Другая жизнь. Одинокий путь

***

      Вэй Усяню нравился вкус вина, к тому же природа одарила его устойчивостью к алкоголю, поэтому прежде он и понятия не имел, что от выпитого человеку может сделаться настолько плохо.       Яньли покинула родной орден внезапно, на год раньше оговоренного поначалу срока. А-Сянь понимал неизбежность этого и свое бессилие повлиять, но был не в состоянии смирить сердце, которое исполнилось горечью утраты. Терпкий и такой же горький вкус согретого вина обжигал ему горло, не давая облегчения, лишь позволяя перевести эмоции в осязаемые ощущения.       Он пил натощак, его выворачивало, он пил еще, все повторялось. А когда очередной сосуд показывал дно, Сянь-Сянь отправлялся добывать новый. Зная, где хранятся запасы, он таскал их один за одним.       «Вероятно, и в этом ему потакают,» — заключил Вэй Усянь.       Лань Ванцзи приносил ему еду и заставлял есть. Только поэтому Сянь-Сянь еще не лишился рассудка и остатков сил. В цзиньши он постоянно безобразничал, устраивал беспорядки, шумел, поэтому второй господин Лань укрыл его в уединенном домике, перед которым цвела поляна гардений.       Сянь-Сянь успешно сбегал оттуда. Лань Ванцзи находил и возвращал его обратно, долго не решаясь силой смирять его. Он пытался говорить с ним, но тот не слушал. И не просто потому что не хотел, он не улавливал смысл слов, не воспринимал доводы. Смотрел потеряно, обижено, зло. В него будто бес вселился.       Вэй Усянь видел, что Лань Ванцзи приходится тяжко. С тех пор, как они познали первую близость, он то и дело пил уксус, наблюдая А-Сяня и А-Ли вместе. И теперь, когда Сянь-Сянь буквально сходил с ума в разлуке с ней, не замечая ничего вокруг, оставалось думать только одно.       Даже Вэй Усянь подумал о том же.       Правила и положение требовали от Сянь-Сяня запрещать себе называть свои чувства к А-Ли любовью мужчины к женщине, ведь она — дочь главы и она уже помолвлена и несвободна. Но сердцу приказать нельзя. Юноша любил свою шимэй.       Только рядом с ней его наполняли спокойствие и радость, не мучал страх, не посещали кошмары. Он уже знал, что носит в себе редкий особенный дух, от которого заклинатели могут подпитывать свои силы. Делить свой дух с Лань Ванцзи ему нравилось, всякий раз он оставался удовлетворен и доволен. А небольшая слабость несколько дней после не казалось проблемой. Даже когда начал чаще болеть, Сянь-Сянь еще не понимал, что с ним происходит. А-Ли оставалось при нем, как он когда-то также оставался при ней. Огорчало лишь то, что она переживает за него, поэтому юноша старался поправиться изо всех сил — и у него получалось.       Пока она была рядом, у него всё получалось. Но, стоило ей переступить арку главных ворот Обители, для Сянь-Сяня мир будто рухнул, переставая существовать. Он попытался ухватиться за то удовольствие, которое испытывал от близости с Лань Ванцзи, но сделал лишь хуже, ослабив свой дух слишком сильно, и теперь вовсе не хотел жить.       Вэй Усянь недоумевал, как же может разрешиться эта ситуация. Он уже сбился со счета, сколько кувшинов вина опустело, сколько юноша пролил слез, сколько безумных раскатов пьяного смеха успело прозвучать и оборваться.       Все-таки в конце концов он довел Лань Ванцзи до предела, рассмеявшись в лицо, когда тот что-то снова серьезно говорил с угрюмым видом. Сянь-Сянь смеялся от отчаяния, потому что совсем уже не понимал его. Такая реакция задела за живое и, потеряв контроль, Лань Чжань отвесил ему звонкую пощечину, наложил заклятие неподвижности и бросил валяться одного на полу, сбежав.       «Стоило сделать так раньше,» — оценил про себя Вэй Усянь, заметив, что такая в сущности довольно легкая расправа несколько отрезвила юношу, в его взгляде появилось больше осмысленности.       С интересом всматриваясь в его лицо, Вэй Усянь вдруг понял, что Сянь-Сянь смотрит прямо на него, не насквозь, как раньше. — Сяньшэн, — прочитал Вэй Усянь по движению губ. — Вэй сяньшэн, это Вы, правда?       Вэй Усянь внутренне похолодел, еще не понимая, что происходит. — Мастер Вэй, — продолжал обращаться к нему Сянь-Сянь. — Помогите, прошу Вас, пожалуйста… Мне… Мне так страшно. Я не могу. Я правда не могу. Но Вы…       Угол обзора резко изменился.       Теперь Вэй Усянь лежал на полу и смотрел в то самое место, где перед ним только что стоял основатель темного пути в своем черном ханьфу, по краю отворотов которого алела полоска нательных одежд, а концы такой же алой ленты, держащей высоко завязанные в хвост волосы, касались левого плеча. — Мастер Вэй, — еще раз прошептали губы.       Потянувшись рукой в направлении того месте, где он только что стоял, Сянь-Сянь понял, что может двигаться. То ли действие наложенного Лань Ванцзи заклинания спало, то ли сяньшэн помог таким образом и тут же растворился куда-то… Подняться сил все равно не было, мучала дурнота от похмелья. В этот раз Лань Чжань не успел накормить его.       Продолжая вместе с Сянь-Сянем лежать на полу, Вэй Усянь наконец догадался, что это был призыв, который затянул его дух в тело юноши. Даже без полного имени и ритуала. В минуту предельного отчаяния и растерянности А-Сянь просто безоглядно поверил в то, что видит заклинателя из прошлого, славного тем, что культивировал обе ци, терял на год собственный дух и обрел снова, а после и вовсе позволял своему духу свободно ускользать из тела и продолжал жить, как ни в чем не бывало.       Пусть он и кончил, возможно, как темная тварь, едва не уничтожив вместе с собой весь заклинательский мир, эта деталь, похоже вовсе не имела значения для юноши.        Вэй Усянь вспомнил, что мальчишка перерыл всю библиотеку Облачных Глубин и в отличие от заклинателей, которые клялись не поминать основателя темного пути и не произносить его имени, подобному ограничению не подчинялся, им двигало лишь любопытство. Вместе с тем и ребенком и юношей А-Сянь со всей искренностью верил и в драконов и в бессмертных небожителей и в неординарных заклинателей.       Сопротивляться подобной уверенности было попросту невозможно. К тому же, похоже, между ними действительно было некое подобие духовного родства, если такое возможно в мире.       Таким образом оказалось, что блуждающий дух Вэй Ина как-то спустя две сотни лет вернулся в приятный ему оживленный город Цайи, где делают лучшее в мире вино, повстречал там шумного и озорного маленького уличного ребенка, последовал за ним из любопытства и, возможно, ощущая некое узнавание, а после — захватил его тело. Точнее был призван в него исконным духом обладателем этого тела, не в обмен, не в жертву, а случайно, потому что Сянь-Сянь определенно не понимал последствий того, что натворил, ведь два духа в одном теле уживаются крайне редко, особенно когда процесс их взаимодействия совершенно не управляем. — А-Сянь! А-Сянь, посмотри на меня!       Лань Ванцзи прибежал обратно в домик у полянки с гардениями и приподнял Сянь-Сяня за плечи, с тревогой вгляделся в лицо. — Милый, хороший мой, прости. Пожалуйста, прости! Я больше никогда не оставлю тебя вот так! — сбивчиво выпалил он и замолчал, глядя сверху-вниз в серые глаза.       Сянь-Сянь выглядел обиженным и потерянным. Он как будто вовсе не замечал Лань Ванцзи. — А-Сянь? — с нарастающей тревогой прошептал Лань Ванцзи. — Не молчи. Умоляю, скажи что-нибудь? Ты… Ты нужен мне, слышишь? Ты… Только ты в моем сердце. Ты очень мне нравишься!       На несколько секунд стало темно, потом Вэй Усянь снова увидел совсем бледное от волнения лицо Лань Ванцзи, светлые глаза широко раскрылись, брови чуть приподнялись. — Лань Чжань, что такое ты говоришь мне? — выдохнул Сянь-Сянь. — Подумай, разве так можно? Это ведь только потому, что тебе и другим нужен мой дух, чтобы совершенствоваться лучше.       Даже в полузамутненном сознании, с похмелья редко кому удалось бы говорить настолько беспощадно прямо и искренне. — Нет! — воскликнул Лань Ванцзи, изо всех сил, прижимая его к себе. — Сянь-Сянь, все на так! Я не хочу этого! Не хочу использовать тебя! Даже если бы в тебе не открылся этот странный дар, я бы любил тебя! С каким угодно духом! Просто потому что это ты, понимаешь?! — С каким угодно духом? — переспросил Сянь-Сянь. — Даже если бы я был Усянь?       Лань Ванцзи замер. Вэй Усянь в свою очередь похолодел. Если Сянь-Сянь и отыгрывался теперь за наложенное на него заклинание неподвижности и бегство, в его словах все равно было слишком много безрассудства и жестокости.       «Его дух поврежден, — напомнил себе Вэй Усянь. — Он действительно на грани безумия.» — А-Сянь. Не надо так… — с трудом выдавил Лань Ванцзи, ослабляя объятия. — Не хочешь? — переспросил юноша в его руках. — Хочу, — решительно заявил второй молодой господин Лань и запечатал Сянь-Сяню рот поцелуем, чтобы тот не успел выговорить что-нибудь еще более ужасное или продолжить называть имя, которое никому произносить не стоит.       Эта внезапная ласка подарила Сянь-Сяню неожиданные трепет, жар и вместе с тем — умиротворение, ощущение цельности, которого он не испытывал, кажется, очень давно.       Вэй Усянь предположил, что это сыграла свою роль его собственная привязанность к Лань Ванцзи. Он ведь не просто любил этого человека, они были связаны одним путем, идеально дополняя друг друга. Один только вид Ханьгуан-цзюня заставлял Вэй Усяня испытывать нежное томление и радость. Сейчас, когда ему стали передаваться и ощущения тела во всей полноте, он не мог не наслаждаться прикосновениями, позволяя и Сянь-Сяню радоваться вместе с ним.       В итоге вспыхнувшее между двумя юношами пламя страсти погасило горечь тоски. Начавшая проявляться забывчивость Сянь-Сяня не тяготила. Вэй Усянь удивлялся его беспечности, но вместе с тем отмечал, что дух Сянь-Сяня достаточно полон и не страдает. Между двумя духами не было противостояния. Только в моменты близости и наслаждения неосторожно поглощенный Сянь-Сянем дух основателя темного пути брал верх и то лишь потому, что юноша сам хотел этого, пристрастившись к подобному удовольствию, особенно когда тело его научилось брать максимум от процесса.       Два духа в его теле могли бы и вовсе слиться в один, если бы Сянь-Сянь имел хоть каплю представления о том, что с ним происходит и проявил бы хоть толику сознательности. Но даже такой малости у него не было.       Несмотря на это духовное равновесие сохранялось. Определенно что-то извне должно было нарушить его и подорвать исконный дух Сянь-Сяня. Ведь только после этого Вэй Усянь смог в полной мере воспринимать реальность.       Довольно вскоре он узнал, что именно это было.

***

      Подойдя вплотную к дверям цзиньши, Сянь-Сянь вдруг замер и прислушался, приник ухом к створкам. Его слух стал куда лучше чем у обычных людей, поэтому он мог разобрать даже тихий разговор в доме и узнать собеседников.       В тот вечер Лань Ванцзи посетила Лань Цин. Впрочем, тогда она еще не носила фамилию Лань, а была обычной саньжэнь, получившей временный приют в известном своей праведностью ордене Лань. Но в итоге хватило и пары взглядов между ней и Лань Сиченем, чтобы старший сын главы ордена понял, это — его судьба, и вот уже близилась дата назначенной свадьбы.       Ничего неожиданного и удивительного не было в том, что девушка старалась установить уважительно доброжелательные отношения с младшим братом своего будущего супруга. Лань Ванцзи бывал в ханьши, частенько они беседовали вчетвером. То, что Цин-Цин зашла вечером на чашечку чая, выглядело абсолютно в порядке вещей.       Сянь-Сянь почти всегда сопровождал Лань Ванцзи, но не очень любил разговоры заклинателей. Ему редко находилось, что сказать, и от этого он сильнее ощущал дистанцию между ними, хотя ни Лань Сичень, ни тем более молодая заклинательница никогда не пытались осадить его или указать на разницу положений.       В этот раз Сянь-Сяню не хотелось снова изображать молчаливо благодушного свидетеля чужого разговора, но и уходить он не спешил. Он не опасался, что с улицы кто-то увидит его стоящим у дверей цзиньши, ведь все давно привыкли к его чудачествам.       Вдруг вздрогнув всем телом, юноша крепче приник к створкам дверей, от чего они тихонько скрипнули. Вэй Усянь прислушался вместе с ним, но услышал лишь тонкий звяк фарфора о стол. Сянь-Сянь похоже слышал больше. Недоумевая, Вэй Усянь ощутил, как тело медленно оседает вниз. Но он все еще находился очень близко к двери и наконец и восприятия Вэй Усяня коснулись достаточно характерные стоны и звуки, чтобы стало очевидно, что именно происходит за этими дверьми.       Сянь-Сянь же, множество раз придававшийся страсти с Лань Ванцзи, похоже был в состоянии улавливать часть его возбуждения на расстоянии. Юноша совсем сполз на землю и накрыл голову руками. Он стиснул зубы, содрогаясь всем телом.       Вэй Усянь понятия не имел, как ему помочь, хоть и чувствовал, что происходящее буквально сразило Сянь-Сяня наповал.       Зажимая ладонями уши, он зажмурился и едва слышно шептал: — Нет. Нет. Быть не может. Невозможно. Неправда!       «С одной стороны конечно совершенно нельзя было утверждать, что то, что происходит за дверью, не случилось. С другой, — размышлял Вэй Усянь. — Даже если допустить, что оба Нефрита Лань неровно дышат к одной и той же девушке, вовсе не в характере и манерах Лань Ванцзи поступать подобным образом. Возлечь с будущей женой своего уважаемого старшего брата — уму непостижимо!»       То ли мысли эти неожиданно оказали поддержку, то ли Сянь-Сянь был просто больше не в силах находиться здесь, поэтому подпрыгнул на ноги и рванул наутек, будто за ним гнались.       Вэй Усянь даже предположил, что вот сейчас-то юноша и сиганет в холодный источник, но быстро заметил, что время еще не то.       Сянь-Сянь просто бежал со всех ног, таким образом выплескивая все кипящее в сердце.