Другая жизнь. Одинокий путь

***

      После сеанса бурных утех Вэй Усянь снова провалился в забытье и долго не приходил в себя.       Лань Ванцзи терзался чувством вины, к тому же старший брат пристыдил его, прямо и в несвойственной ему резкой манере заявив, что у Второго Нефрита Лань нет ни капли права присваивать себе большую часть духа падающей жар птицы.       Лань Сиченя можно было понять, ведь в том числе от этого духа зависела жизнь его глубоко любимой супруги. Каждый седьмой день они должны были отправлять на гору Баошань немного кристально алого духа Сянь-Сяня, чтобы лечение Лань Цин проходило успешно. Нет, этот слуга в Ордене Лань конечно вовсе не был обычным человеком. И все же он оставался простым смертным, глубокая связь с которым для познающих равновесие заклинателей под запретом.       Сюнчжан в этот раз выразился однозначно: брак — это не все, что невозможно между такими, как мы, и такими, как он.       Глядя на то и дело мечущегося в бреду Сянь-Сяня, Лань Ванцзи думал о том, что однажды он определенно останется один, без него. К тому же более чем глупо льстит себе надеждой, что это случится не вскоре. Ведь Сянь-Сянь уже начал теряться в реальности и стал называть себя другим именем.       Почему только именно таким именем? В первый раз это прозвучало у него, как случайная оговорка: «Усянь». Но потом… И теперь…       «Почему не Вэй Ин?!» — припомнил Ханьгуан-цзюнь возмущенный возглас. Почему, во имя Неба и Земли, из всех запретов Сянь-Сянь будто специально избрал самый строгий?

***

      Но разве же он не был таким всегда?       Разве не от обиды и досады на правила Ванцзи сбежал тогда и спустился с горы в город Цаи? Ему претила идея пожизненного уединения, претила мысль о несовместимости и несовместности людей и заклинателей. Он не хотел делить мир на «мы» и «они», поэтому притащил в родной Орден Лань первого встречного мальчишку из города у реки и заявил, что на вид между ними нет никакой разницы.       Однако различия конечно же вскоре обнаружились.       Мальчишка оказался непоседлив настолько, что не мог и пары минут удержаться молча на месте. К тому же у него была игрушка: флейта-свисток, на которой он пытался играть крайне упорно и при этом крайне неумело, производя совершенно душераздирающие звуки.       После того, как флейту у него в наказание за шум забрали, маленький Сянь-Сянь сбежал прочь, каким-то образом преодолев защитный барьер вокруг Облачных Глубин.       Лань Чжань тогда досадовал на произошедшее. Пусть Сянь-Сянь и оказался сущим наказанием, но бездарем и дураком отнюдь не был. Наверняка он мог бы отлично учиться, если бы только хотел этого и не считал обучение скучным занудством.       Когда он сбежал младший сын главы Ордена Лань не поспешил на поиски и все же надеялся почти безотчетно и совершенно не зря: на третий день Сянь-Сянь вернулся.       О его возвращении поведал истошный крик голодного ослика, которого ребенок притащил с собой и привязал к дереву неподалеку от входа в Обитель. Выщипав всю траву, до которой мог дотянуться, ослик принялся требовать свободы и возможности продолжать насыщать свой желудок.       На шум сошлись старшие заклинатели. Кажется, только их появление и смогло разбудить мирно спавшего под деревом Сянь-Сяня. Крики осла его никак не тревожили. Завидев же людей, он вскочил и рванулся им на встречу, вставая между ними и осликом. — Верните флейту! — совсем не почтительно потребовал он. — Тогда Яблочко останется снаружи. А иначе я проведу его внутрь и привяжу у библиотеки!       Дерзкий поступок сошел непоседливому ребенку с рук. Его желание было выполнено. Ослик и сейчас живет на полянке неподалеку от главных ворот Обители. Он с удовольствием щиплет травку, а в холодное время года получает сено и совсем никуда не уходит даже без привязи.       Лань Ванцзи задумался, знали ли взрослые с самого начала, что у Сянь-Сяня дух падающей жар птицы? Понимали ли, что перед ними не обычный человеческий ребенок, хоть и простой смертный? Может быть, они просто проверяли его…       Сюнчжан говорил младшему брату, что появление такого духа в Ордене — благословение. Напоминал, что у сироты на улицах города мало шансов прожить долгую жизнь. Сейчас ему двадцать семь, и едва ли бродягой Сянь-Сянь смог бы протянуть столько, не подорвав здоровье и не ослабев. Скорее всего, не попади он в Орден Лань, влачил бы весьма жалкое нищенское существование.       Несмотря на все эти доводы у Лань Ванцзи все равно то и дело становилось муторно на душе от мысли, что он обрек этого человека на участь может быть еще более злую чем смерть. Ведь у Сянь-Сяня сейчас явно менялось сознание, он медленно сходил с ума, начиная жить в каком-то ином, одному ему видимом и ведомом мире. К тому же для него будто стерлась грань между добром и злом.       Немудрено, ведь по сути к нему относились совершенно беспощадно, используя негасимое пламя его духа, которое, отдавая себя, лишь росло, становясь для смертного создания невыносимым. И вместе с тем, в очередной раз приходя в себя, он становился лучше, неотразимее, сладострастнее.       Один только вид его чуть приподнимающихся бровей уже подталкивал к тому чтобы начать, поглаживая, потихоньку или рывками стягивать с него одежды.       Лань Ванцзи проклинал себя за то, что не мог устоять перед ним и каждый раз сдавался все легче. Теперь уступать себе больше было нельзя, иначе Сянь-Сянь сгорит заживо. Нужна передышка.       Проведя ночь в раздумьях под бессознательное бормотание Сянь-Сяня, Второй Нефрит Лань решился и наутро отправился в Ланьлин за своей младшей сестрой Яньли.       Он знал, что никто не одобрит его решения и все же понимал, что А-Ли нужна Сянь-Сяню, чтобы прийти в себя, ведь она носила в себе дух возрождающегося из пепла феникса. Еще одно благословение и вместе с тем большая проблема для Ордена Лань. Равенство стремящихся к равновесию не допускало, чтобы какой-то из кланов выделялся слишком сильно. А тут такой подарок: два редчайших и ценнейших духа появились в Облачных Глубинах с разницей в каких-то пять лет.       Лань Яньли родилась малюсенькой хрупкой девочкой, росла неприметной, без способностей к владению течением духовных сил, поэтому, поскольку золотого ядра ей было не сформировать, ее не обучали вместе с другими, напротив позволяя проводить больше времени со слугами-людьми.       Сянь-Сянь оказался более всех неравнодушен к хрупкой кроткой девочке, и вскоре они крепко сдружились, называя друг друга «шимэй» и «шигэ».       Лань Ванцзи радовался про себя их взаимодействию, ведь странным образом мей-мей не только заняла часть внимания молодого юноши, но и подтолкнула его к стремлению дисциплинировать себя. Сянь-Сянь стал более аккуратным, сдержанным, заинтересовался книгами и медитацией.       Тогда еще Лань Ванцзи не знал, к чему это приведет, не предполагал, что старшие только и ждут, когда жар птица расправит крылья и начнет падать.       Такой, подобно алой заре сияющий, дух способен поднять совершенствующегося на новые высоты заклинательства, даруя выносливость и позволяя год за годом оставаться на пике формы и молодых сил.       Только вот раздувать пламя жар птицы, как оказалось, нельзя бесконечно. Даже в одном только Ордене Лань заклинателей слишком много, а Сянь-Сянь всего один.       Дух возрождающегося из пепла феникса — лучшее дополнение для духа падающей жар птицы. Но они оба настолько редки, что никто не знает, что будет, случись им разделить ложе и произвести потомство на свет.       Орден Лань не мог позволить себе пойти против остальных кланов и орденов, чтобы поставить подобный эксперимент. И без того за попытку утаить феникса лишь чудом не пришлось расплатиться слишком дорого.       Обошлось лишь тем, что Яньли спешно выдали замуж, едва ей исполнилось двенадцать лет. Девушка вела себя покорно и тихо, понимая свое положение. А вот Сянь-Сянь в прямом смысле бунтовал. В итоге ему удалось на целых два года отсрочить отъезд из Облачных Глубин своей драгоценной шимей.       Вспоминая, Второй Нефрит Лань все с большей уверенностью приходил к выводу, что первые оговорки в речи Сянь-Сяня появились после того как Лань Яньли приняла фамилию Цзинь и наконец все-таки отправилась в Благоуханный дворец в Ланьлине.       Сянь-Сянь тосковал по ней, стал часто пить вино, снова игнорируя запреты.       Лань Ванцзи предложил ему тогда похлопотать об особом статусе в Ордене. Люди могли только служить заклинателям и не имели права спускаться с горы. Но ведь Сянь-Сянь был совсем не обычным человеком. А, получив статус выше, мог бы навещать свою шимэй в Ланьлине. — У меня нет золотого ядра, — напомнил он в ответ на прозвучавшее предложение. — Не ввязывайся из-за меня. Здесь я нарушаю правила, тебе — не стоит. Я ведь и без расшитых вязью одежд в любое время могу отсюда сбежать, не забывай об этом, — меланхолично заключил он.       Суть его отповеди Второй Нефрит Лань понял чуть позже: никто не позволит духу падающей жар птицы спуститься с горы, слишком большая ценность. И вместе с тем, ощущая его силу, растущую и богатую, Лань Ванцзи догадывался, что его слова о побеге — не шутка и не пустое бахвальство.       Позже, когда в очередной раз напившийся Сянь-Сянь стал вслух поминать того, кого называть не следует, отчаявшись угомонить его, Лань Ванцзи предложил ему лучше бежать, чем продолжать вести разговоры о Вэй Усяне, призывая беды на свою голову.       Они с Лань Ванцзи учились вместе и Сянь-Сянь конечно отлично знал, что Вэй Усянь — темный заклинатель, который своей неугомонной непокорностью едва не свел все сущее в небытие, прямо вмешавшись в устройство мироздания.       Опасаясь разрушить шаткие остатки равновесия неба и земли, все заклинатели клялись не произносить его имени вслух.       Сянь-Сянь же заклинателем не был и соответственно никакой клятвы не приносил, а спьяну становился абсолютно несносным.       На внезапно прозвучавшее тогда предложение уйти, он отрезал кратко: — Не хочу!

***

      Как и ожидал Ханьгуан-цзюнь, глава Ордена Цзинь ещё с большим негодованием отнёсся к его просьбе отпустить на время Яньли домой, чем ее молодой супруг — единственный наследник Ордена.        Лань Ванцзи пришлось выдержать непростой разговор, смирить чувства и не отвечать на тщательно скрытые, но колкие оскорбления, чтобы не битьём, так катанием добиться своего.       То, что речь шла о жизни и здоровье Сянь-Сянь придавало ему моральных сил. Но при этом прямо обозначить свои мотивы второй сын главы Ордена Лань не мог. Равенство кланов запрещало обретать слишком много сокровищ, но сберечь единственное имеющееся — было личной задачей каждого. «Мы контролируем успех, но не разделяем ответственность за ошибки и промахи друг друга,» — таким был основной принцип межкланового взаимодействия. Иными словами: лишний шаг вперёд наказуем, а если откатишься на десять шагов назад из-за собственного просчёта или волей обстоятельств — никто не протянет тебе руки.       В итоге Лань Ванцзи удалось выговорить для себя и младшей сестры семь дней. Близилась очередная годовщина свадьбы их родителей. Яньли и впрямь очень редко бывала дома, только на важные праздники. Если бы не приближающаяся знаменательная дата главенствующих в Лань супругов, Ханьгуан-цзюнь и не решился бы отправиться в Ланьлин.       Наконец уладив дело, Лань Ванцзи поторопился назад.       Его мэй-мэй понимала эту поспешность, потому что помнила, что Сянь-Сяню нездоровилось после праздника середины осени. Только тогда эргэ торопился отослать ее подальше, а теперь вот напротив приехал за ней. Она не вполне улавливала мотивы его поступка, но как всегда проявляла смирение и покорность.       В Обитель они вошли окольным путем и прошли самыми укромным тропами к небольшому домику, окруженному лужайкой душистых трав.       Яньли с удивлением поняла, что впервые оказалась здесь и что брат действует скрытно от остальных, раз привел ее сюда.       Доверяя, она покорно продолжала следовать за ним.       Только уже войдя в домик и увидев разметавшегося на постели в жару и в бреду Сянь-Сяня, Яньли тихо всхлипнула, прикрыв рот ладонью. — Тише, мэй-мэй, — мягко проговорил Лань Ванцзи. — Он поправится. Просто у нас мало времени. Я подумал, ты сможешь помочь. Он часто зовёт тебя. -— А-Ли, — выдохнул Сянь-Сянь, беспокойно завозившись. — Шицзе…