Незавершённый спор у деревни Аару

— Сайно. Сайно, проснись. Веки спящего матры слегка подрагивают, но открывать глаза он даже не думает. Когда же я пытаюсь настойчивее сжать его плечи и слегка потрясти, он лишь лениво машет на меня рукой и кладёт голову на бок, позволяя волосам упасть на своё лицо и «занавесить» его от надоедливого меня. Наблюдаю за ним какое-то время. И понимаю, что придётся все делать самому. Я поднимаюсь с места (даже не пытаюсь застегнуть брюки) и неслышными шагами дохожу до тумбы, чтобы взять с неё кувшин. Осторожно подняв его, чтобы не колыхнуть пламя умирающей лампадки, возвращаюсь к Сайно и, садясь рядом с ним на край кровати, ставлю кувшин рядом с собой на земляной пол. Аккуратно обхватываю его за плечи и приподнимаю, усаживая рядом с собой. Откидываю мокрые от пота волосы с его спящего лица. Какое-то время просто смотрю на него. Любуюсь его мирным спящим видом. Свой внезапный приступ заботливости я объясняю себе характерными гормонами, содержание которых резко повысилось в моей крови после эякуляции. На смену грубого тестостерона пришли гормоны, которые можно назвать женскими, и которые отвечают за потребность человека заботиться о партнере и за чувство… любви. Причина, по которой я сейчас так осторожно прикасаюсь к нему, согреваю воду в своих ладонях и бережно, сосредоточенно омываю его кожу, которую он назвал осквернённой, кроется лишь в этих гормонах. Я рад, что у меня хватает знаний, чтобы осознавать это, поэтому не принимаю свои так называемые чувства за чистую монету. И все же. Омывая его. Одевая его. Нежно укладывая на постель в правильном положении — все это время он лежал на ней поперёк, — я начинаю задумываться о том, не допустил ли я ошибку в своей так называемой теории гормонов. Могу ли я так слепо доверять своим скудным знаниям в этой области, если я не являюсь студентом Амурты? В конце концов, только лишь достаточно компетентный специалист может достоверно оценить свою правоту. Приведя себя в порядок следом за Сайно и одевшись, я решаюсь на ещё один глупый эксперимент. Решаюсь, потому что имею упрямую академическую привычку докапываться до истины. Решаюсь, потому что я уже столько всего натворил, что сейчас колебаться по таким мелочам просто глупо. Решаюсь, потому что предполагаю, что Сайно, проснувшись и выждав нужный момент, обязательно попытается убить меня. А это значит, что спокойная жизнь мне и завтра будет являться только в наивных фантазиях. С чего ему убивать меня, если состав преступления так и не доказан? На этот вопрос у меня есть ответ, и кроется он в ненормальных переменах в поведении Сайно. Мотив. У него теперь есть мотив. И проблеск его якобы благосклонного поведения, его вспышка ответной инициативы — не значат ровным счётом ничего. Он по-прежнему меня ненавидит. Вот только как этот проблеск объяснить? Отстранённо, стараясь не захлебнуться в чувстве иррационального стыда прежде, чем я смогу прийти к разумным выводам, я прокручиваю в голове подробности всего, что произошло между нами с Сайно за эту ночь. По его поведению не было похоже, чтобы ему нравилось то, что я с ним делал. И все же, в миг перед самым финалом, он словно сменил гнев на милость. Будто бы что-то неизвестное вселилось в него и вынудило на короткое время ответить мне так называемой взаимностью. «В тантре… удовольствие получают двое» Я пытаюсь понять, что могла означать эта фраза. Мне известно, что тантра — это эзотерическая сексуальная практика. Я слышал о ней, пока жил в Махарише, но там же меня поставили в известность, что в общественных ашрамах и священных местах она запрещена (что само по себе логично). Но причём здесь обоюдная, добровольная сексуальная практика, если мои действия были больше похожи на какое-то нелепое несостоявшееся изнасилование? И тот странный взгляд. Сейчас, когда я все ещё сижу рядом с Сайно, не будучи в силах по каким-то неизвестным причинам его оставить, я вспоминаю тот отстранённый, безжизненный взгляд, и меня охватывает необъяснимый страх. Нет. Ещё фазмофобии тут не хватало. Нужно мыслить рационально, пока это возможно. «Мое тело… осквернено». Проанализировав те немногочисленные слова, которые матра произнёс во время своего растления, я оказываюсь в состоянии сложить одно с другим. Самое разумное объяснение, которое я смог составить, заключается в следующем. Сайно, не сумев смириться с тем, что его духовный аскетизм и чистота были бессовестно мной разрушены, сознательно ввёл себя в подобие транса, чтобы преодолеть чрезмерную психическую нагрузку на мозг. Учитывая, что он был едва ли не расквартирован в ашрамах и залах медитаций, самопогружение в транс стало для него пустяковым навыком. Далее, по этой же причине, Сайно с тонким мастерством самовнушения убедил себя в том, что все происходящее между нами — не отвратительный грех, которого он так боится, а часть духовной практики. И довел себя до высшей точки тантрического транса, который я тогда и принял за ответную инициативу. Нарисовалась весьма понятная логическая схема. Легче ли мне от неё? Нисколько. Только отвратительнее. Заглушая голос неизвестно откуда взявшейся совести и возвращаясь к своему эксперименту, я склоняюсь над Сайно и медленно приближаю своё лицо к его лицу. Я ведь совсем недавно его ненавидел. Что успело измениться во мне? Его веки слегка дрожат. Он чуть дергает крыльями носа, но не просыпается. Только ли гормоны в крови являются тому причиной? В очередной и совершенно ненужный раз я убираю пальцами челку с его лица. Я так не хотел, чтобы что-то туманило мой ум… Нежно сжимаю пальцами его подбородок. …но пока он рядом, мне этого не избежать. И прижимаюсь своими губами к его губам. *** — Эй! Вы, двое! Вы там умерли, что ли? Мы оба просыпаемся под громовую долбежку в дверь и грозно-бодрые восклицания пустынницы. Я — раскоряченный как попало на низкой тахте. Он — удобно лежащий на своей кровати. Мы смотрим друг на друга и, кажется, думаем об одном и том же. «Нет, не умерли. Но очень бы хотелось» Без слов мы поднимаемся со своих мест. Я первый добираюсь до двери, отворяю ее и молчаливым кивком приветствую пустынницу. Выхожу в общую комнату. Помещение залито ярким светом — похоже, давно наступило утро. Вижу, что за столом сидят только Люмин и Паймон — Кандакия до сих пор не вернулась. Меня заботит судьба воительницы, однако я предпочитаю ни о чем не спрашивать. Пока я, стоя рядом, раздумываю, куда мне сесть, из комнаты выходит Сайно и занимает своё место за столом. Я мгновенно передумываю садиться и остаюсь стоять там же, где стоял. Девушки, переговариваясь между собой, задают друг другу те же вопросы, которые я только что задавал себе сам: куда подевалась Кандакия? Почему она до сих пор не вернулась? — Может, выйдем и посмотрим? — предлагает малышка Паймон. — Давайте сходим, — оживленно соглашается Дэхья, — мне уже надоело тут сидеть. А то эти как воды в рот набрали и сидят. «Эти» — это мы с Сайно. Забавно, но при этих словах мы синхронно посмотрели друг на друга. Нам обоим, я уверен, есть, что друг другу сказать. Просто сейчас для таких разговоров не самое подходящее время. Когда все начинают собираться к выходу, Дэхья возвращает нам с Сайно оружие. Очевидно, вернувшись из той комнаты живыми, мы завоевали ее доверие. А зря. Даже получив назад свои кинжалы, Глаз Бога и меч, я не чувствую себя спокойнее. Сильнее, но не спокойнее. Мой покой улетел куда-то с ветрами песчаной бури, и вернуться не обещал. Абсолютно мерзкое, угнетенное психологическое состояние, природу которого я до сих пор не могу осмыслить. Я уже говорил, что прошлый вечер был самым богатым на удивления в моей жизни? Можно считать, что я солгал, потому что утро приготовило мне ещё один необъяснимый сюрприз. Когда девушки и Паймон устремились к выходу и я вслед за ними, Сайно по каким-то причинам замешкался сзади. И в тот момент, когда девушки отворили двери и вышли за порог, впуская в дом тёплый свежий воздух, он внезапно остановил меня касанием по плечу. Я замер на самом пороге и, обернувшись, непонимающе уставился на матру. А когда осмыслил увиденное, мои глаза без иронии стали размером с монетку моры. В руке Сайно держал капсулу знаний Архонта и протягивал ее мне. В моем взгляде застыло множество немых вопросов, но я не успел задать ни один из них. Раздражённый из-за моего промедления, Сайно впихнул капсулу мне в руку и, обойдя меня, собрался вылететь за двери. Но что-то его остановило перед самым выходом. Ровно на секунду. А именно — необходимость повернуться ко мне лицом и бросить короткую фразу: — Будь… осторожен.