Я люблю тебя, разве это не самое худшее что ты когда-либо слышал?

Если Сону не войдет обратно в эту дверь в течение 5 минут, Сонхун наверно, просто случайно вырвет все свои волосы из черепа. Он измучен, глаза покраснели и болят, когда он беспомощно смотрит на дверь — последние несколько часов крутятся у него в голове. Джейк заскочил к нему недавно, примерно на час или два, прежде чем отправиться обратно в свою комнату, чтобы поспать. Сонхун не хочет отпускать его, не хочет оставаться один в комнате после всего — это все слишком. Но это было бы несправедливо по отношению к Джейку. Это не его ошибка и не его проблема, которую он должен исправить. И если честно, даже если Джейк действительно заставляет его чувствовать себя немного лучше — это не останавливает растущую дыру вины, которая тяжело оседает внизу живота. Та, которая заживо съедает всю его грудь. Как сломанный магнитофон, мозг Сонхуна просто воспроизводит то, что он сказал Сону, снова и снова. Он огрызнулся. Он сорвался, и как бы ему ни хотелось вернуть все назад, он не может. А теперь он один в темной комнате и понятия не имеет, где находится Сону. Он убежал несколько часов назад и до сих пор не вернулся — даже когда свет начинает меркнуть, пока все, что остается Сонхуну за окном, — это черное как смоль небо и россыпь звезд. Ему хочется кричать. Как всё сломалось? Снова. Он был так уверен, так уверен, что на этот раз все будет по-другому — что каким-то образом все не закончится пламенем. Надеялся, что, может быть, на этот раз они чему-нибудь научатся, что на этот раз у них все получится. Но так же быстро, как эта надежда расцвела и поглотила его, она пережевала его и выплюнула. И поэтому все, что он может делать, это думать и удивляться, как они снова оказались здесь, как все это началось и как все так быстро развалилось. Он облажался в первый раз, и теперь он сделал это снова. Часть его отчаянно желает, чтобы они могли вернуться в то время, когда они были младше. Тогда для них все было намного проще. Теперь всегда что-то мешает. Так он и делает — только на какое-то время. Он позволяет себе вспомнить. Это почти забавно, как они перешли от клятвы, что проведут остаток своих дней на Земле вместе, к тому что есть сейчас.

***

Сонхуну было семь лет, когда он впервые встретил Сону. Несмотря на то, что это произошло более десяти лет назад, Сонхун до сих пор помнит это так, как будто они встретились сегодня утром. В тот день он проснулся рано — привычка, сохранившаяся и по сей день. Он как раз доедает свой завтрак, когда его мама рассказывает ему о семье, которая только что переехала в два дома дальше по дороге. — У них есть сын примерно твоего возраста. Это способ его матери убедить его пойти с ней, чтобы поприветствовать новых соседей. Даже в свои семь лет Сонхун понимает это. Ему всегда было трудно сказать ей «нет». И в результате он оказывается стоящим перед дверью их соседа с корзинкой сладостей в руках. Он помнит, что подумал, что это странно, потому что его мама никогда так не старалась ни для кого из соседей. Но, став старше, он понимает, что это связано не столько с формальностями приветствия, сколько с тем фактом, что мама Сону была лучшей подругой его собственной мамы по колледжу, что придает всему их взаимодействию гораздо больше смысла. Чем дольше Сонхун анализирует это, тем больше ему кажется что встреча с Сону была предначертана самой судьбой. Честно говоря, он мало что помнит из того дня. Но кое-что, чего он, казалось, никогда не забудет, — это момент, когда открылась соседская дверь. Первое, что он увидел, была женщина, мама Сону, открывшая дверь. И спрятанная за ее ногами, маленькая фигура. Он не мог быть намного младше Сонхуна, но он намного меньше, с грязной копной темных волос, закрывающих половину лица. Мальчик выглядел нервным, не решаясь покинуть свое место позади матери, постоянно переминаясь с ноги на ногу. Сонхун улыбается и слегка машет ему рукой в надежде, что это поможет развеять его застенчивость. И это немного помогает. Мальчик слегка оживляется и машет в ответ. Сонхун не знает почему, но что-то в его реакции разжигает в Сонхуне огромное желание подружиться с ним. Может быть, все дело в том, как солнечный свет отражается от его волос. Или, может быть, дело в том, что свитер полностью покрывает его маленькую фигуру, так что видны только кончики его пальцев, цепляющихся за ногу матери. Может быть, дело в том, что, несмотря на его застенчивое поведение, от него исходит необъяснимое тепло. Как бы то ни было, с этого дня у Сонхуна есть миссия. Возможность предоставляется ему примерно через час. Обе их мамы сидят внутри и пьют чай с угощениями, пока они наверстывают упущенное, оставляя обоих своих мальчиков свободно бродить по маленькому заднему двору, спрятанному за домом. Это симпатичный маленький уголок, ухоженный и просторный. Половина его укрыта тенью дома, а на другой половине мало деревьев, чтобы обеспечить сколько-нибудь существенную тень. Недалеко от центра всего этого стоят два больших дерева, а в задней части участка, возле забора, стоит большой камень. На нём маленький мальчик торжествующе позирует. Сонхун с улыбкой подходит к нему. Протянув руку, Сонхун заговаривает, прежде чем успевает понять, что делает. — Привет, я Сонхун. С любопытством он наблюдает, как мальчик наклоняет голову влево и моргает. В конце концов, он спрыгивает со скалы и берет руку Сонхуна обеими руками, слегка пожимая ее. — Я Сону. Сонхун натягивает улыбку. — Что делаешь? Сону сразу оживляется, глаза озорно блестят от искорок возбуждения. Впервые за этот день Сону улыбается. Он улыбается. Он улыбается до тех пор, пока его глаза едва открыты, а рот открыт так широко, что Сонхун видит отсутствие переднего зуба. Сонхун знал, что никогда не забудет тот первый раз, когда он увидел улыбку Сону. Несмотря на то, что прошло так много времени, он, кажется, не может стереть отпечаток этого счастья, когда закрывает глаза. Он выжжен там, жестокое напоминание о том, что когда-то было. Они даже не друзья, а он, похоже, до сих пор не может забыть. Он не хочет думать об этом сейчас. Всего на мгновение он позволяет себе жить прошлым. Потом он клянется, что забудет об этом. — Я настраивал свой пиратский корабль! — кричит Сону, теперь его спина обращена к Сонхуну. Сонхун чувствует, как его рот изгибается в букву «о». — Твой пиратский корабль? — Да! — Сону взволнованно начинает указывать на разные места на заднем дворе, спотыкаясь в собственных словах в попытке объяснить. — Вот оно, рулевое колесо! Вон там паруса! А то место, где ты сейчас стоишь — это главная палуба. Сразу же Сонхун чувствует себя очарованным, видение пиратского корабля медленно оживает перед его глазами. — Можно с тобой? — Сонхун обнаруживает, что выпаливает это еще до того, как осознает, что говорит. Улыбка Сону становится еще шире. Сонхун не думал, что такое возможно. — Конечно! — Поднимает руку в воздух тот. — Но! Я капитан. — Это должно было быть грозным предупреждением, но из-за щели между зубов Сону, Сонхун только хихикает. — Что ж, тогда я твоя правая рука. — Мой первый помощник! — Да… он самый. На мгновение Сонхун чувствует, как возбуждение в его теле начинает расти, разум уже начинает планировать, в какие приключения они отправятся. Может быть, они просто поплавают вокруг некоторое время и будут искать потерянные сокровища. Внезапно лицо Сону становится надутым, лицо погружено в глубокую задумчивость. — Нам нужны имена. — Имена? — Спрашивает Сонхун, хмуря брови в легком замешательстве. — У нас есть имена. Я — Сонхун, а ты — Сону. — Пиратские имена! — фыркает Сону, как будто это очевидно. Он скрещивает руки на груди, надутые губы становятся еще больше. — Я не могу придумать ни одного. Сонхун хмыкает в знак согласия. Вместо того, чтобы пытаться придумать сначала себе, он прищуривается, глядя на Сону, пытаясь придумать имя, которое подошло бы его новому другу. И тут его осенило. — Лучик! — Лучик? — Да, капитан Лучик. Это мило! Как тебе? Сону пристально смотрит на него мгновение, когда улыбка начинает возвращаться на его лицо. — Мне нравится. А что тогда насчёт тебя? Сонхун выдыхает воздух: — Это просто! — отвечает Сонхун, упирая руки в бока, и на его лице появляется гордое выражение. — Бэтмен. На секунду Сонхуна встречает тишина, прежде чем Сону разражается шквалом хихиканья, опрокидываясь на спину и держась за живот. — Это не пиратское имя! Он супергерой. Сонхун мог бы обидеться, если бы смех Сону не был таким заразительным. Любое пламя раздражения, которое могло бы вспыхнуть в его теле, немедленно гаснет, когда его нижняя губа выпячивается в надутую гримасу. — Хорошо, тогда так, — заявляет он, указывая пальцем в никуда. — Первый помощник капитана Бэтмен — прими это или оставь. В перерывах между своим непоколебимым хихиканьем Сону просто кивает. — Ладно. Только тогда Сонхун позволяет своей улыбке стать шире, когда он берет руку Сону в свою, и теперь они оба смотрят на гигантскую скалу перед ними. — Тогда, давайте поднимем паруса, капитан. Сонхун точно не знает, как и когда это произошло, но с того дня он все чаще и чаще забредает на задний двор Сону. Все началось достаточно буднично — играли в пиратов на заднем дворе, пока им разрешали родители. Но потом они вместе шли к автобусной остановке, Сонхун оставался на ужин, а вскоре Сону даже начал приходить к нему. Довольно скоро Сонхун не смог бы вычеркнуть младшего мальчика из своей жизни, даже если бы захотел. Не то чтобы он когда-нибудь хотел этого. По крайней мере, тогда. Он даже не уверен, когда для них это стало рутиной. С возрастом игра в пиратов превратилась в просмотр фильмов или спортивные игры, поездки на автобусе превратились в соревнования «кто быстрее» на велосипеде, а ужин превратился в ночевки. И все потому, что однажды он попросил поиграть в пиратов на заднем дворе Сону. Честно говоря, оглядываясь назад, Сонхун не уверен, смешно это или грустно, что они закончили таким образом — что-то столь невинное в конечном итоге превратилось в бомбу замедленного действия, которая взорвалась у них перед носом. Большую часть года Сонхун всего на год старше. Если не считать тех нескольких месяцев между их днями рождения, тема разницы в возрасте никогда не поднималась, если только они не шутили. Честно говоря, он никогда особо не задумывался об этом в детстве — даже сейчас это не то, что его волнует. Она не такая уж большая, всего лишь год, а не десять. Но это означало, что Сонхун на класс выше Сону, и это означает, что у Сонхуна есть круг друзей, который полностью отличается от круга друзей Сону, или что Сонхун рос чуть быстрее, чем Сону. Это означает, что, когда Сонхун закончил среднюю школу, им пришлось ждать целый год, прежде чем они снова окажутся в одной школе. Это всего лишь год — и это вообще не будет иметь значения, когда они станут старше, — но до того лета Сонхун не чувствовал всего веса этих трехсот шестидесяти пяти дней, когда он был в первом классе старшей школы. Когда это случилось, Сонхуну было четырнадцать лет. Последний семестр его учебы в средней школе проходит гладко. Оценки приличные, и он полностью готов к тому, чтобы в конце лета перейти в старшую школу. А пока он полон решимости провести лучшее лето с Сону. — Мы должны составить список! Сонхун поднимает голову, встревоженный внезапной громкостью голоса Сону. Они снова у него на заднем дворе. До этого момента они мало чем занимались, предпочитая бездельничать на тему пиратского рока и время от времени отпускать шуточки. — Список? — Спрашивает Сонхун, все еще не уверенный, что он имеет в виду. — Да, список! Например, список дел на лето, которые нужно сделать до того, как снова начнется школа. — Знакомая улыбка играет на его губах, хотя он стал старше. Что — то в нем кажется… Сегодня ярче. Лучи света отражаются от его волос и глаз, придавая им теплый золотистый оттенок. Он всегда был намного ярче на солнце, намного теплее. Особенно сегодня. Прежде чем его мозг успевает все это переварить, Сонхун улыбается ему в ответ. — Конечно. — Отлично! Потому что у меня уже есть список, — заявляет Сону, хватая Сонхуна за руку, чтобы оттащить его от пиратской скалы. Глаза Сонхуна расширяются, все его тело затаскивается внутрь Сону и спешит вверх по лестнице в комнату Сону. Только тогда Сону разжимает свою мертвую хватку на руке Сонхуна, роясь в одном из ящиков стола. Пока Сону роется в своих вещах, Сонхун улучает момент, чтобы осмотреть комнату Сону. Он бывал здесь раньше, но они вдвоем проводят здесь и близко не так много времени, как в комнате Сонхуна. Чаще всего они тусуются на заднем дворе Сону. Комната Сону не сильно изменилась с последнего раза. Единственное заметное отличие — это множество новых фотографий, приколотых к его пробковой доске. Небольшой прилив чувств наполняет грудь Сонхуна, когда он понимает, как много его здесь. — Нашел! Голова Сонхуна резко поворачивается назад, чтобы встретиться лицом к лицу с Сону, который сидит на полу, склонившись над самым нижним ящиком своего стола. Его рука поднята в воздух, сжимая листок розовой бумаги. Не говоря ни слова, Сонхун подходит к тому месту, где сидит Сону, и плюхается рядом с ним, положив голову ему на плечо. Убрав волосы с глаз, Сонхун протягивает руку, чтобы развернуть листок бумаги, зачитывая 5 пунктов, написанных на нем. — Номер 1: посмотреть новый фильм о Бэтмене, — начинает Сонхун, голос становится мягким от близости. — Я добавил этот пункт специально для тебя, — дразнит Сону с ноткой гордости в голосе, когда он вытягивает шею, чтобы улыбнуться ему. Это немного неудобно, но любой дискомфорт перекрывается всем теплом, которое он чувствует от присутствия Сону. Сонхун открывает рот, чтобы ответить, но снова закрывает его, продолжая бороться с тем, чтобы все эмоции, которые он испытывает, не вырвались наружу. Поэтому вместо этого он снова смотрит на список, чтобы дочитать до конца, его руки касаются руки Сону. Ощущение бумаги под кончиками пальцев затмевает ощущение жара рук младшего. — Номер 2, — голос Сонхуна звучит еще тише, чем раньше, если это возможно. Такое чувство, что ни одно из его слов вообще не выходит наружу. — Покататься на коньках. — Окей, я просто хочу посмотреть, как ты упадёшь. На этот раз Сонхун поворачивается и пристально смотрит на Сону. — Если кто-то и упадёт, так это ты. Ты забыл, что я фигурист? Сону разражается шквалом хихиканья. — Я подставлю тебе подножку. Он чувствует, как грудь Сону вибрирует от смеха. Сонхуну требуется невероятное усилие, чтобы не присоединиться к нему. — Давай дальше, — огрызается Сону, его тон игривый, когда он снова смотрит на список в их руках. — Номер 3. — Разбить лагерь на твоем заднем дворе, — заканчивает Сонхун. — Думаю, это будет весело. Мы могли бы играть в пиратов — или нет, если мы слишком стары. Может быть, расскажем несколько историй, разведём костер. Неважно, на самом деле. На этот раз голос Сону звучит тише, тембр немного напуганный и нерешительный. С намеком на улыбку Сонхун слегка пожимает руку Сону, прежде чем ответить. — Было бы круто. — Хорошо. Сонхун закатывает глаза в притворном раздражении, прежде чем зачитать последний пункт. — Провести последний день лета на пиратской скале. — Мой любимый пункт, — признается Сону. — Даже если мы не сделаем остальные, я хочу сделать хотя бы это. Это тусклое признание, на самом деле больше похожее на просьбу, но по какой-то причине у Сонхуна мурашки бегут по спине. Рука Сону теплая, когда он сжимает ее еще раз, после чего улыбается и едва заметно кивает. После этого между ними не проронилось ни единого слова. И именно тогда, когда за окном садится солнце и свет медленно исчезает из комнаты, Сонхун думает, что Сону красивый. Когда все стены разрушены, а глаза борются за то, чтобы оставаться открытыми, теплое тело Сону прижимается прямо к холодному телу Сонхуна. Когда волосы торчат в пяти разных местах, вьющиеся от пребывания на улице весь день, кожа на его лице становится розовой и загоревшей. Даже в своей дурацкой пижаме супермена, которую он купил только для того, чтобы посмеяться над одержимостью Сонхуна Бэтменом, он в каком-то смысле прекрасен. Но самое главное, он самый красивый, когда он Сону, которого может увидеть только Сонхун. В ту ночь Сонхун остается на ночь. Совершенно непреднамеренно, но где-то во время приглушенного пересказа сплетен класса они вдвоем обнаруживают, что задремали на полу в комнате Сону. Они падают друг на друга, кожа нагрета солнцем. К его чести — их лето действительно начинается очень хорошо. Пот Сонхуна приклеил его к театральному креслу из искусственной кожи в местном кинотеатре города, впервые он и Сону отправились в город без присмотра взрослых, и головокружительное возбуждение в воздухе было почти осязаемо. Человек, сидящий здесь перед ними, должно быть, пролил на него содовую или что-то в этом роде, потому что к его голому бедру прилипло что-то липкое. Это невероятно. Оглядываясь сейчас назад, можно сказать, что фильм о Бэтмене был ужасным, но у Сонхуна остались о нем только приятные воспоминания. Нога Сону возбужденно подпрыгивает и сотрясает весь ряд сидений (и за это они получают несколько неприязненных взглядов от людей несколькими местами ниже). Сону позволяет ему болтать всю дорогу домой и вмешивается только для того, чтобы показать одну из своих фирменных реакций или задать вопрос. — Подожди, еще раз, кто такой Найтвинг? — Дик Грейсон, — говорит Сонхун, резко обрывая одно из своих более подробных объяснений комиксов на полуслове. Сону громко хихикает, останавливаясь на секунду, чтобы успокоиться. — Дик. — Заткнись! — Сонхун толкает его слишком сильно, прижимая к бордюру. — Он настоящий Робин, не проявляй к нему такого неуважения. Это только заставляет Сону смеяться еще сильнее. Несмотря на то, что он, по сути, громит любимого персонажа Сонхуна, Сонхун не может заставить себя чувствовать что-то, кроме нежности к его смеху. — Его зовут Дик Робин? Сонхун, ты ведь шутишь, да? — Нет, его зовут Дик Грейсон. Ты вообще слушал меня? Сону делает три больших шага, чтобы догнать его. — Пытался, да. Когда ты сказал, что там было около двенадцати робинов, ты вроде как потерял меня. И все это дерьмо с перевоплощением и прочим? Да, я не понял ни слова. — Четыре, и люди не перевоплощаются. Их вернули к жизни. — Сонхун хмурится. — Может быть, пять. Мы считаем Стефани Браун? Потому что она была вписана в канон и исключена из него… Сону фыркает. — Знаешь, если бы ты тратил все это время и усилия на учебу, возможно, у тебя не было бы проблем с испанским. — Послушай, это совсем не моя вина. Я никогда не пойму разницы между ser и estar, независимо от того, сколько раз я посмотрю видеоурок. Даже картинки не помогают, Сону. Даже картинки. Им требуется на двадцать минут больше, чем обычно, чтобы дойти домой. А Сону требуется еще больше времени, чтобы научиться не падать на лед. Позже, летом, они наконец-то добираются до катка, и Сону уже несколько дней переполнен волнением. Это чуждо Сонхуну, который редко бывал на катке с кем-то, кто не жил и не дышал фигурным катанием с детства. Было бы мило, если бы он активно не пытался сбить Сонхуна с ног при каждом удобном случае. Сонхун на самом деле не знает, что сделать, чтобы помочь Сону, поэтому он просто… Катается на коньках, зависая над Сону и тихим подбадривающим гудением перекрывая звуки скольжения лезвий по льду. — Сегодня я пожру говна и умру, Пак Сонхун, и это будет твоя вина, — угрожает Сону со своего места у стенки, цепляясь за дорогую жизнь. — С тобой все будет в порядке, Сону. Просто согни ноги в коленях, как будто сидишь на унитазе, и перенеси свой вес вперед. Ты не упадешь. Сону хмурится, и Сонхуну это слегка напоминает промокшего котенка. — Легко тебе говорить. Ты сейчас буквально катаешься задом наперед на одной ноге. Сонхун ставит свой конёк обратно на лед, поворачивается и неторопливо скользит туда, где Сону старается удержаться так сильно, что другие люди начинают пялиться. Он протягивает руку в перчатке, и Сону неохотно берет ее после еще нескольких секунд тихих ругательств. Все идет более гладко, когда Сонхун держит Сону вот так, мягко направляя его плавными кругами по кольцу катка. — Как ты вообще к этому привык? Сонхун хихикает. — Я катался каждое утро. — Ты сумасшедший. Сонхун пожимает плечами. Они вдвоем входят в устойчивый ритм, и в конце концов Сону встает почти полностью прямо. В какой-то момент Сонхун пытается отпустить его, но Сону только еще крепче сжимает его руки. — Не оставляй меня, Сонхун. Я не хочу падать. — Сону звучит так, будто он пытается пошутить, но для Сонхуна это звучит скорее отчаянно, чем дразняще. — Не буду. В ту ночь они оба возвращаются в дом Сону более чем немного промокшими и совершенно измученными. Сону действительно несколько раз полностью уничтожается, большую часть времени унося с собой Сонхуна. К счастью, родители Сону достаточно предусмотрительны, чтобы установить палатку, пока они переодеваются, так что они вдвоем легко заползают на мягкое одеяло, устилающее пол. Позже Сону спросит его, лежа лицом вверх на своем спальном мешке: — Который час? Сонхун откладывает книгу и перекатывается к расстегнутому входу в палатку, высовывая голову. Луна висит прямо над головой, единственный источник света на заднем дворе и разительно контрастируя на небе из-за отсутствия звезд. — Может быть, в полночь? — Это больше похоже на вопрос, так как Сонхун не совсем уверен, но Сону хмыкает в знак подтверждения, и Сонхун прекращает разговор. Проходит, наверное, еще полчаса, прежде чем кто-либо из них снова заговаривает, и тишину нарушает Сонхун. — Как думаешь, в старшей школе все будет по-другому? Сону вздыхает по причинам, которых Сонхун не знает. — Надеюсь нет. Сонхун переворачивается на спину. Ему нравится думать, что они с Сону оба смотрят на одну и ту же странную дыру в крыше палатки. — Я тоже. Будет очень странно, если ты не будешь рядом, чтобы раздражать меня весь день, — легонько подколол он. — Я не раздражающий. И у тебя есть те новые друзья с которыми ты тусовался. Сонхун приподнимается на локтях, чтобы лучше разглядеть Сону рядом с ним. — Раздражающий. Что-то новое появляется в выражении лица Сону. — Я не раздражающий. Вместо того, чтобы продолжать давить, Сонхун решает бросить это, грациозно плюхаясь обратно на свой спальный мешок. В палатке внезапно стало холодно, несмотря на необычно теплую ночь. — Ты правда думаешь, что я раздражающий? — Спрашивает Сону, и Сонхун едва слышит это из-за шороха простыней. Он замирает, наполовину запутавшись в одеяле, и кожа неприятно прижимается к молнии. — Что? Нет, Сону. Конечно, я не думаю, что ты раздражающий. — Иногда я не понимаю шутишь ты или нет, — то как звучит Сону на него не похоже, и это выбивает Сонхуна из колеи. Что-то горячее и густое вклинивается в горло Сонхуна. — Я думал, ты знаешь, что я шучу. Прости. — Нет, просто…- Сону громко переворачивается на бок, лицом к Сонхуну. — Обычно я понимаю, просто последние несколько месяцев это было немного тяжело. Извини, я знаю, что это странно. — Это не странно, — успокаивает Сонхун. Это никак не помогает уменьшить комок в его горле. Сону мычит, ненадолго замолкая. — Просто… пообещай мне, что не бросишь меня? Глаза Сонхуна расширяются, он удивлён. — Ты же знаешь, я бы никогда этого не сделал. — Я знаю…- начинает Сону, голос затихает. — Просто… ты будешь в новой школе, с новыми друзьями — на самом деле у тебя уже есть новые друзья — и я знаю, что это глупо или типо того, но я думаю… Маленькая часть меня боится, что ты оставишь меня в прошлом из-за всего этого. Сонхун мягко улыбнулся ему в ответ: — Я обещаю. Ни один из них больше не произносит ни слова до конца ночи, но все снова возвращается на круги своя. Долгое время Сонхун думает, что весь разговор ему приснился, но эта странная эмоция в глазах Сону никогда не проходит, и это единственное доказательство, которое у него есть. Следующий пункт в их летнем списке — это тот, который его больше всего взволновал. Если так подумать, то, вероятно, именно поэтому события той ночи так болезненно отзываются в нём сейчас. Спад их дружбы начинается, по случайному совпадению, с абсолютной случайности. На самом деле, Сонхун не собирался бросать Сону в ту ночь. Он проводит недели до, планируя все, начиная от своего костюма, до костюма Сону и заканчивая их маршрутом через парк, чтобы добиться максимальной эффективности. Он тратит так много времени на планирование, что не понимает, который час, пока не становится слишком поздно. — Мама! — Сонхун слетает вниз по лестнице своего дома, перепрыгивая через последние три ступеньки. Он никогда не бегал дома, но сейчас он убегает. — Мам, нам нужно идти. Его мама отвлекается от дымящейся кастрюли на плите и смотрит на него, приподняв бровь. — Куда? — Я должен был встретиться с Сону в парке развлечений два часа назад. Он убьет меня, если я приду чуть позже, так что, пожалуйста, можно пойти? Другая ее бровь приподнимается. — Я готовлю ужин, милый. Пойди спроси своего отца, может, он… Он даже не дожидается конца предложения, вылетая из комнаты, как будто у него горит хвост. В итоге его отец отвозит его в парк, и к тому времени, как они добираются туда, Сонхун опаздывает на три часа. — Его может там и не быть, Хун. Ты уверен, что все еще хочешь пойти? — спрашивает его отец, въезжая на парковку. Он едет так медленно, что Сонхуну хочется рвать на себе волосы и кричать, чтобы он ехал быстрее, но он знает, что не может этого сделать, поэтому вместо этого он сжимает центральную консоль так сильно, что костяшки пальцев белеют. — Он будет там. Сону всегда ждет меня, папа. Вот увидишь. Сону там нет. Наверное, он ушел давным-давно, если судить по жалостливому выражению лица его отца. Сонхун все еще клянется, что чувствует запах духов Сону, витающий в воздухе и дразнящий его. Он отчаянно пытается не плакать из-за этого. Узел в его животе становится все больше, как будто он собирается съесть его живьем. Сонхун чувствует себя ужасно, и он уже собирается развернуться и побежать обратно к машине своего отца, поджав хвост, когда видит своих друзей. Группа из них выходит через освещенные ворота. — Сонхун! — Зовёт Джейн. Он нерешительно машет им рукой, втайне надеясь, что они просто возьмут и уйдут. — Я не знал, что ты здесь, — говорит Намкью, хлопая большой рукой по плечу. — Мы бы пригласили тебя потусоваться, если бы видели тебя. Лицо Сонхуна вытягивается. — На самом деле я был здесь с Сону. Но спасибо за предложение. Обязательно пригласите в следующий раз! — Это не так оптимистично, как обычно, но, к счастью, эти ребята этого не поймут, так как они не знают Сонхуна так хорошо, как Сону. На самом деле никто не знает. — С кем? — Сону. Мой лучший друг. Я разве вам не рассказывал? — Когда он встречает непонимающие взгляды, Сонхун бледнеет. — У меня такое чувство, что я всегда говорю о нем. Джейн делает непроницаемое лицо, разделяя тихий момент с Сумином. — Он, типа, твой парень? — Наконец спрашивает Джейн, в его глазах появляется огонек, который не нравится Сонхуну. — Что? Нет. Я знаю его вечность, вот и все. Капелька пота стекает по спине Сонхуна, неприятно пробираясь прямо между лопатками. Затем за ней следует другая, и еще одна. Если он не уберется отсюда в ближайшее время, он будет выглядеть так, будто его обрызгали из водяного пистолета. — Как скажешь, чувак, — говорит Сумин, обмениваясь взглядом с Намкью, а затем, наконец, они уходят. Отец Сонхуна отвозит их домой, погруженных в еще более густую тишину, чем та, в которой они приехали, и не протестует, когда Сонхун, не сказав больше ни слова, поднимается в свою комнату и не выходит оттуда еще несколько дней после. Честно говоря, ему вообще не следовало выходить из комнаты. Сонхун иногда задается вопросом, было бы ли сейчас все по-другому, если бы он еще немного грустил из-за ситуации с Сону. Или если бы он старался сильнее. Сону разозлился бы из-за того, что Сонхун пропустил их последние два пункта в списке, но это стоило бы того, если бы это означало, что их дружба останется. Или, может быть, все произошло бы точно так же, как и произошло. Их дружба заканчивается фейерверком. — Ваше здоровье! — Намкью лучится, дешевая газировка разливается по костяшкам их пальцев. Сонхун тянет свой рутбир обратно, выпивая половину за один присест. Это отвратительно, но он не так уж сильно возражает, так как Джейн приложил все усилия, чтобы купить упаковку из шести штук для всех них. К тому же он хорошо себя чувствует в душную летнюю жару поздним вечером. — За друзей! — выкрикивает Сонхун. Это кажется немного глупым, но он просто счастлив быть здесь с ними. Благодарен за то, что отвлекся от Сону, и за то, что он не разговаривал с ним уже две недели. Намкью улыбается, и Сонхун впервые замечает, как зловеще это выглядит, когда он так делает. Через несколько лет он поймет, насколько он был на самом деле прав. — Только не начинай сейчас эту гейскую хуйню, Сонхун, — хихикает Намкью, и Джейн с Сумином присоединяются к этой какофонии, от которой у Сонхуна мурашки бегут по спине. — А что такого? — осторожно спрашивает он. Сонхун чувствует, что здесь действительно что-то не так. Сумин хихикает еще громче. — Не знаю, чувак. Это просто по-гейски. Что-то подсказывает Сонхуну, что это плохо кончится, если он попытается продолжить обсуждение этой темы, поэтому вместо этого он улыбается, что слишком похоже на гримасу, и хватает зажигалку со стола. Он немного неуклюж и пытается удержать фейерверк в одной руке, а зажигалку и стеклянную бутылку из-под рутбира — в другой, но каким-то образом ему удается поджечь шнурок, а не себя. Все четверо кричат и приветствуют запуск фейерверка в небо, который ярко разлетается на фоне ночного неба розовыми и фиолетовыми осколками. Это даже заставляет Намкью замолчать на некоторое время, и все они смотрят в ночное небо, даже после того, как цвета исчезли. Это напоминает ему о том, как они с Сону делали то же самое каждое лето, дико смеясь, когда они угрожали запустить друг в друга фейерверками и пачкались содовой и быстро тающим мороженым. Может быть, он скучает по Сону. Зажигание фейерверка — последнее, что они вчетвером делают перед тем, как его друзья уходят, и тяжесть их присутствия снимается с его груди. В этот момент он решает, что порвет с ними отношения до начала учебного года, по крайней мере, тогда у него хватило здравого смысла не связываться не с той компанией. Приближается комендантский час, когда Сонхун считает все 60 шагов, которые нужно сделать, чтобы добраться от своего дома до дома Сону. Свет внутри выключен, Кимы собрались на барбекю в конце лета в конце улицы, как и каждый год. Он идет по каменной дорожке к задней части дома, идя длинным путем, чтобы продлить то, что ждет его за воротами. Что ждет его прибытия на пиратской скале. — Ты опоздал. Сонхун спотыкается, одна долговязая нога наполовину переброшена через ворота. — А? — говорит он, красноречиво, как всегда. — Ты всегда приходишь в девять. Сейчас полночь. День закончился. — Тон Сону холодный. Что-то, к чему Сонхун не привык. Исчез теплый и игривый Сону, с которым он был так хорошо знаком — тот, с заразительной улыбкой, которую так любит Сонхун, — и вместо этого он встретил его каменную оболочку. От этого Сонхуна затошнило. — Но теперь я здесь. Сону корчит Сонхуну такое лицо, какого он никогда не видел у него за все годы, что они были друзьями. В его животе образуется узел. Или, по крайней мере, оно никогда раньше не было обращено на него. — День закончился, — повторяет Сону, как будто это означает что-то иное. Сонхун этого не понимает. — Последний день лета закончился. Фраза врезается в Сонхуна, как грузовик. Гигантский грузовик размером с Сону пронзает его сердце насквозь, оставляя зияющую дыру. — У нас все еще есть целая ночь, хотя я не понимаю… — Нет… Боже! Сонхун, ты действительно не понимаешь, да? — Огрызается Сону, спокойствие в его голосе полностью покидает его, сменяясь душераздирающей смесью печали и гнева. — Это не просто сегодня. Ты обещал мне все те другие дни, но не появлялся. Ты сказал мне, что это будет наше лето, что ты не забудешь меня после окончания средней школы, но теперь я в этом сомневаюсь, видимо ты просто лгал, чтобы пощадить мои чувства. Сону делает паузу на некоторое время, его голос затихает и становится слабее. — Я сделал что-то не так? То, что осталось после столкновения с грузовиком, мгновенно разлетелось вдребезги, осколки падали и вонзались в него, как иглы. — Это была ошибка, Сону. Я бы никогда не стал делать ничего из этого нарочно. — Прекрати, блядь, врать мне. Теперь я знаю, что ты на самом деле думаешь обо мне, так что нет смысла продолжать эту бесполезную шараду. Сонхуну кажется, что он хватается за самую тонкую в мире соломинку. — Я даже не знаю, из-за чего ты злишься! Ты можешь хотя бы объяснить мне… — Как ты можешь не знать? Ты никогда раньше не прикидывался дурачком, Сонхун, так что даже не трудись начинать сейчас. Я далеко не настолько тупой, как ты думаешь. — Я не считаю тебя тупым, я просто устал и ничего не понимаю, и я очень терпеливо ждал, пока ты преодолеешь то, на что ты злился последние две недели, но теперь меня это достало. Ты не можешь просто исчезнуть, а потом обращаться со мной так, как будто я злодей. Сону заметно сжимает челюсти. Сонхун инстинктивно отражает это. — Ты рассказал своим новым друзьям все о том, как я перекладываю вину на тебя? Что я просто маленький 7-классник, который постоянно ходит за тобой по пятам? — Смеется он, терзая уши Сонхуна. Ему нравится смех Сону, но ему не нравится его искаженная версия. — Ты мудак, Сонхун. — Они даже не знают, кто ты! Сону отходит от него на шаг, лицо краснеет от гнева. — Значит, меня теперь не существует? Сначала я щенок, а теперь я призрак. Здорово точно знать, на каком я стою месте с вами, люди. Сонхун больше не может этого выносить. — О чем ты вообще, Сону? Ты говоришь как сумасшедший. — Что? Ты хочешь, чтобы я снова стал преданным пёсиком, который повсюду следует за тобой и ловит каждое твое слово? — Кричит Сону, стоя довольно далеко. Они, должно быть, выглядят так глупо, когда орут друг на друга с разных концов двора. — Я не понимаю, о чем ты говоришь! — Сонхун наконец взрывается, повышая голос и прорезая ночную тишину. Сону усмехается. Выражение его лица выражает гнев, но глаза застилают слезы. — Слушай, я не знаю, в чем твоя проблема, но хоть раз в жизни ты можешь просто заткнуться и послушать меня секунду? — Я слушаю тебя уже семь лет. Сонхун чувствует, как его лицо заливается краской. — Тогда ты должен быть в этом мастером. Это работает. Сону успокаивается и смотрит на него широко раскрытыми, недоверчивыми глазами. Рациональная часть Сонхуна хочет забрать слова назад, но более раздраженная, более разочарованная часть просто хочет выпустить на волю все чувства, которые он сдерживал в течение двух недель. — Раз ты так сильно хочешь быть моим питомцем, тогда сделай это. Иди в дом, посиди и возвращайся ко мне, когда снова будешь вести себя как человек. Сону свирепо смотрит на него и процедил сквозь зубы: — Да, хозяин. — Это ядовито, режуще, и Сонхун знает его достаточно хорошо, чтобы понять, что он хотел причинить боль. И Сонхун хочет отомстить. — Хороший мальчик.