Трудно быть Ангелом

      Что такое ночной город? Это тьма, интриги, одиночки, блуждающие по темным переулкам в поисках смысла своей жизни? Это монстры, прячущиеся в тенях, а, может, и в самих людях? Это тысячи огней, которые, словно новогодние гирлянды, озаряют своими разноцветными всполохами проезжающие машины и прохожих? Для Азика сегодня ночной город был пустой черной комнатой: в ней не было никого и ничего - лишь он, погруженный в свои собственные мысли.       Боятся ли люди оставаться наедине с самим собой? Страшно ли осознавать, что ты остаешься один наедине со своими мыслями, сжирающими тебя изнутри? Прыгнешь ли ты в их пучину, рискуя никогда не вернутся, или же сбежишь в людскую суету, забивая сознание сериалами, клубами, барами, сексом, да чем угодно...лишь бы не смотреть в глаза собственной бездны? Будешь ли ты ей противостоять? Сразишься с ней? Или же, захочешь договориться? Может, примешь ее, пропуская через каждую клеточку своего тела, все глубже погружаясь в собственную боль и отчаяние? Что ты там найдешь? Ответы, успокоение, страх? Надежду?       Азик, пьяно шатаясь и спотыкаясь, находил в этой черной комнате лишь воспоминания. Воспоминания, от которых он бежал всю свою гребаную жизнь. Он запер на ключик их все, не способный встретиться лицом к лицу. А они ждали....выжидали, когда замок заржавеет или будет кем-то вскрыт. Они, притаившись где-то на задворках его пропитого искаженного покалеченного подсознания, ждали своего часа, чтобы наконец встретиться со своим хозяином. Их встреча была лишь вопросом времени.       Он устал бежать от них. Он затылком чувствовал, как они следуют за ним, скрывая свое присутствие в лицах прохожих, в мелькающих тенях, в дуле пистолета. Сколько уже можно бежать от них? Он чертовски устал. Сев под одиноким фонарем на сырую землю темного сквера, он приложился к горлышку бутылки. Горькая жидкость привычно обволакивала саднящее горло, создавая ощущение полного небытия, вызывая то успокоение, то необъяснимое волнение. Как-то раз, когда он с Даниэлем брел через лесную чащу, у них завязался диалог о влиянии алкоголя на человека. Этот невинный юноша тогда сказал, что алкоголь вызывает в людях тревожность. Именно по этой причине многие люди начинают плакать, когда выпьют: алкоголь оголяет весь накопившийся стресс и, разгоняя его по венам, выплескивает наружу. Он дает мнимое ощущение эйфории, которое одним щелчком пальцев, одним чертовым триггером, превращается в настоящий страх. Что ж, кажется, сейчас Азик начинал понимать, что в словах юноши была толика правды, ведь он, находясь на грани пьяного бреда, ощущал нечто подобное.       Прислонившись головой к холодной поверхности фонарного столба, он прикрыл глаза, позволяя эмоциям взять верх над его телом и душой. А смысл бежать? Давно уже настала пора снести этот расшатанный заржавевший замок и зайти в свою черную комнату. Дверь со скрипом отворилась, открывая его замутненному взгляду темную бездну собственного подсознания. И он зашел прямо в неё. Первый шаг.       Посреди комнаты стоял маленький мальчик. Его глаза были черными и бездонными, а взгляд выражал боль с разводами разочарования где-то на радужке. Комната преобразовывалась, словно была магической, как та, из какого-то фильма, который он когда-то давно смотрел. Мальчик стоял уже посреди темной улицы: мимо проезжали сотни машин, а он просто смотрел куда-то в мрачную пустоту, словно, искал там что-то, или кого-то.       — Я любил его...— тихо прошептал мальчик, продолжая глядеть куда-то во мрак.       — Ты мне не нужен,— отвечал ему до боли в сердце знакомый низкий мужской баритон,— ты был плохим сыном...       Мальчик не бежит, не плачет, не кричит. Он просто стоит, наблюдая разочарованным взглядом за удаляющейся мужской фигурой. Он не нужен. Он никогда и не был нужен, видимо. Воспоминания были нечеткими и размытыми, он даже лица того человека вспомнить не мог. Развернувшись, маленький мальчик одиноко начал свой путь вдоль автомагистрали в неизвестном направлении. Куда ему идти? Что делать? Он не знал, он просто шел, ведь это было единственное, что он мог заставить себя делать в этот мрачный момент. Его мозг подавал импульсы в тело, заставляя мышцы ног двигаться в едином ритме, словно он какая-то китайская заведенная механическая кукла....левая нога-правая нога, и так до бесконечности, пока моторчик не забарахлит. Если не думать ни о чем, то и не больно, не холодно, не голодно. Нужно просто не думать об этом. Нужно просто идти... Второй шаг.       Маленький мальчик сидит на земле. Вокруг мельтешат людские фигуры, но лиц разобрать невозможно: они просто проплывают мимо ребенка единым игнорирующим его потоком, в который мальчику никак не удается вклиниться. Его руки грязные от земли и слякоти, а коленки разбиты от постоянных падений, но глаза полны жажды жизни. Он хотел жить, но не знал зачем. Почему ему не хочется умирать? Почему ему не хочется сдаться прямо здесь и сейчас? Почему все эти люди проходят мимо, не обращая внимания на его страдания? Это его вина? ОН его наказывает за то, что мальчик был плохим сыном?       — Ты хочешь жить?— высокая красная фигура возникла неожиданно, распыляя поток людских фигур позади себя. Длинные лакированные острые носы черных туфель были устремлены на сидящего на земле мальчика.       — Хочу,— прохрипел ребенок, с интересом разглядывая ярко-красный свет, который излучал этот человек.       — Тогда пойдем со мной,— фигура протягивает мальчику широкую сухую ладонь, украшенную дорогими перстнями. Ладонь была горячей. Не такой грязной и холодной, как дрожащая рука мальчика, и он ухватывается за нее, словно утопающий за спасательный круг. Красный цвет пугал, но не отталкивал. Красный цвет не был для него счастливым, для него этот цвет имел значение второго шанса. Хорошим он будет или плохим - мальчик пока еще не знал. Но он был. Он был другим. Он мог за него ухватиться, ощутить, поднять свое трясущееся ослабленное тело, вырываясь из трясины отчаяния и выталкивая себя на новый путь.       — Ты никогда не будешь прежним, мальчик... Третий шаг.       Красный цвет. Мальчик видел этот цвет чаще других, он видел его во всем вокруг: красный цвет светофора, красная фигура, красная кровь...крови он видел больше всего. Все люди внутри красные, стоит только немного вскрыть внешнюю оболочку. Его руки тоже часто были красными. Он этого не хотел, он думал, что красным человек должен быть только внутри. Но каждый раз высокая фигура говорила ему окрашивать этим цветом других людей — и он окрашивал. У него не было выбора. Он послушно брал в руки оружие и шел за фигурой навстречу красному свету.       — Я сделаю тебя сильным, я сделаю тебя беспристрастным, я сделаю тебя исполнительным, я сделаю тебя Новым Тобой,— шептал хриплый голос в ухо мальчику, закрадываясь глубоко под кору мозга, вбиваясь в каждую клетку его тела. Он вбивался в его уставшее от тренировок тело, он вбивался в не теряющие жажду жизни глаза, он вбивался во все чаще появляющийся на лице мальчика фальшивый оскал, скрывающий истинные чувства в какой-то искаженной защитной реакции.       У мальчика не было выбора, и это раздирало изнутри, заставляло сжимать до боли подушку по ночам, заставляло рвано дышать и сдерживать подступающие слезы, когда на его глазах убивали людей. Ему нужно стать сильным, чтобы иметь этот выбор, и он принял условия игры. Он нашел свою причину жить: свобода выбора. Это стало его мантрой. Когда он выполнял приказы устремленных на него острых носков лакированной обуви, когда он избивал мальчишек, посмевших обидеть сына мужчины, когда он избавлялся от неугодных мужчине людей - он говорил сам себе. Скоро. Скоро я стану сильнее и смогу делать выбор сам. Четвертый шаг.       Мальчик уже стал старше и немного возмужал. К красному цвету добавился вкус металла. Он чувствовал его, когда мужчина в порывах ярости бил его, когда шептал ласковые слова и делал то, о чем мальчик его не просил. Он не хотел этого. Он хотел иметь право выбора. Но вот он снова лежал, уткнувшись лицом в простыню, терпя вкус металла во рту и раздирающую изнутри боль, пока мужчина пользовался им. Он до красного цвета кусал губы, сдерживая вырывающиеся крики, ведь он не имел права кричать. Ему это было запрещено. Он все еще был недостаточно силен, чтобы иметь право выбора. Он закрывал глаза и пытался думать о чем угодно, но не о красном цвете и вкусе металла. Он думал о своем будущем. Он думал о том, как идет по безлюдным улочкам неизвестного города, который он видел на фотографиях в интернете, он представлял, как пробирается сквозь густые джунгли, как взбирается на снежные вершины многовековых гор. Он знал, что посетит каждое место, которое представлял, скрываясь от окружающей боли и отчаяния.       Он ждал. Он ждал, когда мужчине надоест, он ждал, когда мужчина посчитает его достаточно взрослым, чтобы отпустить. Он ждал, когда его накопления станут достаточно весомыми, чтобы сбежать. Пятый шаг.       Мальчик узнал, что красный цвет не всегда плохой. Он увидел красный цвет на ногтях женщины, бережно обрабатывающей его раны после очередного задания. Женщина была строгой, но справедливой. Она была обычным человеком: со своими амбициями, которые были далеко не бескорыстными. Она преследовала лишь свою цель, но пару раз протягивала мальчику руку помощи. Ее рука была грациозной, мягкой, с длинным окрашенными в красный цвет ногтями. Эта рука была жесткой, но не жестокой. Она не делала мальчику больно. Она показала ему, что заполучить свое право на выбор он сможет уже в скором времени. Он чувствовал это в каждом её движении.       Мальчик это запомнил и был готов с благодарностью вернуть долг за предоставленную возможность. Он тайно помогал этой женщине: находил нужную ей информацию, подставлял неугодных ей людей, воровал вещи. Любой со стороны мог бы подумать, что он делает для этой женщины все то же самое, что и делал для того мужчины, но это было бы в корне неверное умозаключение. Мальчик сам решил ей помочь. Это был его выбор.       И женщина об этом знала. Она все читала по его глазам. По его черным бездонным глазам. Женщина научила его не показывать свой страх, она научила его притворяться тем, кем его хотят видеть окружающие люди. Она научила его видеть свои собственные возможности. Женщина помогла ему избавиться от контроля и интереса того мужчины. Он мог теперь сам защитить себя. Он мог делать выбор сам. Он увидел, что может сам решать, каким будет окружающий его красный цвет. Шестой шаг.       Мальчик стал взрослым. Теперь он сам мог решать, как использовать свои способности. Он знал, где они точно пригодятся и где на них есть спрос. Он знал, что теперь может делать. Он нашел работу, идеально подходящую его навыкам, нашел идеальную отговорку, чтобы покинуть окружающую его клетку и вырваться на такую желанную свободу. Теперь он мог сам решать, как зарабатывать деньги и на что их тратить.       Свобода. Это слово означало для него все и ничего. Что из того, что он делал, было проявлением свободы, а что укоренившимися навязанными желаниями того мужчины? Он не знал, да и не нужно ему это было понимать. Главное - он теперь сам решает свою судьбу. Он сам решает, как выглядеть, он сам решает, за какие дела браться, он сам решает - жить ему или умереть.       Он окрасил свои волосы в красный цвет как напоминание. Напоминание о том, какой путь он прошел ради приобретения своего права выбора. Теперь красный цвет для него цвет свободы.       Азик стоял посреди черной комнаты и смотрел на маленького мальчика, который стал проводником в его темное, покрытое ранами, ожогами и гематомами прошлое. Прошлое, полное боли и крови. Прошлое, сделавшего его тем, кем он является на данный момент - убийцей, ебаным Ангелом Смерти, уничтожившим сотни жизней и так и не нашедшим свою. Он не жил, а просто существовал по принципу "убей или будешь убитым". Он прекрасно понимал, что не будет счастливо умирать в старости в своем доме, окруженный заботливой семьей.       — Это мой выбор. Я смог сделать его сам, — сказал он печально смотрящему на него мальчику, пытаясь убедить того в чем-то,— я могу сам решать, кем мне быть и что мне делать, понимаешь?       Мальчик, вздохнув, отвернулся от наемника, вглядываясь куда-то в черную пустоту комнаты. Обернувшись через плечо на красноволосого, он исчез, теряясь в подступающей темноте.       — Стой!— Азик побежал вперед, пытаясь в вихре обрушившегося безумия и страхов найти самого себя,— что я сделал не так?! Я же именно этого всегда и хотел!       Он бежал в полной темноте, не понимая, куда вообще бежит и верно ли его направление. Он ничего не понимал. Почему мальчик ушел? Почему ничего не сказал? Он же здесь! Он добился того, чего хотел! Ему не о чем жалеть!       Он не знал, сколько уже бежал. Выбившись окончательно из сил, парень упал на колени, тяжело дыша.       — Я-я не понимаю...что ты хочешь мне сказать? Я не понимаю.....       Чья-то тяжелая теплая рука опустилась на его трясущиеся плечи. Резко вскинув голову, он увидел Даниэля. Тот сидел на корточках рядом с ним, все еще держа руку на его плече в каком-то успокаивающем жесте и улыбался. Улыбался своей пиздецки доброй и невинной улыбкой. Смотрел этими своими серыми нежными глазами, заглядывая в самую глубину блядской черной души Азика. Маленький мальчик, стоящий рядом с блондином, протянул наемнику его разбитый телефон.       Не отрывая взгляда от теплой улыбки юноши, Азик трясущейся рукой взял телефон и без задних мыслей приложил к собственному уху.       — Ах, и еще: он просил сказать, что ты хороший человек и заслуживаешь быть счастливым,— приглушенно донесся из трубки женский голос.       — Я...— ошарашенно глядя на так не подходящего окружающей темноте светлого ангела, Азик замер, не зная, как это все понимать. Глаза предательски защипало.       — Я не...— голос дрожал, что-то сдавило его грудную клетку, не давая выпустить ни единого звука, лишь хрипы,— блять, я не понимаю....       Наемник с силой зажмурил глаза и, схватившись за голову, скрючился, падая на четвереньки. Он ничего не понимал. Он не хотел ничего понимать. Он не хотел ничего знать. Блять. Дыхание совершенно сбилось, а сердце бешено колотилось. Он трясся в истеричном припадке, не осознавая, что вообще происходит, пока не почувствовал, что тяжесть знакомой руки пропала с плеча.       Резко распахнув глаза, он увидел, что Даниэля уже не было рядом, а на него смотрел все тем же пустым взглядом маленький мальчик.       — Я....могу быть счастливым?— практически одними губами прошептал наемник, глядя в черную бездну напротив.       Мальчик тепло улыбнулся. Так же, как ему все эти безумные недели улыбался Даниэль. Маленький мальчик протянул окровавленные руки к Азику, заключая в крепкие объятия.

***

      Трезвонящий в кармане телефон вызвал новый приступ головной боли, от которой красноволосый недовольно поморщился и разлепил опухшие веки. Он все так же сидел у фонарного столба. На небе все также сияла одинокая луна, слегка освещающая макушки невысоких деревьев в лесу. Окоченевшее от холода тело затекло и совершенно не слушалось. Достав трясущимися пальцами из кармана разбитый телефон, парень не глядя приложил трубку к уху и ответил:       — Да?— прохрипел он абсолютно пропитым осипшим голосом.       —.....бухаешь?— раздался приглушенный женский голос на той стороне телефонной связи.       — Типа того,— усмехнувшись, ответил наемник,— а что, хочешь присоединиться?       — Я хочу знать, что ты не валяешься в какой-то подворотне, найдя на свою дурью башку очередных неприятностей.       — Ну,— парень оглянулся, оценивая обстановку вокруг,— я валяюсь, но без неприятностей.       — Сатана тебя дери, я так и знала,— вздохнув, ответила недовольно Нэлли,— геометку скинь, заберу тебя.       — Нэлли, а что значит быть счастливым, а?       — Не знаю, никогда там не бывала,— резко ответила брюнетка,— сам ищи смысл. А сейчас поднимай задницу с земли и скинь мне гребаную геометку, Азик.       Хрипло посмеявшись, красноволосый сбросил звонок и отправил женщине свою локацию. Двигаться не хотелось совершенно. Хотелось только спать. Долго так, беспробудно желательно, лишь бы в голову снова не лезли все эти гребаные воспоминания. Лишь бы не воспроизводить в пьяном подсознании светлый дарящий тепло образ юноши, так легко бросившего побитому жизнью наемнику эту дурацкую фразочку.       Лишь бы не думать о том, что наемник сегодня потерял. Лишь бы не думать о том, что он сегодня приобрел. Лишь бы снова не попасть в ту ебаную черную комнату. Второго такого трипа он точно не вывезет.