стокгольмский синдром

ей удавалось вытянуть его на откровения и правду. ей было больно предавать его. ей было ужасно стыдно. и она ужасно любила его. того, кто стал ночным кошмаром в реальной жизни. того, кто удерживал силой в доме. *** холод пробирал до костей, мрачный кафель в черную клетку на кухне никого не жалел. руки были скованы грубым ржавым металлом. парень стоял спиной к жертве, позвякивая посудой. по комнате шел запах овсяной каши, запахло детским молочным запахом… *** но того, кто готовил ей завтрак, обед и ужин. но того, кто заботливо укрывал ее теплым серым одеялом. но того, кто отдавал ей свои вещи, лишь бы она не мерзла. кэрол стояла перед следователем, отдавая ему откровения харгривза, записанные на диктофон. – спасибо за помощь, – хрипло сказал мужчина, пожимая хрупкую пухлую белую руку девушки и уходя за двери палаты. она повернулась лицом к парню. он мирно спал, раны на лице и руках заживали алой коркой. пальцы убрали челку с его лица. – прости… выхода не было… – печально прошептала кэрол и осела на стул, закрывая лицо ладонями, по которому уже текли горячие слезы. смертный приговор ему был обеспечен. *** – ты… ты предала меня…! – задыхаясь шептал пятый. – как ты… могла… – прости… я не могла по другому.. – сдерживая ком в горле говорила кэрол. ярость хлынула волной горечи и разочарования. руки сковались на ее шее мертвой хваткой, вжимая в стену. – я ненавижу тебя… ты такая же, как все… кто был в моей жизни… девушка барахталась, била его по костлявым рукам, но безуспешно. – руки вверх! отойди от нее! – строго сказал мужчина в форме. – я выстрелю! нехотя он разжал руки, а она хрипела и кашляла, жадно глотая воздух. запястья парня заковали. он кинул на нее свой взгляд, полный ненависти, разочарования и боли. – ненавижу…