Разное о разных

      Весть пришла с опозданием.       Записку от неизвестного доброжелателя доставили прямо во время обеда, что уже было вопиющим нарушением их негласного соглашения: никаких дел во время приема пищи. Муж удивился, но не выразил ни досады, ни раздражения, извинился короткой улыбкой и углубился в чтение.       Лист выпал из задрожавших пальцев, а сам Цзян Фэнмянь подхватился со своего места и, не утруждая себя объяснениями, бросился прочь, на ходу давая распоряжения слугам и ученикам.       Юй Цзыюань скосила взгляд вправо. Иньчжу скользнула к столу главы Цзян, подняла с него записку и передала своей госпоже. Та коротко кивнула, выражая скупую благодарность, и пробежала глазами по короткому посланию:       «С сожалением вынужден вам сообщить о гибели Вэй Чанцзе и Цансэ Саньжэнь. О судьбе их ребенка мне ничего узнать не удалось.»       В горле сформировался ком. Смерть соперницы почти не тронула: ни злорадства, ни скорби, только небольшое сожаление – одним хорошим заклинателем в мире стало меньше. Но гибель Вэй Чанцзе… Он был Юй Цзыюань другом, насколько вообще хоть кто-то мог с ней дружить. И то, что его больше не было в этом мире причиняло душевную боль.       Муж вернулся через месяц. Месяц, в который он ни разу не написал, не дал о себе знать никаким образом. Тот месяц, в который время для Юй Цзыюань тянулось хуже смолы.       Но Цзян Фэнмянь вернулся и улыбался, как ни в чем не бывало, глядя на ребенка, которого держал на руках.       «Как он на нее похож».       Вэй Ин (так его звали, она помнила – Вэй Чанцзэ писал об этом) жался к фиолетовым одеждам Цзян Фэнмяня и настороженно смотрел по сторонам.       «Слишком худой. Это не годится».       – Отец! – из резиденции со скоростью ветра вылетел счастливый Цзян Чэн, бросился к отцу, но замер, не добежав каких-то двух шагов, и, нахмурившись, уставился на мальчишку на руках Цзян Фэнмяня.       – А-Чэн, поздоровайся, это – Вэй Ин. Он…       Безусловно глупую речь мужа прервал радостный многоголосый лай – вслед за Цзян Чэном к ним выскочили и его любимцы. Вэй Ин побледнел, затрясся и крепче прижался к Цзян Фэнмяню, тихо попискивая:       – С-собаки. С-с-собаки!       На лбу мужа едва ли не впервые появилась недовольная складка, а всегда спокойный голос приобрел твердость стали:       – Цзян Чэн, запри собак в дальней комнате!       – Что? – А-Чэн моргнул своими огромными глазами, растеряно посмотрел на вьющихся вокруг него щенков.       – Ты разве не видишь, что они пугают Вэй Ина? Убери их, быстро! – и уже совсем другим тоном обратился к мальчишке. – Все будешь хорошо, Вэй Ин, здесь тебя никто не обидит. Пойдем, я отнесу тебя в твою новую комнату. Слуги приготовят бадью с теплой водой, а потом ты поешь…       Почти напевая обещания, Цзян Фэнмянь направился к резиденции, не глядя ни на сына, ни на Юй Цзыюань.       – М-мама…       – Не реви, – резко произнесла она, заметив, что глаза у сына уже увлажнились, а из правого и вовсе успела скатиться слезинка. – Отведи собак на мою половину и поиграй с ними там.       – Что с ними будет? Почему отец разозлился на меня, Принцессу, Жасмин и Милашку?       «Потому что у него ошметок ила с речного дна, вместо сердца»       – Отец устал от долгого путешествия. Не думай об этом. Ступай.       Вытерев нос рукавом, Цзян Чэн поплелся в резиденцию, свистом призывая собак следовать за ним.       – Присмотрите за А-Чэном, – тихо попросила Юй Цзыюань. Неизменные спутницы выступили из-за ее спины и последовали за своим молодым господином. Сама же женщина расправила плечи и направилась на поиски супруга и ребенка.       Это оказалось не трудно. Первый же испуганный слуга указал направление: семейные комнаты. Те самые, где самой Юй Цзыюань места не нашлось.       Из комнаты Цзян Чэна раздавался голос мужа. Злость растеклась по телу. Заискрился Цзыдянь. Юй Цзыюань распахнула дверь:       – Что здесь происходит? – холодно, но не яростно спросила она.       – Я показываю Вэй Ину его новую комнату, – ответил Цзян Фэнмянь, выпрямляясь.       – Это комната А-Чэна.       – Да. Но это большая комната, ему полезно научиться делиться.       – Нет.       – Простите, моя госпожа?       – Я сказала: нет, – отчеканила Юй Цзыюнь, приближаясь к мужу. – Здесь полно пустых комнат – пусть мальчик займет любую другую.       – Он многое пережил и плохо спит. Соседство с Цзян Чэном….       – Не обязательно. Если ему нужно присутствие другого человека, ты можешь приказать любому слуге остаться с ним на ночь, не достаточно слуги – я попрошу Цзиньчжу.       – Это мой дом, – начал Цзян Фэнмянь, но тут же был перебит:       – И я в нем хозяйка. У мальчика будет своя комната. Не эта. В этой есть удобный выход во двор, чтобы А-Чэн мог играть со своими собаками на воздухе, не мешая всей Пристани заниматься делами.       – Я уже говорил: Вэй Ин боится собак. Нам придется их отослать.       – Супруг, кажется, не знает, как сильно А-Чэн привязан к этим собакам.       – В этой жизни случаются потери, ему полезно будет это усвоить.       Цзыдянь засветился, и в этот раз Юй Цзыюань не стала его подавлять. Она приблизилась к мужу так близко, что их носы практически соприкоснулись, и прошипела:       – Если ты причинишь нашему сыну боль, я вспомню, что под чары Цансэ Саньжэнь попались когда-то не только вы с Вэй Чанцзэ, но и Лань Цижэнь. Думаю, ему тоже будет в радость воспитывать ребенка возлюбленной. И самому мальчику это пойдет на пользу: учитывая правила Облачных Глубин, там точно не будет никаких собак.       – Жена, ты не посмеешь.       – Я? – Юй Цзыюань сделала шаг назад и мрачно улыбнулась супругу, после чего повернулась к ребенку и более ровным тоном произнесла. – Простите, молодой господин Вэй, но эта комната занята наследником Цзян. Вы же знаете, что брать и занимать чужое нехорошо?       Мальчишка вытаращил на нее большие серые глаза и несколько раз быстро кивнул.       – Тогда, может быть, вы последуете за мной, и мы вместе выберем вам свободную комнату?       Мальчишка почесал нос, потом кивнул и протянул Юй Цзыюань руку. Та удивленно вскинула брови, потрясенная такой детской простотой, но взяла маленькую грязную ладошку в свою.       Атмосфера в резиденции, и до того не бывшая никогда даже просто приятной, стала откровенно тягостной. Трапезы проходили в гнетущей тишине, где мрачный и обиженный Цзян Чэн быстро поглощал свою порцию и убегал на материнскую часть резиденции, чтобы тренироваться или играть со своими собаками, Цзян Яньли скорбно заламывала бровки и переводила печальный взгляд с одного члена ее семьи на другого, Вэй Ин ковырялся в тарелке, не поднимая ни на кого глаз, а главный виновник всего происходящего смотрел в пространство перед собой.       Поведение мужа бесило так сильно, что Юй Цзыюань все чаще хотелось утопить его в реке. Мерзавец сосредоточил все свое внимание на приемыше, при этом старательно игнорируя существование супруги и законного наследника. Единственной, кому помимо Вэй Ина доставалось иногда несколько слов и ласковый взгляд, была Цзян Яньли. И ладно бы Цзян Фэнмянь действительно занимался мальчиком. Нет, он позволял ему делать все, что угодно, и совершенно не пытался решить его проблемы: ни плохой сон, ни панические крики при звуке собачьего лая.       – Через пять дней в Цишань Вэнь состоится Конференция по Совершенствованию, – внезапно во время обеда произнес Цзян Фэнмянь после двух десятков дней молчания. – Полагаю, для моей госпожи будет честью отправиться туда, чтобы представлять Юньмэн Цзян.       «Вот еще».       – Где это видано, чтобы жена главы клана заменяла самого главу на подобном собрании? Нет-нет, супруг, я не смею.       В глазах Цзян Фэнмяня, обращенных на Юй Цзыюань, впервые за долгое время отразилась какая-то эмоция. И пускай это было возмущенное: «Цзыюань, чтобы ты, да чего-то не смела?!» Но даже она была приятней отрешенного безразличия.       Стоило главе Цзян с сопровождением скрыться из виду, как Юй Цзыюань решительно направилась к лекарю.       – Мальчишка плохо спит и до сих пор выглядит лютым мертвецом – решите эту проблему!       – Да, госпожа Юй.       Травяные настои, благовония на ночь, ванны с солями и маслами, а также скорректированное питание и умеренные тренировки сделали свое дело. Мальчишка перестал метаться по постели и просыпаться от кошмаров по несколько раз за ночь.       А еще он действительно оказался сыном своей матери. Тренировки давались ему удивительно легко. Чего нельзя было сказать о Цзян Чэне. То, что приемыш осваивал с первой, в редких случаях второй, попытки, требовало от А-Чэна тяжелых трудов. Но вместо того, чтобы злиться на талантливого мальчишку, сын злился на себя. Он украдкой наблюдал за тренировками Вэй Ина, а потом убегал во внутренний двор, где в окружении собак и личного учителя работал, работал и работал.       Каким бы невнимательным Вэй Ин ни казался на первый взгляд, на самом деле он очень быстро приметил наблюдавшего за ним Цзян Чэна. И в его присутствии старался делать все еще лучше.       Несколько раз Юй Цзыюань ловила мальчишку на попытке пробраться во внутренний двор, где обычно занимался Цзян Чэн. Но собачий лай останавливал его, словно удар под дых.       «Так не пойдет».       – Идем, – Юй Цзыюань протянула руку напряженно замершему и прислушивающемуся к собачьему лаю Вэй Ину.       – Куда?       – Разве ты не хотел посмотреть?       – Но там же… – мальчишка резко посерел.       – Да. Там собаки. А еще там буду я. Как ты думаешь, хоть одна собака сможет приблизиться ко мне без моего разрешения?       – Нет, – ответ был быстрым и четким, что вызвало у Юй Цзыюань неожиданный прилив гордости и тепла к щекам.       – А причинить кому-то вред в моем присутствии?       – Нет.       – Так есть ли тебе чего бояться?       – Нет.       – Идем.       Потная ладошка снова доверчиво скользнула в ее узкую, но не по-женски крепкую и мозолистую руку.       Первое прикосновение к Милашке было коротким и напряженным. Тем более, что та попыталась лизнуть протянутую к ней ладонь. Вэй Ин испуганно вскрикнул и юрким лисенком спрятался за спиной Юй Цзыюань. Та закатила глаза, но с места не двинулась и ругаться не стала.       Цзян Чэн насмешливо и покровительственно улыбался, поглаживая по головам Принцессу и Жасмин, послушно сидящих рядом с хозяином на некотором отдалении от остальных.       Милашка вопросительно заворчала и склонила голову на бок, не понимая, что не так.       Вэй Ин прекратил дрожать и нерешительно выглянул из-за спины Юй Цзыюань. Милашка обрадованно завиляла хвостом и вывалила розовый язык из темной пасти.       – Ха-х. Она смешная, – удивленно произнес Вэй Ин.       – И милая! – добавил Цзян Чэн.       – Не пытайся оправдать эти ужасные имена таким способом – не поможет!       Надо было бы прервать вольную речь мальчишки, но имена и впрямь были…       – Ах так? Ужасные имена?! – Цзян Чэн сорвался с места и бросился на обидчика.       Вэй Ин показал ему язык и помчался в сторону, заливисто хохоча. Брошенные Принцесса и Жасмин подскочили на своих местах и погнались за хозяином, оглашая двор радостным лаем. Вэй Ин побледнел, споткнулся и чуть не упал.       – Принцесса, Жасмин, сидеть! – рявкнул Цзян Чэн, разворачиваясь к собакам. Те резко остановились, будто врезались в невидимую стену и одновременно сели, преданно глядя на А-Чэна. – Сидеть, – еще раз повторил тот, погрозил пальцем и подошел к напряженному Вэй Ину.       – Эй, ты же знаешь, что они мои и никогда тебя не укусят?       – З-знаю. Но… Их лай.       – Ты разве не слышишь, что это добрый лай? Они просто играют.       – Добрый лай?       – Ага. Есть добрый лай, а есть злой, – уверенно заявил Цзян Чэн. – И, если хоть кто-то из них будет на тебя зло лаять, я сам их накажу.       – Но они же твои друзья.       – И ты тоже. Мои друзья не должны обижать друг друга.       В глазах Вэй Ина, смотрящего на А-Чэна, мелькнуло что-то странное, мальчишка медленно кивнул и тихо произнес:       – Мы и не будем обижать друг друга. Ради Цзян Чэна.       – Я думал, моя госпожа будет ненавидеть Вэй Ина, – произнес муж, без приглашения переступая порог любимого павильона и занимая место за столом напротив. Юй Цзыюань с тоской посмотрела на чашу с чаем. Для затеянного Цзян Фэнмянем разговора больше подошло бы вино. – Все-таки он ее сын.       Юй Цзыюань поморщилась и резко дернула головой, молча отсылая своих неизменных спутниц. Дождавшись, когда шаги затихнут в отдалении, она сухо проронила:       – Он и его сын.       – Я не знал, что для тебя это будет так важно.       – А что вообще ты обо мне знаешь? – невольно огрызнулась она.       Цзян Фэнмянь выставил перед собой ладони:       – Я пришел не ругаться.       – Нет? Зачем тогда?       – Я хотел… Я хотел сказать спасибо. И прости.       Юй Цзыюань отвернулась. Она знала и умела бороться, и, может быть, поэтому тоже ее семейная жизнь напоминала поле битвы. Но вот ее противник пришел и капитулировал, оставляя ее на неизведанной территории.       На подрагивающие пальцы неожиданно легла теплая мозолистая ладонь, выбивая дух и всю решимость. Они не касались друг друга, кроме как для потомства, и после рождения Цзян Чэна все прекратилось. Но теперь Цзян Фэнмянь, казалось, пытался наладить что-то между ними.       Гордость встала на дыбы, как норовистая кобыла: «Поздно!»       Но прикосновение было теплым и мягким, а в светлых глазах больше не было стужи горных пиков. Впервые за годы, казалось, муж смотрел на Юй Цзыюань и видел ее, а не навязанную ему постылую жену.       До конца не уверенная в своем решении женщина аккуратно перевернула руку и сжала ладонь мужа своей.