чу Ваньнин занимался вне своей деятельности наследника титула. Просто чтобы лучше понимать, где водятся такие личности. —Так чем ты обычно занимаешься? — Работаю. Я СЕО и по совместительству владелец ключевого пакета акций медтех компании, — Чу Ваньнин, произнося это, кажется, напыжился похлеще, чем когда впервые представился лордом. Похоже, очень гордился своим статусом. — О, да ты акула бизнеса! — выпалил Мо Жань, который слабо представлял, как менеджерская работа может считаться “жизнью”. По его мнению, это мало чем отличалось от прозябания в тоскливом замке на окраинах — и было, возможно, даже унылей. Но он честно попытался похвалить мужчину. И в который раз напомнил себе, что это не подкат — и вообще к Ваньнину подкатывать нельзя, а потому он никакое не “золотце”. Впрочем, Чу Ваньнин, похоже, и так ни на секунду не поверил в искренность комплимента. Поднявшись с дивана, он неожиданно сменил расслабленный тон на сухой, высказавшись об ужасной погоде, мигрени, и необходимости уйти отдыхать. — Да, разумеется, — Мо Жань кивнул. — Если мне что-то понадобится, я знаю, где тебя искать, мой лорд. Конечно же, они оба понимали, что он скорее выбежит в снежный буран в чём мать родила, чем побеспокоит Чу Ваньнина, даже если они теперь и были немного лучше знакомы. А потому, когда Чу Ваньнин наконец ушёл, Мо Жань оказался предоставлен сам себе и занялся дальнейшим изучением новогодней мишуры. А что ещё ему оставалось делать? Два человека оказались заперты друг с другом не по своей воле, и, едва предоставлялась возможность, были рады разбежаться по разным комнатам — благо, их было предостаточно. Кому какое дело, если даже одному из них, возможно, очень хотелось бы последовать за другим.