Слово художника

«Не загоняй себя в рамки, будь свободен, как…» Кристофер устало качнулся на стуле, едва не потеряв равновесие. Глаза зацепились за настенные часы, что отстукивали третий час ночи. Почему-то именно в это время ему легче жилось, проще было прощать, любить, скучать, но не работать. Он всё время думал только о нём. Невозможно было выбросить из головы эту очаровательную улыбку, длинные пальцы и его родинку под глазом. Всё это — не больше, чем привлекательные черты, которые можно было бы заменить другими. Но заменить его голос нельзя. И то, как он писал картины. Каждый взмах кистью был подобен жесту дирижёра, что вёл за собой целый оркестр, направлял, пытался обучить. Хёнджин не любил занимать лидерские позиции, поэтому наотрез отказался преподавать в той же академии, что Бан. Поначалу, мужчина пытался уговорить его, но непреклонность брала своё. «Тебе нравится учить, мне нравится учиться» Так он сказал. А вскоре всё чаще подходил вплотную к двери кабинета и вслушивался в каждую произнесённую фразу, однако запомнил лишь одну. «В искусстве очень важны эмоции. Вы не создадите ничего путного, если не пройдёте через страдания» Тогда показалось нелепым. Кто в здравом уме будет совершать насилие над собой, лишь бы получился хотя бы приемлемый результат? Хёнджин будет. Так он написал свою последнюю картину, навсегда отложив кисти. Палитра была тусклой и почти сливалась с морем: не было чётких границ, не было света луны или солнца, тени будто пожирали сами себя. «Горизонт, в котором мы потеряли друг друга» Кристофер всё ещё не мог смотреть на эту картину, с тех пор как Хван передал её на вечное хранение со словами «я посвятил её нашим отношениям. Возвращаюсь в Сеул, пусть напоминает тебе о нас». И больше ничего не сказал. Не разрешил даже коснуться себя, выставил ладонь вперёд, словно защищаясь, и ушёл. Оставил стены академии существовать без своего таланта и чарующего голоса. Ссоры-то толком не было. Обычное недопонимание, которое возникает между двумя людьми так часто, что не сосчитать. Хёнджин не считал себя жертвой несчастного случая, когда сломал руку, не хотел, чтобы так считал Крис, но почему-то промолчал. Старший перевернул всё для себя, сделал собственные выводы, вывел на неприятный разговор. – Ты возишься с этим скетчбуком уже неделю, неужели не хочешь встать у мольберта и написать новый шедевр? Твои картины пользуются популярностью и отлично мотивируют моих студентов, – мужчина наклонился к кофейному столику, поставив на него бокал шампанского, – я понимаю, тебе страшно. Хван, не отвлекаясь от процесса, мотнул головой. Ему не было страшно, только не хватало уверенности в себе. Маленькие, ядовитые сомнения «смогу ли я снова?». Они так и остались всего лишь словами, пусть и несказанными. – Хёнджин, поговори со мной, – Кристофер потянулся к чужой ладони, почувствовав мелкий удар током, – я могу снять твоё напряжение. – Чем? Снова потащишь меня в постель? На секунду показалось, что тишина начала трескаться. Еле заметные осколки падали на пол, делая его небезопасным для бледной кожи ступней. – Зачем ты так? Я никогда не делал это с тобой, чтобы утешить. Крис немного отстранился, часто моргая. Он понимал, что слёзы будут выглядеть жалко в данной ситуации, но слова, которым раньше он не придавал большого значения, стали оружием против него самого. Это было больно и неприятно. – Прости, я не имел в виду, что… – Ничего. Доделывай скетч и давай поужинаем. Хван поджал губы и, кажется, наконец, понял, что потерял. Доверие к себе. Он сам не знал, кем являлся, кем хотел стать, кем вообще мог. Это недоверие не позволяло ему переходить границы и давить на своего парня, но что-то щёлкнуло. Хёнджин боялся потерять его, хотел припугнуть, что не все ссоры могут заканчиваться мирно. Но он промахнулся, попал в затылок, а не в стену. «Умоляю, прости» «Прости меня» Мужчина выключил свет, стараясь избавиться от навязчивых воспоминаний. Они танцевали, сменяли друг друга, как меняются партнёрами, когда исполняют кадриль, и всё же одно воспоминание было сильнее остальных. Расставаться с Хёнджином было трудно. Будто вместе с ним исчезли все звёзды на небе, свет больше не казался ярким, а ночь — длинной и тихой. За окном проносились автомобили, и Крис снова взглянул на часы. Он может успеть, рейс только через три часа. Но будет ли Хван дома? Что если нет? Где тогда его искать? – Бессмыслица. Он ведь не возьмёт трубку… тогда сразу в аэропорт. Собрался за пару минут, посмотрел в зеркало, остановился, вглядываясь в отражение. Что он видел — описать не мог, но было страшно. Эта тишина была громче любого звука и давила похлеще, чем замкнутое пространство. Кристофер смог унять зарождающуюся панику, однако именно она натолкнула его на мысль. Нужно посмотреть картину. Сейчас. Не стал снимать обувь, важнее всего было драгоценное время. Почему-то именно в этот момент всё начало меняться. Шершавыми пальцами коснулся уголка, вытащив картину из-под ткани. Долго смотреть на неё было почти невозможно, мужчину вело в сторону — она была пропитана болью, но далеко не чужой. На обороте подпись. «Если сможешь простить меня, знай, что я тебя всегда буду любить. Пожалуйста, найди меня, ведь мне кажется, что без тебя я не смогу» Абсурдная затея, как найти, если ты не оставил никаких знаков? Кристофер нагнулся, наконец, полностью открыв картину. Ткань больше не была преградой, лунный свет упал чётко на линию горизонта, которую днём невозможно было разглядеть. «Я буду ждать…» И адрес. Долго Бан не думал, он не думал совершенно, бросил картину, наспех замкнул квартиру, вернулся за ключами от машины, выдохнул пару раз, снова посмотрев в зеркало. На этот раз у него получится собрать всё заново. Он не допустит, чтобы повторилась старая, глупая история, которая приключилась с ним, когда он сам был студентом. Сейчас она не имела значения, но тем не менее, оказывала влияние и заставляла взять себя в руки. И этими же руками нервно отбивать какой-то свой ритм, барабаня в чужую дверь. Соседи по лестничной площадке подобного бы точно не оценили, особенно около пяти утра, но Криса вовремя затащили в квартиру, не позволив ввязаться в очередной конфликт. Всю дорогу, пока добирался до места, мужчина не мог совладать с дыханием, и сейчас, наверное, выглядел уставшим, запыхавшимся и совершенно потерянным. Он не смог ничего сказать, только смотрел в глаза напротив, пытаясь тонуть в них как можно глубже, не желая спасаться. Хёнджин сдался первым, моргнул, растирая собственные плечи. Было ему холодно, или тревожно, — он не мог разобрать. Спортивный костюм придавал ему домашний вид и казался невероятно удобным, Крис мог ощутить это, даже не касаясь. Парня выдавали, разве что, растрёпанные волосы и немного красные глаза. – Твоя картина… она очень красивая. Не такая, как предыдущие, она особенная, потому что… – Потому что написана под воздействием тяжёлых эмоций. Потому что нельзя создать что-то путное, не пройдя через страдания, – Хёнджин улыбнулся, слизав с уголка губ скатившуюся слезу. – Откуда ты… подслушивал? Тебе всё же интересно преподавание. Брюнет пожал плечами, оглядываясь на открытую спальню. Билеты, что лежали на тумбочке, даже не удостоили вниманием. Сейчас они казались ребячеством, необдуманным поступком, ведь если оставил послание, значит не мог уехать. Значит знал, что Кристофер найдёт его именно в эту ночь. – Я повторю, что мне интереснее учиться, а ты ещё многому можешь меня научить, – Хёнджин подошёл ближе, едва коснувшись пальцами замка кожаной куртки, – так останься и научи. Я поступил глупо, не подумал, просто сделал, мне так страшно тебя терять… пожалуйста. – Только без слёз, – мужчина присел вместе с Хваном, чтобы видеть его лицо, – нет необходимости всё это объяснять, Джин. Просто в следующий раз постарайся говорить о том, что чувствуешь. И о том, что тебе не даёт покоя тоже. Я не хочу знать всё, ты имеешь право хранить секреты, но мне нужно знать хоть что-то, чтобы предотвратить подобное в дальнейшем. Ты понимаешь? Хёнджин, кажется уже не слушал, уткнувшись в родную шею, цеплялся за плечи, действительно боясь отпустить. Вдруг он сейчас исчезнет? А вдруг это всё сон? По окнам стекали капли дождя, и от них становилось не по себе, хотя раньше ему такая погода нравилась. Всё изменилось с появлением обычного человека, который с ног на голову перевернул его мир и заставил увидеть его по-новому. С той стороны, когда ты кому-то искренне нужен. По правде, сказанное отложилось в памяти. Хван всегда внимательно слушал людей, даже если казалось, что он вёл себя отстранённо. Просто в какой-то момент позиция наблюдателя начала выглядеть более выгодной, и парень поддался искушению. Такой выбор его не разочаровал, поэтому слова Криса он запомнил. Но поднимать голову совсем не хотелось, всё ещё было страшно потерять это тепло, растратить его на совершенно ненужные вещи, людей и занятия. А самое главное — на время, проведённое не вместе. Хёнджин снова возьмётся за кисти, пятую картину назовёт «Два символа бесконечности», повесит в гостиной их общего дома, создаст историю из собственных воспоминаний, будет ею гордиться и в трудный час обращаться к её истокам. Для него перестанет существовать «вчера» и «завтра», потому что он выберет быть здесь и сейчас.