Безвоздушная тревога

Ривай никогда не верил в совпадения и случайности. Он был убеждён, что каждый человек сам выстраивает свою судьбу и сам является хозяином своей жизни. А если вдруг во время зимнего променада тебе на голову ёбнулась огромная глыба льда и похоронила тебя под собой, то это не великая фортуна и трагическая случайность виноваты, а ты такой идиота кусок, раз шастаешь в травмоопасных местах. Но! В любом своде правил всегда присутствует исключение. Именно поэтому одним солнечным сентябрьским утром, возвращаясь с важной деловой встречи, Ривай пошёл не по привычному маршруту, чтобы скорее спуститься в подземную парковку, а решил срезать через городской парк. Парк, который в любой другой день он бы предпочёл обходить за несколько миль, потому что там всегда было слишком шумно и многолюдно. Ривай социофобом не был, но от большого скопления людей по возможности старался держаться подальше. Он пожалел сразу же, стоило ему погрузиться в эту какофонию звуков. Неподалёку орал ребёнок и бил свою пищащую игрушку об асфальт, пока его полоумная мамаша громко разговаривала по телефону и смеялась, совершенно позабыв о своём чаде. Чуть дальше стояла толпа подростков, судя по школьной форме, решивших прогулять учёбу и посвятить время пинанию детородных органов. И пожилые люди не спеша прогуливались по маленьким вымощенным брусчаткой дорожкам, обсуждая последние сплетни и понося современное поколение и прогнившие нравы общества. Одним словом — сплошная идиллия, действующая Риваю на мозг похлеще взлетающего боинга. Он ускорил шаг и поспешил скорее на выход, проклиная все высшие силы, которые надоумили его пойти именно этим маршрутом. Рядом пронеслась светлая мохнатая вспышка, едва не снёсшая его с ног. При дальнейшем рассмотрении нечто оказалось собакой, огромным таким лабрадором, который радостно гавкал, наворачивая круги вокруг розового резинового мяча. Собака не торопилась хватать его, а терпеливо чего-то ждала. И лишь когда раздался громкий протяжный свист, лабрадор одним ловким движением подцепил мячик зубами и побежал возвращать его хозяину. И ведь Ривай мог избежать дальнейших проблем, но чёрт его дёрнул проследить за собакой взглядом. Посреди парка с миниатюрными кустами и лавочками, судя по размерам, предназначенными для лилипутов, Эрен казался гигантом. Он, как грёбаный Колосс Родосский, стоял посреди лужайки, широко расставив ноги, и держал руку высоко над головой, крепко сжимая в ней розовой мяч. Рядом гиперактивно вертелась собака, продолжая гавкать и поскуливать, и периодически пыталась на него запрыгнуть, но Йегер эти попытки пресекал осуждающим цоканьем. И при этом широко улыбался, по уровню излучаемого света вполне конкурируя с лучами солнца, что внезапно решило скрасить эту дождливую осень. Ривай натурально завис. Понимал, что выглядит глупо, просто стоя посреди дорожки и таращась на это произведение искусства. Картина, которой место в романтических комедиях, что пачками каждый год штампуют на день Святого Валентина. Но не смотреть на Эрена было сложно, практически невозможно, потому что он привлекал внимание, горя посреди привычной серости ярким фальшфейером. Идеальный с головы до пят, в светлом спортивном костюме, выгодно контрастирующем с загорелой кожей. И снова этот дурацкий пучок, так небрежно повязанный на макушке. У Ривая крепло желание сорвать резинку с каштановых волос и позволить им беспорядочной массой разметаться по плечам. Подсознание так некстати напомнило, что не так давно у Ривая была возможность сделать задуманное, но он сам её благополучно просрал. Оттолкнул лезущего к нему пацана и молча смотрел, как тот с недовольной физиономией покидал «Сигансину». Целовался Йегер классно. Целоваться Йегер явно умел, впрочем, как и все остальное. А ещё он умел профессионально играть на нервах, раскладывая пасьянс из ему одному известных карт, на одной из которых было написано имя Ривая. И становиться игрушкой в руках золотого зарвавшегося ребёнка Ривай не собирался. Давно вырос из того возраста, чтобы вестись на томные вздохи, кокетливые взгляды из-под пушистых ресниц и заигрывающие улыбки, насквозь пропитанные фальшью. Однако сейчас, стоя посреди грёбаного парка и играя с собакой, Эрен казался настоящим. Не высеченной из камня идеальной статуей, а настоящим живым человеком с растрёпанным пучком волос и искренним громким смехом. Он опустился на корточки перед псом и почесал его за ухом, продолжая улыбаться. Лабрадор резко подался вперёд, устроив лапы на плечах Эрена, из-за чего пацан едва не потерял равновесие и не плюхнулся на задницу. В последний момент смог удержаться и обиженно буркнул что-то псу. Тот только активнее завилял хвостом и высунул из пасти розовый язык.       — У меня сейчас уровень сахара в крови подскочит. Риваю нужно было пройти мимо. Сделать вид, что он никого и ничего не заметил, и топать дальше по своим делам, но Аккерман не сдержался. Осознал, что натворил, только когда обнаружил себя, стоящим возле Эрена на небольшом расстоянии. Зелёные глаза, при дневном свете напоминающие изумруды, уставились на него с толикой удивления и растерянности, но Йегер быстро взял себя в руки.       — А ты не перебарщивай с дозой, или родители не учили тебя, что много сладкого есть нельзя? Эрен встал и выпрямился во весь рост, моментально добавляя ещё пару пунктов в длинный список того, за что Риваю хотелось ему больно втащить по красивой мордахе. Он был высоким, и если в предыдущие встречи это не так сильно бросалось в глаза, потому что ни разу ещё они рядом не стояли, то теперь Риваю пришлось запрокинуть голову, чтобы не терять с ним зрительный контакт. Паршивец смотрел на него сверху вниз и выглядел при этом крайне довольным.       — Они откинулись раньше, чем успели меня чему-то научить, — Ривай сказал это настолько спокойным голосом, продолжая сохранять непробиваемую маску на лице, словно говорил о стремительно скачущих курсах валют на фондовой бирже.       — Ты просто мистер Тактичность, — Эрен фыркнул и вновь почесал за ухом пса, успевшего заскучать. Лабрадор зыркал на Ривая слегка подозрительным взглядом, не совсем пока понимая, как себя следует вести с незнакомцем, посмевшим нарушить их идиллию. — Познакомься, это Тоня.       — Максимально странное имя для собаки, — Ривай скептично посмотрел на лабрадора, внезапно оказавшегося представительницей прекрасного собачьего пола. Тоня скосила свою большую голову набок и издала странный звук, напоминающий человеческое хмыканье. Судя по всему, в переводе с животного языка это означало, что она данным экземпляром хомо сапиенс тоже не шибко впечатлена.       — Она названа в честь фигуристки Тони Хардинг. И вообще, имя давал не я, это даже не моя собака. Подруга попросила с ней погулять. У Ривая в голове завертелись шестерёнки, в ускоренном темпе прокручивая всю известную информацию. Чтобы сопоставить факты, много времени не понадобилось. Из тех данных, что его ребята успели нарыть по Йегеру, вывод напрашивался очевидный — собака принадлежала Хистории Рейсс. В ближайшем окружении Эрена фигуристок было не так много, если уж совсем прямо, то только одна. Дочь губернатора Рейсса, многочисленная призёрка различных чемпионатов, обладательница золотых медалей и не самой завидной истории со взлётами и падениями в карьере. Риваю бы было совершенно наплевать на жизнь этой девушки, но она, внезапно, оказалась той, с кем Йегера видели чаще всего. Ривай не следил за ним, слишком себя уважал, чтобы сталкерить за отпрыском конкурирующего клана. Но пацан заинтересовал Кенни, а тот не привык спускать всё просто так. И недостаток информации за все минувшие годы он с лихвой компенсировал сейчас, приказав нужным людям выяснить про Эрена всё, что удастся.       — Она к тебе привязана, — сказал Ривай просто, чтобы заполнить внезапно повисшую тишину. Он, не скрываясь, разглядывал Эрена, а тот смотрел на него в ответ. Медленно скользил глазами по чуть растрепавшимся из-за ветра тёмным прядям волос, по чёрной рубашке, застёгнутой под самое горло, и классическому пальто того же цвета с высоко поднятым воротником. Ривай понимал, что на фоне Эрена напоминает одичалого ворона, случайно залетевшего в парк с пёстрыми шумными попугаями.       — Да, я к ней тоже. На самом деле, Тоня исключение, я не люблю собак, мне по душе больше другие питомцы.       — И какие же?       — Змеи. Тоня недовольно гавкнула, явно шокированная таким заявлением, и широким лбом боднула Эрена в бедро. Тот невинно пожал плечами, не собираясь даже спорить с разгневанной фурией, а Ривай громко хмыкнул.       — И почему я даже не удивлён? — риторический вопрос повис между ними в воздухе, пока Эрен обдумывал услышанное.       — На что ты намекаешь? — Йегер прищурился и сделал широкий шаг вперёд, вставая так, что между ними осталось преступно мало расстояния. Ривая бесило, что приходилось смотреть на сопляка снизу, потому что тот явно наслаждался происходящим и чувствовал себя превосходно.       — Подобное притягивается к подобному, — Ривай дёрнул уголком губ, заметив, как Эрен напрягся.       — Хочешь сказать, что я тоже скользкий ползучий гад?       — Нет, ты просто красивая концентрация яда, которую надо изолировать и держать за толстыми стёклами террариума. Ривай видел, как зелёные радужки постепенно темнеют. Не хватало только острых вертикальных зрачков, чтобы придать этой картине маслом последний яркий штрих. Эрен ведь и правда напоминал рептилию. Совершенную, изысканную внешне, манящую и привлекательную — таких хочется разглядывать на безопасном расстоянии, потому что их образ обманчив. Они привлекают внимание, которое потом не оторвать, притягивают к себе подобно магниту, обвиваются вокруг кольцами и не отпускают до последнего, пока жертва не испустит дух. Идеальные хищники, по задумке природы кажущиеся обманчиво хрупкими.       — Что ж, раз после моего укуса ты до сих пор жив, делаем выводы: либо у тебя иммунитет, Ривай, либо подобное действительно притягивается к подобному, и мы с тобой одинаковые. Зерно логики в словах Эрена присутствовало. И Ривай бы, возможно, даже прислушался и попытался вникнуть, но Йегер, наклонившись, стоял к нему так близко, лаская кожу лица своим тёплым дыханием, что абсолютно все адекватные мысли разом выкинуло из головы. Ривай смотрел на эти розоватые, чуть приоткрытые губы и вспоминал, какие они на вкус. Какие мягкие, когда касаются и давят. И как Эрен фантастически громко вдыхает и выдыхает, пока прижимается, развязно целуясь. Стало как-то наплевать, что они стоят посреди парка, под завязку забитого людьми. И на престарелых любителей совать свои носы в чужую жизнь было всё равно, и на истеричных мамаш, оберегающих неокрепшие умы своих детей. Это ведь не лучший пример, когда двое мужиков стоят вот так близко и дышат друг другу в рот. Каждый подросток должен вдоволь настрадаться от пубертатных мук определения ориентации, а не стать геем просто потому, что когда-то увидел обнимающихся дядь. По мнению некоторых, это именно так и работает, да. Момент оказался безнадёжно испорчен так не вовремя раздавшимся телефонным звонком. Эрен вздрогнул и тут же отступил назад, на ощупь пытаясь вытащить из кармана штанов разрывающийся смартфон. Ривай наблюдал за его хаотичными движениями, пока в ладонь не ткнулся чей-то мокрый нос, отвлекая всё внимание на себя. Аккерман посмотрел вниз, сталкиваясь взглядом с двумя умными глазищами. Тоня забавно прижала уши к голове, ожидая от него реакции. Ривай тяжко вздохнул, но всё же опустил ладонь на мягкую тёплую голову и погладил, пальцами зарываясь в светлую шерсть.       — Что такое, принцесса? — Эрен приложил смартфон к уху и улыбнулся. Широко так, искренне. И снова эта эмоция была адресована не Риваю. Его не должно было это волновать, но почему-то всё равно задело. Где-то там, совсем глубоко, запрятанное под толстыми слоями непробиваемой брони сердце пропустило удар. Ривай мысленно послал глупому органу в груди парочку проклятий.       — Да, мы уже наигрались и скоро будем, — Эрен замолчал, выслушивая собеседницу, и вновь активно затряс головой, словно она могла его видеть. — Конечно, возьму. Только с тебя, чур, поздний завтрак. Он говорил с ней ласково. В его голосе не было ни грамма фальши и притворства. Одна сплошная сочащаяся из каждого слова теплота и веселье, как части игры, известной только им двоим. И на фотографиях, сделанных ребятами Кенни, они выглядели так же. Как люди, которые много лет знакомы и переплелись друг с другом так, что не разорвать ничем. У Ривая в жизни тоже были такие. Когда-то давно одни, но с ними пришлось попрощаться. А им на место пришли другие. Хотелось верить, что с ними прощаться никогда не придётся.       — Тоня, пойдём, нас уже ждут, — Эрен закончил, сунул телефон обратно в карман и теперь в ожидании смотрел на собаку. Тоня напоследок лизнула ладонь Ривая, гавкнула и подбежала к Йегеру. — Ещё увидимся. Нет. Будь Ривай помоложе, потупее и чуть понаивнее, он бы понадеялся, что нет — никогда больше не увидятся. Но он продолжал жить в реальном мире, где дерьмо случалось, а неприятности преследовали человека, как бы сильно он ни пытался их избежать. И Ривай даже представлять не хотел, сколько ещё раз вот так случайно свернёт не туда и пойдёт другим путём, чтобы в конечном итоге снова прийти к Эрену. Мальчишка, как оказалось, умел улыбаться. У мальчишки во взгляде зелень топей светилась и манила, чтобы утянуть на дно заблудившихся путников. Грёбаная ундина, запертая в теле человека.

***

      — Меня сейчас стошнит. Тон, которым это было сказано, красноречивее любых слов описывал состояние Микасы. Ривай усмехнулся, наблюдая за уставшим лицом кузины. Если совсем её не знать, можно предположить, что ей просто скучно. Но, несмотря на разницу в возрасте и долгие годы жизни вдали друг от друга, Ривай всё равно успел изучить её слишком хорошо. И сейчас её чувства он разделял на все сто процентов. С момента начала этой ярмарки тщеславия прошёл всего час, а ему уже хотелось вздёрнуться на ближайшей помпезной люстре со свисающими бриллиантовыми подвесками. Благотворительный вечер, устроенный Закклаем, откровенно смахивал на настоящий цирк. Сама концепция мероприятия вызывала липкое отвращение и нежелание на нём присутствовать, потому что двойными стандартами и лицемерием фонило так, что даже распахнутые балконные двери не были в состоянии впустить достаточно прохладного вечернего воздуха, чтобы разбавить эту забродившую атмосферу. Здорово, наверное, собрать в одном месте всех представителей золотой верхушки города, большая часть которых занимается незаконным бизнесом. Учитывая нездоровые пристрастия Закклая и его любовь к экспериментам с человеческой психикой, ему, наверное, казалось жутко забавным и ироничным, что этим вечером гости будут жертвовать баснословные суммы в благотворительные фонды, помогая сиротам, детям-инвалидам и прочим нуждающимся, а на следующий день пойдут и дальше творить свою кровавую справедливость.       — Почему отец сам не пришёл? — Микаса сделала маленький глоток шампанского и поморщилась. Бокал тут же опустился на поднос мимо проходящего официанта.       — У него возникли срочные дела.       — Какие?       — В душе не ебу, он мне не докладывает, — Ривай раздражённо посмотрел на кузину, не понимая, почему вопросами она заваливает его, если могла напрямую спросить у Кенни. В конце концов, она не единственная была против посещения этого сборища, Ривай тоже пребывал далеко не в восторге, но Кенни настоял. Им стоило поддерживать хорошие отношения с Закклаем, несмотря на то, что в последнее время пользы от него было всё меньше. Ривай вновь окинул взглядом большой зал, в котором проходило основное торжество, и заметил несколько новых лиц. Гости продолжали прибывать, где-то даже мелькнула светловолосая макушка Эрвина, но быстро скрылась за дверьми просторной веранды. Смиту со многими нужно было вести дела, и Ривай не мог его за это осуждать, хотя предпочёл бы, чтобы друг сейчас стоял рядом. Так было проще выносить всеобщий пафос и кислую физиономию Микасы. Порой он задавался вопросом, так ли они действительно похожи внешне, как все говорят. И если да, то его собственное лицо наверняка выглядело не лучше, когда он из-за чего-то был раздражён. Микаса была… симпатичной, насколько он мог судить. В отличие от большинства женщин, которых короткая стрижка совсем не красила, Микасе она была к лицу, подчёркивая остроту скул и обнажая природную бледность кожи. Их особая семейная черта. Ривай впервые за вечер посмотрел на кузину внимательнее, чуть дольше необходимого задержавшись на короткой длине чёрного бархатного платья, подчёркивающего всю стройность длинных ног. Это было странно. Обычно она предпочитала более закрытую и удобную одежду. Стало любопытно, куда в этот раз Микаса умудрилась запихать пистолет, ну или хотя бы пару ножей. Без оружия она бы вряд ли сунулась в такой серпентарий. Ривай и сам периодически чувствовал давление рукояти беретты, сунутой в кобуру, надёжно скрытую тканью пиджака. На входе их, разумеется, никто не обыскивал. Закклаю не нужно было ставить металлодетекторы и охранников у дверей, чтобы точно знать, кто из гостей притащит с собой оружие.       — Внезапно стала сторонницей платьев? — Ривай лениво вскинул бровь и вновь обвёл взглядом наряд Микасы. Красиво, конечно, но не практично. Длинные рукава платья компенсировали короткую длину, создавая яркий контраст чёрной ткани и бледной фарфоровой кожи, но вряд ли в них можно было спрятать что-то покрупнее тонкого лезвия.       — Что такое? Боишься, что меня украдут? — лицо Микасы оставалось непроницаемым даже в те редкие моменты, когда она пыталась пошутить. Удивительно, как у импульсивного и эмоционального Кенни могла родиться дочь, по темпераменту максимально приближённая к морским ежам. Тоже колючая и способная изрезать до крови, но совершенно безучастная к происходящему.       — Конечно. И вернут через час с доплатой. Микаса хмуро на него посмотрела, но отвечать не стала. Всё равно, что с камнем разговаривать. Рядом с ней даже Риваю хотелось на стену лезть, что уж говорить об остальных людях, предпочитающих обходить её стороной. Ривай с трудом признался самому себе, что не отказался бы сейчас от надоедливого трёпа Ханджи, чтобы хоть как-то скрасить этот вечер, грозящий превратиться в тянущийся давно остывший кисель. Где-то среди толпы Аккерман заметил Нанабу, но подзывать её не стал. Было бы странным объяснять ей, что она ему нужна в качестве собеседника и хоть какого-то развлечения. Что-то стремительно поменялось. Взгляд Микасы, направленный к входным дверям, вдруг преобразился. В нём вспыхнули едва заметные нотки интереса и странного трепета, объяснения которому Ривай найти не смог. Ровно до тех пор, пока не посмотрел в том же направлении. Пришлось задействовать всю свою выдержку, чтобы не издать удивлённый вздох и сохранить на лице непрошибаемую маску. Эрен умел производить эффект светошумовой гранаты, лишающей человека всех важных органов чувств. А самое страшное то, что ему для этого даже стараться не приходилось. Достаточно было просто заявиться на этот бал человеческого лицемерия и продемонстрировать всем свою идеальность. Широкий разлёт плеч, обтянутых чёрной тканью пиджака. Маленькая пуговица в районе живота, стягивающая борта и демонстрирующая резкий изгиб узкой талии. Кипенно-белая рубашка, оттеняющая смуглую гладкость кожи. Ривай помнил, какая она на ощупь, ведь ему, в отличие от остальных присутствующих, довелось её потрогать. И сейчас этот опыт хотелось повторить. Просто подойти и пальцами вцепиться в Йегера, чтобы грязно облапать его всего. Чтобы вытащить рубашку из пояса брюк и придать Эрену больше небрежности. А затем распустить этот дурацкий пучок волос, позволяя им беспорядочной массой обрамлять скуластое лицо с идеальными пропорциями. В нём ни единого промаха, черты настолько правильные и выверенные, словно на небесах провели симпозиум, прежде чем даровать Йегерам такого отпрыска. Ривай продолжал смотреть на него, буквально жрал глазами, не обращая внимания на сопровождение пацана. Та самая свита, которая следовала за ним по пятам, если верить источникам Кенни. Ривай даже мог бы напрячь память и вспомнить их всех по именам, но внимание зацепилось за куда более важную деталь. Отвлекающий фактор, который он заметил не сразу. На предплечье у Эрена лежала рука. Миниатюрная женская ладошка с алым маникюром на пальцах. Ривай нахмурился, всматриваясь в неё дольше необходимого, пока не сообразил переместить взгляд чуть подальше, чтобы рассмотреть обладательницу этой нахальной руки, цепляющейся за Эрена. Молодая девушка, больше напоминающая дорогую коллекционную куклу, шла рядом с Эреном и внимательно слушала его, чуть склонив голову. Блондинистые, почти пепельные пряди волос кокетливыми кудряшками обрамляли её красивое лицо с тонкими чертами и забавно подпрыгивали в такт шагам. На ней даже косметики не было, насколько Ривай мог судить с такого расстояния, но это совсем не мешало ей выглядеть очаровательно. Глаза насыщенного голубого оттенка выделялись ярким пятном на фарфоровом личике, придавая ей ещё больше сходства с хрупкой статуэткой. Изящная и привлекательная, с ровной осанкой и плавными непринуждёнными движениями, в которых читались лёгкость и уверенность. Одетая в алое атласное платье до пола, она выделялась в толпе, как изысканная роза из королевского сада, по ошибке оказавшаяся среди примитивных луговых цветов. Стоило признать — в жизни Хистория Рейсс производила куда более яркое впечатление, чем на фотографиях. А в дуэте с Эреном и вовсе превращалась в объект всеобщего внимания. У Гриши наверняка была какая-то хитровыебанная стратегия, когда он решил пропустить это сомнительное сборище и вместо себя отправить сына. Возможно, план состоял в том, чтобы вывести всех конкурентов из строя, потому что иначе своеобразный эффект, оказываемый Эреном, объяснить было нельзя. Йегер наклонился и что-то шепнул на ухо своей спутнице. Хистория громко рассмеялась, отчаянно пытаясь прикрыть ладонью рот, но получалось, откровенно говоря, хреново. Рядом с Эреном априори было тяжело сдерживаться. Пока они двигались в сторону длинных столов, заставленных различными закусками, им пришлось пару раз остановиться и переброситься словами с остальными гостями, желающими с ними познакомиться. Эрен всем приветливо улыбался и пожимал протянутые руки, производя крайне положительное впечатление. Грише стоило бы гордиться своим отпрыском, или же заслуга принадлежала Карле, которая на людях всегда вела себя примерно так же. Сочащаяся из всех щелей доброжелательность и широкая улыбка, способная растопить антарктические льды. Неудивительно, что даже хозяин вечера, судя по его оскалившейся морде, остался доволен наследником клана Йегеров. С Зиком у Закклая отношения складывались натянутые, но Эрен имел все шансы исправить ситуацию. Хистория подхватила со столика бокал и сделала глоток шампанского. В каждом её движении сквозили лёгкость и грация, присущие танцовщицам, но Рейсс всем была обязана закалившему её льду. Она неодобрительно покачала головой, когда Эрен отправил в рот канапе с креветкой, оставив на подбородке крошки багета. Хистория потянулась и пальцами аккуратно смахнула крошки, действуя так привычно, словно занималась этим каждый день. А может, и занималась. В их взаимодействии не было ни грамма неловкости. И даже то, как Эрен наклонился, чтобы ей было удобнее тянуться к нему, говорило о том, что он прекрасно осведомлён об их внушительной разнице в росте и знает, как сделать так, чтобы Рейсс не испытывала дискомфорта. Он терпеливо ждал, пока она поправляла ему чёрную бабочку на шее и смахивала с лацканов пиджака несуществующие пылинки. Рядом возились остальные члены его импровизированной шайки, но они были слишком несущественны, чтобы задерживать на них внимание. Разве что темноволосая девчонка, которая хватала со стола всё, что попадётся под руку, и запихивала в себя закуски так, словно перед этим её не кормили целый месяц. Пацан с бритой головой пытался ей помешать, но она ловко пихнула его и продолжила свой набег на столик. Эрен над ними только посмеивался, давно привыкнув к поведению друзей, и даже протянул голодающей девчонке пару шпажек с нанизанными на них овощами и кусочками лосося. Ривай хотел отвернуться. Хотел перестать откровенно пялиться, но не мог. Внутри что-то неприятно скреблось, заставляя его пристальным взглядом следить за происходящим. И, когда Эрен галантно протянул руку Рейсс, приглашая на танец, Ривай непроизвольно сжал свой бокал крепче, готовый поклясться, что слышит, как трещит дорогой хрусталь. Эрен вывел её в центр площадки, где неловко покачивалось несколько пар. Притянул к себе, по-хозяйски положив широкую ладонь на женскую талию, а второй — сжал её руку и начал двигаться. Медленно, в такт звучащей музыке, которую весь вечер играл живой оркестр в углу зала. Хистория улыбнулась — Эрен ответил ей тем же. Смотрел на неё, не отрываясь, продолжая плавно вести в танце. Красивый контраст его смуглой кожи и её бледной, практически прозрачной. Она казалась совсем хрупкой в его руках, надави немного, и сломается, но Эрен обращался с ней бережно, как с чем-то настолько ценным, что даже просто держать страшно — вдруг разобьётся. Удивительно, искусственный мальчик умел быть настоящим. С теми, с кем хотел. И это открытие неприятно мазнуло по сознанию, мерзкой дегтевой массой стекло ниже, парализуя и заставляя замереть на месте. Совсем рядом раздался тихий вздох — Ривай не обратил внимания. Слишком был занят тем, что таращился на танцующую пару, привлекающую внимание практически всех присутствующих. Ривай так увлёкся, что даже не сразу понял — на него смотрели в ответ. Нахальные зелёные глаза прожигали в нём дыру. Во рту пересохло, и вновь возникло ощущение, словно вокруг шеи обвилась петля, постепенно сжимающаяся и лишающая крох заветного кислорода. Эрен пялился на него так откровенно, точно хотел бросить ему вызов. Только Ривай не собирался вестись на это. Не собирался ведь? У него не было времени и моральных ресурсов, чтобы ввязываться в подобные авантюры. Игры и взаимные пляски на нервах он оставил в молодости, кажущейся такой далёкой. Он не мог позволить себе участвовать в подобном, даже на мгновение допустить мысль, каково это — быть на месте Рейсс? Прижиматься к Эрену вот так тесно, дышать с ним одним воздухом и чувствовать приятный аромат цитрусов с пряной древесной ноткой, исходящий от его гладкой кожи. Смотреть в аквамариновые глаза, замечая, как вокруг зрачков вспыхивают золотистые вспышки — теперь Ривай знал, что они там есть. Какого-то хрена запомнил. Он резко отвернулся и на долгую секунду зажмурился. Мимолётная передышка, время, поставленное на паузу, чтобы выдохнуть. Игра. Это всё игра. Его попытки развлечься, всего лишь юношеский максимализм, направленный на то, чтобы что-то кому-то доказать. Эрен умел использовать людей так, как ему захочется. Только не учёл одной значительной детали — использовать, как правило, получается лишь слабых. А Ривай слабым никогда не был. Он пережил столько дерьма и справился с таким, что многим даже не снилось. И совершенно точно в его планы не входили пляски под дудку опытного, но юного факира. Ривай собирался уйти. Повернулся к Микасе, чтобы потянуть её за собой, и уже во второй раз за вечер лишился возможности дышать, потому что… Блядь. Микаса смотрела туда же — в центр зала, где продолжала танцевать пара, ставшая причиной головной боли Аккермана. Или же Аккерманов — это осознание как обухом ударило по темечку, рассылая звон во всём черепе. Это ведь не могло быть правдой. Не мог яд Эрена оказаться таким сильнодействующим, чтобы распространиться вокруг и проникнуть в поры так быстро. Не мог этот мальчишка, появившийся в городе совсем недавно, вскружить голову Микасе. Она была непробиваемой, она была недоступной и чётко знала, каких людей не стоит к себе подпускать. Умная девочка, надёжная, о таких не принято беспокоиться, что пойдёт по неверному пути. Такие не ведутся на красивые физиономии и фальшивые улыбки. …Такие курят сигареты с черничными капсулами. В салоне машины Эрена тогда пахло именно так. Едва ощутимо, но Ривай всё равно почувствовал. И забил на это, как на нечто несущественное. Недооценил. Бокал в руке в этот раз точно треснул. Микаса вздрогнула и посмотрела на него, растерянно моргая. Добро пожаловать в реальный мир, дорогуша, путешествие в сладкие грёзы закончено, а желанный принц оказался тем ещё ублюдком, да? Ривай усмехнулся. Ядовито так, по-особенному. Поставил бокал на столик и вновь посмотрел на Эрена. Его сейчас хотелось придушить. Сжать руками эту загорелую шею и давить до тех пор, пока он задыхаться не начнёт. Просто стереть с его губ улыбку и заставить хотя бы на мгновение перед смертью быть настоящим. С Риваем, а не с кем-то другим. Чтобы Аккерман убедился в своей правоте и понял, что не был таким конченым кретином, раз умудрился на всём ходу вмазаться в такую фальшивку. Что-то же он разглядел в нём изначально. За что-то, блядь, зацепился.       — Ривай, — шёпот Микасы раздался совсем рядом. Она невесомо коснулась кончиками пальцев его руки, привлекая внимание, и кивком головы указала куда-то в сторону. Он посмотрел. И вдруг возникло стойкое ощущение, что его сегодня решили разыграть. Такая масштабная акция, чтобы довести до нервного тика одного-единственного человека. Потому что прямо в противоположном углу зала, под завязку набитом людьми, стояла особа, занимающая первую строчку в его личном списке смертников. В отличие от остальных, Энни Леонхарт улыбаться не умела от слова совсем. Она растянула губы в подобии оскала и внимательно слушала одного из гостей — министр, кажется, Ривай не помнил. Сейчас абсолютно вся информация вылетела из головы, оставив лишь одну пульсирующую мысль — убить эту суку. Размазать её внутренности по блестящему покрытию пола, а затем заставить её ползать и слизывать их. Она не имела права подохнуть быстро. Она должна была умолять о смерти, чтобы демоны, запертые в груди Ривая, наконец успокоились. Рядом с ней стоял высокий мужчина. Бертольд Гувер, ещё один яркий представитель марлийской шайки. А если внимательнее присмотреться, в толпе среди остальных гостей можно заметить Галлиардов. И вряд ли они пришли лишь вчетвером, прекрасно зная, что здесь соберутся и Йегеры, и Аккерманы. Не говоря уже о представителях органов правопорядка. Взгляд метнулся к Закклаю — старик выглядел максимально довольным. Сукин сын. Он ведь специально всё это устроил. Хотел поразвлечься, наблюдая за тем, как они все сцепятся и перегрызут друг другу глотки. Ярость пульсировала под кожей и красной пеленой застилала глаза. Единственное, что удерживало на месте — Микаса, вцепившаяся ему в руку. Но вряд ли её хватило бы надолго. Вряд ли что-то было способно удержать Ривая на месте.       — Блядь, какого хрена они здесь забыли?! Возмущённый голос Эрена, пропитанный такими яркими нотками злости, было сложно спутать с другим. Ривай не успел проследить за тем, как пацан оказался возле них, спешно покинув танцевальную площадку. Он продолжал держать Рейсс за руку, прижимая её к себе, но его взгляд, внезапно, был обращён на Ривая. И на дне аквамаринов Аккерман неожиданно заметил беспокойство. Смешно. Сопляк переживал за него, прекрасно зная, как появление Леонхарт скажется на нём. Ривай почти пожалел, что рассказал ему. Почти, потому что беспокойство во взгляде Эрена было искренним. И это неожиданно отозвалось внутри тёплым импульсом. Совсем слабым, но, когда привыкаешь к извечному льду за рёбрами, сложно потом не заметить всполох тепла.       — Эрен, не смей в это лезть, — Кирштейн вцепился в плечо друга и потянул его на себя. — Давай, скорее уходим… Здравая мысль, которая потонула в грохоте, разрывающем барабанные перепонки. Тело среагировало раньше, чем мозг проанализировал происходящее. Ривай толкнул Микасу на пол и непроизвольно потянулся в сторону Эрена, но не успел. Ударная волна снесла его с ног, и он едва сумел перегруппироваться, чтобы не раздавить кузину, навалившись на неё сверху. Взрыв оказался такой силы, что по полу поползли трещины. Над головами взметнулись столбы пыли и мелкой каменной крошки, моментально забивающиеся в глаза и нос. Сердце, разбуженное адреналином, забилось так быстро, что в груди стало больно, но даже его грохот не был способен пробиться через мерзкий звон в ушах. Мозгу понадобилась перезагрузка, всего лишь несколько секунд, чтобы осознать происходящее и понять, что они в полной заднице. А потом слух уловил первые крики, нарастающие по экспоненте, когда люди начали постепенно приходить в себя. Те, кто выжили и стояли дальше от центрального входа в том углу, где располагался оркестр. Теперь там не осталось ничего. Только большие зияющие дыры в полу и стенах, исходящие дымом, и раскиданные вокруг тела людей. Эрен сам не понял, как оказался на ногах. Подхватил Хисторию и не сдержал вздох облегчения, стоило лишь убедиться, что она в порядке. А затем посмотрел на Аккерманов. Те, чуть пошатываясь, быстро встали. У Микасы оказалась рассечена бровь. Ривай внешне выглядел целым, но, судя по тому, как он морщился и моргал, по голове ему чем-то прилетело знатно. У него было всего несколько мгновений, чтобы успеть это всё рассмотреть, потому что в следующую секунду раздались первые звуки выстрелов. Над головой просвистело несколько пуль, где-то совсем рядом закричала, кажется, Саша, а краем глаза Эрен заметил, как Ривай вытащил пистолет из кобуры и начал отстреливаться. Он перевернул один из столов, создавая подобие прикрытия, и потащил за собой Микасу.       — Эрен, не тормози! Уходим, скорее! Его настойчиво потащили в сторону массивных колонн, но он даже толком не понимал, как переставлял ноги. Единственное, что помогало сохранять связь с реальностью — тёплая ладонь Хистории, цепляющаяся за него, как за спасательный круг посреди бушующего океана. Это отрезвило. Напомнило, что он здесь не один.       — Имир! — крикнул он, отыскивая веснушчатое лицо. — Ты и Конни, уведите отсюда Хисторию!       — Ты спятил? Я без тебя никуда не пойду! — Рейсс вцепилась в него ещё крепче, но Эрен сумел одним стремительным движением оторвать её от себя и буквально впихнуть в руки подоспевшей Имир. — Эрен! Не смей!       — Головой за неё отвечаешь, — сказал он и поморщился, когда очередная пуля пронеслась совсем рядом, вписавшись в соседнюю колонну.       — Ты совсем ёбнулся? Нам всем нужно убираться, марлийцев гораздо больше! — Жан продолжал орать, одновременно отстреливаясь. Но Эрен его не слушал. Он заворожённо смотрел на Аккерманов. И, даже если бы прямо сейчас рядом прозвучал ещё один взрыв, он бы всё равно не смог оторвать от них взгляд. Они действовали слаженно, настолько синхронно, словно годами оттачивали совместные навыки. Каждый выстрел Ривая попадал чётко в цель, убивая очередного противника, но Эрену даже следить не нужно было, чтобы узнать, в чью именно голову он метил больше остальных. Рядом вертелась Микаса, орудующая ножами. Одному из нападающих она перерезала глотку отточенным движением, не прилагая особых усилий, а второй — не успел даже приблизиться к ней. Завалился на пол с торчащей из сердца стальной рукоятью. Жан был прав, марлийцев действительно оказалось больше. Они обходили их по кругу, рассредоточившись по периметру. Эрен успел заметить взметнувшийся хвост белёсых волос, мелькнувший за углом. Ривай понёсся за Леонхарт, ловко расчищая себе дорогу и устраняя противников. Эрен почти сорвался за ним, подгоняемый изнутри чем-то, чему он даже не мог найти объяснение. Но острый всплеск боли нарушил его планы. Плечо обожгло огнём. Эрен резко нагнулся, уходя от ещё одной вспышки, метящей ему прямо в голову. Скосил взгляд на бок — пуля только оцарапала плечо, глубоко, но не страшно. Могло быть хуже. Он забылся и совсем перестал следить за происходящим, подставляясь сам и подводя друзей, которые прямо сейчас сражались рядом с ним. Остались, потому что он так захотел. Эрен внезапно осознал, что не имеет права их подвести. Он вытащил пистолет и обхватил его двумя руками. Вальтер приятной прохладой лёг в ладонь, помогая прочистить голову и избавиться от лишних мыслей. Эрен выглянул из укрытия, взглядом находя того, кто палил по нему активнее остальных. Бертольд Гувер. Карточка с его фотографией была одной из первых, которые Эрену пришлось запомнить. Йегер подскочил на ноги и подал знак остальным, чтобы следовали за ним. Выстрелов стало больше, подоспели люди Закклая, встревая в общий замес, но Эрену на них было глубоко наплевать. Его волновал только Гувер, потому что Эрен понимал, что через него сможет добраться и до остальных.       — Он нужен мне живым, — прошипел Эрен, ощущая боль в плече, которое заныло из-за отдачи после очередного выстрела.       — Ты точно рехнулся! Тут бы самим для начала выжить, — Жан посмотрел на него, как на умалишённого. — Суицидник хренов.       — Скажи ещё, что не любишь меня за это, — Эрен усмехнулся. Ситуация к веселью совсем не располагала, вокруг гибли люди, а не так давно половину из гостей разнесло на части от взрыва. Но он не мог им сочувствовать. Страдания незнакомцев никогда не трогали его так, как своих. Ему было важно знать, что его близкие в безопасности. Хисторию увели, а Армин, словно предчувствуя неладное, отказался сегодня идти с ними. За остальных Эрен не волновался. Жан, судя по язвительным комментариям, чувствовал себя прекрасно. Саша вместе с Марко шли за ними, прикрывая спины и контролируя ситуацию. Всё было нормально. Эрен позволил себе успокоиться. Гувер и ещё двое мужчин, прикрывающих его, стреляли хорошо, но недостаточно. Попасть по движущимся мишеням в принципе тяжело, а когда в игру вступает дым и мерцающий свет, прицелиться становится гораздо сложнее. Эрен этим пользовался. Практически бесшумно двигался вдоль стен, сжимая в руке пистолет. Осталось всего два патрона, и он собирался использовать их по назначению, если взять Бертольда живым не получится.       — Саша, обойди их справа, — тихо, почти не размыкая губ, сказал он. Блаус молча кивнула и двинулась дальше, расширяя круг. Раздался выстрел. Жан сумел убрать одного из марлийцев, а второй — ринулся вперёд, сталкиваясь с Эреном и выбивая пистолет у него из руки. Йегер увернулся от прямого попадания чужого кулака в лицо и поморщился, когда плечо прострелило новой вспышкой боли. Марлиец ударил его намеренно по пострадавшей конечности и собирался сделать ещё один замах, но Эрен пнул его по голени и сбил с ног. Марлиец завалился на спину, и эти несколько драгоценных секунд дали Йегеру необходимое преимущество. Он успел подхватить вальтер, развернулся и выстрелил марлийцу прямо в лоб. Тонкая кровавая струйка потекла по лицу мужчины, и он окончательно рухнул на пол.       — Да, сука, откуда вы все лезете?! Жан продолжал палить во все стороны, технично убирая прущих на них наёмников. Но Эрен его не слушал. Его внимание целиком и полностью сосредоточилось на Гувере, который начал медленно отступать назад, на ходу пытаясь перезарядить оружие. Эрен замер. Прищурился, рассчитывая траекторию выстрела, и нажал указательным пальцем на спусковой крючок. Бах! Идеально. Пуля угодила Бертольду в бедро, заставив его с болезненным вздохом рухнуть на колени. Эрен знал, что смысла целиться в грудь не было — наверняка этот сукин сын припёрся в бронежилете.       — Следующая попадёт тебе в голову, — дуло упёрлось Бертольду в лоб. Эрен нависал над ним, стоя так близко, что любой другой посчитал бы это неоправданным риском. Но Йегер знал, что марлиец больше ничего не сделает. У того во взгляде читались смирение и болезненное принятие, словно он изначально знал, что этим всё и закончится. — Не стоило вам приходить.       — Уверен? — Бертольд перевёл взгляд куда-то за спину Эрену.       — Заберите его, — Эрен отдал приказ подоспевшим людям из их клана. Кажется, они состояли в отряде Зика, но сейчас мозг соображал откровенно плохо, чтобы вспомнить лица, увиденные как-то мельком. Звуки выстрелов постепенно затихали. Эрену хотелось убедиться, всё ли в порядке с Риваем. Нелепое беспокойство, вспыхнувшее при появлении Леонхарт, сейчас вновь напомнило о себе. Эрена это раздражало, но спорить с самим собой он не привык. Его магнитом тянуло к этому хмурому обладателю серых глаз, в приступах злости превращающихся в чистую сталь. Уйти не получилось. Картина, представшая перед ним, заставила сердце Эрена тревожно сжаться. Паника накатила внезапно, всё равно, что с разбега сигануть с обрыва, погружаясь в ледяные воды. На полу сидел Жан, а на коленях у него лежал Марко. Кирштейн что-то неразборчиво повторял, пока рядом суетилась Саша, руками надавливая на рану в животе друга. Пыталась остановить кровотечение, но густая алая жидкость толчками продолжала выливаться из пулевого отверстия, ручейками стекая по рукам Саши.       — Марко, смотри на меня! Не отключайся, ну! Не закрывай глаза! Она громко звала его, но Ботт не отвечал. С его губ срывались хрипящие звуки, а по подбородку стекала струйка крови. Эрен не помнил, как оказался возле них. Не помнил, как они втроём вытащили Марко на улицу и уложили на заднее сиденье машины. Не помнил яркие вспышки городских фонарей, проносящихся за окном.       — Папа его вытащит, — сказал он уверенно, ни на секунду не сомневаясь. Эрен знал, на что способен его отец. Помнил, скольких из их людей, висящих на волоске от смерти, он спасал, когда надежды практически не оставалось. Гриша никогда не являлся человеком. Он был богом, которому молились и в которого верили, зная, что тот способен на всё. Ведь не люди, а боги правят империями.       — Эрен, твой отец сейчас не в городе. Слова Жана, как обухом по голове. Как острые лезвия ножниц, перерезающих последнюю тонкую нить, связывающую с крупицами надежды. Эрен посмотрел на него и увидел в глазах Кирштейна отражение собственного страха. А потом была больница. Врачи в белой форме, укладывающие Марко на каталку и стремительно увозящие его за двери реанимационного отделения. Сырость и холод безлюдного коридора, в тишине которого раздавались лишь всхлипы Саши и звуки их тяжёлого дыхания. Долгие, почти бесконечные минуты ожидания и шершавая поверхность стены, к которой Эрен прижимался затылком. Появление Армина и Конни, смотрящих на него со страхом и надеждой. Словно он мог что-то сделать. Словно он, блядь, был в состоянии хоть чем-то помочь.       — Я говорил, что нужно уходить, — голос Жана прозвучал прямо над ухом. Эрена резко дёрнули и рывком поставили на ноги. Чёрт, он даже не понял, в какой момент опустился на пол. Совсем выпал из реальности. — Почему ты никогда не слушаешь? Почему, блядь, тебе всегда так важно подставляться, Эрен?! Жан тряс его за грудки, вцепившись пальцами в пиджак, весь измазанный в пыли и крови. Эрен смотрел на друга расфокусированным взглядом, пытаясь осознать, что от него требуют. Он ведь не хотел, чтобы так получилось. Он был уверен, что они справятся.       — Если Марко умрёт, ты будешь виноват. Потому что не умеешь вовремя останавливаться. Потому что всегда прёшь напролом, не думая о том, что близкие тебе люди могут пострадать.       — Жан, прекрати, — Армин попытался вмешаться, но Кирштейн буквально отпихнул его, продолжая трясти Эрена.       — Его смерть будет на твоей совести!       — Заткнись! Эрен взорвался. Чувство вины стало последней каплей, переполнившей чашу терпения. Защитная реакция обросла колючими шипами гнева, выливаясь наружу. Эрен обхватил запястья Жана и буквально отодрал его от себя, оттолкнув так, что тот спиной влетел в противоположную стену.       — Закрой рот! Вы знали, на что шли. Вы, блядь, все знали, что вам придётся исполнять приказы. Ты это знал, он знал. Какого хуя ты сейчас хочешь от меня?! — Эрен кричал так громко, что эхо его голоса разносилось по коридору. — Не устраивает — проваливайте. Я разве кого-то держу? Что ты хочешь от меня услышать? Как мне жаль? Это что-то изменит? Давай, Жан, скажи, сука, что это способно изменить случившееся, — Эрен уставился на него разгневанным взглядом потемневших глаз. — Только нихрена оно не изменит, ясно? Будь это так просто, я бы давным-давно всё исправил. Я бы не жил с этим дерьмом внутри столько лет.       — Эрен… Тихий голос Армина вторгся в сознание, но Эрен уже не слушал. Он развернулся и быстрым шагом покидал реанимацию, пытаясь как можно скорее оказаться на улице. Ему был необходим свежий воздух. Ему было нужно хоть что-то, способное помочь справиться с чувством вины и осознанием собственного бессилия, что ползучим плющом обвивалось вокруг сердца, напоминая ему об очередном провале. Подкидывая давние воспоминания, которые он долгие годы пытался утопить в себе, но они продолжали всплывать каждый раз. Решение пришло на ум спонтанно. Эрен завёл двигатель автомобиля и поехал, втапливая педаль газа. Заброшенные склады за чертой города встретили его разрухой и запахом застарелой соли, долетающим с причала. С виду так сразу и не скажешь, что за этими покосившимися стенами может происходить что-то существенное и важное. Но Эрен знал, что его уже ждут. Металлическую дверь открыл высокий бритоголовый мужик, которого Эрен видел впервые. Но тот кивнул ему и без вопросов впустил внутрь. Навстречу вышел рыжеволосый пацан, Флок, кажется. Эрену было глубоко наплевать, он просто молча слушал трёп пацана и шёл за ним в сторону небольшого помещения, спрятанного от чужих глаз. Там, у обшарпанной стены, сидело его отвлечение. Его попытка забыться и хотя бы ненадолго выкинуть колоколом звенящие мысли из головы. Эрен избавился от эмоций и чувств, оставив лишь одно — предвкушение. Губы непроизвольно растянулись в улыбке, когда мужчина поднял голову и посмотрел на него. Связанный по рукам и ногам, со всё ещё кровоточащей дыркой в бедре — Бертольд выглядел даже потрёпаннее, чем пару часов назад.       — Эрен, мы не думали, что ты сам решишь им заняться. Елена — огромная двухметровая женщина и по совместительству одна из самых надёжных людей Зика — посмотрела на младшего Йегера с толикой удивления, но препятствовать не стала. Отошла в сторону, позволяя Эрену встать перед пленником, чтобы иметь к нему полный доступ.       — Он сказал что-нибудь?       — Молчит. Их с детства дрессируют так, что клещами слова не вытащишь.       — Клещами? — Эрен фыркнул. — Звучит как мысль, надо будет попробовать. Йегер наклонился так, чтобы оказаться на одном уровне с лицом Бертольда. Тот выглядел отрешённым, словно они вовсе обсуждали кого-то другого. Эрен усмехнулся и начал медленно снимать с себя пиджак. Откинул его куда-то в угол и следом отправил бабочку, больше смахивающую на удавку. Расстегнул рубашку и неспешно закатал рукава до локтей для своего максимального удобства.       — Дай, — Эрен, не глядя, протянул руку в сторону Флока. Рыжий оказался сообразительным и вложил нож в распахнутую ладонь. Эрен поднёс холодное оружие поближе к лицу, рассматривая острую сталь лезвия. Чистое, ещё ничем не запятнанное. Даже жаль, что такая совершенная красота пропадает без дела.       — Знаешь, на свете не так много людей, с которыми я бы хотел встретиться, — Эрен начал крутить нож между пальцами и подошёл к Бертольду ближе. — Я даже по всяким знаменитостям никогда не фанател, меня такое не вставляет, — Йегер остановился в шаге от пленника и задумчиво склонил голову набок. — Но есть один человек, которого я жажду увидеть. Поэтому, пожалуйста, побудь добрым Сантой и исполни мою мечту. Скажи мне: где Райнер Браун? Бертольд промолчал, даже бровью не повёл. Перевёл взгляд куда-то за спину Эрена и уставился на стену.       — Что, даже волшебное слово не сработало? Я ведь сказал пожалуйста, — голос у Эрена стал похож на нытьё ребёнка, которому взрослые отказали в покупке сладкого подарка. Он обиженно поджал губы и нахмурил брови. — Вечно вы всё усложняете. Движение получилось таким быстрым, что остальные даже проследить за ним не успели. Лезвие ножа, ещё мгновение назад бликующее под тусклым светом лампы, вонзилось в бедро Бертольда, сохраняя баланс и оставляя кровоточащую рану и на второй ноге для полноты картины. Гувер сцепил зубы и напрягся, но не издал ни звука.       — Поразительная выдержка, — восхищённо сказал Эрен, медленно проворачивая нож в ноге пленника. — Что с вами такого делают, если вы становитесь настолько отмороженными? Мне почти даже завидно, — он вновь улыбнулся, краем глаза замечая, что Флок полностью разделяет его веселье. В отличие от Елены, которая следила за всем равнодушным взглядом и стояла у стены, скрестив руки на груди. — Я повторю вопрос: где Райнер Браун? Окровавленное лезвие хищно сверкнуло, прежде чем медленно опуститься на голую грудь мужчины. С него давно сняли верхнюю одежду и успели изрядно подпортить тушку, оставляя наливающиеся багровым синяки. Судя по небольшим кровоточащим ранкам, использовали даже кастет. Совсем скучно, никакого разнообразия. Гриша как-то давно сказал Эрену, что нет ничего лучше, чем хирургический скальпель. Тонкая и изысканная пытка всегда воздействует на жертву эффективнее, чем грубая сила. Скальпеля под рукой сейчас не оказалось, но Эрен был в состоянии справиться и с помощью хорошо заточенного ножа. Он надавил на остриё сильнее, проводя ровную линию вдоль груди, красным контуром обводя крепкие мышцы. Бертольд продолжал молчать, только грудная клетка у него начала вздыматься быстрее и дыхание участилось.       — Кто вам помогает? Кто спланировал сегодняшнее нападение? Закклай ведь не был в курсе, что всё разрастётся до таких масштабов, верно? — Эрен резко поднял руку выше, цепляя лезвием ключицы. Кожа с кости сходила легко, даже стараться не приходилось. Бертольд застонал и зажмурился, но продолжал держать рот на замке. Это раздражало и в то же время возбуждало психику ещё больше, подстёгивая Эрена к продолжению. Он вцепился пальцами в короткие тёмные пряди волос на затылке Гувера и дёрнул назад, заставляя его запрокинуть голову. Лезвие коснулось беззащитного горла, скользнуло по кадыку, надавливая едва ощутимо, оставляя лишь лёгкие царапины, сквозь которые проступала кровяная роса. Но Эрен не собирался убивать его вот так просто. Понимал, что Бертольд скорее сдохнет в муках, чем выдаст им какую-либо информацию, однако это совсем не значило, что пытать его из-за этого становилось менее интригующе. Всегда интересно посмотреть, сколько граней боли способен выдержать человек.       — Открой глаза, — ласково пропел Эрен, подушечкой большого пальца по очереди поглаживая веки Бертольда. — Открой, пока есть возможность. А то мне всегда было любопытно, как глазные яблоки выглядят изнутри. …Эрен вышел на улицу спустя час. Осень вступала в свои права, и ночью становилось гораздо прохладнее. Йегер поёжился, жалея, что оставил пиджак внутри. Рубашка, пропитанная кровью Марко и Бертольда, неприятно липла к телу. Он подпалил кончик стащенной у мужика на входе сигареты и сделал затяжку, наслаждаясь горчащим дымом, проникающим в лёгкие. Курение не могло помочь ему расслабиться так, как того требовал организм, но порошок остался в машине, а идти до неё Эрену банально было лень. Хотелось просто плюхнуться на задницу посреди заброшенного причала и просидеть так всю ночь, чтобы на утро встретить первые рассветные лучи солнца. В кармане тренькнул телефон, оповещая о новом сообщении. Эрен вытянул гаджет и только с третьей попытки правильно ввёл пароль, потому что пальцы, липкие из-за подсыхающей крови, беспомощно скользили по экрану, промахиваясь по цифрам. Сообщение пришло от Саши. Всего лишь два коротких слова. Он умер. И абсолютный ноль эмоций, такая звенящая тишина в голове, словно рядом вновь что-то разорвалось. Эрен тупо таращился в экран, пока тот не потух. Повертел его в руке, но, поняв, что нового ничего не увидит, сунул обратно в карман. Сделал ещё одну затяжку, подавился дымом и громко закашлял. Глаза заслезились. Из-за дыма, конечно же. И воспоминания об улыбающемся веснушчатом лице здесь совсем не при чём. Совсем. …Марко стал первой павшей фигурой на доске. А партия продолжалась. Эрен смотрел на звёздное небо над головой, разглядывал его и поражался, как в этом прогнившем насквозь мире до сих пор находится место чему-то настолько прекрасному.