Другая жизнь. Одинокий путь

***

      Цзян Исин был по характеру довольно рассудительным заклинателем. Не кровожадным и не жестоким.       Ему действительно прочили главенство над орденом Цзян. Не только отец. Многие уважали его.       Когда в Пристань Лотоса внезапно нагрянула Цзян Шуанг с сыном и мужем, младший брат не смог смотреть, как она наводит в их общем доме свои порядки. Без стеснения. Без спроса. Исин не хотел ссориться. И, чтобы не бередить себе душу, покинул резиденцию ордена Цзян вместе со своей супругой и верными людьми.       Дома этого, кажется, никто особенно и не заметил.       Сын Цзян Чэна понимал своего отца, знал цену, которую тому пришлось уплатить, чтобы сохранить клан. Знал, какими трудами создавался орден. Поначалу заклинатель также считал, что не годится затевать передел власти с родной старшей сестрой. Как бы то ни было, а она действительно — старшая.       Супруга Исина была дочерью главы клана Балин Оуян, но, покинув Пристань, отправляться туда он не пожелал и осел в Цзянлине.       Шло время, миновало несколько лет — и сложившееся положение все больше тяготило сына Цзян Чэна. Он думал о воле отца. О том, что даже супруг его старшей сестры не смог вынести ее переменившегося вдруг нрава. Шутка ли: мало того, что госпожа решила вернуть себе девичью фамилию, так к тому же потребовала и от мужа вступить в орден Цзян. Сына своего она и вовсе ни о чем спрашивать не стала, хотя в то время тот уже был во вполне сознательном юношеском возрасте.       Исин видел, что пост главы ускользнул от него. Точнее, покинув отчий дом, не в силах сосуществовать с происходящим в нем, он сам же и уступил сестре. Без всякого сопротивления, без боя.       Заклинатель глубоко укорял себя за глупость и малодушие. Было ясно, как день, сестрицу никоим образом не волнует последняя воля отца, она мечтает увидеть наследником ордена Цзян собственного сына. Исин поражался, от чего же вдруг странствующая заклинательница решила вернуться и так ревниво боролась за власть, будто всю жизнь и мечтала только об этом. Поговаривали, что это рождение сына так повлияло на нее. Она сочла на основе каких-то примет и знамений, что он рожден править кланом.       Все это означало, что для Исина теперь путь к власти отрезан.       Минувшей осенью, вскоре после кончины первой госпожи Цзинь, глава ордена Цзинь, Цзинь Цзысюань, передал полномочия сыну Цзинь Жуланю (Цзинь Лину), сам став отшельником. Непостижимым образом никто не знал, куда он ушел и где коротает остаток века.       Цзинь Жудао, разительно похожая на свою добрую кроткую мать и внешне и душой, однажды навестила Цзян Исина в Цзянлине. Девушка тревожилась за своего старшего родного брата, опасалась интриг или даже худшего, ведь в Ланьлине, в резиденции ордена Цзинь живет и их двоюродный брат Цзинь Жусун, сын Цзинь Гуаньяо и Цзинь Су.       Цзян Исин, как мог,в тот раз утешил ее, сказав, что у нового главы наверняка достаточно верных людей, да и сам он внимателен, беды не допустит.       Меж тем про себя заклинатель не исключал возможной конкуренции за власть в Ланьлине, но считал, что дело это не женское. К тому же ему льстило, что молодая госпожа обращается к нему за поддержкой и советом. Он знал, что на самом деле Цзинь Жудао испытывает симпатию к нему. К сожалению, эти чувства зародились уже после того, как Цзян Исин взял в жены Оуян Чуньсяо, поэтому расцвести в полную силу им было не суждено.       Вторая госпожа Цзян, Цзян Чуньсяо из клана Балин Оуян — миниатюрная, хрупкая, ласковая и предупредительная. Она очень внимательно и как-то трепетно относилась к супругу. Но, несмотря на это, брак, заключенный по расчету глав их семей, в крепкие узы не превратился. Цзян Исин был благодарен жене, но не смог полюбить ее, потому оставался к ней сдержан и холоден. Эта же холодность со временем передалась и Чуньсяо. Женщина, ощущая себя нежеланной, затосковала от безысходности.       Когда в дело вмешались Ханьгуан-цзюнь и сяньшэн, Цзян Исин уже собрал войско и во главе его двинулся к резиденции ордена Цзян. Его перехватили на полевом стане.       Внезапно исчезнув, он оставил в смятении людей. Те, верные ему, попытались разобраться в случившемся. И, даже не преуспев в этом, твердо решили дожидаться своего командира на месте.       Супруга не захотела отпустить мужа одного в дальний и опасный поход. Она сопровождала его, опасаясь в том числе и измены. Конечно же Цзян Чуньсяо и помыслить не могла, что среди ночи Цзян Исин в прямом смысле слова бесследно исчезнет, не оставив ей даже письма.

***

      В стан своего войска младший сын Цзян Чэна вернулся полтора десятка дней спустя.       На месте его ждали весьма скорбные вести. Чтобы не заставлять вторую молодую госпожу делить тяготы походной жизни, для нее нашли жилье на окраине ближайшего селения.       Поначалу все шло хорошо. Госпожа казалась довольной переменой, но вскоре беспокойство за мужа взяло верх, и она почти совсем перестала выходить из дому.       А на днях случилось страшное несчастье: дом сгорел от удара молнии во время грозы. Вспыхнул и выгорел буквально в одночасье. Никого не осталось в живых.       Исин сразу же заподозрил, что с домом вероятно что-то сделали. Постройки не сгорают сами собой до основания от одного лишь удара молнии. Его сердце замерло, а разум замутился вихрем подозрений, из которых одно казалось самым явным и вероятным: Цзян Шуанг не стала ждать, пока он придет с войском в резиденцию ордена Цзян. Оставленная и сыном, и мужем, она решила лишить семьи и своего младшего брата.       «Не сберег!» — жарким набатом билось в висках заклинателя.       Пусть он и не любил свою жену, но дорожил ею, поэтому мысль о мести опалила его сердце, сметая все остальное.       К месту страшной гибели Цзян Чуньсяо он даже не приблизился, в тот же день собрал войско и спешно двинулся к Пристани Лотоса с одной лишь целью — взять ее любой ценой.

***

      Переправив Лань Чжимина обратно в школу Чжэньянь, дух призывающий луну не смог даже остаться с ним, чтобы помочь разыскать на месте Лань Дэшэна.       Пока был рядом с зеленоглазым заклинателем и по мере сил поддерживал его, Юэлиан был вынужден скрываться от Вэй Усяня, и все чаще ему казалось при этом, что сяньшэн видит его. И зовет.       Призывающий луну стал слышать настоящий человеческий голос, который то спрашивал его, то звал по имени, то просто говорил, что скучает.       Юэлиан испугался: вдруг сяньшэн придумает заклинание и сможет призывать его своей флейтой. Подумав, что может утратить свободу, он поспешил убраться подальше от него.       Только и на большой земле, вдалеке от Вэй Усяня ему не стало спокойнее. Его голос для Юэлиана все равно звучал. Просто дух еще не понимал, что это эхо его собственной тоски, а еще память о данном тому обещании, ведь они договаривались встретиться, если сяньшэн и Ханьгуан-цзюнь смогут вернуться с окраин небесных равнин и пересечь долину бурь.       Совершенная призывающим луну ошибка поймала его в ловушку мук совести, которая и придумывала всевозможные ответы Вэй Усяня, едва тот узнает правду о гибели главы ордена в белых одеждах. Юэлиан знал, что оказавшись перед сяншэном не сможет ничего утаить от него. Он был уверен, что тот не простит его и страшно накажет.       Призывающий луну умел применять силу, но вовсе не был склонен делать это, потому что, сознавая угрозу себе и страшась, плохо умел соизмерять ее. Достаточно уже и того, что однажды он уничтожил подобного себе, толком даже не осознав этого. Недавно же добавил к тому еще одну, в этот раз расчетливо отнятую, жизнь. Мучаясь этим, дух понимал, что заслуживает суровой расплаты, но вместе с тем не хотел сталкиваться с ней. Боялся он также, что не сможет поднять руку против сяньшэна, даже ради того, чтобы защитить себя. Основатель Темного Пути, умеющий подчинять и уничтожать нежить, определенно мог бы сотворить с ним что-то ужасное. Изводя себя этими мыслями, Юэлиан даже позабыл, что он-то сам — вовсе не нежить.       Дух, призывающий луну, бродил по большой земле один, держась вдали от людей и жилья. Человеческие голоса отдавались теперь в его сердце тревогой и грустью. Подумать только, едва получив, казалось бы желаемое, он стал чураться этого и тяготиться.       Впрочем, и холодное небо его по-прежнему не влекло.       Случившаяся вдруг яростная гроза вроде бы принесла ему небольшое облегчение, омыв тоску с сердца.       Юэлиан вышел на звук струй к небольшой речке с пологого ее берега, чтобы полюбоваться серебрящейся водой.       К его глубочайшему удивлению, среди ночи он оказался в этом месте не один. На камне у самой кромки воды отчетливо виднелась миниатюрная фигурка в светлых одеждах. Призывающий луну смотрел на нее со спины и не мог понять, что она делает. Кажется, играя, водит по воде ладонью.       Подходить не хотелось.       Но тут девушка свернулась, вся поместившись на не слишком крупном валуне. Она выглядела совсем беззащитной. Вроде бы даже напуганной. Может быть что-то случилось с ней?       Все-таки подойдя ближе, Юэлиан увидел, как вздрагивают ее тонкие хрупкие плечики. Она плакала, а журчание воды заглушало звук негромких рыданий.       Исполнившись сострадания, призывающий луну, поспешил к ней и осторожно тронул ладонью девушку по спине: — Молодая госпожа, что c Вами? Что случилось?       Ответом ему был прерывистый вдох и лишь усилившиеся рыдания. А потом девушка подняла голову, обернулась, и Юэлиан увидел, какая она красивая: маленькое лицо, мягкие губы, темные выразительные глаза, сейчас до краев заполненные горечью слез. — Что случилось? — повторил призывающий луну свой вопрос, будто разом позабыл все другие слова.       Он положил ладони на плечи девушке и почувствовал ее дрожь. — Вы здесь давно, молодая госпожа? Замерзли ведь совсем… Весенние ночи еще холодны. — Весенний рассвет, — всхлипнула девушка. — Чуньсяо. Моё имя — Чуньсяо. — Мне очень приятно узнать это, — кивнул призывающий луну. — Я — Юэлиан. — Почему… — всхлипнула девушка. — Юэлиан, скажите, пожалуйста, почему, он оставил меня?       Призывающий луну смешался, слушая тихий и жалобный голос, звучащий негромко, но с таким сердечным надрывом, что собственный его вдох замер в груди. — Я ведь так старалась быть внимательной и аккуратно служить ему. Может быть я была недостаточно расторопна, предупредительна? Или я не вполне хороша собой? — Что Вы, госпожа… — Юэлиан не смог назвать ее по имени. — Если бы ваш покорный слуга был наделен художественным талантом, непременно запечатлел бы ваш образ в красках. А случись мне быть поэтом, - воспел бы вашу красоту в словах. — Но почему же тогда?.. — горевала и дрожала от волнения и холода несчастная Чуньсяо. — Иногда люди просто не совпадают, — осторожно шепнул призывающий луну и, поддавшись порыву, потянул красавицу ближе к себе, чтобы немного согреть и утешить ее.       Продолжая всхлипывать, она прижалась к нему, позволяя обнять и держать себя: — Не может быть. Не может быть, — повторяла она. — За что? Я ведь так старалась, так мечтала, что он полюбит меня… Чем же я ему оказалась так не годна, что он просто исчез — и ни слова?.. Если не любовь, то хотя бы элементарное уважение, неужели даже этого я не достойна в его глазах? Мне так страшно одной… И душно…       Ливень, случившийся вместе с грозой, быстро залил пепелище, не оставив и запаха гари.       Юэлиан же не заметил, что несмотря на погоду одежда на девушке совсем сухая, ни капли воды.Он только привлек к себе и гладил ее, пока она тихо жаловалась ему, и после — когда затихла. Она была такой легкой, почти зыбкой, чуть светящейся в лучах луны, — а потом внезапно пропала.       Дух, призывающий луну, растерялся, развел руки, тронул камень, возле которого они сидели, крепко зажмурился, снова открыл глаза — никого.       Что же это было такое? Что с ним произошло? Явилось видение? Сердце зовет его к людям, даже когда он упрямо старается держаться от них подальше? Сердце зовет его… но куда?..       Окончательно смущенный и сметенный, Юэлиан даже не понял, сколько прошло времени, пока он оставался у реки, а после направился прочь средь бела дня, куда глаза глядят.       К несчастью, ему пришлось из-за этого увидеть, как заклинатели в фиолетовых одеждах разоряют деревни на подступах к Юньмэну, где располагалась резиденция их ордена.       Дым столпами валил навстречу ясному весеннему небу, кричали люди, пытаясь спастись и сберечь хоть что-то из имущества. Будто звери рычали вооруженные заклинатели.       От увиденного ужаса призывающему луну показалось, что он промерз изнутри, несмотря на ласковые лучи закатного солнца, озаряющие его. Не в силах смотреть дальше, он бросился прочь.

***

      Отчаянный, бессознательный порыв бросил призывающего луну обратно в школу Чжэньянь, буквально в руки к сяньшэну.       Глядя на него, Юэлиан не мог сдержать слез, они текли по его щекам частыми крупными каплями, а он лишь повторял его имя: — Вэй Ин. Вэй Ин…       А потом побежал к нему, как тогда, на подступах к небесным равнинам, когда провожал его в трудный путь, не смея надеяться, лишь мечтая увидеться снова. — Юэлиан?.. — в этот еще не поздний час Вэй Усянь остался в тихом уединенном месте, чтобы поразмышлять.       Он поднялся навстречу бегущему к нему светлому юноше в легких, порхающих будто крылья, одеждах, поймал его в объятия: — Что случилось? Что с тобой? — сразу спросил он призывающего луну, совсем как недавно Юэлиан сам спрашивал маленькую хрупкую красавицу, горевавшую у берега небольшой реки среди ночи.       Дух прильнул к нему, прерывисто дыша, сомкнув руки за его спиной.       Вот оно, то, о чем мечталось, чего не хватало, чего не мог позволить себе, и на что на самом деле вовсе не имеет никакого права. — Вэй Ин… Вэй Ин… — все повторял Юэлиан.       И блеклый светлый силуэт хрупкой девушки на миг показался между ними и пропал, как будто туман или наваждение. Никто не заметил и не ощутил ее. — Я с тобой, — проговорил Вэй Усянь, гладя лунного юношу по спине. — Все будет в порядке. Расскажи мне?       Юэлиан вздрогнул и, отстранившись, заглянул ему в лицо: — Рассказать?       Он понял, что не может сделать этого. Не может признать свою вину перед ним, не может сам сообщить о совершенном, потому что не хочет потерять его навсегда.       Поэтому призывающий луну заговорил о недавнем: — Я видел страшное. Люди убивают людей и сжигают дома. — Где ты увидел это? — нахмурился сяньшэн. — Что за люди?       Юэлиан растеряно склонил голову. — Как они выглядели? — осторожнее спросил Вэй Усянь. — Люди с мечами в красивых фиолетовых одеждах, — сказал призывающий луну. — Но они бьют беспощадно, свирепо рыча, как звери. — Проведи меня туда? — голос сяньшэна прозвучал нерезко, и Юэлиан не заметил, как глаза заклинателя налились багрово красным огнем.       Дух, призывающий луну, отвернулся. Ему претила мысль снова увидеть весь тот кошмар, от которого он только что бежал, не помня себя. — Только ты знаешь, где это происходит, — по-прежнему мягко говорил Вэй Усян. — Я остановлю их.       И Юэлиан поверил ему. — Сяньшэн!       Этот крик мог бы прозвучать очень громко, если бы только воскликнувший не был бестелесной духовной сущностью.       Лань Дэшэн медитировал здесь вместе с Вэй Усянем незадолго до того, как явился дух, призывающий луну.       Шестым чувством, почуяв неладное, заклинатель вернулся.       Он хорошо видел белый туманный силуэт, слившийся с сяньшэном. Еще мгновение ушло на то, чтобы понять, что это, и что остальным дух белой кости не виден. — Вэй Ин! — еще раз позвал заклинатель, но был слишком взволнован, чтобы в самом деле подать голос. — Вэй Ин? — прозвучало эхо его слов.       Ханьгуан-цзюнь.       Увидев его, Лань Дэшэн выдохнул с облегчением.       Но тут Вэй Усянь обернулся и заклинатель вместе с Лань Ванцзи увидел его багряно пылающий взгляд. — Исин сражается в Юньмэне! — отрывисто бросил сяньшэн. — Я иду туда! — Я тоже, — немедленно присоединился к нему Ханьгуан-цзюнь.       Спустя миг все трое исчезли.

***

      Оставшись один, Лань Дэшэн заметался. Он было бросился к Лань Чжимину, но также не мог достаточно сосредоточиться, чтобы хоть как-то объяснить ему, что случилось. Будучи человеком он мог легко собраться и в более сложных ситуациях, но сейчас духовная сущность получила слишком сильную встряску и воли не хватало.       Лань Дэшэн понимал, что медитируя вместе с ним, Вэй Усянь использовал свой дух, иньскую ци, чтобы поддерживать и укреплять ту часть духовной сущности, что связана с землей. За сильный дух душа охотнее будет держаться, даже без тела. Но таким образом сяньшэн ослаблял собственный дух и оставался более открытым для воздействия. Однако, Лань Дэшэн оказался в ситуации, в которой не мог возразить или поспорить, сознавая также, что шифу его любимого человека очень желает сделать для него что-то полезное, раз уж не сумел оказаться рядом в минуту опасности.       Нельзя было перечить.       Но теперь…       Вэй Усянь ясно сказал, куда направляется, и Лань Дэшэн понял, что произошло, хоть и был удивлен, ведь Цзян Исин не из тех, кто зазря прольет кровь, тем более соклановцев или невинных людей.       И этот дух…       Откуда он только взялся?        Еще и выглядел смутно знакомо.       Логичным было предположить, раз дело дошло до драки, что-то случилось. Неужели этот дух супруги Цзян Исина Цзян Чуньсяо, пришедший требовать расплаты за горестную судьбу?.. Что же с ней произошло?       Лань Дэшэн снова сорвался с места в диком порыве последовать за сяньшэном, ведь он теперь одержим, дух белой кости будет вести его, она уже делает это, а кроме него никто не знает об этом и не может сообщить.       Нужно догнать и найти способ сказать, остановить их!       Но место, к которому заклинатель сам привязал себя словами клятвы, не отпустило его.