Другая жизнь. Одинокий путь

***

      Вэй Усянь открыл глаза и увидел над собой потолок. Он лежал на кровати за ширмой в дальней части цзиньши. Едва придя в себя, он подскочил, как ужаленный и опрометью вылетел в соседнюю часть комнаты.       Высокая фигура заклинателя в белом величественно двигалась в направлении входных дверей.       Вэй Усянь рванул следом, нагнал и обвил Лань Ванцзи руками за талию, накрепко прижавшись к его спине, взволнованно шепча: — Лань Чжань, постой! Не оставляй меня так! Возьми с собой?       От одной лишь мысли снова остаться в одиночестве в четырех стенах у него все внутри обрывалось и застывало. Выходить в одиночку он еще не решался, поэтому ухватился за единственную возможность.       Вдруг вспомнив, что теперь является лишь человеком-слугой, Вэй Усянь осознал, что со вчерашнего вечера постоянно переходит все мыслимые границы и поспешил отпустить Лань Ванцзи, отступая на шаг назад.       Второй Нефрит Лань обернулся к нему. Вэй Усяню достался как всегда строгий и сдержанный взгляд светлых глаз. — Ханьгуан-цзюнь?.. — Поешь, — распорядился тот. — Я подожду тебя. — Да, — согласился Вэй Усянь. — Конечно. Спасибо.       Обернувшись в направлении очага и столика рядом с ним, он увидел горшочек и пиалу. Несложно было догадаться, что его в очередной раз ждет лечебная каша. Будто всякий, находящийся при нем, стремился излечить его от отравления.       Справедливости ради, он напомнил себе, что сам же готовил себе такую же кашу по рецепту Лань Ванцзи, когда оказался один в уединенном домике в глубине Облачной обители.       Проворно наполнив пиалу, он принялся спешно орудовать фарфоровой ложкой, намереваясь управиться поскорее. — Не торопись, — попросил его Лань Ванцзи, подходя. — Ешь спокойно.       Скрепя сердце, Вэй Усянь внял просьбе.       Лань Ванцзи наполнил из чайничка небольшую пиалу и подвинул ее Вэй Усяню. Тот покосился на нее. Но, увидев вместо темной маслянистой жидкости зеленый чай, выдохнул с долей облегчения. Не аконит.       Пока он не спеша доедал, Лань Ванцзи достал сверток, раскрыл его и молча развернул перед ним верхнее теплое ханьфу очень глубокого темно красного цвета.       Вэй Усянь едва не замер с раскрытым ртом, но совладал с собой, проглотил ложку каши и зачерпнул следующую.       Цвет ханьфу напомнил ему об ордене Цишань Вэнь. Но все же едва ли Лань Чжань предложил бы ему одежды в расцветке другого клана. Вероятно, даже память об ордене Вэнь канула в веках. Да, и цвет одежд, которые держал в руках Лань Ванцзи был на несколько тонов темнее. Стараясь не думать, сколько еще орденов и кланов успело стереть время и сколько заклинателей вообще осталось в мире, Вэй Усянь спросил: — Мне в самом деле можно надеть это? — Мгм, — подтвердил Лань Ванцзи.       Вэй Усянь как раз опустошил пиалу с кашей и снова обратил на него взгляд. Буквально каждую минуту он испытывал замешательство, подмечая то разительное сходство, то глубокое различие.       С Яньли было не так. Он сразу же принял ее новое воплощение в своем сердце. Во-первых, разница, которую дал возраст, была более явной. С Лань Ванцзи же они так и остались ровесниками. К тому же Лань Чжань сохранил суровую строгость, которая делала его старше.       Отпив чая и подумав еще, Вэй Усянь почувствовал явный укол в сердце: он прекрасно знал, что его шицзе, Цзинь Яньли почила, оставив детей, супруга и его самого жить дальше без ее мягкой скромной улыбки, поддержки и нежной заботы.       Миниатюрная хрупкая Лань Яньли, весьма похожая чертами и трепетным отношением к нему, могла быть только перерождением души шицзе, но Лань Чжань…       «Неужели он погиб вместе со мной? — ужаснулся Вэй Усянь. — Или и того хуже…» — подумал он, холодея. — А-Сянь? — Лань Ванцзи присел рядом и приобнял его за плечи.       Он успел аккуратно сложить ханьфу, отложить его и подойти.       «Кто ты?» — едва не выпалил Вэй Усянь, лишь в последний момент, сдержав готовые вырваться слова.       Он глубоко вздохнул и прислонился плечом к Лань Ванцзи. Тот немедленно обнял его, крепко держа и чуть коснулся щекой его макушки.       «Разве не очевидно, что его сердце стремится к моему и радуется мне? — спросил себя Вэй Усянь, приникнув к груди Лань Ванцзи. — Так чего еще мне нужно?»       Немного приободрившись, он накрыл его руку своей, поглаживая. — Мне пора идти, — вскоре с сожалением проронил Лань Ванцзи. — Останься, если еще чувствуешь слабость. — Нет-нет, — тут же возразил Вэй Усянь. — Все хорошо. К тому же сейчас день, который не таит опасности. Твари и духи свирепее по ночам. Но даже если такой славный заклинатель, как ты, соберется на ночную охоту, то небольшая свита будет более чем по чину.       Лань Ванцзи выпустил его из своих объятий.       Вэй Усянь поднялся на ноги, мигом натянул сапоги и подхватил ханьфу. Он накинул глубоко темно красное одеяние поверх ярко алого нательного, затянул пояс и крутанулся вокруг себя. Остановившись, он обернулся к Ханьгуан-цзюню: — Что скажешь? — Красивый, — не мог не признать Лань Ванцзи.

***

      Выйдя из цзиньши, они пошли улицами и вскоре добрались до главных ворот Облачных Глубин. Там их уже с видимым недоумением ожидал Лань Сичень. Обычно оба Нефрита Лань оставались безукоризненно пунктуальными. Рядом с Цзэу-цзюнем стояли еще пара заклинателей ордена и несколько слуг. В их числе Вэй Усянь узнал Вэйчжена, но виду не подал, вместо этого он нарочито почтительно в свою очередь после того, как братья Лань обменялись легкими поклонами, приветствовал первого сына главы ордена Лань. — Сянь-Сянь, — обратился к нему Лань Сичень, касаясь его рук и показывая, что нет нужды склоняться так низко.       Вэй Усянь встал немного прямее, но взгляда не поднял. — Цзэу-цзюнь, — с легкой дрожью в голосе выдохнул он. — Как ты сегодня? — мягко спросил тот. — Все в порядке, благодарю Вас, — заверил Вэй Усянь и попытался снова склониться ниже.       Лань Сичень выпустил его руки, недоумевая, видит он все-таки того, кого много десятков лет ждали, опасаясь назвать по ошибке, или же это все-таки прежний Сянь-Сянь?       Он посмотрел на младшего брата и понял, что именно в нем и дело. Ведь раз он так спокоен, значит по-прежнему ничего не знает. И не стоит ему до срока. Все равно не сможет принять, не переломит себя в одночасье. — Сюнчжан, мы отправимся на восточные склоны, — сообщил старшему брату Лань Ванцзи.       Они встретились взглядами, обменялись легкими кивками. — Идем, Сянь-Сянь, — позвал Ханьгуан-цзюнь.       И тот поспешил за ним, так и не позволив себе поднять глаза на Цзэу-цзюня.       Они вышли из главных ворот обители и повернули налево. Подъем был крутым, вскоре ноги Вэй Усяня устали. Он не жаловался, но стал идти медленнее. Заметив это, Лань Ванцзи остановился и достал гуцинь.       Он играл до тех пор, пока, отдохнув, Сянь-Сянь не задвигался в нетерпении. Он всегда был непоседлив. Второй Нефрит Лань заглушил струны гуциня.       Вэй Усянь снова заметил, что он позволяет себе обрывать песни, пусть и не на середине музыкальной фразы, но все же не завершая их. Прошлый же Лань Ванцзи, которого он знал, непременно доиграл бы до конца всю мелодию и только потом продолжил путь.       Поднявшись по склону еще немного, они изменили направление и пошли вдоль него на юг.       Высокие сосны здесь рано сменялись ползучими, а потом и вовсе сходили на нет не в силах цепляться корнями за кручу.       Ханьгуан-цзюнь держался пролеска, и Вэй Усянь догадался, что он играет музыку для деревьев этих мест, давно пристрастившихся к мелодиям заклинателей ордена Лань. Конечно, благоприятная атмосфера вокруг Облачных Глубин нуждалась в поддержке.       Выбрав место, на этот раз Лань Ванцзи оставался на нем довольно долго.       Начав ощущать прохладу, Вэй Усянь поднялся, чтобы собрать веток для костра и немного пройтись. Он вышел к верхней кромке пролеска и, запрокинув голову, устремил взгляд к горному пику, но конечно же не смог увидеть его.       Подъем горы становился все более вертикальным, дальше без использования духовных сил не пройти. Вэй Усянь припомнил, что там высоко на горе есть выступ шириной шага в два, опоясывающий ее и позволяющий войти в грот, коварно таящий обрыв слева от входа. Если аккуратно обойти его и пройти дальше, вскоре покажется горное озеро, ярко зеленое от того, что сквозь отроги скал в него падает свет солнца.       Забыть то место, день, когда побывал там и того, кто сопровождал его, не могла даже сбивчивая и непостоянная память Вэй Усяня.       «Ян-дагэ,» — одними губами шепнул он, продолжая смотреть вверх.       Внезапно обретенный им названный старший брат, с которым они принесли три поклона, желая закрепить родство и духовную связь. Лань Вэньян, родной старший брат Цинхэн-цзюня, увы, незаконный и от того вынужденный всю жизнь скрывать свое происхождение. Также похожий на обоих своих племянников, именитых Нефритов, и все же отличающийся от них.       «Где ты, старший братец? Может быть, тоже рядом? Хотя ведь Цзэу-цзюнь сказал, в поколениях повторялись в определенном порядке лишь имена известных заклинателей. Но ты не искал известности и не имел громкой славы в заклинательском мире этой земли. Дун-Ин, куда ты перебрался, и тот не шумел о тебе. Ты не хотел этого, я знаю. Но ведь это не означает, что… Конечно, ты тоже можешь переродиться. И даже если сейчас мы не совпали с тобой, все равно: увидеть всех тех, кого я уже встретил — для меня большая удача и огромное счастье. Ведь я — лишь блуждающий во тьме призрак, нечаянно провалившийся в тело мальчишки с именем, похожим на мое, а не душа — бессмертная и возвышенная, которая, вернувшись, познает мир заново, не отягощенная прежним. Так заведено и так должно быть.»       С удовольствием вдохнув горный воздух, Вэй Усянь вернулся в пролесок, набрал хвороста на костер и пошел на звук гуциня. Он расчистил место неподалеку от Лань Ванцзи, но и не слишком близко к нему, чтобы не помешать учел направление ветра так, чтобы дым не сносило в его сторону, собрал шалашик из веток и выудил из рукава огненный талисман.       Замерев, Вэй Усянь задумался, когда это он успел прихватить его? Вероятно смахнул машинально, когда собирался. В цзиньши на столике рядом с фонариком лежало несколько таких. Глаза его обвели знакомую вязь заклинаний. Уверенный, что Лань Ванцзи занят музицированием и за его спиной точно не видит происходящего, он наклонился к веткам, поднося талисман.       Огонь вспыхнул, чуть влажные смолистые сучья занялись, весело потрескивая. Вэй Усянь улыбнулся и прислушался к песне.       Мелодия продолжала спокойно литься, наполняя округу.       Он скрестил ноги, выпрямил спину, опустил веки и вспомнил наставления, которые получал от Лань Вэньяна, заклинателя с природным хорошо развитым равновесием духа и души: представь себя кувшинкой лотоса, покачивающейся на озерных волнах.       С удовольствием вызывая в памяти эти ощущения, Вэй Усянь пропускал через себя низкие переливы гуциня Ванцзи, наполняясь ими и наслаждаясь.       Он не заметил, как прошло время, как стихла музыка и Ханьгуан-цзюнь подошел к тлеющему костру. Подкинутый хворост выбил сноп искр. Вэй Усянь вздрогнул и открыл глаза.       Лань Ванцзи опустился рядом с ним на колено, потом сел, заключая его в круг своих рук. Складки белых одежд впитали осеннюю прохладу, под которой билось живое тепло в такт ускоряющемуся пульсу. — Тебе лучше? — спросил он, и Вэй Усянь с удовольствием услышал низкий отзвук в его груди. — Да. Спасибо, — поблагодарил он.       Лань Ванцзи погладил его по волосам, по щеке, коснулся подбородка, заставляя посмотреть вверх и склонился.       Несложно было понять, чего он хочет.       Вэй Усянь не возразил, и их губы осторожно встретились в совсем легком целомудренном касании, мягкие и прохладные.       На миг разойдясь они сошлись снова.       Склонный быстро забывать все плохое, Вэй Усянь опустил веки и негромко застонал от удовольствия.       Повинуясь порыву и оседлав колени Лань Ванцзи, он потянулся целовать его еще. — Не используй дух. Только прикосновения, — успел предостеречь тот.       Вэй Усянь кивнул. Он все же был не настолько беспечен и сейчас не рвался без оглядки к духовному слиянию. Однако сильные и вместе с тем ласковые касания радовали его не меньше духовной близости. — Как тебе будет угодно, гэгэ. Я вдоволь порадую тебя, — томно и многообещающе проговорил он.       В его голосе маняще перекатывались низкие нотки разгорающейся страсти.