Другая жизнь. Одинокий путь

***

      Когда дух, призывающий луну вернулся в свой маленький шатер к Вэй Усяню, тот спал, лежа на спине, в той же позе, в какой юноша оставил его, уходя.       Он действительно был слишком измучен длительными поисками, в одиночку, в суровых условиях, у него осталось совсем мало сил.       Положив ладонь ему на середину груди, призывающий луну вдруг явственнее ощутил, насколько серьезно тот ранен.       «Должно быть, тебе очень больно, » — предположил дух и ощутил горечь собственных всколыхнувшихся чувств.       Они ведь говорили между собой. Этот земной человек мог видеть его и ощущать. Может быть близость смерти позволяла ему это. Но другая причина могла быть в сохранившемся у него несмотря ни на что внутреннем равновесии.       Заклинатели, совершенствуясь, идут к тому, чтобы вмещать в себя поровну и неба, и земли. Оттого-то именно им в первую очередь и предназначается бессмертие.       Призывающий луну догадывался об этом, но сейчас как будто смог еще и ощутить, потому и заговорил тихо, почти безотчетно: — Живи, пожалуйста. Я могу сделать немногое, но не потому что мне жаль для тебя своих сил. Просто я отличаюсь от тебя. Еще больше, чем дух рисовых полей. К тому же жестоко ранен в тебе именно земной дух. И тут я к моему великому сожалению почти бессилен. Но я думаю тот, лишенный памяти, живущий в заснеженных горах, он вспомнит, почувствует тебя и поможет, завершит то, что ты начал. Я бы очень хотел, чтобы после вы вернулись сюда вместе. Я… Прости. Я правда лишь хотел бы стать хоть немного, как ты. Достаточно, чтобы… не оставаться больше в стороне, никем, несуществующим. Я…       Вэй Усянь распахнул глаза. — Прости. Я разбудил тебя? — прошептал призывающий луну.       Он подумал, что увлекшись, стал говорить слишком громко.       Сяньшэн приподнялся на локте: — Что с тобой? Что случилось? — Почему ты спрашиваешь? — не понял юноша.       Вэй Усянь же все-таки успел немного отдохнуть и теперь куда четче мог видеть изящные черты лица призывающего луну, его серые глаза и крупные, словно прозрачные кристаллы капли слез в них: — Ты плачешь. — Я… — юноша совсем растерялся.       Сев, Вэй Усянь притянул его к себе за плечи и обнял. Вид слез по-прежнему казался ему ужасным бедствием, которое требовалось немедленно исправить. — Не надо, — попытался возразить призывающий луну, оказавшись вдруг к человеку так близко, что ритм живого сердца сполна отдавался ему. — Не надо так.       Но Вэй Усянь не принял этих возражений, предпочтя спросить: — Как твое имя? — Есть разные, — тихо произнес юноша. — На большой земле зовут Чань Э. За морем — Цукиёми. Но все это… не про меня. — Ты — ками? Как Инари? — Нет, — возразил юноша. — Я из числа трех драгоценных детей неба. Я — другой. Инари — земной дух и не может видеть меня. — А тот, что в воде? Луна связана с морем, заставляет его подниматься и опускаться. Ты знаешь о большой приливной волне в Хайнине? — Знаю… — вздохнул призывающий луну. — Но подумай сам, разве ты водишь знакомство с облаками?       Вэй Усянь не сразу понял сравнение, но все же догадался, что волны, приливы и отливы касаются самой поверхности моря, а тот, что в воде, живет скорее всего глубоко: — Тебе одиноко и грустно.       Тоскуя сам по любимому человеку, которого не видел по ощущениям очень давно, Вэй Усянь смог тоньше почувствовать того, кому тоже было тоскливо. — Ты сказал, я призывал луну и мы похожи. Я только поэтому могу видеть тебя? — спросил он. — Я не знаю, — вздохнул юноша. — Наверняка, найдутся другие, кто тоже сможет увидеть тебя, — заявил Вэй Усянь. — Я вернусь и мы непременно разберемся с этим.       Призывающий луну был не в силах понять, что же с ним происходит. Стало одновременно больно, радостно и страшно. Это живое человеческое сердце так смущает, пугает и вместе с тем манит его? — Тебе тоже холодно здесь? — по-своему истолковал Вэй Усянь, ощутив легкую дрожь, пробирающую юношу. — Это ничего. Рядом скоро станет теплее. Согреемся. — Ты ранен, — шепнул дух, призывающий луну. — Как ты можешь оставаться уверенным и обещать? — Ты помогаешь мне. Я не останусь в долгу, — ответил Вэй Усянь.       Дело было еще и в том, что призывающий луну выглядел молодым юношей. Младшим сердце Вэй Усяня всегда открывалось быстрее и охотнее. — Как бы ты хотел, чтобы тебя называли? — спросил он. — Что ты имеешь ввиду? — переспросил призывающий луну. — Ты перечислил имена, но сказал, что это не о тебе. Какое бы подошло тебе лучше на твой взгляд? — уточнил свой вопрос Вэй Усянь. — Юэлиан, — немного подумав, ответил юноша. — Хорошо. Буду теперь называть тебя так, — пообещал сяньшэн и добавил. — Я — Вэй Ин. — Я знаю, — признался призывающий луну. — А тот, кого ты ищешь, — Лань Чжань. Ты зовешь его даже сквозь сон. Это невероятно… чудесно. Прости. Я плохо обращаюсь со словами.       Теперь Вэй Усянь уже не отчитывал его за манеру речи: — Все в порядке. Научишься.       На самом деле Юэлиан был довольно хорошо знаком с речью людей. Но конечно по большей части лишь с тем, что произносится вслух по ночам. Легкому утонченному юноше особенно нравилась форма, которая имеет ритмы и созвучия, он любил стихи. Известно ведь, что множество поэтов находят свое вдохновение именно глядя на луну, слагают ей поэмы и песни, а после поют их. — Послушай, а кто же тогда третий из драгоценных детей неба? Луна и солнце, что дарят свет, — это понятно. А еще? — полюбопытствовал Вэй Усянь. — Ветер, — честно ответил юноша, хоть и опасался при этом, что Вэй Ин после этих слов обо всем догадается.       Но в тот момент, в маленьком шатре, с хрупким и легким на вид мальчишкой в объятиях, сяньшэн легко принял его ответ, подумав о ветрах, что гоняют по небу облака, приносят дожди и грозы, также нужные земле, а не о том буране, через который он шел и шел, продолжая искать Лань Ванцзи уже, кажется, почти бессчетное число дней.

***

      Позже призывающий луну взял себя в руки и больше не позволял себе застрять в объятиях человека. Он приходил по ночам и поддерживал его, насколько мог. Лучше всего это получалось во сне, поэтому он очень старался не разбудить его.       Вэй Усянь все равно по привычке просыпался по ночам, и тогда они немного беседовали.       Юэлиан догадался раздобыть для него еды. Он разделял ее на небольшие порции, следя, чтобы человек ел часто и понемногу. Тот вполне охотно подчинялся предлагаемому порядку и вел себя послушно.       Стараясь сохранить дистанцию, дух вел себя сдержаннее и строже. Вэй Усянь также легко принял и эту манеру взаимодействия.       Только когда они прощались на третий день, после того, как Юэлиан указал человеку, где на небе едва виднеется отблеск лунного серпа, дух, призывающий луну все-таки не выдержал.       Сяньшэн чувствовал себя теперь куда лучше, он снова пообещал вернуться и отправился прочь, помахивая рукой на прощание.       Юэлиан смотрел на темный силуэт, на покачивающийся будто танцующий высокий хвост темных волос, забраных алой лентой и не смог не воскликнуть звонко: — Вэй Ин!       Тот обернулся.       Если бы он не сделал этого, юноша еще мог бы остаться на месте, просто глядя, как он уходит. Но теперь, когда тот остановился, мальчишка рванулся к нему бегом и крепко обнял, цепляясь за его одежду, прижавшись изо всех сил, стремясь удержать.       Услышав снова очень близко ритм его сердца, Юэлиан перестал сжимать его так крепко, чтобы не мешать дышать. — Вэй Ин, — повторил он. — Все будет в порядке. Я вернусь, — в очередной раз пообещал Вэй Усянь. — Укройся как следует на это время. Не оставайся здесь. Не рискуй зря. — Держись луны. Не забудь, что нужно дождаться роста до последней трети. Более молодая или убывающая не будет достаточно сильна, чтобы проложить для вас дорогу, — наверное уже в сотый раз повторил юноша. — Я ничего не забуду. Не беспокойся, — заверил его Вэй Усянь.       Это звучало беспечно. Но Юэлиан постарался заставить себя поверить ему. Хотелось остановить его, удержать. Но призывающий луну знал, что гибель или спасение Вэй Ина находятся там же, где его Лань Чжань. Больше никто и ничто в мире не в состоянии дать ему шанса продолжать жить хоть сколько-нибудь долго. — Позволь мне идти? — попросил сяньшэн. — После, когда вернусь, обнимемся так же крепко.       Юноша отпустил его и молча кивнул.       Вэй Усянь снова повернулся к нему спиной и зашагал прочь.       Он шел к тому месту, где они встретились, где три дня назад он сошел с Бичэня, не в силах дальше вести меч. Сейчас приближаясь к этому месту, он не почувствовал себя хуже. Пройдя еще немного и снова оценив ощущения, Вэй Усянь опустился на колено и достал ножны с мечом. Он намеревался продолжать использовать способ, который выглядел действенным.       Юэлиан зажмурился, не в силах смотреть. Он знал, что Вэй Ин будет выводить на ножнах знаки заклинания собственной кровью, отдавая остатки своего раненного духа, чтобы продолжать искать.       Призывающий луну обнял себя за плечи, там, где только что лежали руки человека, в ответ обнявшие его на прощанье. Его тепло, кажется, все еще ощущалось. Как будто осталось с ним. И Юэлиан придерживал теперь его, боясь потерять.       Он уже стал другим? То, о чем он только мечтал, этот человек уже сделал для него? Просто так? Или… Он ведь говорил, что не останется в долгу… Может ли быть…       Юэлиан открыл глаза, готовый снова рвануться за ним, но поблизости Вэй Усяня уже не было. Бичэнь и сам по себе был быстрым мечом, а усиленный заклинанием становился буквально молниеносным.       Юноша почувствовал, как пустота стала для него зримой, как если бы этот человек унес с собой что-то. И вместе с тем камни под ногами стали казаться духу, призывающему луну, более твердыми, а небо, к которому он поднял взгляд, как будто, немного отдалилось.