Другая жизнь. Одинокий путь

***

      Вэй Усяню казалось, что он окунулся в горячий источник и застрял в его водах. Поначалу это ощущалось даже приятно. Но вскоре тело, распаренное слишком сильно, стало болеть. Захотелось выбраться, но отяжелевшие конечности отказывались слушаться, плыть не получалось, дышать было трудно, под веками то и дело расцветало багровое марево, сквозь которое временами проступал облик молодой хрупкой девушки, Яньли, его шицзе.       Она выглядела такой свежей и юной.       «Шигэ, что ты? Тебе нехорошо?» — звучал ее взволнованный голос.       И Вэй Усянь тщетно пытался повернуться, открыть глаза и увидеть ее, но у него ничего не получалось. Лишь иногда ему удавалось выдохнуть ее имя: «А-Ли…»       «Шицзе,» — услышав это слово, Яньли вскинула полный слез взгляд на старшего брата. Но в ответ получила лишь едва заметный кивок Ханьгуан-цзюня. — У нас всего четыре дня. Пожалуйста, останься здесь и подумай хорошенько, что можно сделать, — повторил он. — Эргэ, — одними губами позвала Яньли предполагая и не веря, что сейчас старший брат удалится, оставляя ее здесь совсем одну.       Как во сне тем временем легко качнулся и уплыл прочь высокий стройный силуэт в белых одеждах. — Эргэ, — снова жалобно шепнула Яньли ему вслед. — А-Ли… — прозвучал едва различимый выдох.       Она обернулась.       Сянь-Сянь повернул голову в ее сторону, но не открывал глаз.       Она заметила белый налет на его пересохших губах. Сделала шаг ближе, а, спохватившись, задвигалась быстрее, набрала воды, взяла ткань.       Охлаждая ему шею и щеки, Яньли заметила, как изможденно он выглядит, будто так и лежал в бреду без пищи с самой середины осени, а ведь уже наступил сезон выпадения инея.       В задумчивости она остановила движение руки, а Сянь-Сянь снова качнув головой, коснулся губами влажной ткани и вздохнул глубже.       Яньли вздрогнула от внезапно охватившего ее волнения. Она знала, что с помощью духа Сянь-Сяня поддерживают и лечат саоцзы Лань Цин на горе Баошань.       Каждый седьмой день старшие братья должны доставлять на гору часть этого духа, иначе…       «Нет, конечно дагэ не может оставить свою любимую супругу без поддержки. Тем более что надежда на ее выздоровление наконец стала стойкой. И сейчас лечение никак нельзя приостанавливать. Как же они справляются все это время? Со дня середины осени они должны были уже трижды доставить часть духа Сянь-Сяня на Баошань. Или может быть как раз потому, что они продолжают, несмотря на его состояние?..»       Спохватившись, Яньли отвела руку, беспокоясь, что могла помешать и без того затрудненному дыханию. Ей вдруг стало очень страшно. Но она не успела осознать все причины этого чувства, потому что Сянь-Сянь открыл глаза и посмотрел на нее, отвлекая от всех прочих мыслей. — А-Ли? Это в самом деле ты? Правда? — он приподнялся на локте, игнорируя слабость. — Конечно, — поспешила ответить ему Яньли. — Это я, шигэ. Осторожнее. Не торопись двигаться. — А-Ли…       Несмотря на прозвучавшую просьбу, Вэй Усянь сделал еще одно движения, снова привлекая Яньли к себе. Но на этот раз он был совсем слаб и не мог обнять слишком крепко. Приникнув к ней, он закрыл глаза, прислушиваясь, стараясь уловить ее дыханием за своим, сбивающимся от жара и прилагаемых для движения усилий.       Немного робко Яньли чуть коснулась его волос, погладила по голове, а потом уже увереннее подставила ему руку под спину, поддерживая. — Ты так поспешно ушла вчера, — пробормотал Вэй Усянь. — Я не успел… — Я здесь, — повторила Яньли. — Не разговаривай много, А-Сянь. Устанешь. «Вчера, — подумала она. — Он помнит только тот день… Неужели и правда все это время провел без памяти?..» — Ши… Шимэй, — шепнул Вэй Усянь, стараясь называть ее правильно, потому что сейчас Яньли точно была младше него.       Она улыбнулась, едва сдерживая слезы. — Ты все-таки помнишь. — Конечно, — заверил он ее. — Тише, — она не стала расспрашивать. — Тебе нужно подкрепить силы. Подожди, я принесу тебе пиалу яочжоу с травами. — Не нужно, — отказался Вэй Усянь.       Ему совершенно не хотелось отпускать сестру. К тому же он терпеть не мог клейкий рис. — Каша готова, она томится тут рядышком. Шигэ, мне нужна буквально минутка, чтобы принести тебе пиалу. Если не поешь, опять упадешь без памяти, неизвестно насколько, — она действительно хорошо знала и понимала его.       Вэй Усянь послушно отстранился, отпуская ее.       Ложиться он конечно не станет, потому что в сознании терпеть не может лежать неподвижно.       Яньли поспешно отошла и быстро вернулась с пиалой и фарфоровой ложкой.       Его взгляд, кажется, ни на мгновение не отпускал ее.       Снова присев рядом с ним на кровати, она заглянула в его глаза и едва смогла выдержать их выражение. — Поешь? — проговорила она, поспешно опуская взгляд к пиале, в которой чуть помешивала ложкой кашу. — Я помогу тебе.       Однажды ей уже приходилось уговаривать его и кормить также с ложки.       Молодым юношей он дурачился еще чаще и, бывало, болел. Всех обстоятельств Яньли не помнила. В памяти осталось только, как он упрямо скрещивал руки и отворачивался от невкусной еды или горького питья. Просто ему нравилось, как она хлопочет вокруг, и он специально вел себя как малое дитя и тянул время.       Сейчас все было иначе.       Он сидел, тяжело опираясь на руку, и послушно глотал клейкий рис, который она подсластила для него, чтобы отбить горечь трав. Он ел, провожая взглядом ложку за ложкой, без слов поняв, что ей не по себе, когда он смотрит ей прямо в лицо.       Когда пиала опустела, Яньли потянулась отереть ему рот платком.       Стоило прикоснуться, как он все-таки снова посмотрел на нее глазами совсем красными, даже обычно серая радужка заалела.       Он с заметным трудом перевел дыхание и опустил веки.       Яньли поспешила подхватить его, опасаясь, что из упрямства он просидел слишком долго и опять устал слишком сильно.       Вэй Усянь тихо и осторожно приник к ней, радуясь, что его небольшая уловка сработала. Он не хотел снова первым обнимать ее, но вместе с тем нуждался в ее близости. Он успел понять, что само их соприкосновение для него лучше любого лекарства. Положив голову ей на плечо, он глубоко вздохнул. — Все хорошо. Я побуду с тобой и подержу тебя, — пообещала ему Яньли. — Не беспокойся. Постарайся расслабиться.       Она подвинулась на кровати так, чтобы опереться спиной о высокое изголовье. Теперь она действительно сможет держать его какое-то время. — Тебе тяжело, шимэй? — тихо спросил Вэй Усянь. — Не волнуйся, шигэ. Все хорошо. Отдыхай, — отозвалась Яньли.       Он оставался заметно горячим. Она потянула одеяло, накрывая его по плечи, чтобы не мучил озноб. Ей хотелось снова погладить его по голове, расправить его шелковистые длинные непослушные свободные волосы, но он успел накрыть своей ладонью ее запястье, и она осталась сидеть неподвижно, позволяя ему держать ее руку.       Он же тем временем слушал ее дыхание и считал пульс, подстраиваясь под него.       На грани между явью и сном, позволяя наполняться своему сердцу, Вэй Усянь снова забыл, насколько вольно слова срываются с его губ: — А-Ли, мне так не хватает тебя, — едва слышно, но все же вполне внятно прошептал он. — Я с тобой, шигэ, — невольно дрогнувшим голосом ответила ему Яньли. — Я с тобой.       Он затих и она держала его бережно, опасаясь даже слишком глубоким вдохом потревожить его покой.       «Что же с ним все-таки случилось? , — размышляла она. — Он действительно нырнул в холодный источник во время праздника середины осени, но почему жар до сих пор не отпустил его, прошло ведь уже больше двух декад? И почему теперь он очнулся, стоило ей только оказаться рядом? Совпадение?» — Яньли уже не верилось ни в какие случайности.       Она знала, что кто-то из старших братьев вскоре явится проведать их, и тогда она непременно улучит момент, чтобы спросить…       Лань Ванцзи действительно посетил уединенный домик уже довольно поздним вечером.       Яньли различила, как открылись двери сквозь незаметно охватившую ее полудрему. Она едва успела моргнуть, как ее эргэ исчез. На секунду девушка даже предположила, что его стройный прямой силуэт в белом лишь приснился ей, как мираж. Но стук сошедшихся дверных створок ясно сообщил ей, что ее посетило вовсе не виденье.       Она подалась вперед, инстинктивно, хоть и понимала, что ей ни за что не догнать и не удержать уже его. — Что это было? — вздохнула Яньли. — Шимэй, — позвал Вэй Усянь, приподнявшись и тем самым с головой выдавая себя.       Но А-Ли еще не догадалась, что он на самом деле все это время не спал. Ему было слишком хорошо от ощущения, что его сестрица жива и рядом, не хотелось пропустить ни секунды. Он осторожно вдыхал ее аромат, прислушивался к пульсу и биению сердца, невольно смиряя собственное.       Зато Лань Ванцзи стоило только заглянуть в домик, чтобы все понять.       Видеть его, склонившего голову к плечу другого человека, доверчиво прильнувшим и довольным Ханьгуан-цзюнь не смог выдержать и секунды. В сердце поднялась настоящая буря, и он поспешил сбежать, чтобы не позволить себе лишнего, ведь главное, что Сянь-Сянь пришел в себя.       «И похоже, что жар-птица и феникс действительно самими небесами предназначены друг другу. Все остальные они, пусть даже заклинатели, имели ли право разлучать их? Быть может, самым великим чудом была их встреча здесь, которую никто не взялся отстоять. А ведь при поддержке жар-птицы и феникса, быть может, возможно выстоять и против всего мира… Отец бы не стал. Но ты-то сам, Лань Чжань, даже и рта не раскрыл. Сянь-Сянь один попытался противиться, как мог, будто чувствовал, что его собираются лишить чего-то важного. Никто не знал тогда, что станет с жар-птицей, когда феникс покинет родной Орден. Конечно, он ни за что не навредит ей. Никогда. Ведь они едины. Кто захочет по доброй воле отрубить себе руку или вырезать половину сердца? Это мы уничтожаем его капля за каплей. И только А-Ли может спасти. Поднять из пепла, чтобы потом опять… Но ведь остановиться сейчас уже невозможно. Пусть за эти четыре дня у нее все получится. И пусть саоцзы на горе Баошань поправляется поскорее. Я попробую устроить пока, чтобы никто больше… даже я сам… Никто. Никогда.» — Тебе не спится, — наконец поняла Яньли, вглядевшись в лицо Вэй Усяня.       Он не отвел глаз, хоть и ощутил легкий укол вины. — Переживаешь, что я могу уйти? — спросила его сестра.       Он утвердительно кивнул. — Не волнуйся. Я буду здесь. Обещаю. Поспи. Проснешься, и я буду тут же, вот увидишь, шигэ, — пообещала она. — Выпьешь лекарство, чтобы лучше спалось? — Не надо, — замотал головой Вэй Усянь, припомнив аконит и вовсе не желая принимать его снова. — Справлюсь так. Лучше… Приготовь еще кашу с травами? Сладкая она не так уж и противна на вкус. — Тебе правда стало получше? — обрадовалась Яньли. — Конечно, — заверил ее Вэй Усянь. — Раз ты здесь и готовишь для меня, как бы я посмел не начать поправляться?