Другая жизнь. Одинокий путь

      

***

      После разговора с Инари, Вэй Усянь столкнулся с настоящей проблемой внутри себя и фактически угодил в замкнутый круг.       Беспокойство за Лань Чжимина и Лань Дэшэна мешало ему вернуть контроль над эмоциями и течением ци в теле. Отсутствие контроля мешало пойти и поговорить с ними.       Но только ли это?       Сяньшэн уже бесчетное число раз припоминал краткий разговор со своим учеником, как тот говорил: «Я рад, что он рядом, » «Если он стал таким, значит, так нужно.»       Больше двух десятков лет прожив в Дун-Ине, Лань Чжимин перенял принятую здесь покорность судьбе.       Для Вэй Усяня же такой подход был совсем не свойственен.       Но, в том числе благодаря словам Инари, сяньшэн задумался, от чего в самом деле его сердце так противится теперешнему существованию Лань Дэшэна и так болит за него?       Сяньшэн не переставал медитировать и размышлять об этом.       Днями он вместе с Лань Ванцзи помогал в работах на территории школы. Ками выдвинул предложение пригласить в гости и на помощь Хуань Шэня. С его талантом приготовления духовной пищи он был бы очень кстати здесь.       Вэй Усянь любил вкусно поесть, однако немного колебался, решая, хочет ли увидеть в Чжэньянь еще и Сюэ Ченмэя.       Лань Ванцзи же тем временем ответил просто: — Отправим приглашение. Пусть явится, кто захочет.       Сяньшэн почувствовал, что с ним вероятно и правда что-то неладное, ведь раньше он любил шумные компании — чем больше людей, тем лучше. А теперь…       Нередко ему случалось просыпаться после полуночи. Тогда Вэй Усянь уходил побродить на север вверх по склону поросшего деревьями цветущего холма. Частенько он усаживался у корней дерева поиграть на флейте, а после медитировал.       Так поступил он и в этот раз. — Сяньшэн?       Голос, обратившийся к нему, звучал поразительно знакомо и невозможно при этом, ведь призраки и другие бестелесные сущности не говорят, им просто нечем делать это. И все-таки голос упрямо прозвучал.       Вэй Усянь резко обернулся, вскинул взгляд и выдохнул: — Заходи!       Почему он сказал это?..       И почему потребовал вновь, ведь он знал, что перед ним не призрак, не блуждающий дух, а полная духовная сущность, фактически живой человек, который, он видел это, не хотел подчиняться его приказу.       Однако, от этого Вэй Усянь потребовал лишь резче: — Заходи!       Мир завертелся перед его глазами. В темноте куда как проще потерять опору и чувство реальности.       Через миг сяньшэн снова увидел Чжэньянь. Еще прежнюю, благоухающую и спокойную, людную и счастливую. Но быть ей такой оставалось недолго, делегация переговорщиков из Киёмидзу-дэра уже входила в ворота. И уже вскоре Лань Чжимин дал им тот самый злополучный ответ. Да, они намеренно провоцировали его на отказ. Если бы он все-таки согласился, чтобы они предприняли тогда? «Да — все то же, » — рассудил Вэй Усянь.       И закипело сражение. Неравное, страшное, глупое. Потому что невозможно управлять теми, кто незнаком ни со стратегией, ни с тактикой, ни с безоговорочным подчинением. Людей нельзя осуждать. Школа Чжэньянь существовала не для обучения военному делу.       На Вэй Усяня наступали десятки людей. Лань Чжимина он не видел, только чувствовал, что тот тоже сражается, стоя к нему спиной к спине. Грохот сшибающихся клинков звенел непрерывно. Бесчетное число ударов было отражено, несметное число выпадов сделано. У ног лежали тела, но, жестоко топча их, наступала новая волна нападающих.       Чей-то крик раздавался, повторяясь, у него за спиной. Навязчиво и как-то неуместно. Но вместе с тем задевал за живое. Кто мог так кричать? И зачем? — Шифу! Берегись! Осторожнее! Слышишь?! Вэй Ин!       Вэй Усянь пришел в себя и распахнул глаза как раз вовремя, чтобы подхватить, буквально прыгнувшего ему на колени Лань Чжимина. Сяньшэн не успел понять, что к чему, слова застряли в горле. Блеснул в тусклом лунном свете клинок, пронзивший их обоих, Лань Чжимина — прямо в сердце. Вэй Усянь ощутил, как холодный металл ударил в его тело, но это уже не имело значения, потому что в его руках Лань Чжимин чуть повернулся, ловя его взгляд, хрипло выдохнул в последний раз: — Шифу… — и его невероятно зеленые глаза остановились, замерев навсегда. — А-Мин! — истошно завопил Вэй Усянь.

***

— А-Мин! Нет! — подскакивая на постели, заорал сяньшэн так громко, что немедленно вместе с ним проснулся и Лань Ванцзи. — Вэй Ин, что ты? — он потянулся к нему.       Тот часто, прерывисто дышал. — Вот морок! Приснилось, что ли?.. — запыхавшись выговорил он, ошалело шаря взглядом по комнате. — Что тебе приснилось? — спросил его Ханьгуан-цзюнь. — Что Лань Чжимина пронзил меч Лань Дэшэна, — признался Вэй Усянь. — Подобного совершенно точно не может случиться, — убеждённо заявил Лань Ванцзи и подвинулся ближе к Вэй Усяню.       Он погладил его по спине, переложил волосы через плечо и начал мерно поглаживать и массировать ему плечи, шею, спину, чтобы расслабить и успокоить.       После он обнял его сзади, положил свои руки поверх его рук.       Вэй Усянь длинно вздохнул, потерся щекой о его щеку и проговорил: — Я хочу удостовериться. Сходим? — Хорошо, — согласился Лань Ванцзи. — Только сперва поедим и помедитируем, ладно? — Час слишком ранний? — догадался сяньшэн. — Мгм, — подтвердил Ханьгуан-цзюнь, теснее прижавшись к нему, сильнее обнимая его.       Вэй Усянь всем телом ощутил, как ускоряется бег сердец, сначала у Лань Ванцзи, а потом и у него. Чувствуя, что тот готов сдаться приятной ласке, Второй Нефрит Лань тронул поцелуем его щеку. Сяньшэн повернулся, чтобы в этот раз встретить его губы своими.       Он был рад подобной возможности отвлечься, физическая близость ему нравилась, сколько бы уже ни прошло бурных ночей, утр, лет. Дав себе волю, Вэй Усянь постанывал от удовольствия, а в перерывах шептал Лань Ванцзи ласковые непристойные замечания, поддразнивая и горяча его. И тот тоже давал себе волю, от чего сяньшэн начал почти всерьез молить о пощаде, однако этим раззадорил своего партнера лишь сильнее. Получая удовольствие и вместе с тем на грани отчаяния, Вэй Усянь и думать забыл буквально обо все на свете.       Только стоило безудержной атаке дойти до пика и выплеснуться, а сладкой неге парящего изнеможения разлиться по телу, как сквозь темноту под веками сяньшэна снова проступил тот самый момент, в котором пронзенный с ним одним мечом Лань Чжимин испустил на его руках последний вздох.       Вэй Усянь слабо дернулся, распахнул глаза и хрипло простонал: — Лань Чжань, довольно валяться. Идем есть и к А-Мину, или я с ума сойду…

***

      После завтрака и короткой медитации, сяньшэн собрал всю волю, какая у него только была, и приложил ее к навыкам внутреннего контроля, поэтому по территории школы к дому Лань Чжимина и Лань Дэшэна он размеренно шел, а не бежал со всех ног.       Лишь у самых дверей он сообразил, что утро все еще довольно раннее и для внезапного визита должна быть хоть какая-то причина кроме настоящей. Так и не найдя подходящую, он тронул дверь домика, нарушая оставшиеся правила приличия…       Лань Чжимин еще спал.       Духовной же сущности спать не требовалось. Он сидел на подушечке у очага и поднял взгляд на потревоживших покой их дома столь рано и бесцеремонно. Сначала настороженные, темные глаза потеплели, узнавая пусть и незваных, но вполне желанных гостей.       Вэй Усянь остановился в дверях, не входя и не давая тем самым пройти и Лань Ванцзи, который остался у него за спиной.       Лань Дэшэн поднялся, и сяньшэн ощутил подкатывающий и рвущийся из горла приказ: «Заходи!» — Не подходи! — глухо проговорил он самое созвучное и подходящее, потому что в этот момент вспомнил свой страшный сон целиком и догадался, что меч Лань Дэшэна защищал своего хозяина, которого Вэй Усянь силой заставил войти в сопереживание.       Сейчас стремление действительно принять в себя эту духовную сущность, увидеть случившееся в Чжэньянь становилось все нестерпимее.       Вэй Усянь прошел на несколько шагов вглубь домика, очень стараясь при этом, чтобы расстояние между ним и Лань Дэшэном не сокращалось. Тот провожал его явно непонимающим взглядом.       Сяньшэн же был не в силах отвести от него глаз, молчать становилось и вовсе практически не под силу. По счастью он справился с тем, чтобы сдержаться и не попытаться по-настоящему войти в сопереживание с духовной сущностью. — А-Шэн, будь осторожен. Не приближайся ко мне, — проговорил Вэй Усянь. — И, если можно, оставь нас ненадолго. Пожалуйста, — попросил он.       Лань Ванцзи встал между ними так, что спиной загородил сяньшэну обзор и тот больше не мог видеть Лань Дэшэна.       Ханьгуан-цзюнь кивнул бесплотному заклинателю, требуя поскорее выполнить прозвучавшую просьбу.       В наступившей тишине Вэй Усянь отвернулся, зажмурился и напрягся, невольно весь обращаясь в слух, но напрасно, ведь движения духовной сущности беззвучны. И ему не нужна даже дверь, чтобы выйти или войти. — Шифу? — Лань Чжимин тронул его за запястье. — Что случилось? Где А-Шэн? — Я попросил его немного побыть снаружи, — проговорил Вэй Усянь, открывая глаза.       Странно, он вроде был очень внимателен, буквально на пределе чуткости, но совсем не заметил, как Лань Чжимин проснулся и подошел. — Как ты? — спросил Вэй Усянь своего ученика, всматриваясь в его лицо. — Что у тебя случилось, шифу? — вопросом ответил тот. — У тебя даже руки дрожат. — Кошмар приснился, — не стал скрывать сяньшэн. — О чем? — с участием поинтересовался Лань Чжимин.       Вэй Усянь отвел взгляд. — Он видел, как тебя поразил меч А-Шэна, — проговорил Лань Ванцзи то, что знал сам. — Ему непросто сказать… — Дело не в этом, — возразил Вэй Усянь. — Я вспомнил, едва войдя, как все случилось. Это потому, что я заставил духовную сущность войти в сопереживание. Меч защищал своего владельца. Это нормально. А А-Мин пытался защитить меня… — Но это же просто сон, — пожал его руку Лань Чжимин. — Почему ты так переживаешь? — Сейчас мне очень хотелось сделать тоже самое, — признался сяньшэн. — Едва увидев А-Шэна я хотел попросить его… Я мог бы и заставить его… Поэтому пришлось сказать ему уйти. — Зачем же так, шифу? — не понял Лань Чжимин. — Наверное, все дело в том, что я все еще хочу увидеть, что здесь произошло. Без меня. Без нас. Я хочу увидеть это изнутри… Как будто еще что-то можно таким образом отменить и исправить…       Лань Чжимин обнял своего учителя за плечи: — Послушай, но ведь школа Чжэньянь по-прежнему здесь. И люди здесь. Они заново строят ее. Все вместе. И А-Шэн все еще с нами. Как бы то ни было, а он все-таки жив. Мы справимся с этим. Все будет хорошо. — Все будет хорошо, — повторил Вэй Усянь, удивляясь, как неожиданно легко стало у него на сердце от этих слов Лань Чжимина, будто целая гора спала с плеч. — Может быть у А-Шэна получится стать духом-хранителем этого места. Инари сказал, если люди верят и помнят — все может быть. — Все может быть, — в свою очередь повторил Лань Чжимин. — И А-Шэн определенно желает подобного… Шифу, Ханьгуан-цзюнь, присядем за чаем? — Я лучше сыграю для вас, — ответил Лань Ванцзи. — Поговорите вдвоем. — Спасибо, — ответили в один голос учитель и его ученик.       Они расположились втроем поблизости друг от друга. Ханьгуан-цзюнь — чуть в стороне плавно касался струн гуциня, заставляя их звучать низко, негромко, не заглушая слов.       Лань Чжимин разлил чай. — А-Шэн смог рассказать мне…       Вэй Усянь вскинул недоуменный взгляд. — Я могу медитировать с ним и слышать его. Ему непросто заставлять звучать свои мысли даже для меня. Он говорил со мной все эти дни. Понемногу.       Сяньшэн кивнул. — Я потерял его в сражении, — проговорил Лань Чжимин. — Он был тяжело ранен, а мне пришлось отступить и оставить его, чтобы продолжать защищаться. Он прикрывал мне спину… и я не подумал… — В тяжком бою не продумаешь всех моментов, — поддержал его Вэй Усянь. — Нет возможности оценивать наперед.       Лань Чжимин вздохнул: — Даже больше не в силах стоять, он оттолкнул меня, когда я склонился над ним, чтобы уберечь от выпада, которого я в тот момент не видел. Я поднялся, потому что знал, он защищал меня до последнего и я не могу погибнуть у него на глазах. В глубине души я надеялся, что смогу вернуться к нему. Что я увижу его снова. Хотя объективно это был скорее самообман. Но он был нужен мне, чтобы продолжать.       Вэй Усянь лишь кивнул, не найдя подходящего ответа на такие слова. — А-Шэн и сам понимал это, — продолжил Лань Чжимин. — Он видел, что я тоже ранен и что врагов слишком много, в одиночку не выстоять. Он не хотел, чтобы его путь завершился вот так: падением школы, крахом всего, что дорого. Умереть, зная, что все погибло, что он ничего не сберег, даже отдав свою жизнь… Он не мог так, он ведь — защитник, воин. Это его призвание.       Рассказывать было непросто и заклинатель смотрел вниз, в пиалу с чаем перед собой. Лишь выговорив самое мрачное, он поднял взгляд и тут же метнулся к сяньшэну. — Шифу! Шифу, ты что… не плачь, пожалуйста…       Лань Чжимин обнял Вэй Усяня и прижал к себе, гладя по голове: — Не нужно, прошу тебя… — Прости, — шепнул тот, обнимая в ответ. — Я жил надеждой, что ни тебе ни А-Шэну не выпадет таких бед и испытаний. — Испытания нужны. Они многому учат, — возразил Лань Чжимин. — Уроками судьбы нельзя пренебрегать. Пусть она едва не разлучила нас с А-Шэном. Но он смог быть упрямее, смог следовать сердцу даже после того, как оно замерло. Это ты научил нас быть упрямыми, шифу. Не пасовать перед трудностями, стремиться, даже если что-то выглядит на первый взгляд невозможным. — Ты утешаешь меня, — проговорил Вэй Усянь. — Все дело в том, что мы — твои младшие. Сколько бы ни прошло лет, пусть даже нам всем исполнится по полсотни, я знаю, ты помнишь нас детьми. Я и сам помню, как вы с Ханьгуан-цзюнем тогда прибежали на звук сшибающихся клинков от поединка между Лань Дэшэном и Су Миньшанем. Я тоже примчался на него. А-Шэн поступил неразумно в тот день, спровоцировав и без того озлобленного старшего. Но все же он оставался в то время просто учеником ордена Лань, и вся ответственность все равно ложилась на Су Шэ. К тому же он определенно превосходил навыками нас обоих. Для тебя тогда не было вопроса, кто прав, кто виноват. Ты поспешил защитить нас, несмотря на то, что в тот же день едва только вышел из храма предков с Ханьгуан-цзюнем. Ваш путь до цзиньши из-за нас пролег иначе, чем вы предполагали. — Не говори ерунды, — отмахнулся сяньшэн. — Это не ерунда. Я видел ленту на ваших запястьях. И еще я знаю, как ты переживаешь за близких. Если тебе больно из-за нас, это совсем не может быть незначительным, — убежденно заявил Лань Чжимин. — Мне больно, потому что я ничего не могу сделать, — ответил Вэй Усянь. — Исправить, несмотря на якобы обретенное бессмертие. Ведь все это случилось из-за меня, разве ты не понимаешь? — Все это случилось, потому что кто-то надоумил тех из Храма Чистой воды сделать это. И еще потому, что я не подумал, что за моими плечами нет иной силы кроме слов, а значит, нельзя давать волю чувствам, независимо от того, что мне говорят, независимо от того, что я знаю о драконе, Инари и о тебе, — сказал ему Лань Чжимин. — И кроме того, все что случилось, уже произошло. Никто не может этого отменить. Теперь мы имеем только то, что имеем. Но ведь это неплохо. Потому ничто не погибло, не утрачено безвозвратно. — Сейчас — нет, — согласился сяньшэн. — Но, честно говоря, бессмертие приводит меня в ужас лишь тем, что однажды в моей жизни может вовсе не остаться дорогих знакомых мне лиц. Век людей отмерен, они уходят в свой черед. Но тогда так должно быть с каждым. В моем сердце больше нет места, А-Мин. Я бы и рад принять в него кого-то еще, но оно противится, говоря — они тоже уйдут. Как волны в реке накатывают и уходят прочь, а им на смену все новые и новые. Я не хочу быть тем, кто увидит бесконечную смену человеческих жизней. Это все равно что смотреть со стороны. А я хочу просто жить, рядом с теми, кто мне дорог и близок. Если бы только это бессмертие можно было обменять на то, чтобы Лань Дэшэн мог оставаться человеком, я бы уступил тотчас же. Даже если бы потребовалось забрать всю мою жизнь, чтобы вернуть его, я бы сделал и это. — Шифу… — Лань Чжимин крепче обнял. — Зачем? Ты совсем измучил себя. Но ты ведь можешь помочь. Ты знаешь о духах и душах больше других. Наверняка есть способ укрепить духовную сущность, даже без тела. — Ты в самом деле готов принимать его таким? — еще раз уточнил Вэй Усянь. — Конечно. Это ведь все равно мой А-Шэн, — с живостью ответил Лань Чжимим. — Вся его духовная сущность осталась здесь, чтобы быть с нами. Разумеется, я люблю его, как и раньше, и даже больше, чем раньше. Вот в другом теле, я, пожалуй, не смог бы привыкнуть. — Хорошо, — уступил Вэй Усянь. — Я попробую найти подходящий для него способ. Постараюсь. — Спасибо, шифу, — обрадовался Лань Чжимин.

***

      После этой встречи сяньшэну стало заметно лучше. Лань Чжимин поставил перед ним задачу, интересную и нужную, кроме того, он обещал быть осмотрительнее, а также тоже постичь бессмертие вместе с А-Шэном, чтобы оставаться вместе с дорогим шифу и уважаемым Ханьгуан-цзюнем подольше. Ясно, что и эти слова были в утешение, но все же они дали свой результат.       Правда оставаться более или менее умиротворенным Вэй Усяню приходилось недолго.       В тот же день его перехватил на территории Чжэньянь Цзян Исин. Он улучил время, когда сяньшэн был один. В прошлые дни Лань Ванцзи и Инари старались не подпускать к нему почти никого, опасаясь, из-за внезапных вспышек темной ци.       Наконец добившись встречи, заклинатель ордена Цзян прямо потребовал вернуть его обратно.       Сяньшэн не был настроен к нему доброжелательно, потому заметил, что его в общем-то никто не держит и он может идти, куда захочет.       Однако, вполне предполагаемой вспышки гнева после этого не последовало. Заклинатель из Цзян лишь вполне смирно заметил, что дорога по земле и по морю займет много дней.       Вэй Усянь и в этот раз сделал вид, что ничего не понимает.       Тогда Цзян Исин прямо попросил позволить ему перебраться обратно домой с помощью кюби Хуатоу. — Ты замыслил убивать людей родного ордена, и я должен помогать тебе? — съязвил сяньшэн. — Я хочу вернуться домой, — возразил Цзян Исин. — Я ведь вырос там. Рядом с отцом и матерью. Старшая сестра и ваш названный сын вели жизнь странствующих заклинателей. Я должен был стать главой. Отец хотел этого. — Я знаю, — кивнул Вэй Усянь, смягчаясь. — А-Анг явилась ни с того ни с сего, вместе с сыном и вдруг вспомнила, что это она старшая, и Пристань Лотоса — ее дом. Я должен был уступить, покориться. Я многие годы слушал Вас. Ваши слова о том, что мы — родственники, что Цзян Шуанг — моя сестра. Но такую перемену в ней даже ее супруг не вынес. Он ведь оставил их. Я знаю, он говорил, что ей не следует претендовать на главенство, идти поперек воли нашего отца. При его жизни она бы и не посмела. Поэтому-то, я думаю, все и случилось уже после. И я не хочу, вы слышите, я не хочу продолжать потакать этому! — Ты заставишь соклановцев проливать кровь друг друга, если поведешь верных тебе людей на штурм Пристани, — проговорил Вэй Усянь. — Ты потеряешь больше, чем обретешь. — Не правда! — наконец рассердился заклинатель. — Я уже потерял всё! — Если, едва вернувшись, ты намерен выступать под стены Пристани, я помогать тебе не стану, — отрезал сяньшэн. — Хорошо. Как по-вашему иначе я мог бы вернуть себе дом и власть? — спросил Цзян Исин. — Ты можешь войти в дом, ведь ты не отступник. Никто не затворял перед тобой дверей. Ты ушел сам, — напомнил ему Вэй Усянь. — Ты можешь взять с собой людей. Не нападать. Просто войти в город и резиденцию своего ордена. — Думаете, мне позволят просто войти? — усмехнулся заклинатель. — У нее нет объективных причин препятствовать, — заметил сяньшэн. — Разве это значит, что она не станет? — хмыкнул Цзян Исин. — Если хочешь достойно исполнить последнюю волю своего отца, стоит подумать о том, как сберечь своих людей, — проговорил Вэй Усянь. — Всех. Ведь те, кто в Пристани, они тоже твои люди.       Цзян Исин стиснул зубы, но промолчал. — На моей памяти твой отец собрал свой клан по крупицам, после разгрома, в ходе войны за Аннигиляцию Солнца. Он обновил Пристань, восстановил порядок, присоединил соседние кланы словом, а не мечом. Все это делалось не для того, чтобы вы с сестрой после его кончины пустили под откос дело его жизни. Глядя на все это с небес, что он должен чувствовать?! — горячо воскликнул сяньшэн. — Я подвел его, — вымолвил младший сын Цзян Чэна. — Мой уход из Пристани был большой ошибкой. Я знаю, что должен вернуть ее. — Верни, не применяя силу, — настаивал на своем Вэй Усянь. — А-Анг не уступит, — покачал головой Цзян Исин. — Сейчас при ней нет сына и мужа, может быть, станет сговорчивее, — предположил сяньшэн. — Или злее, — возразил его собеседник. — Войди в Пристань без боя и предоставь людям решать, кому из вас быть главой ордена Цзян, — предложил Вэй Усянь. — Тогда я помогу тебе вернуться. — Людям… — повторил Цзян Исин без особого энтузиазма, но все-таки уступил. — Хорошо, дядя Вэй. Я постараюсь еще раз поступить так, как вы мне советуете.