Пэйринг и персонажи
Метки
Описание
АU: стрип-клуб.
Слезы катятся по впалым щекам, стараясь хоть как-то выпустить всю ту агрессию на мир, что в ней присутствует. Эту ненависть, что засела в грудной клетке в виде кислотного яда. Она отравляет все внутренние органы, разъедая ребра и солнечное сплетение. Дышать будто бы невозможно, оставляя темноволосую давиться собственными приступами.
Примечания
Все персонажи выдуманны, а совпадения случайны.
Тг канал —
жертвенные сказки
Часть 15
25 января 2023, 06:52
Тонкие пальцы плотно обхватывали пакетик с белым веществом. Дрожали, кое-как умудрялись не рассыпать наркотик, ни миллиграмма спасательного вещества. Она в действительности стала зависима. Зависима настолько, что уже не знала меры. Хотелось лишь еще и еще, лишь бы было хорошо. Лишь бы было хорошо и Кира была рядом. Вот только Киры не было, а от этого еще хуже становилось. Она все чаще задерживалась на работе, заставляя волноваться. От этого хотелось еще больше, лишь бы удовольствием от химии заменить ее отсутствие.
— Ну же… — руки совершенно не слушались в попытках организовать организму очередную дозу удовольствия.
Это злило, заставляло девушку буквально рычать от негодования. Дорожка никак не формировалась отчего на голубых глазах уже выступала пелена слез от нетерпения. От того, что она столько употребляет, потому что нет Киры, которая бы помогла. С которой было бы хорошо и с меньшим количеством наркотика.
Заветная дорожка, хоть и кривая, но получается, вызывая на личике улыбку. Юля осторожно, будто бы собственная жизнь на кону, пододвигается ближе, вдыхая наркотик. Вдыхает все, оставляя поверхность буквально чистой, да назад откидывается, на матрас. Взгляд голубых глаз скользит по потолку, пока по телу разливается приятная нега.
На потолке картины были красивые очень, с женщинами, что были будто бы ангелами во плоти, с ангелами настоящими и пейзажами невероятными. Невероятными так же, как и ощущение полной безмятежности, что не прерывалось ровно до этого момента.
До момента, пока по квартире надоедливый треск дверного звонка не прошелся. Он по ушам ударял, заставляя юное лицо поморщиться от неприятных ощущений. Вставать с матраса совершенно не хотелось, но звонок то и дело раздражал слух, заставляя девушку захныкать, нехотя поднимаясь. Тело было словно ватным, ноги почти не держали.
Казалось, за эти недели Чикина совсем утратила свою красоту. Некогда изящная фигура превратилась в нечто из скелета и кожи. Под глазами залегли темные мешки, что сообщали всем вокруг о бессонных сутках и истощении организма. Юля была сама на себя не похожа, отчего голубые глаза лишний раз не смотрели в зеркало. Просто-напросто не могла взглянуть на правду, понять, что пора остановится.
Тонкая рука слишком резко дергает ручку двери, открывая ее перед незваным гостем, только взглянуть девушка не успевает. Юное тело падает на пол прямо перед старушкой-соседкой, заставляя ту вскрикнуть, дрожащими руками пытаясь достать телефон.
***
Татуированные руки крепко сжимают тонкие бедра, пока разрезанный язык скользит по чужой шее в попытках покрыть поцелуями всю шею. Тонкие пальцы же зарываются в светлые волосы, впиваясь короткими ногтями в кожу головы, лишь бы причинить хоть немного боли. Поцелуи эти были ужасными. До ужаса прекрасными. Тихий стон срывается в чужие губы, пока руки выше скользят, сжимают чужие ягодицы, вызывая в старшей лишь возбуждение большее. Лиза воздух глотает, да смотрит на девушку перед собой с ненавистью жгучей. Она осознает, что поступает неправильно. Понимает, что нельзя ей с Кирой водиться, нельзя вот так нагло чуть ли не спать с ней в ее машине, будучи на ее коленях. Нельзя к ней ничего чувствовать. Нельзя, да вот только хочется до жути. До отключки мозга и дрожи в коленях. Лиза понимает, что она буквально изменяет с девушкой ее сестры, а от этого на душе погано. Тяжело от того, что она остановить себя не может. Зеленые глаза по машине скользят, прежде чем девушка начнет ерзать в попытках слезть с чужих колен и закончить это все. Уйти домой, сделав вид, что у них все хорошо. Что Кира просто подвозит ее домой и не более. — Тш, кисуль, ну куда ты? — татуированные руки крепче сжимают чужие бедра, прежде чем девушка успеет сбежать. — Отпусти, — строго и резко. Так, как блондинка понимает, поднимая руки в смирительном жесте. Девушка на соседнее сиденье усаживается, открывая верхнее зеркало. Пытается себя хоть как-то привести в порядок, как минимум волосы, что растрепались. Она все еще дышит загнанно, пытается успокоиться да собраться с силами, чтобы из машины выйти. Взгляд карих глаз по телу ее скользит, вызывая мурашки. Девушка губу прикусывает, да машину открывает без слов совсем. Забирает пакет с продуктами с заднего сиденья да дверью хлопает, заставляя блондинку зажмуриться. Так было постоянно. Сначала ластилась, как кошка в марте, а после уходила совершенно без слов, оставляя Медведеву с разочарованием в груди и возбуждением внизу живота. Блондинка лишь каждый раз наблюдает, как чужая фигура заходит в подъезд, осознавая, что каждый раз проигрывает.***
По квартире разносится хриплый смех женщины, когда темноволосая оказывается в прихожей. На лице расцветает улыбка от осознания, что сейчас все хорошо. Что маме стало лучше и они в действительности со всем справятся. Девушка переобувается в домашние тапочки и на кухню с пакетами заходит. Останавливается в проходе, глядя на маму с улыбкой радостной. — Ой, Лизонька, ты дома! — старшая Андрющенко дочь замечает и лишь сама улыбается тепло. Темноволосая ставит пакеты с продуктами на кухонную тумбу, а после валиться на разложенный диван прямо рядом с матерью. Подбивается к ней под бок прямо как в детстве, устремляя взгляд в сторону телевизора, в котором играла какая-то комедия, пока губы женщины нежно касаются макушки. Спокойствие. Это то, что сейчас ощущала Лиза. То, что заставляло наконец расслабиться и просто посмотреть вместе с мамой комедию, совершенно не думая ни о чем на свете. По квартире старенькой разносился женский смех, пока телефон младшей Андрющенко, что одиноко лежал в прихожей, настойчиво вибрировал от звонков с номера сестры. Привет, слушай, ты случайно не знаешь, где Кира? Я не могу до нее дозвониться. Ближе к вечеру, когда комедия закончилась, как и свободное время, все внимание темноволосой было уделено учебе. Она старалась не отвлекаться, сделать все как можно быстрее. Сейчас, когда она знала, что мама себя хорошо чувствует и сыта, что Юля как минимум в тепле и, возможно, не одна, на душе было спокойно. Она могла эти часы на собственную учебу потратить и отдохнуть. С кухни доносился слабый шум телевизора, говоря о том, что мама уже скоро будет готовиться ко сну. Должна была, если бы ее мысли не прервал звонок телефона, что так настойчиво требовал ее внимания. На лице женщины радость появилась от того, что Юленька ей наконец-то звонит, что мать она не совсем забыла. Оттого-то и трубку берет не раздумывая. — Юленька, солнце мое, привет! — произносит столь радостно, крепко телефон сжимая, будто бы тот может из рук исчезнуть вместе с Юлей. Грохот на кухне отвлекает от учебы. Заставляет в груди Андрющенко щелкнуть волнением, глядя в сторону кухни. — Мам, у тебя все хорошо? — вопрос слетает с губ Лизы прежде, чем она с кровати поднимается дабы проверить. Первое, что в мыслях появляется, это непонимание. Непонимание того, что произошло и отчего же мама сейчас выглядит так плохо. Отчего вдохнуть не может, держась рукой за сердце больное. Лишь после девушка уже осознает ситуацию. Быстрыми движениями расстояние сокращает, пытаясь нащупать пульс на чужой руке. — Мам, пожалуйста, держись. Сейчас…сейчас я вызову скорую, слышишь? — произносит взволнованно и второй рукой телефон ищет по карманам. Лиза матерится и понимает, что собственный телефон найти не может, отчего подбирает чужой. Взгляд скользит по последнему входящему, отчего тревога еще больше сердце пробирает. Сейчас нельзя было тратить время ни на что. Пальцы судорожно нажимают на клавиши в попытках набрать нужный номер. Сколько бы раз такое не происходило, всегда было страшно как в самый первый раз. Каждый раз она боялась ее потерять. Единственное, что из раза в раз менялось, так это возможность быстро собраться. Собрать вещи в больницу и быть готовой к приезду скорой помощи.***
Юное девичье тело билось в судорогах в машине скорой помощи. Медики боролись за жизнь девушки, однако это не меняло того, что состояние у нее было тяжелое. Что Юля переборщила и в этот раз не отделается головной болью. Перед взглядом голубых глаз то и дело стояла Кира. Кира, что не была рядом. Что даже и не думала домой возвращаться в прошедший час, дабы предупредить произошедшее. Было больно. Было до жути больно, каждый раз, когда Юля приходила в сознание, пытаясь удержаться за реальность. — Мам, мне больно… — тихо шепчет будто бы в бреду, чувствуя как сердобольная врач руку девочки сжимает. Создание вновь покидает тело, позволяя ощутить на некоторое время облегчение от боли постоянно. По виску течет одна единственная слезинка, что в себе все чувства восемнадцатилетней девочки хранит.***
Тонкие пальцы сжимают руку женщины, пока по щекам текут слезы. Над головой громко звенит сирена скорой помощи, пока врачи пытаются хоть как-то предотвратить приступ. Голубые глаза старшей смотрят лишь на дочь. Смотрят с любовью вселенской, такой, которой может любить только мама. Старшая Андрющенко понимала, что этот раз она уже не переживет. Понимала и уже давно смирилась с этим, только вот к эмоциям дочерей не была готова. Не была готова увидеть слезы Лизы впервые с ее десяти лет. Не была готова к тому, что где-то в этом городе едет такая же скорая, но с Юлей внутри. Не была готова к тому, что это произойдет так. — Моя сильная Елизавета… — тихо шепчет и кое-как чужую руку, переплетенную с собственной, подносит к собственным губам, едва ощутимо касаясь. — Вы с Юлей справитесь, ты справишься. — Не смей так говорить, слышишь?! Все будет хорошо, мам, — тихо шепчет, а сама слезы свои остановить не может. Машина скорой останавливается возле больницы, а за ней и вторая. Лиза вылезает первая и не мешает медикам выполнять свою работу. Лишь рядом находиться, стараясь не терять зрительного контакта с мамой. Успокоиться пытается, останавливаясь в приемном отделении. Слушается женщину из регистратуры, лишь наблюдая, как маму увозят в сторону противошоковой. Ее трясет всю, возможности успокоится она не находит, меряя шагами пространство приемной. Слышит отдаленно, как завозят еще раз каталку, да вот только взгляда не поднимает пока. — Юлия Чикина, восемнадцать лет. Передозировка наркотическими средствами, несколько раз приходила в сознание, — произносит равнодушный голос, пока, как кажется, уже у Андрющенко останавливается сердце. Взгляд зеленых глаз поднимается в сторону каталки, пока ноги уже отказывают. Она буквально падает на стулья сзади, глядя на Юлю на каталке. Такую бледную, что можно подумать: мертвую. С губ начинает срываться истерический смех, пока младшую увозят куда-то. Сейчас даже чувств никаких не было. Все это казалось страшным сном и Лиза очень хотела проснутся. Хотела, чтобы все это закончилось. Смеется истерически, от каждого крика вздрагивая. — Нина, реаниматолога в противошоковую, срочно! — крик врача, что заставляет все больше не верить в происходящее. Смех слетает с губ, так же как и слезы катятся по щекам. Как татуированные руки осторожно обнимают тонкое тело, заставляя взгляд зеленых глаз скользнуть по чужому лицу. Лицу блондинки, что сейчас оказалась рядом. По лицу ее кровь была размазана, что текла из разбитой брови, отчего смех еще громче слетал с губ. Противный писк оглушает. Он еле слышимый, что из противошоковой идет, но заставляет осознать все. Понять, что происходит и при этом совершенно не понимать, что ей чувствовать. — Реаниматолога в реанимацию, у нас остановка сердца! — вновь крик уже другого врача, заставляющего осознать, кому этот реаниматолог нужен. Тело уже не трясет, а внутри пустота. Это ли осознает человек, когда понимает, что в один час потерял мать и сестру. Когда остался полным сиротой и никого рядом больше нет. Это был шок. Шок, что парализовал все тело, весь организм, не позволяя ощутить хоть что-то. По щеке скатывается последняя одинокая слеза, что становится конечной точкой. — Я ненавижу тебя, Кира Медведева… — тихий шепот слетает с губ, а за ним смех, что пугает блондинку до мурашек по телу.