Безвоздушная тревога

Ривай всё ещё не сторонник гаджетов. Всё ещё не понимает, как множество людей умудряются провести день, не поднимая взгляда от экрана телефона. Всё ещё бесится на них. Всё ещё осуждает и самую малость презирает, потому что, в самом деле, у вас что, реальной жизни совсем нет? Однако сейчас Ривай признаёт, что не в праве осуждать других, если сам уже около часа, практически не отрываясь, пялится в свой смартфон и активно переписывается с Эреном. С Эреном, которому нечего делать. Который валяется дома в своё удовольствие и пинает хуи, пока Ривай вынужден торчать на очень важном собрании, по мнению Кенни. Дядя сидит во главе длинного стола и упражняется в ораторском искусстве, трындя и разглагольствуя так долго и муторно, что, не будь отвлекающего фактора в лице Эрена, Ривай бы уже давно либо уснул, либо вышел в окно, чтобы прекратить эту нудную пытку. Майк, сидящий напротив, прикрывает рукой лицо так, чтобы не было видно закрытых глаз. До Ривая иногда долетает приглушённый храп, и в любой другой ситуации он бы больно лягнул Захариуса по ноге под столом и осуждающе посмотрел, но сейчас он ему даже завидует. На экране высвечивается новое сообщение. Ривай смахивает иконку и быстро набирает ответ, незаметно прикусив внутреннюю сторону щеки, чтобы сдержать предательский смешок. Эрен умеет быть… забавным. Если привыкнуть к его временами туповатому подростковому юмору, то на фоне Ханджи даже шутки Йегера кажутся высшей степенью интеллектуального развития.       — Мы тебе не мешаем? — вкрадчивый голос Кенни так некстати просачивается в сознание. Ривай нехотя отрывается от телефона, смотрит на дядю, который в ответ сверлит его прищуренным взглядом, и качает головой.       — Не, продолжайте, — благосклонно разрешает он, как будто от его слова зависит дальнейшее существование всей вселенной. Откуда-то со стороны долетает тихий смешок. Кто-то из ребят открыто пялится, но Риваю даже неинтересно, кто именно. Он только краем глаза успевает заметить улыбку, украшающую губы Эрвина. Смит в этот раз тоже в списке приглашённых, потому что Кенни внезапно захотел обсудить условия оружейной сделки. Расширить сферы влияния, усилить контроль над рынком. Да сколько, блядь, можно, хочется спросить Риваю, но новое сообщение отвлекает его от закатывания глаз.

Pfirsich Мы сегодня увидимся?

Мистер Дарси Вряд ли, у меня дела.

Pfirsich У тебя постоянно дела, это не отговорка Pfirsich Я соскучился: (

Мистер Дарси В этот раз не сработает, Эрен. Можешь даже не пытаться.

Pfirsich Звучит так, будто ты бросаешь мне вызов Pfirsich Кто я такой, чтобы не принять его xD

Ривай недоумевающе хлопает глазами, пытаясь понять, в какой именно момент его занятость на работе стала для Эрена вызовом. Йегер выходит из сети, оставляя его с нехорошим предчувствием. Потому что, уже зная этого нахального сопляка, не сложно догадаться, что даже в самой обычной стандартной ситуации он способен наломать дров и вывернуть всё так, что последствия не заставят себя долго ждать. Эрена нет минут десять. А потом и пятнадцать. Ривай нервно постукивает пальцами по гладкой поверхности дубового стола, краем уха слушая жужжание Кенни, но особо в него не вникая. Цепной блондинистый цербер, стоящий за спиной дяди, неодобрительно косится на Ривая. Её светлые волосы, собранные в высокий хвост, стягивают кожу лица так, что ещё немного, и порвётся, а хищные бусины повыпадают из глазниц. Ривая она недолюбливает, ему же откровенно срать на неё. Телефон вибрирует в руке. Ривай предусмотрительно опускает его ниже под стол и открывает сообщение. Стоит огромных усилий не выругаться вслух и сохранить непробиваемое выражение на лице, когда всё внутри буквально закипает за долю секунды. Эрен прислал фотографию. Одну из тех, что нельзя разглядывать в приличном обществе, когда есть хоть малейшая вероятность быть застигнутым врасплох. По правую и левую сторону от Ривая сидят убийцы, уголовники, да и просто люди не с самой лучшей репутацией, а он забивает на всё большой болт и откровенно разглядывает снимок, присланный Йегером. Гадёныш стоит перед зеркалом, судя по мебели на заднем фоне, в своей спальне. Из одежды на нём — ничего. Только белое полотенце, обёрнутое вокруг бёдер. Сползшее так низко, что, если увеличить фото и приблизить, можно рассмотреть тонкую дорожку волос, начинающуюся внизу живота и спускающуюся прямо к паху. Плотная ткань мешает глазам пролезть дальше, но Риваю хватит фантазии, чтобы представить всё остальное, так удачно прикрытое полотенцем. Его края чуть расходятся в стороны из-за выставленной вперёд ноги и демонстрируют загорелое бедро с бугрящимися под гладкой кожей мышцами. Эрен, как грёбаная статуя греческого бога, демонстрирует себя во всей красе, прекрасно зная обо всех своих достоинствах и наиболее удачных ракурсах. Он держит телефон одной рукой, а второй касается своего приподнятого подбородка. Большой палец оттягивает нижнюю губу и давит на неё, оставляя рот приоткрытым. Просто… пиздец. Откровенный. И разглядывать его можно бесконечно. Освещение в комнате лучше, чем под лампами в операционной. Причудливые блики теней выгодно подчёркивают каждый изгиб, каждую мышцу, выступающую под смуглой кожей. На плечах и груди поблескивают капли воды, вызывая желание просто слизать их языком. Прикоснуться губами к горячему телу и покрыть его всего грубыми отметинами, чтобы чуть подпортить идеальную кожу красными разводами. Ривай знает — Эрен не будет против. Ему такое наоборот понравится. И, судя по лихорадочному блеску нахальных глаз, это фото — приглашение. Стол накрыт, приятного аппетита, блядь. Кушайте, не обляпайтесь.

Pfirsich Ты дар речи потерял или сердечный приступ словил? Не пугай меня, в твоём возрасте со здоровьем не шутят

Мистер Дарси Я прибью тебя. Пальцы не слушаются, дрожат, с трудом набирают текст. Ривай медленно вдыхает и выдыхает заветный кислород, но понимает, что надолго его выдержки не хватит.

Pfirsich Звучит интригующе. Но для этого тебе всё-таки придётся приехать))

Следом прилетает адрес. Ну, кто бы сомневался, что Эрен живёт в элитном районе с многоэтажками, заселёнными такими же золотыми отпрысками. Мистер Дарси Я всё ещё занят. И твой показательный стриптиз этого не изменит.

Pfirsich Ты разбиваешь мне сердце, Ривай Pfirsich Твоя ундина чахнет в одиночестве

Уголки губ дёргаются в подобии улыбки, которую Ривай тут же прикрывает рукой. Разумеется, Эрен запомнил слово, вброшенное в тот момент, когда мозг совсем не функционировал. Пора бы привыкнуть, что, несмотря на показательные похеризм и безразличие ко всему происходящему, Эрен всегда запоминает детали. Наматывает на ус, чтобы преподнести в выгодный для себя момент. Это последнее, что Ривай успевает подумать, потому что в следующую секунду мыслей в голове не остаётся вообще. Полный вакуум, такая абсолютная пустота, которая наверняка существовала до Большого взрыва. Вселенная Ривая раньше пребывала в сингулярном состоянии, а сейчас вспыхнула миллионами маленьких огоньков, отдающихся покалыванием и зудом на нервных окончаниях. Эрен присылает новое фото. И одного взгляда на него достаточно, чтобы сердце заколотилось о клетку рёбер, мечтая вырваться наружу и преданно понестись всеми своими четырьмя камерами по выше названному адресу. Эрен избавился от полотенца и теперь сидит абсолютном голым на широкой кровати, застеленной чёрным постельным бельём. Откинулся чуть назад, ладонью упираясь в матрас, и выставил напоказ всё самое лучшее. И под лучшим подразумевается налившийся кровью член, стоящий по стойке смирно. Если побыть немного мазохистом и приблизить изображение, можно рассмотреть влажную поблескивающую на свету головку, пачкающую смуглый живот естественной смазкой. Ноги Эрена широко расставлены, чтобы открыть Риваю максимальный обзор. Напряжённые бёдра вжимаются в кровать и без чёртового полотенца смотрятся гораздо привлекательнее. Эрену вообще на законодательном уровне стоит запретить носить шмотки и прикрываться какими-либо тряпками, скрывая под ними такое великолепие. Видеть его полностью обнажённым — это не то же самое, что трахать в приглушённом свете рабочего кабинета, толком не раздев.

Pfirsich Какая жалость, мне придётся помочь себе самому ((

Фото, прилетевшее следом, выбивает из Ривая громкий протяжный выдох. Кенни даже замолкает, вопросительно глядя на племянника, но тот не обращает на него внимания, продолжая изучать снимок. Эрен сидит в той же позе, только теперь его рука сжимает возбуждённый член. Длинные пальцы обхватывают гладкий ровный ствол и чуть сжимают, а большим — Эрен давит на головку, размазывая по ней вязкие капли предэякулята. Максимально порнографичная картина, которой самое место на известном сайте. Там бы всякие извращенцы, да и просто ценители прекрасного заплатили бы бешеные деньги, чтобы просто подрочить на лик этого божества, сбежавшего прямиком из Ада. Потому что кроме Преисподней такие бесы нигде больше не водятся.       — Мне нужно уйти. Голос ровный и холодный, в нём ни фунта того испепеляющего жара, что сжирает Ривая изнутри. Десятки удивлённых взглядов его совсем не волнуют, как и слова Кенни, которые тот бросает племяннику вслед. Дверь за спиной хлопает громче, чем следовало, но ему глубоко наплевать. Ноги несут его дальше, скорее вниз, не дожидаясь медлительного лифта. Прохладный воздух ничуть не помогает справиться с накатившим возбуждением, и даже хвалёный самоконтроль не спасает. Оказавшись в салоне Астон Мартина, Ривай сжимает пальцами руль и впивается в мягкую дорогую кожу. Крепко жмурится, но делает только хуже — на обратной стороне век возникает образ Эрена, сидящего на своей кровати. Ждущего его. Манящего и приглашающего так откровенно, что раньше Ривая бы оттолкнуло. Такое поведение — не в списке его предпочтений. Такие методы — откровенно дешёвые и банальные, затёртые до дыр настолько, что почти уже отвратительно и блевать тянет. Но. Есть одно огромное «но», и имя ему — Эрен. Потому что с Эреном не бывает банально. Потому что Эрен, Ривай уже знает, не предлагает себя каждому вот так. Эрен — придирчивый засранец с завышенными ожиданиями и такими требованиями, что большая часть населения земного шара идут сразу мимо. Ему сложно угодить. Ему чертовски сложно понравиться. Его невозможно зацепить, если он сам не захочет. Он, привыкший получать всё готовое и всё самое лучшее, перебирает людей, как игрушки на полках дорогого детского магазина. Эта нравится, эта — нет, сразу выбрасываем. И Ривая это внезапно заводит — осознание, что Эрена от него вставляет так же, как и самого Аккермана. Мажет по стенкам, буквально выворачивает наизнанку от желания, и этот высокомерный самовлюблённый гадёныш начинает играть грязно, использует запрещённые, но примитивные методы, чтобы привлечь внимание. И они срабатывают, потому что Ривай уже давно всё — мыслями и всем естеством рядом с ним. Астон Мартин несётся по переполненным улицам, нарушая все известные правила дорожного движения. Ривай иронично думает, что кризис среднего возраста ёбнул по нему внезапно и так сильно, что переплюнул даже пубертатные загоны, когда сперма в голову ударяла и трахаться хотелось жутко. Думал, что перерос уже. Думал, что научился контролировать себя и сдерживать, но Эрен… Просто, блядь, Эрен — тонна чистого тротила, сдетонировавшая у Ривая перед диафрагмой в области между третьим и шестым рёбрами. Он доезжает за двадцать минут. Рекордно быстро, учитывая пробки на дорогах. Не помнит толком, как проходит через пункт охраны. Те, наверное, по его виду понимают, что препятствовать ему — смерти подобно. Поднимается на лифте на нужный этаж и, стоит вывалиться на богато обставленную лестничную клетку, останавливается. Невидящим взглядом пялится на роскошный фикус в сером горшке, разросшийся до таких размеров, что хоть дендрарий открывай. И дверь на этаже только одна, потому что Эрену соседи нахрен не сдались, кто бы сомневался. Ривай даёт себе немного времени. Просто успокоиться, заставить своё сердце угомониться, чтобы не билось так быстро. Он должен быть уверен, что не набросится на Эрена прямо с порога и не сожрёт его. Будет жаль так быстро распрощаться с подобным совершенством. Металлическая дверь с тихим скрипом открывается неожиданно, застигая Ривая врасплох. Самодовольное лицо Эрена маячит на пороге, и Ривай только сейчас краем глаза замечает камеры, распиханные по углам. Засранец следил и заметил его сразу же.       — Это доставка удовольствия? Вы как раз по адресу, — Эрен откровенно ржёт и открывает дверь шире, демонстрируя себя во весь рост. Одежды на нём всё ещё нет, но полотенце вернулось на законное место и последним неприступным бастионом стоит на страже сомнительной чести Йегера. Ривай заходит молча, взглядом сжирая широкий разворот плеч и загорелую шею. Волосы Эрена собраны в пучок и не мешают наслаждаться видом. В ямке острых ключиц знакомо сверкает камешек. Риваю снова хочется облизать его по контуру. Одно из десятка перманентных желаний, что преследуют Аккермана с того момента, как увидел Эрена впервые. Где-то между сожрать его целиком и врезать ему от души.       — Все дела неожиданно решились? — он провоцирует его, снова пляшет на самой грани, продолжая вызывающе улыбаться. А Ривай просто продолжает смотреть, мажет взглядом по острым скулам и пухлым губам, по чуть вздёрнутому носу и волевому, но аккуратному подбородку. И в очередной раз задаётся вопросом, как природа могла создать нечто настолько совершенное. До неприличия. Людей красивое всегда привлекает, но безупречное — отталкивает. И Эрен должен служить примером этого железобетонного правила, должен быть наглядным пособием, дóхнуть по каким людям не надо. Потому что за фасадом всегда прячется одно сплошное ничего. Кислое на вкус разочарование и забродившая тоска. Однако Эрен — совсем из другой категории и доказывает, что из любого правила следует исключение. У него за смазливой мордашкой мир, состоящий из противоречий. У него за весельем во взгляде и сыгранными напоказ улыбками — псевдо-счастливое детство, приправленное комплексами и неуверенностью в себе. У него там, за бесконечными масками — удивительно разносторонняя личность. И Ривай внезапно чётко понимает, что его вставляет не от вида обнажённого тела, не от похабных фотографий и вызывающих словечек. Его ведёт от осознания, что Эрен может дать ему ещё.       — Ты меня пугаешь, когда смотришь так странно, — вся спесь спадает, и он перестаёт улыбаться, зырит на Ривая чуть растерянно, явно не понимая, на что напоролся на этот раз. Вздрагивает, когда Аккерман протягивает руку, но послушно кладёт в неё свою ладонь и подходит ближе, позволяя рывком притянуть себя к крепкому телу. — Всё нормально?       — Всё отлично, — хрипло отвечает Ривай и тянет Эрена на себя, накрывая его губы своими. Неожиданно мягко и медленно, не так, как рисовало воображение в голове, пока он сюда ехал. Языком обводит пухлые губы, заставляя Эрена открыть их, и скользит в призывно распахнутый рот, наслаждаясь вкусом, вспыхивающим на рецепторах — цитрус, смешанный с нотками шоколада. Кажется, за эти несчастные двадцать минут Эрен успел схомячить конфеты с апельсиновой начинкой.       — Я не… — Эрен с трудом отстраняется и кладёт ладони на грудь Ривая, прикрытую тонкой тканью рубашки. Пиджак так и остался валяющимся на заднем сиденье машины. — Я не трогал себя больше. Только на фотке, а потом прекратил. С тобой хотел. Выдыхает тихо, горячим дыханием опаляя ухо. Ривай чувствует, как чуть притупившееся возбуждение вновь накатывает волной, но оно уже не острое и режущее, а более тягучее, тяжестью оседающее в паху и заставляющее Аккермана сжимать Эрена за талию, поглаживая пальцами горячую голую кожу. Тот больше ничего не говорит. Ведёт Ривая за собой, мягко ступая босыми ногами по полу. Заводит в просторную светлую гостиную и направляется прямиком к массивному кожаному дивану посреди комнаты, на котором без проблем поместилось бы человек семь. Ривай мимолётно мажет взглядом по двум большим террариумам, стоящим у стены, но не придаёт им особого значения. Потом, всё потом. Питомцы Эрена волнуют его в последнюю очередь, потому что сам он чуть давит на плечи Ривая, заставляя его опуститься на диван. Ривай садится, серыми глазами смотрит на Эрена снизу вверх и невесомо гладит пальцами поясницу, не прикрытую тканью полотенца.       — Если мне каждый раз придётся проворачивать такие игры, чтобы просто тебя увидеть, я долго не выдержу, Ривай, — он говорит тихо и улыбается мягко, как умеет, когда они остаются наедине. — Буду с транспарантами стоять под окнами офиса твоего дяди и просить аудиенции. Эрен замолкает и протяжно выдыхает, чувствуя, как тёплые губы ложатся на его живот и покрывают мокрыми поцелуями. Влажный язык скользит по чётко выраженным кубикам пресса, спускается ниже до ямки пупка и очерчивает её. Эрен замирает, только пальцами зарывается в тёмные пряди волос и ногтями царапает выбритый затылок. Ему нравится — вот так стоять в почти объятиях мужчины, от которого сбивается сердечный ритм и кислород густой массой застревает в глотке. Ему хочется большего. Эрен толкает Ривая назад и забирается следом на диван, тяжёлой массой опускаясь на бёдра Аккермана. С удовольствием замечает, как зрачки Ривая увеличиваются, перекрывая стального цвета радужку. Руки всё ещё лежат на пояснице, но сжимают уже крепче, так, что кожа наверняка покраснеет. И Эрен этому рад. Он предпочёл бы вовсе не смывать с себя прикосновения и запах Ривая. Запереть бы их поглубже, так, чтобы не выветривались, и всегда носить с собой. В последнее время они чуть ли не единственное, что его спасает и помогает не сорваться.       — Ты очень красивый, — хриплый шёпот щекочет ключицы, когда Ривай тянется вперёд и мажет по ним губами. А Эрен только и может, что смущённо улыбнуться, потому что… Господи, сколько раз он это слышал, сколько раз абсолютно разные люди говорили ему эти банальные слова, награждали комплиментом, являющимся констатацией очевидного факта. Да, он красивый, да — он хорош собой и знает об этом с детства. Он никогда не страдал ложной скромностью и понимал, что привлекателен как для противоположного пола, так и в редких случаях для собственного. Он не слепой, каждый день себя в зеркале видит. Он. Это. Знает. Но… просто пиздец. Озвученное Риваем таким очевидным уже не кажется. Его слова — как самое большое откровение. Сладкая патока, бальзамом ложащаяся на комплексы и забивающая трещины в них. Он может понравиться и такому человеку. Не очередному увлечению на одну ночь, подцепленному где-то в клубе у барной стойки в приступе алкогольного забытья. И Эрена ведёт. Мозги напрочь отключаются, оставляя лишь одну мысль — оказаться к Риваю ближе. Прижаться к нему, пальцами вцепиться в пуговицы чёрной рубашки и, едва не отрывая их, распахнуть мешающую ткань одежды. Обвить руками крепкую шею, наклониться и, обнимая, носом зарыться в плечо. Впитывать в себя насыщенный аромат дорогого парфюма и запах самого Ривая — такой же острый, режущий, как сталь холодного оружия, но для Эрена совершенно безопасный. Он уже привык. Он научился пробираться сквозь колючую проволоку, получая доступ к тому, что от остальных глубоко запрятано. Руки Ривая цепляют полотенце и, развязав небрежный узел на талии, срывают ткань. Эрен чуть приподнимается, чтобы мешающую тряпку было легче вытащить из-под его голой задницы, и опускается вновь, теперь уже почти без преград задевая член Ривая. Эрен елозит по ткани топорщащейся ширинки и громко дышит, понимая, что ему хочется большего. В зелёных глазах застывает просьба, но вслух он отказывается говорить. Не хочет, чтобы очередной поток глупых слов срывался с его губ. Он громко стонет, когда прохладная, чуть шершавая ладонь обхватывает его член и сжимает. Ривай, не отрываясь, смотрит на него, замечая всю гамму эмоций, стремительно сменяющихся на красивом точёном лице. От просьбы до желания, от чертовской нужды до жадного удовлетворения. И стоны смешиваются с рваным дыханием, стоит Риваю начать двигать рукой. По стволу вниз и вверх, крепко сжимая, а затем — большим пальцем надавить на истекающую смазкой головку, распределяя влагу по всей поверхности члена. Эрена потряхивает от удовольствия, что чистым концентратом течёт по венам. Он дрожит и крепче цепляется за плечи Ривая, словно боится потерять равновесие. Но этого недостаточно. Хочется ещё больше, почувствовать себя заполненным изнутри, чтобы ни малейших сомнений не осталось — сегодня он вновь принадлежит только ему. А может, и завтра. Столько, сколько Ривай позволит. Просто… Пожалуйста, разреши мне остаться рядом. Он хнычет, потным лбом прижимается к виску Ривая и жмурится, позволяя разноцветным пятнам вспыхивать на обратной стороне век. Вздрагивает, чувствуя, как длинные прохладные пальцы оглаживают растянутую дырку и, не встретив сопротивления, легко проникают внутрь.       — Я подготовился, — шепчет Эрен, лукаво улыбаясь, и вновь несдержанно стонет, когда пальцы Ривая толкаются глубже. — Признайся честно, ты думал об этом с первого дня. Эрен весь дрожит, едва не скулит, но всё равно находит в себе силы, чтобы приподняться. Пальцы Ривая продолжают настойчиво его трахать, пока Эрен возится с ремнём и ширинкой. Вжикает молнией, расстёгивает пуговицу с третьего раза и пытается стянуть мешающую ткань.       — Когда увидел меня… там… ох, блядь, Рив-вай, — давится буквами, проглатывает звуки, но имя Аккермана сладко тянет, перекатывая на языке. — Таращился на меня, пока остальные… болтали о делах. Эрен обхватывает рукой колом стоящий член Ривая и, не давая ни себе, ни ему и секунды заминки, направляет крупную головку к своей раскрытой дырке. Насаживается мучительно медленно, опускается сверху, плотно обхватывая мышцами член. Они растянуты, но недостаточно. Поддаются неохотно, сжимая головку и ствол. Ривай сдерживается, чтобы не толкнуться глубже. Внимательно смотрит на Эрена, следя за его реакцией, но тот пребывает в своём собственном мирке. Жмурится и улыбается, продолжая цепляться за него, как за спасательный круг посреди шторма в водах океана.       — О чём ты тогда думал? — Эрен распахивает глаза и с трудом фокусируется на Ривае. — Хотел врезать или… ах, да, вот так! — он вскрикивает, стоит Риваю толкнуться. Шальной блеск аквамаринов становится ярче, почти сюрреалистично, ведь в реальности таких колдовских глаз не бывает. — Или мечтал завалить прямо там на грязном бетоне и оттрахать до кровавых соплей?       — Одно другому не мешает, Эрен, — ладонь с громким шлепком ложится на ягодицу, и Эрен снова стонет, растягивая восхитительный гласный звук. Сам же насаживается на член Ривая, покачивается вперёд-назад, усиливая трение. Его мышцы сжимаются плотно, продолжают медленно растягиваться, но Ривай и не хочет торопиться. Почему-то в этот раз ему нравится вот так неспешно и плавно, чтобы прочувствовать все грани Эрена, которые тот может даровать. — Ты улыбался, и мне хотелось стереть эту блядскую улыбку с твоих губ.       — М-м-м, например, трахнуть меня в рот, да? — Эрен пьяно смеётся, прижимается лбом ко лбу Ривая. По его вискам стекают капли пота, и пряди волос, выбившиеся из пучка, липнут к лицу. Обрамляют острые скулы, лезут в глаза, заставляя Эрена морщиться. Ривай понимает его без слов. Ласково — да, ещё одно открытие, рядом с Эреном он способен на ласку и нежность — убирает пальцами раздражающие каштановые пряди назад, чтобы не мешались. Кладёт ладонь на взмокшую щёку Эрена и гладит. А Эрену нравится, он диким неприрученным котом, впервые познавшим хозяйскую нежность, ластится под руку и смотрит зачарованно своими бездонными омутами.       — Я знал, что из кожи вон вылезу, сдохну, но сделаю тебя своим, — Эрен шепчет и снова улыбается. — Или себя твоим. Как больше нравится? Прямо сейчас Риваю нравится чувствовать жар, исходящий от крепкого юношеского тела. Нравится знать и помнить, как Эрен раскидывал марлийских шавок. Как шёл напролом, прочищая себе путь. Крепко сжимал вальтер и убивал противников, а на лице — ни крупицы сострадания и жалости. Потому что он, как и Ривай, обучен. Он знает, когда человеческие жертвы необходимы и за кого стоит сдохнуть, не моргнув и глазом, а кого нужно прикончить, не раздумывая ни секунды. Ривай это помнит, поэтому вдвойне сильнее ему сносит крышу от осознания, что именно этот мальчишка со взглядом убийцы сейчас выгибается в его руках — такой податливый и ласковый, с рваным дыханием и протяжными просящими стонами. Этот мальчишка, когда-то решивший поиграть с ним, сам же не осознающий, как ввязался по самую макушку. Потому что Ривай видит — его тоже размазывает по ржавым прутьям решётки, в которой они заперты оба. Девятым валом накрывает так, что не вздохнуть и не выбраться из-под ледяной толщи воды. Но вместе, если постараться, можно выжить. Наверное. Ривай точно не знает, и от этих сомнений становится ещё слаще. Шекспир бы обрыдался и обдрочился — представители двух враждующих кланов дохнут друг в друге и упиваются ядом, от которого мозги набекрень.       — Я с-сейчас… — Эрен начинает дрожать сильнее, стонет и лицом вжимается в шею Ривая. Острыми зубами обхватывает солоноватую кожу. Риваю хочется, чтобы там след остался. Он грубо вбивается в растянутую дырку по самые яйца и одновременно давит пальцем на головку члена. Эрен в его руках дёргается, восхитительно сжимается и кончает. Зубами впивается в шею так, словно кусок плоти оторвать хочет, едва насквозь не прокусывает, рассылая острую боль. И Ривая накрывает следом за ним, размазывает так, что на несколько долгих мгновений он напрочь теряет связь с реальностью. Единственное, что удерживает на плаву — ощущение сжимающихся на шее зубов. Член пульсирует, изливаясь в натруженную многострадальную задницу Эрена. А Йегер, судя по довольному хмыканью, и не против. Он только нехотя разжимает зубы и влажными широкими мазками языка начинает зализывать два полумесяца, проступившие красным на бледной коже.       — Нескоро заживёт, мне нравится, — Эрен улыбается и нежным прикосновением оставляет поцелуй на пострадавшей коже. Шипит разъярённым котом, когда его больно тянут за волосы, заставляя запрокинуть голову. — Что? Ты же сам этого хотел!       — Я не хотел, чтобы ты жрал меня, — картинка перед глазами ещё немного плывёт, сфокусироваться на лице Эрена сложно, но его широкая улыбка светится, как грёбаный маяк в морском порту. Он беззаботно пожимает плечами и мягко выпутывается из чужой хватки. Одним плавным тягучим движением встаёт, выпуская член Ривая, и кое-как поднимается на ноги. Его глаза, и без того большие, становятся огромными, когда он чувствует, как сперма вытекает из задницы и тягучими горячими каплями ползёт вниз по бёдрам.       — Пиздец, мне точно нужно в душ, — Эрен шлёпает босыми ногами по полу и скрывается за дверью ванной. Ривай сидит ещё какое-то время, вслушиваясь в звуки воды, бьющейся о пол душевой кабины. Одежда неприятно липнет к телу, а сперма начинает подсыхать. Мерзко. Он хватает полотенце, оставшееся после Эрена, и спешно вытирается. Натягивает бельё со штанами и застёгивает безнадёжно измятую рубашку. Одной пуговицы не хватает, засранец всё-таки оторвал её. Смотрит на наручные часы — времени прошло больше, чем он думал. Пора бы привыкнуть, что рядом с Эреном минуты и секунды текут иначе, не поддаваясь общим законам. Кенни будет его искать. А ещё будет зол, потому что такое поведение неприемлемо. То, что он — его правая рука и преемник, не даёт ему права вот так без объяснений вскакивать посреди общих встреч и сбегать. А ещё есть Эрвин. Эрвин, который загадочно улыбался и читал его как открытую книгу. Ебáный Смит со своей ебáной чуйкой. Придётся и перед ним объясняться. Ривай с усталым вздохом зарывается пальцами во влажные волосы, пытаясь привести растрёпанные пряди хоть в какой-то порядок. Из любопытства подходит к террариумам и разглядывает притаившихся за стеклом змей. Они такие же, как на фотке, присланной Эреном недавно, но вживую, конечно, красивее. Есть в этих ползучих гадах своя особая притягательность. Хоть и объективно понятно, что будь у них яд в клыках да кольца побольше, прикончили бы с удовольствием. Ривай как-то читал — некоторые змеи могут убивать ради удовольствия, подверженные азарту охоты. Как и пумы. Единственные представители кошачьих, способные вырезать целое стадо не ради пропитания и инстинкта выживания. Для них это — игра. А Эрен похож и на первых, и на вторых.       — Любуешься? — он снова подкрадывается со спины, застав его врасплох. — Скажи, они прекрасны. Эрен теперь относительно одетый. На нём спортивные штаны, низко сидящие на бёдрах, и это гораздо лучше, чем полотенце, не оставляющее просторов для фантазии.       — Мне нужно идти, — говорит Ривай и замечает, как у Эрена моментально тускнеет взгляд.       — Ты не останешься? Я думал, мы проведём время вместе, — в голос просачиваются нотки обиды, и в этот раз она не напускная, а вполне искренняя. Уголки пухлых губ опускаются вниз, и весь Эрен разом как-то сникает.       — Когда я говорил, что у меня дела, я не придуривался, Эрен, — Ривай подходит к нему ближе. — К тому же мы не в таких отношениях, чтобы я оставался у тебя на ночь. Он ещё не успевает договорить, а уже понимает, какую глупость сморозил. Ему пора бы сходить к врачу и провериться, а то по ощущениям кабель, связывающий мозг и язык, истёрся со временем и оборвался. Эрен вскидывает голову, смотрит на него затравленным волком — волчонком — и поджимает губы.       — В каких «таких» отношениях, Ривай? — делает шаг, сокращая расстояние между ними, и буравит взглядом сверху вниз, пользуясь разницей в росте. — Я, возможно, произвожу неправильное впечатление, когда намеренно сам этого хочу. Но что-то не припоминаю, чтобы с тобой я обозначил рамки наших отношений как те, где ты можешь просто приходить, ебать меня, а потом сваливать в закат.       — Всё сказал? — Ривай спокойно смотрит на закипающего Эрена, на его мечущиеся зрачки на фоне потемневшей зелени глаз, на раздувающиеся ноздри, и понимает, что для Йегера происходящее действительно является чем-то серьёзным. — Забудь, что я ляпнул. Я неправильно выразился. И прежде, чем он снова взорвётся гневной тирадой, Ривай протягивает руку и кладёт её на щёку Эрена, как совсем недавно. Йегер замирает, смотрит удивлённо, хлопая своими большими глазами, и явно не понимает, как себя вести рядом с человеком, который сначала несёт несусветную хрень, а потом нежно гладит его по лицу.       — Эти дни я, правда, буду занят, но послезавтра, если захочешь, приезжай ко мне домой. Поужинаем вместе. Сделаем эти… — секундная заминка, чтобы мозг в полной мере осознал происходящее. — …отношения такими, какими ты их видишь.       — Правда? — Эрен недоверчиво хмурится, но отстраняться не торопится.       — Правда. Всё равно, что смотреть на разгорающийся фитиль свечи посреди мрака комнаты. Красивое лицо преображается, напряжение и недоверие уходят, уступая место улыбке, которая уже по праву входит в малый список того, что греет Риваю сердце. Или то, что от него осталось, но сути это не меняет.       — Я приду, — обещает Эрен и подаётся вперёд, целуя Ривая. Сладко и томительно, отдавая всего себя, как он умеет. Ластится под прикосновения, прижимается, обжигая жаром своей голой груди, и снова пытается пролезть в голову, но Ривай в этот раз выдерживает.       — Эрен, — он говорит твёрдо, надавливая на грудь Йегера рукой и отодвигая его. — Мне нужно идти.       — Я ненавижу твои вечные дела, — выдыхает Эрен, но уступает. Понимает, что и так буквально насильно выдернул Ривая из дневной суеты, в которой подобным спонтанным всплескам не место. Он же, блядь, ледяной мистер Дарси. Консервативный и продуманный до мелочей, с расписанным по минутам днём.       — Тебе бы тоже не помешало ими заняться, если хочешь вникнуть в систему. Эрен провожает его до двери. Смотрит, как Ривай приводит себя в порядок перед висящим на стене зеркалом.       — Я и занимаюсь, отец уже начал внедрять меня в компанию.       — Твоя королевская жопа будет работать, я в шоке.       — Очень смешно. Они перебрасываются ещё парой ничего не значащих фраз. А на пороге Эрен, разумеется, ещё раз лезет к нему с поцелуем, и Ривай даже не останавливает его. Потому что сам никак не может насытиться и понимает, что эти два дня без Йегера будут пиздец какими длинными. Стоя в медленно ползущем вниз лифте, Ривай вытаскивает телефон из кармана штанов и, разблокировав экран, первое, что видит — последнее присланное Эреном фото, после которого у него отключился мозг. Палец тянется к сенсорной поверхности, чтобы удалить этот снимок, но… Ривай не может. Тяжко вздыхает, перемещает три фотографии в закрытую папку с паролем и только после этого смотрит на плашки новых уведомлений. От Эрвина два сообщения, от Кенни пропущенный звонок. Ещё Нанаба что-то прислала. Да здравствует реальный мир. Он по нему совсем не скучал.

***

      — Ты точно всё подготовил? Истеричный голос Ханджи долетает из динамика телефона, оставленного на полке. Спасибо человеку, придумавшему разговоры по громкой связи, в противном случае выдержать трёп Зоэ, направленный прямиком в ухо, было бы проблематично.       — Точно, — Ривай оценивающим взглядом окидывает стол в гостиной, который, по ощущениям, в своих прямых целях использовался в последний раз года четыре назад. Когда Петра ещё была жива. Ей нравилось создавать подобие уюта в доме и играть в идеальную семью, которой они никогда не являлись. Потому что Петра была слишком хорошей, а он оказался сволочью, её не заслуживающей.       — Ты там помер, что ли?       — Твоими молитвами, — отмахивается Ривай и морщится. Это просто ужин. Ничего особенного. Происходящее не должно вызывать у него столько необоснованного беспокойства, но какого-то хрена, вместо того чтобы просто заказать еду на дом, он обратился за помощью к Ханджи, посоветовавшей ему своего проверенного повара. Приятная итальянка с чуть резковатым акцентом, но добродушным взглядом приготовила несколько блюд и даже не засрала ему кухню, за что ей огромное спасибо. Ривай в принципе не любил впускать чужих людей в свой дом, но в этот раз решил сделать исключение. Эрену хотелось угодить. Его обиженная после ухода Ривая моська преследовала Аккермана два дня, во время которых он разбирался с завалом дел. Эрен особо даже не строчил ему и не доставал, ждал этого момента. Днём отписался, что умирает от нетерпения и хочет скорее увидеть дом Ривая, чтобы убедиться, что тот не живёт в сырой мрачной пещере, заполненной летучими мышами.       — Только свечи не зажигай, это вульгарно и клишировано, — Ханджи разбрасывается советами так, словно всё своё состояние заработала на улаживании конфликтов между парочками.       — Ректальные? Согласен, то ещё клише.       — Фу, Ривай! — она визжит и громко ругается куда-то в сторону. Наверное, снова жалуется Моблиту, как ей не повезло с таким другом — злым гномом. — Не напортачь там, ясно? Мальчик не заслужил твоей хмурой рожи. Всё, я кладу трубку.       — И как я это переживу. Ривай усмехается. Ханджи вновь прекрасно справилась с ролью громоотвода и помогла ему избавиться от так некстати возникшего волнения. Он всё ещё далеко не романтик и на хую вертеть хотел всю эту ваниль, но Эрен… Всё снова упирается в Эрена. Настенные часы показывают, что до назначенного времени остаётся ещё около тридцати минут. Это странно, что Эрен до сих пор хранит молчание и не отсвечивает. То его не заткнуть ничем, то ответа не дождёшься. Ривай проверяет — Йегер не в сети. Последний раз заходил пару часов назад. Всё нормально. Вряд ли что-то из ряда вон могло случиться за это время. Ривай затыкает свой внутренний голос, шепчущий и напоминающий о том, частью какого мира они являются. Игнорирует первые ростки беспокойства, что пускают корни под кожей. Всё. Нормально. Спустя полчаса Эрен не появляется чудесным образом на пороге его дома. Мистер Дарси Только не говори, что твоя тощая задница опять во что-то вляпалась. Сообщение улетает, но спустя минуту, и пять минут, и двадцать остаётся непрочитанным. Ривай нервно стучит пальцами по гладкой поверхности стола, заставленного тарелками. Еда уже безнадёжно остыла, но это последнее, что его волнует. Он звонит Эрену, но вместо голоса со знакомыми игривыми нотками его приветствует безжизненный монотонный бубнёж автоответчика, сообщающего, что абонент временно недоступен. Ривай напрягается. Теперь уже по-настоящему. Встаёт и бездумно начинает ходить по гостиной, наворачивая круги возле стола. Стрелки на часах неумолимо продолжают идти, действуя Риваю на нервы. Ещё тридцать минут. И ещё. Проходит час, а от Эрена так и нет ответа. Первая мысль — позвонить кому-нибудь из ребят, чтобы выяснили, где носит сопляка. Если случилось что-то пиздецовое, наверняка уже весь город на ушах стоит. И это отрезвляет. Ривай тормозит посреди комнаты, так и застывая с телефоном в руке. Если бы что-то случилось, ему бы уже сообщили. Любой инцидент, касающийся отпрыска Йегеров, взорвался бы информационной бомбой. О таком не станут молчать, сразу разнесут новости по всем углам, чтобы каждая блохастая собака в городе узнала, что Гриша лишился своего драгоценного наследника. Привкус разочарования горькой массой оседает на языке. Не такие, блядь, отношения. Ривай чувствует себя настоящим кретином, который повёлся на такую откровенную хрень. Случись что-то, Эрен бы нашёл способ, чтобы связаться с ним и предупредить. Зная его упёртость, он бы смог извернуться. При должном желании. Но сообщения остаются непрочитанными, абонент недоступным, а стул в противоположном конце стола пустым. Эрен не пришёл, потому что не захотел. Ривай криво усмехается и одним прицельным движением сшибает со стола миску салата. Сочные зелёные листья, обваленные в соусе, смотрятся красиво на чёрном мраморном полу, разбавленные стеклянными осколками.

***

Дом у Ривая оказался красивым. Двухэтажный особняк, оформленный в современном минималистичном стиле. Преимущественно в тёмных тонах, облицованный чёрным камнем, который выгодно контрастирует с окружающей дом зеленью. Очень много деревьев, всё равно, что небольшой клочок цивилизации посреди дикого леса. Расположенный за чертой города, лишённый суеты и шума мегаполиса, особняк производит впечатление места, где Эрену бы, совершенно точно, понравилось жить. Возможно, не на постоянной основе, он относится к тому поколению тинейджеров, которым жизненно необходимо знать, что за углом находится «Старбакс», а если пройти квартал, можно завалиться в клуб или бар, чтобы насладиться музыкой, выпивкой и общением с людьми. Но изредка отдыхать в таком месте… да, Эрен может себе такое представить. Он идёт по выложенной гравием садовой дорожке и создаёт слишком много шума. Маленькие камешки скрежещут под подошвой тяжёлых ботинок, сообщая о его скором приближении. Машина Ривая припаркована во дворе, а значит, он ещё не успел уехать на работу. Повезло ещё, что металлические ворота оказались открыты и позволили Эрену беспрепятственно попасть на территорию особняка. Возможно, Ривай собирается вот-вот уже выйти. И предчувствие Эрена не обманывает, потому что входная дверь открывается и на пороге появляется хозяин дома, так приглянувшегося Йегеру. Ривай при виде гостя не выглядит удивлённым. Хотя, наверное, стоит привыкнуть, что лицо Аккермана в принципе большую часть времени не выражает никаких эмоций. Он собранный, выглядит идеально и безукоризненно. В очередном чёрном пальто, сшитом под заказ. В узких брюках, обтягивающих крепкие бёдра. А на ногах — замшевые ботинки, которые, судя по виду, стоят, как годовое жалование среднестатического человека. Этот мужчина — наглядный пример того, как должен выглядеть представитель мира, в котором они все варятся. Стоит глянуть лишь раз, и понимаешь — породистый. Дорогой. Уверенный в себе настолько, что в каждом жесте и взгляде это читается. В каждом повороте головы и даже в поджатых тонких губах. Эрен неосознанно сглатывает скопившуюся во рту вязкую слюну, ощущая себя по-странному неловко рядом с Риваем. Потому что он, в своём красном бомбере и рваных джинсах, похож на попугая. И плевать, что шмотки тоже дизайнерские и дорогие. Они всё равно не смотрятся.       — Привет? — вопроса в голосе больше, чем утверждения. Эрен неуверенно мнётся у ступеней, ведущих в дом. Замечает, как проступают желваки на лице Ривая. И взгляд у него становится острее, цепко скользит по Эрену сверху вниз, словно пытается найти что-то. Вообще-то, Йегер понимает, что виноват, он не настолько глупый и легкомысленный, каким его многие считают. И вместо того, чтобы припереться сегодня с утра пораньше, он должен был приехать вчера, как они и договаривались. Эрен ведь сам хотел, настаивал, просил, а потом планы, как всегда бывает, пошли по другому маршруту. И он облажался.       — Не пригласишь внутрь?       — А смысл? Ауч. Это неприятно. Такая короткая фраза, а льда в голосе столько, что им можно заморозить всё живое в радиусе пары миль. Эрен нервно кусает губу, пытаясь подобрать достойное оправдание, но Ривай неожиданно отходит в сторону и открывает дверь шире, приглашая его в дом. Эрен заходит — не идиот же он, чтобы отказываться, когда сам минуту назад напрашивался. И плевать, что Ривай сейчас выглядит как хладнокровный маньяк, способный расчленить его за минуту. Главная ударная сила Аккерманов, ферзь противников — да, Эрен помнит. Внутри дом такой же — концентрированный минимализм и столько свободного пространства, что в первые секунды даже голова немного кружится. Просторный холл, в котором из предметов интерьера только большие разросшиеся цветы в чёрных мраморных вазонах. Сквозь большие окна во всю стену проникает дневной свет, рассеивающий мрак, обычно присущий таким домам. Эрен оглядывается по сторонам, пока идёт за Риваем в сторону гостиной. По пути встречается всё больше растений, но они преимущественно без ярких цветков. В углу стоит огромная монстера, занимающая чуть ли не половину помещения. Возле лестницы расположились фикусы — здоровые, с крепкими стеблями. Эрен не шибко разбирается в домашних растениях, но в особняке Йегеров их тоже полно, потому что Карлу подобное успокаивает. Пришлось в своё время немного напрячься, пока мать просила помочь ей возиться с ними.       — Чем обязан столь внезапному визиту? Туше, Ривай. Зачем же так резко. Эрен знает, что он проебался, но в душе всё ещё теплится надежда, что он сможет объясниться и они всё решат спокойно.       — Я понимаю, что ты злишься на меня. И имеешь на это право, — начинает он, останавливаясь посреди гостиной. Эрен не догадывается, что ещё вчера длинный стол был заставлен едой, а на полу валялись осколки стекла и остатки салата. — Но позволь объясниться.       — Давай, Эрен, я тебя максимально внимательно слушаю, — Ривай небрежно суёт руки в карманы брюк и задом прислоняется к краю стола. Продолжает скользить взглядом по Эрену, только теперь на дне свинцовых глаз плещется нечто, доселе Йегеру незнакомое. — Где ты вчера был?       — С Хисторией. Эрену кажется, что он совершает грубейшую ошибку, когда называет имя Рейсс, потому что лицо Ривая, и так непроницаемое, вовсе превращается в маску. Разве что уголок тонких губ двигается в подобии усмешки, и это напрягает.       — Я спросил где, а не с кем, но опустим детали, — задумчиво склоняет голову набок, продолжая сверлить Эрена цепким взглядом. — Всю ночь?       — Да. Вечером, после репетиции, ей стало плохо, и я отвёз её домой. Она перенапряглась и совсем хреново себя чувствовала, я остался с ней, чтобы позаботиться о её состоянии, — Эрен говорит быстрее, чем нужно, тараторит, проглатывая окончания некоторых слов, но общий смысл всё же понятен. — Знаю, мне следовало позвонить тебе и сказать, что планы поменялись, но… бля, у меня вылетело из головы, честно. Я вырубил телефон, чтобы никто не мешал, и сидел с Тори. У неё нога болела, старая травма дала о себе знать. Я не мог её оставить.       — С Тори, — медленно повторяет Ривай, будто пытается прочувствовать вкус сокращённого варианта имени девушки, которая, пора бы смириться, является неотъемлемой частью жизни Йегера. Какая хуёвая ирония, смешно даже становится после того, что он узнал ночью.       — Да, с Тори. Это проблема? — Эрен щурится. — Или ты… ревнуешь?       — А есть повод?       — Ну, не знаю, ты странно себя ведёшь. Мало ли, что ты себе напридумывал. И в этот раз Ривай действительно улыбается. Криво. Так, что всё лицо искажается в насмешливой гримасе, когда он отстраняется от стола и подходит к Эрену ближе. Встаёт так, что расстояния между ними теперь совсем немного, но всё ещё достаточно, чтобы не чувствовать тепло чужого дыхания.       — Напридумывал что-то типа образов тебя, с пробитой башкой валяющегося в грязной подворотне? Или с десятком кровоточащих дырок во всём теле? Со вспоротым брюхом? Подвешенным? Изуродованным и искалеченным? Давай, Йегер, подкинь ещё варианты того, чтó я, блядь, мог понапридумывать, пока тебя не было. Пока ты торчал с подружкой и не допёр своим тупым мозгом, что о внезапно проебанных планах нужно сообщать заранее. В голос Ривая просачивается стальная стружка, забивающаяся в глотку, впивающаяся в лёгочные альвеолы, что отказываются функционировать. Эрен хмурится, постепенно начинает раздражаться. Непроизвольно сжимает кулаки, короткие ногти вонзая в кожу ладоней.       — Мне не нравится твой тон.       — О, серьёзно, что ли? Охуеть, ему не нравится мой тон, — Ривай вновь усмехается и подходит ещё ближе, буравя Эрена потемневшими глазами. — А что ещё тебе не нравится?       — Ривай…       — Что, сука, Ривай? — голос остаётся обманчиво спокойным, но лучше бы он орал. Потому что шипение, слетающее с губ Аккермана, хуже, чем децибелы в истерических криках. — Открыть тебе тайну? Мне глубоко, абсолютно, кристально похуй, с кем ты был и что ты делал. Проблема в том, Йегер, что ты не пришёл и не предупредил меня об этом. Не соизволил оторвать свою жопу от нагретого места рядом с Рейсс, подойти к телефону и сказать, блядь, что не приедешь. И мне срать на причины. Я — не одна из твоих сопливых фанаток, чтобы ждать тебя, пока ты развлекаешься со своей подружкой. Эрену хочется возразить, хочется вставить слово в эту тираду, пропитанную ядом, но он сдерживается. Пожалуй, сдерживается больше, чем когда-либо. Потому что не хочет всё проебать. Не хочет позволять своей импульсивности в очередной раз всё похерить. Если его понесёт — он не остановится. Хотя с каждым упоминанием Хистории, сказанным с таким отвращением, у него внутри всё дёргается. Бесы натягивают стальные цепи, пытаясь сорваться с насиженного места.       — На будущее: если договаривался с кем-то встретиться, но планы поменялись, об этом стоит сообщать.       — Хорошо, в следующий раз обязательно так и сделаю, — говорит Эрен.       — В следующий раз? — Ривай улыбается. — Его не будет. Я дал тебе шанс, и ты его проебал, сопляк.       — Не называй меня так! — Эрен взрывается. Подскакивает к Риваю, нависает, смотря сверху вниз, но на Аккермане такие приёмы не срабатывают. Он брезгливо морщится, смотрит на Эрена, как на таракана под ногами, что посмел заползти на его стерильную территорию, где не место простым смертным.       — А как мне тебя называть? Великий взрослый, научился жопу самостоятельно подтирать и уже считает себя властелином мира. Только хуйня это всё, Йегер, сопляком тебя делает не возраст, не ёбаная цифра в паспорте, а твои поступки и поведение! — Ривай повышает голос, сам же не замечает, как грубо тычет пальцем в грудь Эрена, в то самое место, где по всем законам анатомии бьётся сердце. — Ты попросил — я согласился. О таких высоких отношениях ты говорил? Об этом мечтал? — он разочарованно качает головой. — Один раз, Эрен. Я доверился тебе один раз, и ты уже проебался.       — Да что ты хочешь от меня?! — Эрен кричит, чувствуя, как злость, спровоцированная чувством тотальной несправедливости, полыхает внутри, подпитывая его. Гнев тягучей магмой растекается по венам, подстёгивая его переть дальше напролом, как он умеет. Как привык. Ведь лучшая защита — нападение. — Что я должен сказать? Я знаю, что проебался, но я ведь пришёл поговорить, решить всё нормально словами через рот. Так какого хрена ты сейчас начинаешь? Что я должен был сделать, оставить Хисторию в таком состоянии? Этого никогда не будет, Ривай. И если это не грёбаная ревность, то что тогда?       — Почему не оставишь? — Ривай цепляется за эти слова, напрочь проигнорировав последний вопрос. Моментально успокаивается, словно его насильно под ледяной контрастный душ сунули. И сознание проясняется, туман, заполоняющий голову и блокирующий трезвый ум, рассеивается. Ривай отходит от Эрена, смотрит на него странно, по-другому, словно впервые видит. — Она настолько тебе дорога?       — Да, — просто отвечает Эрен, не задумавшись ни на секунду. Потому что это чистая правда. Хистория — дороже всех. Он за неё сдохнет, если потребуется.       — Ты ей доверяешь?       — Больше, чем кому-либо, — и вновь без малейшей заминки. Эрену становится откровенно не по себе, потому что Ривай… начинает улыбаться. Это не насмешка, не ухмылка, как несколько минут назад. Это самая настоящая улыбка, пропитанная чистейшей иронией. Словно он знает что-то, Эрену неизвестное. Словно только что понял нечто очевидное. Ривай разворачивается и подходит к столу. Подхватывает с него планшет и скользит длинными пальцами по гладкой поверхности, что-то набирая. Эрен не понимает. В нём всё ещё бурлит злость, но она не может выплеснуться наружу, потому что источник веселья Аккермана остаётся неизвестной переменной в общем уравнении.       — Твоя принцесса, ровно как и вся её семейка, не представляет для меня никакого интереса, однако… Ривай приближается к нему и разворачивает планшет так, чтобы Эрену было видно экран.       — Нужен был Браун? Ты не там его искал. Эрен опускает взгляд. Секунда. Две. Совсем немного времени, прежде чем полученная зрительно информация просочится в мозг и обрушит все сервера, блокируя работу. Совсем немного времени, прежде чем земля начнёт уходить из-под ног. Совсем немного времени, прежде чем сердце в груди застынет, не в силах совершить следующий удар. А он ведь так нужен, чертовски необходим, чтобы функционировать и жить дальше. Чтобы создавать иллюзию здорового человека. Но Эрен как-то позабыл о трупе внутри себя. Ведь его внутренний мир давно совершил самоубийство. И сейчас петля на посиневшей шее трупа затягивается туже, пока он бездумным взглядом таращится на фото. Снимок чёткий, никаких лазеек, чтобы обмануть подсознание. Хистория на нём улыбается. Красивая такая, с горящими радостью глазами и копной светлых волос, развевающихся на ветру. Она улыбается человеку, что стоит напротив. Человеку, держащему её за руки и притягивающему к себе. Такая маленькая на его фоне. Хрупкая. И счастливая. Оказывается, это прерогатива не только Эрена. Оказывается, Райнер Браун тоже умеет делать её счастливой.