Безвоздушная тревога

Округлые гладкие полушария нежного персикового оттенка выглядывали из выреза спортивного топа, оказывая на Эрена психологическое давление. Причём давление это заключалось не в том, что женская грудь, маячащая перед глазами, интересовала его в сексуальном плане. Нет. С каждым движением несчастная зона декольте, а вместе с ней и шея, и лицо лежащей на скамье девушки становились всё краснее, но она упорно продолжала пыхтеть и из остатков сил приподнимать и опускать штангу.       — Если ты тут откинешься, твой повар потом зажарит меня, как жертвенного барашка, — с опаской протянул Эрен, бросая нервный взгляд на покрасневшее лицо Саши. Но она только крепче сцепила зубы и вновь вытянула чуть подрагивающие руки. — Ты похожа на лобстера, сейчас лопнешь, — если бы не Йегер, поддерживающий штангу, она бы уже давно рухнула Блаус прямо на лицо.       — Николо… добрый… и… никого… господи… не зажарит! — Саша напряглась, совершила последний выпад и одним взглядом дала Эрену понять, что на этом её подвиги закончились. Йегер кивнул, легко подхватил весь вес штанги и водрузил её на крепления.       — Я, конечно, люблю женщин, которые в теории могут мне врезать и отпиздить до кровавых соплей, но давай ты в следующий раз возьмёшь что-нибудь полегче?       — Это сексизм! — Саша, всё ещё тяжело дыша, поднялась и ткнула улыбающегося Йегера в грудь указательным пальцем. В абсолютно голую грудь, поблескивающую из-за выступившего после силовых упражнений пота. При этом ни одна мышца на лице Саши не дрогнула, словно она потрогала мешок с картошкой, а не самого красивого и сексуального (по его мнению) мужчину города. — Я могу тренироваться так же, как и ты. Да, в силу физических особенностей и различий в габаритах что-то мне дастся труднее, чем тебе, но…       — Ладно, я понял, амазонка, напомни мне в следующий раз не страховать тебя под штангой, — Эрен рассмеялся, заметив, как Саша по-детски высунула язык. Он потянулся к ней и взлохматил волосы, собранные в небрежный хвост. Блаус в отместку заехала ему локтем в бок, сорвав с губ Эрена возмущённый стон. — Бяка!       — Сам такой, — Саша вздёрнула нос и с гордым видом удалилась. Причём в её понимании удалиться значило отойти буквально на три метра подальше и в свободной от тренажёров зоне начать выполнение комплекса приседаний. Эрену нравилось ходить с ней в зал. Удавалось это довольно редко, и, когда утром она позвонила и предложила составить ей компанию, Эрен отказать не смог, несмотря на дрянную погоду за окном и нежелание выползать из тёплой постели. С Сашей общаться ему всегда было легко. Жан в тренажёрке вечно начинал выёбываться, Конни больше ржал и пинал детородные органы, мешая остальным, а Имир, ещё будучи живой, недалеко ушла от Саши в своём желании доказать всему миру и в частности мужикам, что она может легко надрать им задницы. Саша была подтянутой и с хорошо проработанным телом. С чисто эстетической стороны Эрен мог залипать на неё хоть три часа, наслаждаясь видом твёрдых мышц, перекатывающихся под обманчиво нежной девичьей кожей. Ни в какое сравнение не идёт, разумеется, с телом Аккермана, от вида которого у Эрена начиналось обильное слюноотделение каждый раз, стоило тому просто снять рубашку. Но всё равно смотреть на Сашу было приятно. Особенно в этом коротком топе и узких шортах. Эрен перевёл взгляд в сторону и заметно напрягся, когда понял, что не он один оценил выдающиеся формы Блаус. Трое парней толпились неподалёку и, вместо того чтобы заниматься своими делами, откровенно пялились на Сашу, похабно улыбаясь. Как стая гиен из мультика, окружившая Симбу. Эрен медленно встал, подошёл к Саше, успешно отыгрывая роль заботливого Муфасы, и резко обхватил её рукой за талию. Саша вздрогнула, но хорошо хоть испуганно не вскрикнула.       — Пойдём в ту сторону, Алекс, пока я случайно не сломал парочку носов. Или хребтов — у меня в последнее время настроение так скачет, жуть просто, — он притянул её к себе и повёл подальше от говнюков, напоследок наградив их таким взглядом, что те быстро заткнулись, почуяв неладное, и отвернулись.       — В тебе умирает рыцарь, — Саша улыбнулась и посмотрела на Эрена с благодарностью.       — Не, во мне давно сдохла благородная принцесса, которую все отчаянно пытаются спасти. А ведь я даже не девственник, за что только сражаются? — Эрена забавляло, что рыцарско-белоконевые сравнения в контексте него в разговорах всплывали всё чаще. Саша закатила глаза и ободряюще хлопнула его по плечу, словно он действительно был пропащей девицей, молва о которой прошлась даже по самым далёким краям королевства. Когда Блаус отошла и продолжила выполнять свой комплекс упражнений вдали от похабных взглядов, Эрен выдохнул. Так ему было комфортнее. Он уселся на один из свободных тренажёров для жима лежа, перекинул через него ногу и расслабился. Натруженные мышцы после интенсивной тренировки горели и при каждом малейшем движении натягивались, как твёрдые жгуты. Но Эрену это ощущение нравилось, со временем боль притуплялась и становилась даже приятной. Практически те же ощущения, что после долгого секса. Тело вымотано и страдает, а адреналин продолжает долбить в голову и хочется безостановочно улыбаться от удовольствия. Напротив практически всю стену занимало зеркало. Эрен задумчиво склонил голову набок, разглядывая своё отражение. Очертил широкий разворот плеч, острые ключицы с притаившимся между ними поблескивающим камешком, грудь — идеально гладкую и ровную, без шрамов и каких-либо отметин, несмотря на то, с какой частотой Эрена пытались убить за последние месяцы. Только на левом плече красовался небольшой шрам от пролетевшей по касательной пули на вечере, устроенном Закклаем. Закончилось всё тогда не особо радужно. Впрочем, как и многие разы потом. С каждым днём упомнить все случаи становилось сложнее. Все, кроме… одного особенного. Эрен коснулся пальцами своей шеи и медленно провёл по смуглой коже. Сейчас она была гладкой, без изъянов, но не так давно на ней змеёй извивался след, оставленный гарротой. Эрен помнил эти ощущения. Его ещё несколько дней преследовали чужие фантомные касания рук, закручивающих удавку сильнее. Он моргнул, избавляясь от наваждения. Встал, вытягиваясь во весь рост, и снова окинул себя пытливым взглядом. Спортивные штаны сползли ниже, обнажая ярко выраженные косые мышцы живота. И, конечно же, кубики. Драгоценные кубики, которыми Эрен жутко гордился. Его губы изогнулись в самодовольной улыбке, а рука полезла в карман, выуживая телефон. Буквально несколько секунд на то, чтобы разблокировать гаджет, открыть камеру, настроиться и вуаля — готовый снимок красовался на экране. Эрен плюхнулся обратно на край тренажёра, быстро нашёл нужную переписку и отправил фотографию. От нетерпения он высунул кончик языка и начал притоптывать ногой, пока адресат, находящийся сейчас в другом конце города, открывал сообщение. Оно отметилось прочитанным, и Эрен громко хмыкнул, заметив, как забегали три точки, пока кое-кто строчил ему ответ. Ривай Почему не дома? И всё? Это вся реакция на его шикарное тело древнегреческого бога? Эрен возвёл глаза к потолку. Иногда этот несносный Аккерман заставлял его чувствовать себя надоедливым ребёнком, отвлекающим взрослых от супер-мега важных дел. Но ничего, Эрен не собирался сдаваться так быстро.

Pfirsich Потому что последний раз, когда я занимался дома, закончился тем, что ты трахнул меня на полу))) Pfirsich Но если хочешь повторить, могу скинуть геолокацию. Публичный секс я ещё не практиковал ;)

В этот раз Ривай отвечал дольше. Он что-то напечатал, потом быстро стёр это и остановился. Эрен не сдержал смешок, ощущая знакомое щекочущее в груди тепло, разгорающееся каждый раз, когда они с Аккерманом вели себя… как нормальные люди? Без прочего дерьма за плечами. Ривай Ты бы кончил тихо, скуля мне в ладонь, или очень громко, наплевав на всех?       — Вот же провокатор! — восхищённо протянул Эрен и заозирался по сторонам. Свидетелей не было, только Саша неподалёку отжималась, совершенно не обращая внимания на Эрена. И слава всем богам, узнай она, чем тут занимается Йегер, покраснела бы сильнее, чем на тренажёрах.

Pfirsich Даже не знаю, оба варианта такие заманчивые Pfirsich Но всё-таки выберу первый. Когда я скулю, ты трахаешься грубее. Типа тебя так вставляет от моей беспомощности?)

Ривай Меня вставляет от тебя любого, детали не так важны.

Pfirsich Блядь Pfirsich Ты зачем своей романтикой мне весь настрой портишь? Я хотел подрочить, а теперь сижу и улыбаюсь, как придурок

Ривай Ты и есть придурок, Йегер. Вместо того, чтобы заниматься, отлыниваешь и пиздишь со мной.

Pfirsich Во-первых, я и так в охерительной форме и неотразим Pfirsich А во-вторых… ну я же всё равно твой придурок?

Эрен затаил дыхание и уставился на экран. Прошло ровно пять секунд. Он засёк грёбаное время, пока мелькали три точки. Телефон завибрировал. Ривай Мой. И вышел из сети. Эрен широко улыбнулся, продолжая вчитываться в короткое слово. Чёрт, странно было это признавать, потому что раньше ни о чём подобном он не задумывался, но принадлежность другому человеку не хило так ударяла по мозгам и заставляла тепло в груди разрастаться до размеров стихийного бедствия.       — Выглядишь таким довольным, словно успел сбегать и скурить косяк, пока я занималась, — подошедшая Саша недоверчиво на него глянула.       — Просто принцесса по уши в обесчестившего её дракона. Эрен громко заржал, когда Саша скривилась, будто десяток лаймов за раз проглотила.       — Я вроде рада за тебя, а вроде звучит всё так отвратительно. Я у Конни однажды нашла бульварный роман с похожим содержанием.       — Всегда знал, что Спрингер тот ещё извращенец, — Эрен встал с насиженного места и, вскинув вверх руки, сладко потянулся, как большой откормленный кошак. — Давай быстро примем душ и поедем. Закину тебя в бар, а сам к отцу махну. Надо кое-что решить.       — Ладно, но чур проедем через КФС. Я голодная.       — Алекс, никакие тренировки не спасут тебя от жирной задницы, если продолжишь жрать всякую дрянь, — Эрен ловко увернулся от ещё одного болезненного тычка и направился в сторону мужских раздевалок. Спустя полчаса, заметно посвежевший, чистый и даже с высушенными волосами, он стоял на улице и кутался в пуховик, чтобы не простыть от ледяных порывов ветра. Саша не заставила себя долго ждать, и вместе они уселись во внедорожник Эрена, который зимой был куда удобнее и комфортнее, чем любимая Мазерати. Малышка уже два месяца торчала в гараже, и Эрен буквально считал дни, когда снова сможет на ней кататься без риска навернуться на промозглых дорогах и въехать в фонарный столб.       — Теперь весь салон провоняет, — без особого недовольства прокомментировал Йегер, боковым зрением наблюдая за Сашей, копошащейся в бумажном пакете, который она с гордым лицом вынесла из ресторана быстрого питания.       — Зато это вкусно! — Блаус вытащила жирный кусок курицы, обваленный в кляре, и с самым блаженным лицом сунула его в рот. Над ней будто ангелы порхали, а за спиной сидели серафимы и играли на арфах. — Хочешь?       — Давай, помирать, так с музыкой, — Эрен приоткрыл рот и повернул голову, облегчая Саше задачу. Она запихала в него несколько ломтиков жареной картошки и с самым довольным видом продолжила жевать сама. — Конни и лошадиная морда вечером приедут?       — Ага, я побуду в баре одна, мне нравится за стойкой там торчать. Столько интересного иногда можно услышать от посетителей.       — Под интересным ты имеешь в виду рассуждения о том, где и в каких позах они бы трахали девушку Роналду, не будь она девушкой Роналду? — Эрен не сдержался, надеясь подпортить аппетит Саше. Но вряд ли в этом мире существовало хоть что-то, способное на такое чудо. Она продолжала как ни в чём ни бывало жевать свои стрипсы, а потом взяла ломтик картошки фри и окунула его в шоколадный милкшейк. — А ещё говорят, что у меня специфические вкусы, — протянул Йегер, с опаской поглядывая на Сашу.       — Ты умудрился закрутить роман с Риваем Аккерманом. Тебе не кажется, что это самый специфичный выбор, который только существовал? Я тебя умоляю, у девяносто девяти процентов мужчин этого города яйца при виде него поджимаются отнюдь не от возбуждения. А оставшийся процент — его чокнутый дядя.       — Караул, она сказала «яйца»! Повторяю, это не учебная тревога! — Эрен громко заржал, за что тут же поплатился. Самым наглым образом ему в рот сунули картошку, щедро покрытую шоколадным коктейлем. Первым порывом было выплюнуть гадость, но внезапно оказалось, что это вполне съедобно и даже вкусно. — Он и вправду кажется таким страшным? — спустя минуту задумчивого жевания спросил Эрен и посмотрел на Сашу, воспользовавшись тем, что на светофоре загорелся красный.       — Внешне? Нет, — Саша покачала головой. — Мне сложно оценить, но внешне он вполне симпатичный. Дело… в другом. У меня мороз по коже от его взгляда. Он просто смотрит так, словно абсолютно весь мир перед ним облажался и единственный способ искупить вину — истечь кровью. И, желательно, не забрызгать его дизайнерские ботинки.       — Бред, не смотрит он так никогда.       — Эрен, — Саша странно улыбнулась и бросила на него скептичный взгляд. — Он никогда так не смотрит на тебя. Я не так часто видела вас вместе, но и одного раза достаточно, чтобы… ну, понять всё. С тобой он другой. И ты с ним рядом меняешься.       — Надеюсь, в лучшую сторону? — Эрен сам не понял, почему понизил голос. Просто разговор из шутливого так внезапно стал важным, что Эрен не успел толком перенастроиться.       — А сам как думаешь? — Саша прищурилась. Светофор загорелся зелёным, машина плавно двинулась с места, но Блаус не отвернулась. Продолжала разглядывать профиль Эрена, замечая, как у него подрагивает уголок губ, словно он безуспешно борется с улыбкой.       — Я его люблю. Очень простой ответ, заменяющий все остальные слова. Саша удовлетворённо кивнула и отвернулась, вновь сосредоточившись на картошке. Все, кто знал Эрена достаточно долго и достаточно хорошо, понимали, что подобное чувство значит для человека, который годами периодически ходил к мозгоправам, пытаясь разобраться в себе. Найти тот самый изъян, который мешал ему открыться человеку полностью и позволить простой поверхностной симпатии перерасти во что-то большее. Эрен часто шутил, что попросту не умеет, а на самом деле оказалось, что люди вечно попадались не те.       — Николо тоже с этого в шоке, — Саша приподняла ломтик картошки, обваленный в милкшейке. — Я раньше думала, что это круто — встречаться с поваром. Но недавно он ночью застал меня на кухне, когда я намазывала на колбасу вишнёвый джем и… — Блаус тяжко вздохнула. — Пригрозил, что расстанется со мной, если я продолжу заниматься такими извращениями.       — Вишнёвый джем на колбасу… Пиздец, Алекс, — можно было предположить, что столь странные вкусовые сочетания связаны с внезапной беременностью Блаус, но суровая правда заключалась в том, что она всегда так ела. Могла кусок торта сверху горчицей полить и сидеть довольно причмокивать. Или же на Октоберфесте попросить посыпать свой хот-дог лакричным мармеладом. Совершенно отвратительно. — Не бросит тебя твой поварёнок, не очкуй. Кто ещё будет так восхищаться его стряпнёй? Саша пожала плечами, но по её лицу было понятно, что она вполне всем довольна. И картошкой фри, и шеф-поваром в роли бойфренда, и миром во всём мире. Спустя десять минут машина остановилась возле спорт-бара Спрингера, который с момента открытия успел обрасти неплохим количество постоянных посетителей. Конни пришлось даже персонал нанять, чтобы в его отсутствие бар мог работать. Саша аккуратно скомкала пакет со всеми пустыми коробками и грязными салфетками, застегнула свою куртку и открыла дверь, впуская в тёплый нагретый салон порывы ветра.       — Завтра, как договаривались?       — Да, я заскочу ненадолго, — Эрен махнул ей рукой и улыбнулся. — Пока, Алекс.       — Пока, принцесса, передавай привет своему дракону. Блаус выскользнула на улицу и аккуратно закрыла за собой дверь, умудрившись даже не хлопнуть ею. Эрен с улыбкой провожал её взглядом, пока она шла по покрытому снегом тротуару. Остановилась ненадолго, чтобы выбросить мусор, и продолжила короткий путь. До дверей бара ей осталось пройти метров десять. Эрен завёл двигатель и начал выворачивать руль. А потом случилось это. Самым клишированным образом, как в замедленной съёмке, Эрен наблюдал за замершей Сашей. Она резко остановилась, словно наткнулась на невидимую стену, дёрнулась и вдруг пошатнулась. Поддавшись холодным февральским порывам ветра, её тело начало заваливаться назад.       — Алекс! Он закричал так громко, что звуки собственного голоса ошпарили уши и болезненным эхом зазвенели в черепной коробке. Эрен буквально вылетел из машины, чуть не навернулся на скользком асфальте, но схватился за открытую дверцу автомобиля, чтобы удержать равновесие. Саша уже лежала на земле. Эрен бежал к ней быстрее, чем когда-либо в жизни, под аккомпанемент собственного участившегося сердцебиения и тяжёлого дыхания. Он не думал о происходящем, не анализировал информацию, обрывками поступающую в мозг. Он просто хотел как можно скорее оказаться рядом с девушкой, которая ещё пару минут назад сидела с ним, улыбалась и излучала тепло. Эрен вскрикнул, когда что-то грубым рывком дёрнуло его назад. Вокруг груди обвились чьи-то руки, сжимая так крепко, что из лёгких разом вылетели жалкие остатки кислорода. Эрен начал хватать губами морозный воздух, продолжая смотреть только туда, где на асфальте, припорошённом снегом, лежала Саша. И под ней стремительно разрасталось тёмное пятно.       — Саша! Саша! Да что… блядь, отпусти меня! — Эрен кричал и дёргался, отчаянно пытаясь вырваться из чужой хватки, но держали его крепко. Несколько мужчин облепили его со всех сторон подобно плотному кокону, прорвать который казалось чем-то невозможным. Они были высокими и широкими, как шкафы, и смутно знакомыми. Люди Гриши, везде таскающиеся за Эреном. Он их помнил. Успел изучить эти лица, мелькающие в толпах прохожих, когда они думали, что остаются незамеченными. И теперь эти идиоты обступили его кольцом, выполняя роль живого щита, когда единственное, что Эрену было нужно — оказаться как можно скорее возле Саши.       — Мистер Йегер, вам необходимо прямо сейчас уехать, здесь небезопасно.       — Да плевать я хотел! Пустите меня к ней! Саша! — Эрен так сильно дёрнул рукой, что едва не вывихнул себе снова плечо. Конечность прострелило острой болью, но она была совершенно несущественна по сравнению с тем, что творилось у Эрена внутри, пока он смотрел на бледнеющую Сашу. Крови становилось больше. Она тяжело дышала, губами хватая воздух, и прижимала ладонь к животу. Сквозь тонкие пальцы просачивалась алая жидкость, стремительно покидая её тело.       — Ей нужно в больницу, прямо сейчас! Это приказ, мать вашу!       — Мистер Йегер, ваша безопасность…       — Слушай меня, кретин, — прошипел Эрен и схватил особо пиздлявого мужчину за грудки, встряхнув так, что у того дёрнулась голова. — Если она умрёт, следующим будешь ты! Судя по пониманию, промелькнувшему в глазах отцовского солдатика, угроза сработала. Приблизиться к Саше Эрену так и не позволили, но один из них подхватил её на руки и быстрым шагом понёс в сторону подъехавшего автомобиля. Эрен продолжал вырываться и матерился так, что у любого бы уши в трубочку свернулись, но мужчины терпели и молча проглатывали все оскорбления, пока тащили сопротивляющегося Йегера к его же внедорожнику. Затолкали его на заднее сиденье и уселись по бокам, чтобы у Эрена не возникло искушения выскочить обратно на улицу. А он и не собирался. Его радовало то, что они сдвинулись с места и небольшим кортежем поехали в сторону ближайшей больницы. Лучшим решением было бы отвезти Сашу в клинику отца, но остатками здравого смысла Эрен понимал, что с такой потерей крови она попросту не дотянет. Он отключился. Просто уставился невидящим взглядом на одну точку на приборной панели и перестал замечать происходящее вокруг. Тихие, но встревоженные голоса телохранителей. Их крепкие плечи, сдавливающие Эрена с обеих сторон. Он думал, думал и думал, пытаясь понять, что именно каждый раз служит катализатором этого пиздеца, обрушивающегося ему на голову как лавина. Это ведь совершенно ненормально — прогуливаться по лабораториям с Ханджи и Моблитом, смеяться и по-доброму переругиваться, а через мгновение лететь вдоль лестничного пролёта от ударной волны. Совершенно ненормально и дико — смотреть на сидящую рядом девушку и улыбаться ей, не подозревая о том, что это может быть в последний раз.       — Девчонка Браунов, засела в здании напротив. Эрен резко вскинул голову, услышав знакомую фамилию. Он уставился взглядом на мужчину, сидящего впереди на пассажирском сиденье. Тот, словно почувствовав, обернулся и посмотрел на Эрена.       — Её не успели схватить, она ушла сразу. Эрен молча кивнул, принимая новую информацию. Она всё ещё не желала укладываться в голове, потому что всё происходящее напоминало Йегеру сюрреалистичный сон, плавно перетекающий в кошмар. Колёса заскрипели о промозглый асфальт. Эрен выскочил наружу и вновь оказался зажат людьми отца, которые в плотном непробиваемом кольце довели его до дверей больницы и лишь тогда разошлись, рассредоточившись по периметру и проверяя здание. Двое остались рядом с Эреном и шли за ним, пока сам Йегер торопливым шагом следовал за мужчиной, нёсшим на руках Сашу. На гладком вылизанном до блеска больничном полу оставалась дорожка из кровяных капель. Эрен не успел добраться до Саши, посмотреть на неё вблизи и просто… убедиться, что она всё ещё жива. Подоспевшие врачи с санитарами подхватили её, уложили на каталку и, что-то громко выкрикивая и отдавая указания, увезли в реанимацию. Тяжёлые массивные двери захлопнулись у Эрена перед самым носом, преграждая ему путь. Оставшись в светлом коридоре один, не считая телохранителей, Эрен испытал дикое дежавю. Всё это уже происходило с ним несколько месяцев назад. Когда они привезли в больницу истекающего кровью Марко. Он не выжил. И при мысли о том, что сценарий может повториться, Эрена тряхнуло как от сильного удара током. Он беспомощно прислонился к стене, чувствуя, как ноги наливаются свинцом и с каждой секундой удерживают его в вертикальном положении с куда большим трудом. Минута. Две. Пять. Эрен потерял счёт времени. Он только и мог, что бросать встревоженные взгляды на двери, ведущие в реанимацию, как послушная псина, ожидающая на холоде своего хозяина. Мужчины продолжали тихо переговариваться, наверняка расписывали всё произошедшее в мельчайших деталях Грише. Или Зику. Или ещё хрен знает кому. Эрену было так наплевать. Ведь он сейчас стоял здесь — абсолютно живой и здоровый, а где-то там под руками врачей боролась Саша. Саша, которая любила макать картошку фри в приторный милкшейк. Саша, которая, сколько Эрен её знал, ни разу никому не нагрубила и не нахамила. Саша, которая была такой чуткой, доброй и понимающей, что её внутреннего света всегда хватало на всю их разрозненную компанию, состоящую из тех ещё кусков отборнейшего дерьма. Саша, с которой Эрен обнимался, кружил её в танце и помогал подбирать наряд для свидания, пока остальные демонстрировали отвратительный вкус в выборе одежды. Саша… блядь. Она всегда искренне смеялась и улыбалась так, что Эрену становилось спокойно на душе. Ведь это была Алекс, только ему позволяющая так себя называть. Двери открылись беззвучно, но Эрен всё равно вскинул голову и уставился на вышедшую женщину. На ней была стандартная медицинская форма. Она выглядела уставшей и вымотанной, хотя по ощущениям Эрена прошло не более получаса.       — Как она? — Эрен не узнал собственный голос. Хриплый и болезненный.       — Кем вы ей приходитесь? — женщина, в отличие от него, говорила мягко и спокойно, но Эрен на это не повёлся.       — Я её друг.       — Извините, но в таких случаях мы оповещаем только ближайших родственников.       — Я — единственный, кто сейчас здесь находится. Просто… просто скажите мне, как она? Всё обошлось? Саша поправится? Нет. Нет, нет, нет! Только не этот грёбаный взгляд, полный сочувствия. Эрену хотелось закричать: ты, блядь, не мать Тереза, чтобы стоять тут и топить меня в своём сострадании. Просто скажи, как себя чувствует Саша. Скажи хоть что-нибудь, но не смотри вот… так. Эрен отшатнулся. Женщина что-то тихо сказала, но Эрен не расслышал. Кровь в ушах застучала так громко, что разом перекрыла все остальные звуки. От отходил дальше от дверей реанимации, шаг за шагом, пока спиной не уткнулся в стену. Затылок прострелило болью из-за столкновения, но она была ничтожна по сравнению с тем, что творилось за клеткой рёбер. Эрену стало физически трудно дышать, и он приложил руку к груди в попытке избавиться от этого отвратительного давящего ощущения. Ноги перестали держать. Эрен медленно сполз на пол, спиной ощущая каждую крошечную шероховатость на больничной стене. Ему что-то говорили, трясли за плечи и размахивали руками перед лицом в безуспешных попытках привлечь его внимание и вывести из ступора, но он не мог им ответить. Даже если бы захотел. Топот шагов. Ещё больше голосов.       — Эрен?! Вот теперь это было по-настоящему громко. И требовательно. Этот голос Йегер знал. Слишком хорошо знал, поэтому оторвать взгляд от пола оказалось ещё сложнее, потому что Эрену предстояло столкнуться с реальностью. У реальности были глаза Жана и выражение, которое на лице Кирштейна появлялось крайне редко. По пальцам одной руки можно пересчитать, когда Жан смотрел с такой паникой. Ирония заключалась в том, что этого взгляда всегда удостаивался только Эрен. Когда сидел на полу своей ванной и с интересом наблюдал, как из тонких порезов на запястьях сочилась кровь. Когда вот так же сидел на полу возле реанимации, пока врачи боролись за жизнь Марко. И снова. Чёрт, что-то часто он валяется на полу.       — Что случилось? Где Саша?! Жан сыпал вопросами. Жан продолжал на что-то надеяться, хотя наверняка уже знал обо всём произошедшем, иначе не примчался бы сюда. А Эрен как воды в рот набрал. Губы не слушались его, он просто был не в состоянии разомкнуть их и вытолкать из себя хотя бы слово. За спиной Жана замаячило лицо Конни. Святая троица. Куда один, туда и другие двое за ним. А ведь раньше их было четверо. Эрену хотелось рассмеяться. Истерично захохотать и начать трясти головой. Желательно так, чтобы как следует долбануться затылком о стену и отключиться на ближайшие часы. На день. На несколько лет в надежде потом проснуться и обнаружить себя в новом мире. В новой жизни, в которой не нужно говорить друзьям, что одного из них — снова! — не стало. Конни понял первым. Эрен заметил, как у него затряслись руки и сам он отшатнулся, обессилено опустившись на скамью. На Эрена он больше не смотрел. Его лихорадочный взгляд бегал по коридору, словно Саша сейчас чудесным образом могла выйти из закрытых дверей, взмахнуть помпонами и сообщить, что всё это розыгрыш. Глупый и нелепый розыгрыш.       — Эрен, не молчи. Будто это так просто. Будто если Жан в тысячный раз повторит его имя, что-то поменяется. Не поменялось. До Кирштейна начало доходить. И в тот момент, когда он с громким болезненным вздохом опустился на пол рядом с Эреном, стало понятно — их осталось трое. Эрен ждал криков. Ждал обвинений. Он, в конце концов, заслужил их, как никто другой. Из-за него погиб Марко. Из-за него не стало Имир. Из-за него они потеряли Сашу. Эта мысль всё ещё не укладывалась в голове, не воспринималась как реальность, но Эрен постепенно привыкал. Чувствовал, как груз вины на плечах становится тяжелее. Так что, да — он заслужил всё, что и Жан, и Конни собирались ему сказать. Очередной парадокс заключался в том, что, когда больше всего Эрен нуждался в их ненависти и злости, они… ничего не сказали. Просто продолжили молчать, каждый утопая в своём горе. А Жан какого-то хрена ещё и руку на плечо Эрена положил и сжал. Ему хотелось вырваться. Оттолкнуть Жана и потребовать больше никогда его не трогать. Потому что всё, к чему Эрен прикасался, рано или поздно уничтожалось. Все, кого Эрен впускал в свою жизнь, все, кто ему был дорог, исчезали, как колосья на полях в разгар пожара. Скоро про Сашу узнают её родители. Её маленькие брат и сестра. Её драгоценный поварёнок. И всем им не составит труда найти виноватого в её гибели. Чёрным по белому всё написано, так очевидно, что только неоновой стрелки не хватает, указывающей на Йегера.       — Эрен. Снова. Он начинал ненавидеть своё имя. Но сказанное этим голосом, оно всегда звучало иначе. На этот раз ему захотелось ответить. Он поднял голову, сощурился, пытаясь рассмотреть склонившегося над ним человека. Из-за слёз картинка расплывалась. Чёрт, он даже не заметил, как начал плакать. И сидящий рядом Жан беззвучно трясся. И сидящий напротив Конни беспомощно тёр пальцами глаза, избавляясь от предательской влаги.       — Давай, тебе нужно встать, — слишком ласково. Он не заслужил, чтобы с ним сейчас так разговаривали. Но Ривая, протягивающего Эрену руку, никогда не волновало, заслуживал тот чего-то или нет. Аккерман просто вот так появлялся, когда больше всего был нужен, оказывался рядом и давал всё, что Эрену было необходимо. Силы двигаться дальше. Уверенность, что есть, ради чего двигаться вообще. Эрен вцепился в протянутую ладонь и медленно поднялся, чувствуя ужасную тяжесть во всём теле. Конечности его не слушались, отказывались подчиняться, но он упорно держал себя в вертикальном положении, опираясь на Ривая.       — Я опять облажался, — хрипло прошептал Эрен, почти мечтая о том, чтобы Ривай с ним согласился. Так было бы проще — смириться со своей никчёмностью и перестать задаваться вопросом, почему это вечно происходит. Почему люди из-за него умирают.       — Я отвезу тебя домой, — Аккерман ласково погладил большим пальцем непривычно холодную ладонь Эрена и посмотрел на него так, что не оставалось сомнений — он с ним абсолютно не согласен. Адвокат дьявола, мать его. Пора бы ему смириться, что его клиент безнадёжен и амнистии не подлежит. Ни один священник не выдаст ему индульгенцию. В аду уже давно кипит котёл.       — Я облажался, Ривай, — громче повторил Эрен, словно таким образом мог до него достучаться. Аккерман раздражённо дёрнул уголком губ и чуть крепче сжал руку Эрена.       — Пытаешься убедить меня или себя? Туше. Он подумает об этом потом. Когда будет в состоянии. Когда перед глазами перестанет прокручиваться один-единственный момент: как Саша дёргается и падает на землю. Как алая лужа под ней становится всё больше, пачкая кристально чистый снег. Всё равно, что огонь, жрущий бумагу. Эрен не хотел уходить. Не хотел оставлять Жана и Конни одних, но скоро здесь будет семья Саши. А Эрену не хватало мужества посмотреть им в глаза. Поэтому он молча шёл за Риваем, пока тот вёл его по длинному коридору. Люди Гриши следовали за ними на небольшом расстоянии. Громкий стук каблуков прервал затянувшееся молчание. Эрен почувствовал, как рядом напрягся Ривай. Йегер оторвал взгляд от изучения собственной обуви и поднял его выше. Наспех застёгнутое пальто, худые пальцы, вцепившиеся в ремень, растрёпанные пряди светлых волос, в полнейшем хаосе раскиданные по плечам. И эти глаза. Эти глубокие чистые воды, омывающие берега Провиденсиалеса. О, да, Эрен слишком хорошо помнил, как они мечтали побывать на этом острове. Если бы она сейчас сказала, что ей жаль, он бы точно сорвался. Эрен опередил её. Сделал широкий шаг, вставая так, что между их лицами осталось совсем крошечное расстояние. Ей пришлось запрокинуть голову, чтобы не нарушить зрительный контакт. У неё подрагивали губы от сдерживаемых слёз, но Эрену было всё равно. Собственная соль на щеках ещё не успела обсохнуть и неприятно стягивала кожу.       — Можешь ему передать, — Эрен криво усмехнулся, заметив, как она дёрнулась. — Очень скоро он получит голову своей сестры. Хистория отступила назад, таращась на Эрена, как на сумасшедшего. Справедливо. Примерно так он себя и ощущал — окончательно слетевшим с катушек. Если бы не рука Ривая, продолжающая сжимать его ладонь и тянуть за собой. Эрен не стал оборачиваться на замершую в коридоре девушку. Он просто шёл вперёд, с трудом переставляя ногами, и на это простое действие уходили все остатки сил. Он чувствовал себя и морально, и физически полностью вымотанным и опустошённым. В тёплом салоне машины пахло знакомым парфюмом и самим Аккерманом. Эрен прикрыл глаза, зажмурился так, что разноцветные пятна замелькали на обратной стороне век. Откинул голову назад, затылком упираясь в гладкую кожу пассажирского кресла. Дверь с водительской стороны открылась и закрылась с тихим стуком. Двигатель заурчал, и Астон Мартин плавно тронулся с места.       — Саша передавала тебе привет, — Эрен произнёс это с улыбкой, в которой от веселья не было ничего. Он открыл глаза и перевёл взгляд на Аккермана, сосредоточенно ведущего машину. — Забавно. Это буквально последнее, что она сказала. Можешь считать себя особенным. Серые глаза мазнули по Эрену, одарив его странным взглядом, но он не стал в нём разбираться. Ему просто хотелось немного отдохнуть. Он чертовски сильно устал.

***

На кладбище было холодно. Февральский ледяной ветер завывал между деревьями, трепал волосы и пробирался не только под плотные слои одежды, но будто под саму кожу, сковывая своим льдом кости. Эрен чувствовал, как дрожал стоящий рядом Конни, нервно комкая пальцами обёртку цветов. Он слышал, как тихо плакали мама Саши и её сестра. Мистер Блаус обнимал их, прижимал к себе и пытался успокоить, но сам был близок к тому, чтобы сорваться. Горе подкосило их семью. Оно гниющей отметиной отпечаталось на лице каждого, кто знал девушку, лежащую сейчас внутри заколоченного гроба. Ящик медленно опускали в яму, служащую последним пристанищем для иссохшего тела. Эрен не был набожным, никогда всерьёз не задумывался, ждёт ли их всех что-то после смерти, но, если Рай на самом деле существовал, это было единственным, о чём он мечтал для неё. Потому что она заслуживала гораздо большего, чем могилу в промозглой земле на глубине двух метров. Рабочие справлялись быстро, орудуя лопатами и сбрасывая вниз комья рыхлого грунта. С глухим стуком они ударялись о крышку гроба, и Эрен видел, как после этого синхронно вздрагивали родители Саши. Почти как его собственные много лет назад. Он отвернулся и крепче сжал кулаки, спрятанные в карманах куртки. Короткие ногти больно впивались в кожу ладоней, но это помогало Эрену отвлечься. Физический дискомфорт всегда куда предпочтительнее морального. Его человек в состоянии контролировать и терпеть.       — Жан, — тихо позвал Эрен. Кирштейн медленно повернулся и вопросительно посмотрел на него. — Я ведь так и не попросил прощения тогда. За Марко. Пожалуй, в данный момент это было последнее, что Жан ожидал от него услышать, судя по удивлённому взгляду и приоткрытому рту. Но ведь лучше поздно, чем никогда. С недавних пор Эрен осознал эту простую истину.       — Мне очень жаль. Произошедшее с ним — моя вина.       — Почему ты говоришь это мне? — прохрипел Жан, продолжая таращиться на Эрена так, словно видел впервые.       — Потому что для тебя он значил больше, чем для нас. Я просто… туговатый, сам ведь знаешь. До меня долго доходит. Ему хотелось уйти. Он больше не мог стоять там и смотреть, как все по очереди подходят и бросают вниз горсть земли. Когда приблизился Николо, Эрен не выдержал и отвернулся. Ноги стремительно уносили его подальше, но на полпути до машины пришлось остановиться. Кто-то схватил его за предплечье. Эрену не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто именно испортил его шикарный и проработанный план спонтанного побега.       — Эрен, мы её уже ищем, это не займёт много времени, — голос у Жана стал практически нормальным. Кажется, он справился с первой волной шока от внезапного открытия, что Йегер, оказывается, тоже умеет извиняться.       — Не нужно её искать. Она сама придёт за мной, — Эрен дёрнул уголком губ в усмешке и бросил через плечо мимолётный взгляд на Жана. — Один раз у неё не получилось, она попробует ещё. И теперь я буду готов. В глубине души Эрен надеялся, что Хистория не передала его послание. Заранее знать о грядущем подарке и оказаться застигнутым врасплох таким грандиозным сюрпризом — это не одно и то же. А Эрен всегда любил спонтанности.

***

Постель была смятой и давно остывшей. Ривай провёл ладонью по пустой половине кровати, сам не зная, на что рассчитывал. Она всё ещё хранила запах Эрена, но самого Йегера в комнате не наблюдалось. Часы показывали восемь утра. Достаточно рано для мальчишки, который любил, как правило, валяться до обеда. Но в последние дни он просыпался гораздо раньше и просто лежал, таращась в потолок. Ривай начинал ненавидеть это состояние беспомощности, потому что в этот раз до Эрена он достучаться не мог. Никакие слова и действия не срабатывали. Он замкнулся в себе, ходил по дому сомнамбулой и слабо реагировал на внешние раздражители. Ривай торопливо надел футболку и вышел из комнаты. Лестница под его ногами не издала ни звука, пока он спускался на первый этаж. Дом встретил его тишиной и полумраком. Нигде не горел свет, а шторы практически во всех комнатах были задёрнуты, не пропуская внутрь утренние лучи внезапного февральского солнца. Интуиция Ривая подводила редко. Пропавший беглец обнаружился на кухне, сидя за мраморной столешницей островка посередине. Эрен сгорбился на высоком стуле, наклонился вперёд и руками подпирал голову. Перед ним на столе валялись наполовину пустые блистеры таблеток. Он скорее почувствовал, нежели услышал приближение Аккермана. Медленно открыл глаза и замутнённым взглядом уставился на подошедшего Ривая.       — Доброе утро, — поздоровался тихо, так, что Ривай едва расслышал.       — Уверен, что доброе? — Аккерман кивком головы указал на блистеры.       — Я не мог уснуть, — Эрен пожал плечами, озвучив очевидную информацию. Он отодвинулся от стола и скрестил руки на груди.       — Ты просидел здесь всю ночь? — Ривая бесило, что он не услышал, как Эрен встал.       — Нет. Да. Наверное? Смотря, сколько сейчас времени. Ривай медленно вдохнул и выдохнул, успокаивая свою расшатанную нервную систему. Она и так всегда была ни к чёрту, а с момента появления в его жизни этого несносного мальчишки и вовсе успела несколько раз трагично скончаться, а потом воскреснуть. И держалась на честном слове.       — Знаешь, я так сильно устал, — Эрен задумчиво пожевал губу, словно рассуждал, как можно решить эту проблему. — Поеду к себе. Побуду немного один. Ты не заслужил каждый день лицезреть моё постное лицо.       — Эрен.       — Нет, всё нормально, честно, — он встал, сразу оказываясь выше Ривая. Посмотрел на него и даже попытался улыбнуться, но получилась откровенно хреновая пародия. — Если что, я позвоню.       — Оба знаем, что не позвонишь, — Аккерман наградил его напряжённым взглядом. — У тебя сейчас тараканы в голове размером с собаку.       — Ну… скормлю их змеям, если будут мешать. Я уже большой мальчик, справлюсь, не парься так из-за меня.       — Йегер, — очередная попытка достучаться до него, закончившаяся ничем. Эрен махнул ему рукой и вышел из кухни. Вскоре топот его шагов раздался с лестницы. Понадобилась ещё пара минут, чтобы он оделся, вновь спустился вниз и хлопнул входной дверью. В доме повисла гнетущая тишина. Ривай со вздохом опустился на стул, на котором ещё совсем недавно сидел Эрен, и цепким взглядом уставился на столешницу. Рядом с блистером таблеток на тёмном мраморе виднелись белые разводы. Ривай чувствовал, как всё вокруг постепенно разваливается.