Начало пути.

Воздух был пропитан запахами пирогов, карамели, пиротехники. Ярмарка и аттракционы. Джону было совсем не до развлечений, но детям праздник был необходим. Только Джона брала оторопь от того, что на самом деле привело его сюда. Гибли дети. Эту последовательность Джон проверял с подачи этого сопляка Калеба. Связь с цирком была совсем не очевидна. И гибли ли на самом деле дети? Их просто не находили. Без вести. В разных штатах. Пропавшие дети были одного возраста — шести лет. Одной комплекции — пухленькие толстячки. А вот дальше последовательность отсутствовала. Интервалы разные. Детей так и не находили. А потому полиция быстро теряла интерес к таким делам. Мистический след был совсем неправдоподобен — лунный цикл, последний день месяца и одновременное представление девяти кочующих цирков, которые выстраивались в день представления в одну линию, а ребёнок пропадал в районе, где проходило представление центрального в этой линии гастролирующего цирка. Джон считал, что всё это притянуто за уши. Слишком неправдоподобно, но по взглядам охотников понял, что он для них «школота» и своих реплик ему лучше не подавать. А потому Джон сегодня находился как можно дальше от предполагаемых событий. И его цель не охота. Дети, ярмарка, цирк. Но от информации было не по себе. А потому он и сам не заметил, как кроме сладостей для своих парней он прикупил «утешение» и для себя в стеклянной таре. Кроме того, на него накатили воспоминания мирных дней, как они проводили маленькие праздничные дни в дни ярмарок. — Пап, можно? — Дин неуверенно указал Джону на шатёр, который всем своим видом зазывал в мир магии и предсказаний. — А я хочу конфету, — Сэм потянул отца к тиру где одним из призов был огромный леденец в лапах плюшевого кролика. Конечно, призом был кролик, но Сэм больше интересовался конфетой. — Фея разорится на монетках, — фыркнул Дин. Не удержался, чтобы не поддеть брата, который пару дней назад рыдал над выпавшим молочным зубом. — Зубы выпадают от сладкого, — ответил Дин, который, впрочем, и сам не отказался бы от такой конфеты. Джон только пригубил из бутылки, которую держал в правой руке. За левую его держал Сэм, но, видя замешательство папочки, он выпустил руку. Мальчики приуныли. Но Джон был не настолько ещё пьян, чтобы не заметить реакцию детей. Бутылка отлетела в какую-то коробку. Дин получил монетку на шатёр с гадалкой. И, прихватив Сэма за ручку, отставной солдат направился к тиру. Всё же раздражало, что он чувствовал себя не у дел, кроме того, Бобби передал, что всё в порядке и опасность ликвидирована. Ликвидирована. В детали тот не вдавался, а Джон почувствовал себя обузой и ни на что не способной нянькой. В полумраке шатра Дин увидел мерцающий хрустальный шар. «Просто за ним стоит свечка», отметил про себя мальчик. Но всё же, в надежде на чудо, протянул женщине в пёстрых платках, курившей трубку, монетку. Та выпустила в сторону мальчика дымовое кольцо, которое, приближаясь к нему, увеличивалось в размерах. Но Дин не смотрел на кольцо, он разглядывал цыганку, а та не смотрела на него. — Маленький крошка С монеткой на ладошке Что узнать желаешь? О чём судьбу вопрошаешь? — Я не «крошка», — насупился Дин. — А зовут мальчишку Дином, С сердцем Ангела, Характером мужчины. — Вы могли где-то слышать моё имя. — Скептицизм и вера, Смесь неимоверна. Задам вопрос опять: Что ты хочешь знать? И тут Дин понял, что сам не знал, чего он хотел. Именно в этот момент какая-то слабая надежда на чудо крутилась в его голове: «Мама, дом. Хочу домой. Как было». Но вопрос сорвался с его губ сам собой: — Кто она? — И от этого вопроса у мальчика пробежали мурашки от плеч до макушки. — Тебе лучше не знать. И я не могу рассказать. Твоё время ещё не пришло. Но, чтобы защитить тебя и брата, Нужно тварь вернуть в бездну Ада. Успеешь прочесть до конца, Спасёшь и Сэмми, И защитишь отца. И тут мерцающий шар, а точнее, свеча за ним, погасла. Не от испуга, но рефлекторно, Дин практически выскочил спиной назад из шатра, вывалился под ноги гуляющих. — Не успеешь дочитать, Брата можешь потерять. Это мальчик услышал уже вдогонку. Свиток машинально засунул в карман. Мальчик в волнении искал глазами отца и брата. Ярмарки и аттракционы почти все свернулись, так как вот-вот должно было начаться представление в цирке. Как ни странно, но отца Дин нашёл быстро. Тот уже сидел в цирковом шатре, казалось, в ожидании представления. Только мальчик собирался с облегчением выдохнуть, как понял, что брата нигде поблизости не видно. — Пап, — Но тот спал в позе мыслителя, подпирая лоб одной рукой, вторая висела безвольной плетью. Рядом валялась бутылка. Не первая, не вторая и наверняка уже не третья. Между тем представление началось. Зрителей полно. Выбраться сложно. Кроме того, отец, после тряски Дином, теперь норовил завалиться без поддержки набок. Паники ещё не было, но представление уже не интересовало. Дин вынужден был смотреть без радости и восторга, а потому под другим углом: интересны акробаты — хотел бы так же, фокусник разочаровал — ассистент оплошал, и Дин разглядел фальшь стола. Поведение клоунов даже ребёнку показалось слишком глупым. Не до смеха. А откровенные издёвки рыжего над белым клоуном, почему-то злили. А в голове вопрос: что делать? Но именно во время выступления клоунов, при входе в цирковой шатёр у задних рядов произошло неожиданное оживление, не соответствующее представлению. — Ну-у, бывает. Некоторые дети пугаются клоунов. — Потерялся. Чей ты малыш? — Не плачь. Хочешь конфетку? Интуитивно, не видя ещё причины сочувственного переполоха, Дин рванулся туда. Сэм! Отец без поддержки завалился-таки между проходами. Всей троице помогли выбраться. Кто-то довёл и Винчестера старшего, под руководством Дина, до номера в мотеле. Сэм, зарёванный и белее простыни, шёл рядышком, крепко прижимаясь к брату. На все расспросы выдал с рёвом: — Клоун страшный. Стра-а-шны-ый, — Судорожные вздохи грозили перейти в истерику. Дин задремал в кресле. Спать не собирался, но сморило. Его отцу было очень плохо, он еле добрался до кровати и рухнул на неё, не раздеваясь. Дин заварил для него крепкого чая и всё же укрыл пледом, так как того начало трясти. Сэму вскипятил молоко и дал печенья. Младший уснул быстро, накрывшись с головой одеялом. Дин расположился в кресле, чтобы видеть обоих. Что-то ему подсказывало, что он может понадобиться им. Но он заснул. День был непростым. И вдруг сквозь дремоту он услышал шелест-шепот: — Какой потенциал… Тебе понравилось, милый? Уверена, что понравилось. Ты ещё так мал, но мощь очевидна. Хозяин будет доволен. Приоткрыв глаза, сидя неподвижно, продолжая притворяться, что дремлет, Дин от ужаса хотел вжаться в спинку кресла. Рядом с братом на кровати сидела женщина с роскошными чёрными волосами и гладила спящего Сэма по голове, ласково перебирая своими тонкими пальцами его локоны. Но временами через красивые аристократические черты лица мелькал череп с обрывками плоти, а сквозь пальчики отчётливо виднелись кости фаланг. Вокруг неё клубился чёрный дым. Дымом была охвачена и вся комната. Конечно, Дин узнал её. Сэм не просыпался, но всхлипывал и вздрагивал при каждом движении её рук. Ярость и тревога за брата придал сил: — Пошла прочь!!! Сэм от его крика проснулся и тут же бросился к нему. Ответом для мальчиков был гомерический хохот. Только она собиралась приблизиться к братьям, как Дин вытащил из кармана свиток, который дала цыганка. — Не смей! — моментально отреагировала демонесса. Судорожно развернув бумагу, Дин начал читать, не понимая ни слова из прочитанного: — Exorcizamus te, omnis immundus spiritus, omnis satanica potestas… Дин читал и понимал, что это полный бред. Его голос начинал дрожать от безысходности ситуации, но он продолжал читать. — Не-ет!!! Глаза женщины вспыхнули красным. Задрожал и полыхнул огнём свиток в руках мальчика и тут же рассыпался пеплом. Однако процесс был запущен и клубы дыма, как огромные змеи, потянулись в вентиляцию. — Что здесь, чёрт возьми, происходит?! Джон вбежал в комнату мальчиков, разбуженный криками. Правда, хмель в нём требовал извергнуть содержимое желудка, тело же пару раз зацепило шкаф и дверной косяк. Зрение отказывалось фокусироваться на деталях в полумраке, но стелющийся по полу дым он успел заметить. — Какого чёрта вы тут устроили?! Обоих мальчишек пьяный папочка жёстко и бесцеремонно выволок из комнаты. Плеснул воды из кувшина в место предполагаемого огня и только собрался сбивать пламя подвернувшимся под руку покрывалом, дым развеялся, как его и не было. И тут от паршивого запаха чего-то тухлого его желудок подбросил своё содержимое к горлу. Джон едва успел до уборной. Даже поутру не удалось обнаружить источник дыма. Голова Джона страшно болела, и ему недосуг было устраивать разбор мальчикам за ночное происшествие. А Сэм и Дин сами не помнили толком, что произошло ночью. В последний момент перед своим исчезновением демонесса успела поцеловать в лоб каждого из них. И теперь всё, что они помнили, это странный дым в их комнате. Но на уровне подсознания в Сэме остался страх перед клоунами. Или это демонская шутка? Конечно, такого лучше не помнить. Папочка усадил сына на карусель, вместе с выигранным призом и в полной уверенности, что тот сам не соскочит во время движения, направился в бар. Окрик Сэма он пропустил мимо ушей. Столь желанная конфета выпала из лап игрушки и отлетела в сторону. — Она теперь моя. Какой-то толстячок чуть старше Сэма подхватил упавшее лакомство, но насладится им не успел. Откуда ни возьмись появился клоун и, кривляясь и гримасничая, отобрал леденец. Дразня, он отпрыгивал от мальчишки и под хохот толпы увлекал за собой. — Она моя. Сэму было обидно. Круг за кругом с карусели он наблюдал, как эти двое удаляются. Разочарованно он выпустил из рук и кролика. Тут Сэм всё же решился и кубарем скатился с карусели. Удара о землю он практически не почувствовал. Но всё вокруг кружилось. Казалось, он шёл наугад. Не могли же они так далеко уйти? Вот уже он и за пределами рынка. Какие-то дома. А вот этот и вовсе заброшенный. Сэм оглянулся назад. Ещё недалеко ушёл, надо бы вернуться. И тут в стороне от входа у старого дома он заметил что-то яркое. Его конфета. Поднял. Теперь точно пора возвращаться. Но из старого дома доносились какие-то странные звуки. Дверь, как ни странно, приоткрыта. Любопытство — зло. Вошёл. Звуки были слышны из первой же комнаты справа по коридору. Зачем-то Сэм встал на четвереньки и, как собачка, прячась за любой выступ, он пополз вперёд. Под руки попалась одежда: сначала мальчика, потом клоуна. Непонятные звуки всё ближе. Сэм крадучись добрался до комода, который почему-то стоял почти посреди комнаты, и осторожно выглянул. Меньше чем в паре метров от него находился толстячок. Совсем голый. И к нему сзади, такой же голый, прижимался рыжий клоун. Как котёнок всхлипывал мальчик, натужно хрипел клоун. Сэм не понимал того, что видел. Не сразу сообразил, почему мальчик не вырвется и не убежит — к горлу несчастного был прижат нож и из пары порезов тонкими струйками текла кровь. Рык клоуна слился с резким криком ребёнка. Крик резко оборвался и перешёл в хлюпающие и булькающие звуки. Нож вошёл глубоко. Сэм вскрикнул от ужаса и подскочил, собираясь бежать, но ноги его не слушались. Клоун, увидев его, неприятно расхохотался и, выпустив тело жертвы, протянул окровавленную руку в сторону испуганного мальчика. — Нет! — Сэм в ужасе выставил вперёд руки не то пытаясь защититься, не то оттолкнуть надвигающийся на него ужас. И клоун вдруг отпрянул. Вытянулся в полный рост и задёргался в конвульсиях. Его нарисованный рот словно увеличился в размерах. Шире, шире, закрыл собой подбородок. И вот поток крови хлынул по обнаженному телу. Кусок металла торчал изо рта извращенца — коса, до этого мирно лежащая на полке, словно куклу прошила насквозь голову клоуна от затылка. Сэм не помнил, как добрался до циркового шатра. «Папа, Дин», мысленно звал он. Ни сил, ни голоса у него не осталось совсем, когда на арене он увидел представление клоунов. Другие, но клоуны. И тут его кто-то обнял и прижал к себе закрывая от всего мира. Дин! И Сэм с силой вцепился в одежду брата.

***

— Дядя Бобби опять ругает папу. — А может, папа его. — Не люблю, когда они ругаются. — По-моему, они всегда ругаются. — А чего они ругаются? Ничего же не сгорело. — А ты боишься клоунов. — Дин, хватит. — Ладно, прости. Только не плачь. Мне они тоже не понравились. — Честно? — Честно. Дурацкие. — Страшные. — Ладно — страшные.