Я люблю тебя, разве это не самое худшее что ты когда-либо слышал?

— Нет. Ни за что. — Сонхун, давай. Ты ведёшь себя как дитя малое. Сону отпрыгивает назад, когда Сонхун, пошатываясь, приближается к нему, его лицо непроницаемо, когда он наклоняется и повторяет свою мысль, подчеркивая каждое второе слово. — Я не буду плавать. Мне все равно, нужна ли им наша демонстрация — я не пойду. Они могут нанять спасателей, Сону. Сону закатывает глаза. — Господи Иисусе, Сонхун. Это не наказание. Тебе просто нужно залезть в воду, поплескаться несколько секунд, чтобы убедиться, что наши одноклассники знают, что они не умрут, и вылезти. Я не понимаю, почему ты так себя ведешь. — Я не хочу этого делать, понятно? Прекрати давить на меня. Пожалуйста. Сону действительно этого не понимает. Вся язвительность, полностью исчезла из поведения Сонхуна. Теперь он ушел в себя, опустив плечи. Лицо напряженное и отстраненное. В целом, едва ли похоже, что он сознательно находится в комнате, а тем более присутствует в разговоре с Сону. Он даже сказал «пожалуйста» — он никогда так не говорит, особенно Сону. Они всегда были слишком враждебны друг к другу, чтобы сквозь проглядывало хоть какое-то подобие уважения. Это… Почти мило. Послушный Сонхун означает, что какой бы серьезный спор они ни затеяли бы по этому поводу при обычных обстоятельствах, он смягчился и удобно устроился между ними. Маленький — очень, очень маленький — комочек надежды проникает в его грудь. — Плевать. Но ты должен сказать Ёнджуну что ему придётся подменить тебя. Сонхун внезапно отворачивается от него. — Это всё? Можно идти? — Валяй. Сону плюхается на свою кровать, внезапно ощущая в воздухе огромную брешь там, где должен быть спор. Ему это не нравится. — Развлекайся ничегонеделаньем в одиночестве, как неудачник, вместо того чтобы тусоваться со всеми на озере. — Можешь уйти пораньше? Я не хочу, чтобы ты был рядом сейчас, — шепчет Сонхун, его голос срывается, а плечи и спина напрягаются. Что-то глубокое и ноющее ползет под кожей Сону — что-то печальное, ближе к тоске, к чувству потери. Это не должно причинять боль, и, честно говоря, глупо, что Сону так расстраивается из-за одного предложения. Ни для кого не секрет, что он не нравится Сонхуну, и никогда не нравился. — Зашибись. Не приходи ко мне плакаться, когда тебе будет скучно. Сону не удосуживается оглянуться на Сонхуна, когда уходит. И конечно же он обязательно погромче хлопнул дверью. Может быть, он немного мелочный. Сорвавшись с места, Сону направляется в сторону озера. Технически, они не должны быть там до 2:30, но поскольку Сону выгнали из его собственной комнаты, он решил, что с таким же успехом может убить время. Он запоздало осознает, что оставил свой телефон в комнате. — Черт! — Кричит Сону, размахивая руками, выпуская все раздражение, которое он накапливал с тех пор, как они попали сюда. Мимо проходит горстка учеников, и Сону спешит пригладить свою помятую рубашку и волосы. Они косятся на него, поэтому он улыбается своей лучшей, самой обнадеживающей улыбкой. Однако, когда они исчезают за углом, Сону кричит в руки. — Какой же он придурок. — Сону продолжает путь, бормоча что-то себе под нос. — Он такой мудак. Боже. Он хуже всех. Когда он подходит к маленькой скамейке, направленной на воду, все еще сердито пыхтя, Сону спотыкается о глубокую яму прямо за ней. Его сердце сжимается, когда он падает, и только рука, не засунутая в карман, удерживает его от удара лицом о спинку скамейки. Он быстро решает, что ходить больше не вариант, и садится на скамейку, чтобы избежать еще одной катастрофы. Именно тогда Сону вспоминает: Пляж. Сонхун боится воды. Это случилось в холодный день. Вероятно, слишком холодно, чтобы купаться на открытом воздухе, не говоря уже о ледяном океане. Тогда Сону, как и сейчас, откинулся на спинку старой шаткой деревянной скамейки. Он был чувствительным ребенком, и Сонхуну потребовался целый день уговоров, чтобы вообще затащить его в воду. Он продержался всего тридцать минут, прежде чем уйти и занять место на скамейке с видом на воду. Сонхун все еще наслаждался жизнью, даже без Сону, играющего с ним в русалок. Ему потребовалось слишком много времени, чтобы понять. К тому времени, когда Сону заметил, что Сонхун больше не плещется, было слишком поздно. Отец Сонхуна уже бросился в воду с такой настойчивостью, какой Сону никогда ни у кого раньше не видел. Он даже толком не понимал, что происходит, пока отец Сонхуна не вынырнул обратно из ледяной воды, обеими руками неся мертвенно-бледного Сонхуна из темных глубин. Сону закричал. Тогда он не знал, что еще делать, кроме как кричать. К счастью, Сонхун пробыл под водой недостаточно долго, чтобы случилось что-то серьезное, но все это оставило шрамы. Сону никогда раньше не видел труп, и видеть своего лучшего друга таким неподвижным и безжизненным— После этого он не спал несколько недель. Он не мог, постоянно вспоминая этот образ. Каждый раз, когда он закрывал глаза, Сонхун ждал его. Единственным способом, которым родители Сону могли хоть немного успокоить его, было позволить ему позвонить Сонхуну перед сном, но через некоторое время даже это перестало работать. Решение, к которому они пришли, состояло в том, чтобы Сону оставался с Сонхуном в его доме, пока кошмары не прекратятся. Возможно, это не самое практичное решение, но Сону никогда не спал так хорошо, как за те полторы недели, что он провел в доме Сонхуна. Они оба цеплялись друг за друга на той неделе, соединяясь бедрами каждую секунду, когда это было возможно. Сонхун помнил, что у Сону глупый, детский страх темноты, но Сону каким-то образом удалось забыть — а затем ткнуть ему этим в лицо — воспоминание о чрезвычайно травмирующем событии для них обоих. Блять. Сону полный мудак. Как он мог забыть об этом? Для него это был ужасный опыт, а для Сонхуна, должно быть, было в 10 раз хуже. Сону должен извиниться перед ним. После того, как он пойдет купаться, Сону устроит ему целый пир и будет молить у его ног о прощении. Сделает всё что должен. Блять. Как он мог?