Une image de notre amour

— Антон, как обычно две штучки? — Немного громче уточнила девушка.— Как там Дима? — Всё отлично, да, — замявшись ответил Шастун. — Но вот в количество придется внести изменение. Теперь три, пожалуйста. — Я так понимаю, ты сегодня сама щедрость? — Не сказал бы, просто преподаватель неожиданно зашёл именно сюда. Он довольно милый и понимающий, как оказалось, — юноша усмехнулся. — В общем, поэтому и угостил, там еще и история с проектом, в которую я бы не хотел тебя втягивать. — Хочу добавить, что он ещё и горячий, — на тон ниже произнесла Лиза, на что Антон устало закатил глаза. — Завтра зайдешь и расскажешь про него поподробнее, лады? — Прям понравился? — Мне? — девушка вскинула брови вверх, прикладывая руку к груди. — Нет, банальный интерес, не более. — Конечно, я тебя понял, — многозначительно кивая, проговорил Шастун. — Во всех аспектах. — Держи свои булки, — Лиза впихнула пакет в руки парня. — И говори кому третья. — Ире. — Вы вместе что ли или сдружились просто? Антон непроизвольно сглотнул, нервно дернув уголком губ. Неясное напряжение на миг захватило дыхание в свои сильные трясущиеся лапки. Несколько секунд расставили чувства по правильным местам, отбрасывая возникшие вопросы и дергая за ниточки ласковой нежности и счастья, что успели истончиться за годы бесполезного пребывания в чертогах разума. — Встречаемся. Она, вроде, даже вчера заходила к Вам, — Антон засунул ладони в карманы брюк, засматриваясь на ботинки внизу. — Светленькая, в очках? — Да она, наверное, — поспешно ответил парень. — Слушай, мне нужно в институт, извини. Потом поболтаем. Схватив плетеные ручки, юноша выбежал из кофейни. Судя по непрерывным звонкам и сообщениям кто-то переживал за его посещаемость больше, чем он сам. На экране гудящего телефона светилась фотография Ирины. Шастун с теплой улыбкой взял трубку и успокоил девушку тем, что уже подходит к зданию, где они и должны были встретиться пять минут назад. Невнятные ощущения расползались по всему организму, где-то проходясь тонкой иглой вины и удрученности, но в тот же момент выравниваясь гладким концом перышка мягкого тепла. Неразборчивые чувства неотъемлемая часть Антона, что многократно усложняет его попытки понять их, разобраться, раскладывая всё по полочкам. Раньше это было некой нагрузкой на сознание, потому как всё накапливалось колоссальной тяжестью, которую он не мог основательно осмыслить и понять. Сейчас эмоции удается всё лучше контролировать и анализировать, но сопоставить ту динамику совместно с экспрессивностью внутри не представляется возможным, что бросает Антона в крайности собственного разума, которому присуща сентиментальность. Перепады настроения за последние три дня выделялись из привычного ритма жизни. Крохотные сомнения, а также крупицы растерянности отпечатывались на всех воспоминаниях, связанных с Ириной. Юноша бессознательно подмечал несуразность мыслей, потому что обыкновенные люди, возвышенные поэты и философы твердили о восхитительной любви, что должна лишь вдохновлять, придавая необычайную легкость, разумеется, сталкиваясь и с проблемами, предрассудками друг друга, обстоятельствами жизни — это называют Правильным. Настоящим проявлением чувств. А разве отношения с дружелюбной, доброй девушкой, что так открыто смотрит на него, изначально не могут быть этой совершенной любовью? Возможно, это работает иначе, нежели отрешенные представления в стихах. Вереницей противопоставлений и нескладных размышлений разлетелся пепел воображаемых идеалов. Парень медленно выдохнул, опуская голову. Взгляд зацепился за маленькие следы от капелек на сером асфальте, отчетливо выделяющие черные крапинки его материала. Прохладные отблески воды коснулись русых кудрей, отрезвляя голову каждым своим падением на них. Противный дождик стучал всё настойчивее, отзываясь звонкими ударами об железный козырек института. Не поднимая глаз, Антон выронил что-то наподобие приветствия и открыл дверь, пропуская Ирину внутрь здания. Кузнецова озадаченно всматривалась в лицо студента пару долгих секунд, но не дождавшись характерной реакции прошла в холл. — Тош, все нормально? — Спросила девушка, с явным беспокойством в голосе. — Нормально, — кивнул Шастун, осторожно снимая легкое пальто с плеч студентки. — Ирин, вот, кстати, булочки. Сложив бежевую одежду на предплечье юноша протянул пакет. Кузнецова, не отрывая полного непонимания взгляда, ухватилась за ручки. — Подожди, а ты и Дима? Зачем... — Я занесу твое пальто, — резко произнес Антон. — Мне нужно спешить на пару, прости. Он сорвался с места, стягивая с себя тяжелый верх. Неловко поправляя рюкзак, студент передал все в гардероб. Пристально рассматривая спину парня, Ирина подхватила сумку и направилась в его сторону. — Антон, — крикнула та, — напиши, пожалуйста, когда освободишься и... Девушка аккуратно коснулась большой ладони, невесомо очерчивая тонкие пальцы. Приподнявшись на носочках к лицу юноши, она оставила трепетный поцелуй на розовых губах. — Отдай мне номерок, — горячо выдыхая, прошептала Ирина. Шастун машинально раскрыл ладонь, изумленно хлопая глазами. Кузнецова дотронулась до пластмассового кружочка, аккуратно прикрывая его сомкнутыми пальцами. Воздух, что так необходим для нормального функционирования мозга, застрял в горле, сдавливая до неприятной сухости. Широкий размах ресниц и их быстрые движения создавали полное ощущение того, что ноги юноши в самом деле смогут оторваться от земли и тело поднимется к высоким мраморным потолкам, дабы смахнуть застоявшуюся там пыль. Судорожно выдохнув, он быстро развернулся и бросил хриплое «увидимся». Мерзкая липкость сковала движения, а горечь от понимания, как казалось, неестественной проблемы слишком хорошо пристроилась рядом. Перешагивая блестящие ступеньки, Антон старательно перебирал полочки в сознании, в надежде собрать ненавистный пазл определения любви. «Либо я себя накручиваю, либо так и есть.»— пронеслось у него в голове, словно умозаключение. Парень витал в сомнениях и нежелании принимать опрометчивое решение, что выглядит именно так из-за своей резкости. Сопоставить неожиданную неуверенность в чувствах после вчерашней замечательной прогулки, в действительности сложно. Ирина чудесная, открытая, поэтому и общение с ней доставляло лишь удовольствие, а её компания окутывала комфортом. Они прошли несколько километров парка занимательно беседуя, изредка затрагивая и личные темы, которые с легкостью слетали с уст юноши. Студентка подхватывала каждое слово, давала необходимые наставления и выражала собственное мнение, что располагало к ней. Улыбка сияла на лице Антона, а тучные размышления отходили на задний план, заполняя рассудок глухой пустотой, которая позволяла сосредоточиться на девушке рядом. Когда небо окрасилось в темные оттенки, он проводил студентку до подъезда, как в лучших традициях романтических мелодрам. Ирина несколько смущенно улыбалась, вглядываясь в глаза Шастуна и стреляя не совсем ясными намеками. Тогда парень выдавил тихое: «До завтра?», заинтересованно разглядывая карий цвет. Кузнецова очаровательно усмехнулась, потянула ворот его рубашки на себя, впечатываясь в губы. Прохладный ветер сильным вихрем выбил последний и такой нужный вздох из груди юноши. Мягкая ладонь переместилась на шею, притягивая тело ещё ближе. Антон не отдавал себе полного отчёта, поэтому отвратительно сжавшиеся мышцы растворились в горячем поцелуе, оставаясь незамеченными до заветного прощанья. Теперь память будто поникла, обесцвечивая картинки воспоминаний. Странное чувство противоречия действиям впервые коснулось разума. Поцелуй не являлся основной целью их прогулки, в какой-то момент Антон и вовсе забыл про подтекст встречи, что вызывало кучу вопросов, которые накладывались и на другие, в итоге скатываясь в огромный комок. Удивительно, потому как в школьные годы парень несомненно пользовался популярностью среди одноклассниц, часто отвечая на прозрачные и банальные подкаты. Отношения никогда не складывались во что-то живое, настоящее, каким так грезил Антон, поэтому он оставил всякие попытки построить вечное с другим человеком ещё в начале одиннадцатого класса. После поступления Шастун провел последний месяц лета в бессвязных скитаниях по различным заведениям Москвы, что безумно хотел вычеркнуть из биографии, потому что своеобразный глоток свободы и вседозволенность перевернули разум под не самый удачный угол. Парень встряхнул головой, отгоняя ненавистные картинки. Слегка сжимая край белого подоконника он окинул взглядом серый пейзаж за окном. Темные облака окончательно спрятали солнце, затмевая пространство бескрайнего горизонта тоской. Уже большие капли воды стучали по железу, соединяясь в единую мелодию, от которой невольно сжимается сердце. Но, если объективно оценивать состояние, то весь дискомфорт скидывать исключительно на небрежную погоду — глупо и, очевидно, безответственно. Антон фыркнул на угрюмо разбросанные тучи, отмечая несправедливость столь быстрого изменения полотна за стеклом. «Как иронично, погода подстроилась под мои уебанские мысли. Сука, да как это всё сложить и сделать вывод?» — подчеркнул студент конец мутной лекции сознания. Парень оттолкнулся от светлой деревянной поверхности, где расположились тусклые цветы, что, вероятно, поникли из-за недостатка солнечных лучей, а их зеленые лепестки походили скорее на блеклое подобие прежнего цвета. Дверь в аудиторию, словно в приглашающем дружелюбном жесте, была приоткрыта. Шастун перешагнул порог помещения, всматриваясь в студентов на рядах. Как только он заприметил Диму, ноги сами подорвались в его сторону. — Привет, — проговорил Антон, присаживаясь рядом. — Как дела у тебя? Как Катя? Позов поднял глаза на друга, что скрупулезно раскладывал учебники по столу, немного загнанно хватая воздух. Вопросительно выгнув бровь, он отложил телефон. — Тох, нормально всё? — Вы издеваетесь? — Парень бросил недовольный взгляд, с грохотом захлопывая учебник. — Понял, — кивнул студент. — У меня всё отлично, как и у Кати. Спасибо, что поинтересовался. Ты как? — Нормально, — мерзкая улыбка расплылась по лицу, будто кадр из фильма ужасов. — Шаст, фу, — поморщился Дима, весело хмыкнув. — Не буду расспрашивать, что случилось, но перестань так делать, окей? — Ага, попробую. — Заебался прям? — Напрямую спросил Позов, сочувственно хлопая по плечу. — Читаешь, — устало выдохнул Антон, — снова. Скрывать и бегать от ответа не имело особого смысла, потому как доверительные отношения на уровне родственных душ с каждой откровенной беседой только подтверждали столь высокий этап их дружбы. Шастуну чрезвычайно симпатизировала доброта и надежность Димы, а тот в свою очередь часто подмечал искренность Антона, желание постоянно работать, что его глубоко поражало. Это не выглядело или звучало странно, потому что выражать такие вещи в словах, конечно, спустя определенное время, не казалось чем-то постыдным, смущающим. Дабы пройти стадию, когда мнение и заведенные прежде устои непосредственно касаются дружбы, нужен серьезный и решительный шаг. Годы, несомненно точно помогли, как и стремительно меняющееся мировоззрение. Кто бы мог подумать, что даже над уже обыденными отношениями нужно работать. — Спасибо, — Антон измученно улыбнулся, заглядывая в лицо напротив. Дима учтиво кивнул, приподнимая уголки губ вверх. — Может посидим сегодня у тебя? Поболтаем, хочешь? — сжимая плотную ткань толстовки на плече Шастуна, произнес он. — У тебя сегодня не было никаких планов? Просто, если ты... — Тох, я предложил, значит не было, тем более давно не собирались чисто с пивком под какой-нибудь матч. — Точно, сегодня Зенит с Лусаил играть должны, разовый матч, но посмотреть точно можно, — подпрыгнув на скамье, парень вскинул указательный палец, словно оповещая о важной вести. — Будет отличным фоном для разговоров, ага. — Ну так, — согласился Антон, намеренно пропуская гласную букву в последнем слове. Тихий смех аккуратным шлейфом ложился на неразборчивые беседы остальных студентов в аудитории. С широкой улыбкой Дима рассматривал блеклую зелень глаз, улавливая мимолетное беспокойство. Нервно перебирающий кольца Антон совершенно не задумывается об этом, а Позов удачно подмечает детали, которые впоследствии складывает в общую картинку. — Шаст, ты хотел что-то спросить, когда зашел, — безмятежность отлично получилось передать в голосе, скрывая за ней озабоченность и тревогу. — Да, — юноша поджал губы, — я не понимаю, нормально ли ощущать к человеку одновременно нежность и неприязнь? Парень отвел взгляд, обдумывая, анализируя чувства в которых раз за день. В надежде на безграничное понимание друга, он и не пытался сказать чего-то кроме, только слушал мерзкое шуршание размышлений. — Извини, но я не смогу ответить на вопрос, потому как не знаю про кого именно ты говоришь. Я не настаиваю, нужно время, наверное, для такой серьезной темы. — Ирина, — сухо отрезал Антон. — Мне так плохо даже думать об этом, боже. — Я могу задать несколько вопросов? — Валяй, хочу разобраться. Может, я просто бесчувственный мудак. Шастун повел плечами, зарываясь подбородком в ворот толстовки. Приглушенный голос был едва различим, но Дима видимо смог найти нужную волну старого и дряхлого радио, все-таки подхватывая каждую фразу для конкретного представления ситуации. Антон отвечал медленно, растягивая слова, будто смакуя на языке, прежде чем выпустить горечь вместе с ними. — Если быстро и коротко, то тебе попросту нравится с ней общаться, разговаривать, как с близким другом, а обычно такие люди, по крайней мере, у тебя не стоят в приоритете чего-то большего в романтическом смысле. Психология у тебя такая, Шаст. Изначально ты не испытывал эмоций сравнимых с симпатией, потому что все мы прекрасно понимаем — секс не есть чувства, а решение сойтись было основано на чувстве вины и идеализированном воображении твоих грез о любви, тем более Ирина высказала заветную для тебя позицию. Понимаешь? — Прикусывая обратную сторону щеки, Позов смотрел на сильно сжимающего края одежды Антона. — Все, что ты делал не было волей сердца, лишь жалкой пародией слепить что-то внутри. Проблема в том, что лепить не из чего и не нужно. Не нужно идти на поводу безупречных картинок, чужого мнения и всего того, что влияет на жизнь без твоего участия. Парень безмолвно разглядывал пустоту впереди терзая губы, которые чудились спасением от болезненного осознания. Он хотел сглотнуть вязкую слюну, но горло пересохло до ощущения песка, а мозг создал фантомное желание, что изъяснял как реальную необходимость. Кадык дернулся. Пустыня внутри прошлась стремительной бурей, сильнее засыпая всё окружающее крохотными крупицами. — Тох, я трактую только видимое, пытаясь помочь сопоставить всё, — продолжал Дима. — Хочешь, выйди покурить сейчас, я прикрою, не переживай. Шастун отстраненно кивнул, бросил учебник в рюкзак и вылетел из помещения. «Десять минут и я буду в порядке. Сигареты, блять.»— быстро моргая, он искал пачку в бесконечных карманах портфеля и джинс. Пара матерных слов слетели с уст, возможно, это был целый поток, что остался незамеченным из-за лихорадочных попыток найти сигареты. Пробежав несколько пролетов, Антон наконец зашел в туалет, где сразу расположился на подоконнике возле окна. Маленькая хлипкая коробка, с предупреждающей на ней надписью, вывалилась из заднего кармана на холодный кафель. «Да вы угораете, что ли?»— раздраженно выдыхая, парень подобрал пачку. Вытащив сигарету, он зажал её в губах и поднес горящий огонек к кончику. Табак приятно окутал легкие. Несомненно правильный монолог Димы крутился в голове, отзываясь мучительной истинной в глубине рассудка. «Я не могу играть роль влюбленного человека только ради того, чтобы не разочаровать кого-то. Это подло, не искренне и бессмысленно. Бессмысленно для нас обоих в первую очередь. У нее должен быть выбор, если это можно называть «выбором», конечно. Рассказать о своих загонах и предельно ясно истолковать ситуацию будет верно, потому как она имеет право знать. Блять, даже не так. Что за абсурд? Какое право? Это, сука, очевидно! Разговаривать нужно, привыкать к этому, дабы остаться хорошими друзьями, если она захочет после моего бреда сумасшедшего вообще меня видеть. С одной стороны я не контролирую всё, что происходит в моем, блин, сердце? Как тупо, блять, мне пятнадцать, определенно.» Буквы бились о стенки черепа. В висках пульсировала тревожная кровь. Антон затянулся и выпустил огромное облако горького дыма в приоткрытую форточку. Трезвые размышления заполнялись лишь никотином, что помогал не сойти с ума окончательно. Каждое ответственное решение со скрипом приходило к рациональным выводам, отражаясь после беспокойством и подрагивающими руками. Сложно привыкнуть к осознанному контролю, который нужно ещё и поддерживать. «Просто разговор после пар и дополнительных. Все окей.» Вторая сигарета отправилась в мусорку. Шастун встал, выпрямил спину и поплелся к выходу. Дима должен был отмазать его минут на двадцать, так что он почти уложился. Юноша осторожно постучал в ранее открытую дверь и заглянул внутрь. — Извините за опоздание. Можно? Преподаватель правоведения с улыбкой кивнул студенту, вновь возвращаясь к вещанию лекции. Парень как можно тише проскользнул сквозь ряды и присел на привычное место, рядом с Димой. Позов тактично промолчал, заприметив более расслабленное выражение лица. После пары Антон рассказал о всех своих планах и умозаключениях на что получил более чем внятное подтверждение. Оставшиеся часы занятий сплошь были пропитаны скукой, поэтому Шастун поднимался на дополнительные с мыслью о малейшем изменении созданной вокруг меланхолии. Он и не сомневался, что Арсений Сергеевич сможет очередными странными штуками раскрасить серое настроение. Опираясь о стену, парень стоял возле аудитории и дожидался появления француза. В тишине пустых коридоров послышался звонкий звук стучащих о паркет каблуков. Ирина выпорхнула из-за поворота, с улыбкой направляясь в сторону Антона. Напряжение тонкой ниточкой стянуло шею. Юноша распахнул глаза, разглядывая студентку. — Ир, а ты что тут? — В моменте расплавляя плечи, проговорил Шастун. — Передаю тебе булочки, — она протянула две шуршащие упаковки с выпечкой. — Ты зачем-то отдал мне целый пакет, так еще и не написал ничего. — Прости, я хотел чуть позже поговорить. — Окей, — протянула девушка, неоднозначно улыбаясь. — Спасибо ещё Кате, что сказала, где найти тебя, потому что сыскать такую хмурую тучу сама я не могла. Кузнецова рассмеялась, а Антон тихо усмехнулся забавной иронии. — Да, я похож на такую, — скорчив нелепую рожицу, произнес юноша. Студентка весело хмыкнула, слегка наклоняя голову в бок. Аккуратно укладывая ладонь на щёку парня, она разгладила парочку морщинок. — Ир, я как раз хотел обсудить, — смущенно начал Шастун, но продолжения так и не последовало: фразы пропали в теплых губах, что нежно коснулись его. Студент застыл, неосознанно прикрывая глаза от ласковых поглаживаний руки на скуле. Взрыв противоречий осколками впился в грудь. Кузнецова медленно провела языком по его нижней губе, слегка прикусив её. Антон горячо и отчаянно выдохнул. — Шастун, я, — серьезный тон голоса был прерван нервным кашлем. — Я прошу прощения за опоздание. Юноша резко отстранился, поднимая растерянный взгляд на Арсения Сергеевича. В синеве океана поднялись волны, где каждая из них гонялась за другой возвышаясь и накрывая своим огромным полотном. Шторм внутри Арсения. Черный дым фитиля внутри Антона.