Стрипы

Нужна была как воздух, как главный спасательный круг для утопающего. И нет, не ее тело, не руки, что могли бы перебить чужие касания. Нужна была сама Кира. Просто чтобы побыть рядом, просто чтобы почувствовать хоть какую-то поддержку. Девушка тихо всхлипывает и медленно в квартиру чужую заходит, пока Медведева за ней дверь закрывает. Скидываются потрепанные ботинки, оставляя ноги лишь в одних рваных колготках. Тело дрожит от чужих резких движений. Дает младшей понять, что с Андрющенко что-то не так. Что не видела ее такой никогда, ведь сейчас девушка непривычно не шипела. Не выпускала когти и не царапалась. Сейчас это был скорее загнанный котенок, что ничего не мог, кроме как забиться в угол и жалобно мяукать. Лиза не была похожа на саму себя в глазах Киры. Было ясно как день, что что-то произошло и это что-то буквально содрогнуло старшую. Содрогнуло настолько, что она вернулась сюда. В эту квартиру к этой девушке. Дрожащие руки стягивают с тела куртку, оставляя тело в рабочем топе да шортах. Она даже не переоделась. Поехала почти сразу к Кире, поблагодарив Виолетту за вызванное такси. Сейчас же зеленые глаза смотрели на девушку перед собой, наполняясь слезами. Она первый шаг делает несмелый, прежде чем чужое тело тонкими руками обхватить. В плечо чужое уткнуться да эмоциям дать выход. Слезы уже совершенно не сдерживает, лишь тихо дрожит, подавляя крики. Прижимается к Медведевой, лишь бы чужое тепло ощутить. Ощущение в теле от эмоций переполняющих слишком болезненные. Они изнутри сжирают, буквально перемалывая все внутренние органы. Если бы брюнетка могла, то непременно бы начала выплевывать все свои внутренности, захлёбываясь кровью и давясь кусками мяса собственного же. Лиза этого всего уже не выдерживала совершенно. Лиза устала быть сильной. Чужие татуированные руки приобнимают в ответ, Андрющенко чувствует, как ладонь едва головы ее касается, поглаживает. — Все хорошо, ты в безопасности, кисуль… — тихо шепчет хриплый голос, пока блондинка уже и сама прижимает к себе чужое тело. Чужие губы, мягкие, нежные, с привкусом сладкой ваты, которой отдает бальзам для губ. Поцелуи с Юлей в принципе были слишком сладкие. Кира назвала бы их приторными. Вся Чикина была для Медведевой слишком приторной, яркой, так что глаза резало. Она никогда не скажет этого вслух, но девочка в действительности казалась ребенком и Киру наталкивала на мысли о причастности к какой-то педофилии. Юле было восемнадцать, но, учитывая ее поведение и эти ужасные цветастые колготки, блондинка бы дала ей пятнадцать максимум. Поцелуи эти заканчиваются так же быстро, как и начинаются. Кира отстраняется, мягко скидывая младшую с бедер. Поднимается и в последний раз Чикину по волосам ворошит, прежде чем встать да собираться начать. Слышит чужое недовольство и лишь раздражается внутри сильнее от этого. — Мне нужно на работу, а тебе нужно домой, — произносит, даже взгляда назад не кидая. Игра слишком затянулась и начинала раздражать игрока. — Ты обещала, что как нибудь мне расскажешь про свою работу. С твоего обещания уже больше месяца прошло, а я все также ничего не знаю. — возмущается, да взгляд голубых глаз устремляет к чужой спине, прожигает. — Возьми меня с собой, а? Тяжелый вздох срывается с губ, пока Медведева пытается принять решение. Понять, сможет ли она выудить из этого плюс для себя. Для того, чтобы к Лизе ближе оказаться. В голове постепенно строится цепочка, переходящая в лампочку, что загорается мгновенно. Девушка оборачивается, карими глазами проходясь по фигуре младшей. Нельзя сидеть на одном уровне, нужно продвигаться дальше. — Хорошо, собирайся, раз так жаждешь узнать, — Кира делает вид, что решение далось ей тяжело, но на самом деле думает уже о времени после смены. — Но потом я отвезу тебя домой и это не обсуждается, бельчонок. Ты итак слишком часто у меня ночуешь, твоя мама волнуется, а ей нельзя. На лице играет яркая улыбка, пока девушка вскакивает с матраса и в быстрых движениях к старшей подлетает. Чужое лицо ладошками обхватывает и вновь в поцелуй затягивает, что всю радость и благодарность выражает. Кошмары преследуют постоянно. Не те, что детям всегда снятся, пугая монстрами и зомби, нет. Те, что отрывками жизни являются, воспоминаниями, что теперь спать не дают. Они слишком глубоко в мозг проникли, не оставляли никакой возможности выбраться из этой бездны, куда девушка падала безвозвратно. Хотелось, чтобы это все закончилось, но все, что Юля могла, это лишь бесконечно в муках находиться. Она не имела права вновь оставить Лизу одну. Чужой стук по окну заставляет тело все вздрогнуть. Голубые глаза раскрываются испуганно, а Чикина переворачивается, смотря на источник шума. Стук повторяется, костяшки несильно бьют по стеклу, пока карие глаза прожигают фигуру светловолосой. В какой-то момент Юле кажется, что она совершенно точно сошла с ума. Что это все лишь галлюцинации, что могли быть после зависимости. Ее предупреждали. Но вот стук и девушка за окном, что едва держится на карнизе, все же заставляют поддаться искушению. Блондинка вяло с кровати поднимается и окно открывает, слегка в шок впадая, когда в квартиру бесцеремонно влезают, спрыгивая на пол. — Прости, прям очень нужно через вашу дверь выйти. — произносит блондинка, сконфузившись, да смотрит на ошарашенную соседку, после лишь прыская от смеха. Осматривается, пытаясь понять в какую квартиру забрела. — Уютненько. Покажешь где выход? Голубые глаза все еще ошарашенно осматривали блондинку, что как ангел спустилась к ней с пятого этажа, залетая в окно. Девушка эта выглядела как одна из тех моделей с обложек журналов, которые покупали постоянно подростки, когда Юля работала в кафе. Выглядела, но не была похожа. Карие глаза смотрели насмешливо, а на губах играла довольная улыбка. Блондинка перед глазами Чикиной пару раз проводит, пытаясь из транса вытащить. Опомнившись, девушка кивает и проходит дальше, дабы показать внезапной гостье выход. Дверь открывает и отходит, пропуская вперед ангела, продолжающую улыбаться. — Спасибо, очень выручило твое окно и ты, — усмехается кареглазая, прежде чем продолжить свой путь вниз по лестницам. — Я Юля… — произносит хрипло, едва громко, заставляя ангела перед очередным пролетом остановиться с яркой улыбкой. — Мишель, — произносит лишь имя и полностью скрывается в бесконечных пролетах старой хрущевки. Громкая музыка ударяет по ушам, но Юлю это нисколько не пугает. Она лишь руку Киры крепче сжимает и восторженным взглядом осматривает вокруг все. Сначала ей кажется, что это лишь обычный клуб, пока они в самые его недры не спускаются. Девушки. Безумно красивые девушки, танцующие на пилонах, радующие взгляд публики. Только сейчас Чикина осознает, что Кира работает в стриптиз-клубе. Конечно, блондинка понимала, что Медведева работает лишь барменом, но уж точно не танцует на сцене, но эмоций от этого не меньше. Сейчас Юля понимает, что она чувствует лишь положительные эмоции. Это чертовски круто! — Ей не наливать ни грамма. — звучит грубый голос старшей, заставляя девушку губы недовольно, по-ребячески, выпячивает и смотрит на Киру взглядом таким. — Жди здесь, мне нужно переодеться. Действия и слова блондинки были холодны и слегка обижали младшую. Юле казалось, что она сделала что-то не так. Что она недостаточно хороша для Киры, слишком скучная и слишком правильная. Чикина задумывалась о том, что такой как Медведева нужен кто-то смелее и сильнее духовно. Кто-то как Лиза, что всегда была верхом идеальности в глазах младшей. В глазах, что сейчас заметно грустнели от осознания, что она не интересна Кире как раньше. Что нужно делать больше, чем просто быть собой. Нужно стать удобной… Рабочая одежда и рваные колготки сменились безразмерной футболкой и теплыми носками. Руки все так же обнимали чужое тело, а нос утыкался в изгиб чужой шеи. Это не было чем-то пошлым как в прошлые разы, нет. Лиза просто нуждалась в обьятьях, в поддержке и возможности почувствовать себя слабой. Чувствовать себя в полной безопасности. Взгляд каре-зеленых глаз в очередной раз рассматривал живопись на стенах, наслаждаясь красотой искусства любимого времени. Квартира Киры ощущалась как совершенно другой мир. Как что-то большее, чем просто квартира. Возвышенное и безопасное, что позволяет находиться в спокойствии с самим собой и человеком рядом. Андрющенко чувствует себя по-настоящему хорошо в этом месте. Если делать сравнение, то квартира Киры была некоторым раем, а квартира Лизы же реальным адом на земле. У себя дома брюнетка не чувствовала себя в безопасности. Она чувствовала лишь бесконечное ощущение тревоги и безнадеги. Чувствовала смерть, что впилась в эти стены и не отпускала ни на секунду. По телу дрожь пробегает, а Лиза лишь сильнее к телу татуированному прижимается, прикрывая глаза. — Расскажешь что случилось? — голос тихий, спокойный. Спрашивает осторожно, лишь бы ее не спугнуть. Осторожно касается губами чужой макушки, стараясь сделать все правильно. — Я не справилась. — тихий шепот и снова та дрожь в голосе. Дрожь, что вызвана сломом внутренним. Лиза всегда сильной была, держала всю семью на себе, пыталась сделать все сама. Все сама. — Я посчитала что выдержу… что справлюсь и сама больше буду зарабатывать, что… — Что возьмешь приваты, — подытоживает тяжело блондинка и лишь крепче девушку обнимает, глаза прикрывая. В груди вина сквозила огромная. Если бы не она, то Лиза бы в это не полезла. Если бы она не подсадила Юлю на наркоту, не давала Андрющенко грязные деньги, все было бы хорошо. У них все было бы просто прекрасно. Кира эгоистична и ей были важны лишь собственные желания. Сейчас же, обнимая девушку, что все чувства перемешивала, что из обычной хотелки превратилась в нечто божественное для Медведевой. Нереальное и слишком чистое для людей вроде нее. Лиза могла бы всю жизнь танцевать на пилоне, быть облапанной и даже уйти в проституцию, но для младшей она всегда была бы чистейшим ангелом сродни те , что на живописи были. Она была идеальной. — Он меня насильно к себе притянул и пытался… — она договорить не может, в горле ком встает. Пальцы тонкие сжимают ткань чужой футболки, пока лицо еще больше в чужом плече прячется. — Я обещаю, что больше никому не позволю тебя обидеть, слышишь? — шепчет совсем тихо, почти неслышно, но знает, что старшая услышит. Губы вновь чужой макушки касаются, лба. Поцелуи, что делились на нечто большее, чем просто прикосновения губ. Кто был тот первый сумасшедший, подаривший миру поцелуй? Отчего же поцелуй в щеку выражает дружбу, в губы страсть, а в лоб чистую любовь. Кира знала, что никогда не сможет коснуться губ Лизы, но поцелуи в лоб были намного ценнее. Время было уже за полночь, когда Юля в очередной раз возвращалась домой, но на этот раз абсолютно трезвая. В голове все равно была пустота, а в глазах теплилась грусть. Слишком сильно девушка сама себя загнала в мысли тяжелые. Сама себя загнала в угол. Она за Кирой дверь закрывает и проходит дальше, на кухне свет включая. Мама вновь была в больнице. Ей с каждым днем все хуже становилось, а Юля бежала. Бежала от смерти чужой, зная, что сама просто не выдержит ее тело найти на диване. Диване, что сейчас собранный на кухне стоял. — Привет, — хриплый голос Киры за спиной звучит, и Чикина оглядывается заинтересованно, обращая внимание на Лизу, что до сих пор не спала. — Так и работаешь? — спрашивает тихо, на что старшая лишь кивает. Взгляд голубых глаз видел то, что Лиза недовольна. Что ей отношения младшей сестры с Кирой не нравятся, что не нравится то, что Юля домой возвращается поздно. Не нравится, что блондинка бежит. Она понимала все, но также делать не могла. На ней слишком много ответственности, чтобы бежать. Чтобы закрываться и оставлять жизнь на самотек. Чтобы не проводить время все с матерью, когда она так ей нужна. Чикина видит, как брюнетка губы поджимает и проходит на кухню дальше, собираясь чайник поставить. Проявляет самое обычное гостеприимство, просто делая это на автомате. Пытается свои эмоции скрыть и свое мнение, понимая, что одна Кира бы все это не устроила, это лишь Юля ей все позволяет. В глазах Андрющенко младшая была слишком наивной и слишком поддавалась эмоциям. Слишком пыталась быть той, кем не является. — Чай или кофе? — спрашивает будничным тоном, оборачиваясь на блондинку, что осторожно за стол уселась. — Кофе, если можно, — Кира это произносит тихо, взгляд свой отводя, когда брюнетка на нее смотрит. Не потому что стыдно или не потому что она не уверена. Лишь потому, что Медведева уверена: она поймет. Взгляд ее прочтет и в действительности поймет, что происходит. Пока Андрющенко занималась обычным гостеприимством, Юля же за ней наблюдала. Лиза выглядела уставшей и расстроенной, но лезть к ней с этим не хотелось. Она не хотела знать новостей о маме, боясь услышать два слова, что были бы плахой для них обеих. Юля замечала все вокруг, кроме взгляда Медведевой в сторону Лизы. Такого взгляда, каким Кира никогда не посмотрит на младшую.