Слово художника

Единственное, что Хёнджин помнил отлично, — это то, что у счастья всегда много нелегальных дилеров. Фортуна не будет вечно тебе улыбаться, а друзья… сегодня они есть, завтра ты один. И так со всем в этой жизни. Так устроена система, но кто её придумал — это загадка. С Кристофером могло всё сложиться, у них были все шансы на спокойные, гармоничные отношения, где каждый — уникальный элемент, а вместе они составляют лучшую смесь из всех возможных. Но Хван оказался запертым в клетке собственного разума. Мало говорил и много молчал, со временем начал считать себя той самой «очередной ласточкой на сезон». Тёплый сумрак был настойчив и умело обманывал, расставлял ловушки и заводил мысли в тупик. Потом отпускал, как ни в чём не бывало, но прекрасно знал, что к нему вернутся, ведь больше идти было некуда. И боже, не разобрать, чья конкретно тут была вина. Говорят, на отношения стоит смотреть здраво: виноваты всегда оба. Один подтолкнул другого, а тот «другой» не безвольная же кукла, мог ответить, оказать сопротивление, провести границу и чётко обозначить свои. Не случилось, Крис, наверное, думал, что Хёнджин его поймёт. Тот не стал даже слушать. Швырнул в мужчину его же телефон и бросил напоследок самую лживую, но ядовитую фразу. «Я тебя ненавижу» Разве ты не знаешь, что ненависть рождается из сильной любви? Невозможно ненавидеть абсолютно безразличного тебе человека. Так просто не бывает. Что до Кристофера…

Несколько часов назад

Ниточки самого лучшего шампанского тянулись от кончиков пальцев до бокала, сорвался на крик, почувствовал удар по голове и жжение кожи. – Господи… умоляю, прости. Это всё… – Давай на этом закончим, пока мы оба не покалечили друг друга. – Крис, нужно… Мужчина резко поднялся со стула, пошатнувшись, вовремя схватился за дверной косяк и сжал его так сильно, что выступили побелевшие костяшки пальцев. – Расстаться. Хёнджин выронил осколки бутылки, совершенно не чувствуя, как те изрезали его ладони. Он услышал каждое слово, но почему-то хотел переспросить. Ты уверен? Точно ли… но остановился. Обернулся на картину, стоящую в углу комнаты, и швырнул в неё хрустальный бокал. «Водную гладь солнца вспороли фрагменты стыда» Не ответил ему. Хлопнул дверью, спрятался в ванной комнате, собственная кровь привела в чувства, но когда выбежал обратно, Кристофера уже не было. Слёзы полились сами, Хёнджин уже не вспомнит, как ощутил тепло на своих щеках. Взгляд зацепился за картину — её хотелось порвать на кусочки, ведь она напоминала о той поездке, которая сделала их ближе и отдалила в одно и то же время. Как же он упустил всё это… или, в конце концов, упустили оба? Впервые за два года некогда сломанная рука напомнила о себе, словно ждала подходящего момента. Хван прикрыл глаза, вслушиваясь в боль. Это были новые ощущения, ни сильнее, ни слабее предыдущих, просто совершенно другие. Испытывать боль в полном одиночестве раньше казалось выполнимой задачей, что родителям до сына, если он настоящий бездарь? Сейчас всё было иначе: юноша чувствовал всё так, словно именно из этих эмоций он и был соткан. Кто я теперь? Кем стал? Сам не заметил, как съехал по стене. Упёрся затылком в холодный бетон, несколько минут смотрел в потолок — не было ответов. Никто не оставил ни инструкций, ни пособий, как жить одному. Как быть одному, как делить накопленное только с собой. С Кристофером ушла и способность ладить с собственным миром. Хёнджин, возможно, понимал, что это было похоже на своеобразную зависимость от другого человека, но что оставалось делать? Несколько звонков разбились о тишину: ни гудков, ни автоответчика. Это вызвало подозрения, так не бывает, или не должно было быть. Хван никого не знал, кроме ректора университета — он был единственным связующим звеном между ним и Баном. – Прошу прощения за поздний звонок, Вы случайно не знаете места, в которых Кристофер Бан бывал чаще всего во внеурочное время? Скажем, кофейня, библиотека? – Я бы с радостью Вам помог, но мистер Бан такой скрытный. За пару лет работы с ним я усвоил, что он до конца никому не доверяет. Хёнджина ударило током. Так вот в чём проблема — он ничего не знал о собственном парне, потому что не смог достучаться, потому что тот не почувствовал, что может ему довериться. – Извините. Телефон отключился, звонко ударился о пол, парень упал следом, уткнувшись лбом в паркетную доску. В голове жужжал рой, каждая мысль пыталась доминировать над своей «сестрой», пыталась вырваться вперёд. Хёнджин им не позволял. Когда-то неумышленно, даже необдуманно, сравнил себя с морем, а Кристофера с небом, сплёл их судьбы, соединил дорожки, которые в итоге непонятно куда привели обоих. Может, картина — вовсе не была результатом их поездки? Нет, невозможно. Это всё только казалось. За каждое слово, сказанное на эмоциях, пришлось заплатить. Холодный пол не позволял мыслительному процессу остановиться окончательно, но Хван потерялся во времени и не заметил, как вырубился. Тогда мысли перестали его тревожить. Бессознательное сопроводило его в путь по самым тайным местам собственного разума. У моря и неба есть кое-что общее. Но лишь море обречено существовать как отражение неба, а не наоборот. Небо свободно.