Стрипы

Тяжелый запах медикаментов врезается в нос, а нога дергается от нервов. И без того обкусанные губы терзаются зубами, пока взгляд покрасневших глаз смотрит в одну точку. В голове проносятся сотни мыслей и чувств, но одна гложет больше всего. Вина. Пока Лиза развлекалась с Медведевой, ее сестра наглоталась таблеток в попытке умереть. Врачи говорили, что рано или поздно это должно произойти, но Андрющенко старалась думать, что они ошибаются. Что ее Юлька совсем не такая, она же любит жизнь. По крайней мере, та Юля, которую темноволосая помнила, любила ее и была готова озарить улыбкой весь свет. Когда младшая в последний раз улыбалась? Лиза сейчас и не вспомнит… Небесные глаза с восторгом осматривают чужую квартиру. Юле казалась, что она попала в фильм про эпоху ренессанса. Все выглядело роскошно, но вместе с этим не так богато, чтобы сказать, что это похоже на что-то вульгарное и дворцовое. Если бы не картины, расположенные на нескольких стенах и потолке, то это была бы самая обычная однокомнатная квартира, коих было сотни. — Здесь очень круто, — проговаривает Чикина, буквально кружась вокруг своей оси, рассматривая потолок. — Лизе бы здесь очень понравилось. — Лизе нравятся картины? — спрашивает будто бы невзначай Медведева, вытаскивая из кухонных шкафчиков алкоголь и все нужное для коктелей. — Ей очень нравится эпоха возрождения скорее. Она ее углубленно изучала в институте. Видит в этом какую-то особую атмосферу что ли, — она внимание на блондинку переводит и улыбается ярко. Подходит ближе к столу, укладываясь на него руками и поверх подбородком, наблюдая за чужими движениями. — И что это будет? — Самые вкусные коктейли в твоей жизни, кисунь, — усмехается, поднимая взгляд карих глаз на младшую. Как только до слуха долетает открывающаяся дверь, обе девушки подскакивают со своих мест, обеспокоенно глядя на врача. Тонкие пальцы неосознанно переплетаются с татуированными. От волнения Лизе просто нужна поддержка сейчас. — Таблетки из организма были выведены вовремя, поэтому нам удалось избежать плачевных последствий. Прокапаем ее и все будет в порядке, — произносит устало врач, потирая переносицу. — Сегодня ее можно будет забрать? — почти сразу же задает вопрос Андрющенко, но ловит лишь сочувствующий взгляд доктора. — Поймите, это была очень очевидная попытка суицида. Мы не можем ее отпустить просто напросто по закону, обязаны сообщить и перенаправить девочку в психиатрическую больницу, — произносит, тяжело вздыхает. Как специалист она проходила это сотни раз, но каждый раз одно и то же. — Но… как же? Она же… она не выдержит там, вы поймите. Ей только хуже станет! — пытается образумить врача дрожащий голос темноволосой, но рука сильнее чужую ладонь сжимает. — Поймите, это не в моей компетенции, — вновь тяжелый и усталый вздох. — Мы можем поговорить чуть отдаленно? Елизавета просто сейчас в шоковом состоянии, но я хочу обсудить с вами то, как Юля будет транспортироваться в другую больницу, — впервые хоть что-то произносит хриплый голос Медведевой, прежде чем она отпускает руку ничего не понимающей Лизы, отходя с врачом в кабинет. Зеленые глаза смотрят с непониманием. Что она задумала? Почему Кира вообще еще здесь? Однако, в глубине души, Андрющенко была ей благодарна. Если бы не она, то Чикина бы умерла на холодном кафеле их ванной. А за ней ушла бы и старшая. Не смогла бы прожить с мыслью, что не спасла сестру. Не уберегла ее в очередной раз. Тонкие пальцы сжимают стекло, пока взгляд небесных глаз рассматривает жидкость в стакане. Она знала, что у Киры в стакане был классический виски, но что замешали самой Юле, она не понимала. — Кисунь, это пить нужно, — усмехается старшая блондинка, включая музыку на телефоне. Край стакана подносится к губам, и Чикина делает первый, несмелый глоток. На языке появляется сладковатый вкус, что в большей степени подавляет горечь. Это, действительно, отличалось от большей части того, что девочка пила раньше. Было намного вкуснее и лучше. На губах расцветает улыбка, пока голубые глаза поднимаются на Киру. — Ну, учитывая мой небольшой опыт в алкоголе, могу сказать, что на данный момент это самое вкусное, что я пила, — начинает заигрывать блондинка, глядя прямо в карие глаза. — Вкуснее и не попробуешь, — усмехается старшая, наблюдая за тем, как девочка поднимается со стула, слегка покачиваясь в такт музыке и вновь осматривает квартиру в детальности рассматривая живопись. — Умеешь танцевать? — Ой, нет. Это также стезя Лизы, она намного лучше меня в этом, — произносит, но все равно слегка пританцовывает, пока Медведева медленно начинает к ней подходить. — Она занималась танцами? — блондинка очень осторожно выведывает информацию у младшей, медленно ее обнимая со спины. — Угу, пол-дэнсом. Считает это очень эстетичным, но мама не особо любит, когда Лиза танцует. Говорит, что это пошло, — пожимает плечами младшая, прижимаясь спиной к чужому телу, да выдыхает тяжело, чувствуя чужие губы на своей шее. Чикина медленно разворачивается, заглядывая в чужие карие глаза, и улыбается ярко. Хочет было потянутся за поцелуем, но прирывается от того, что сама Медведева отстраняется. Ведет ее за руку обратно, ближе к кухонному столу, пододвигая стакан с алкоголем. Юля принимает правила игры. Нога все также нервно подрагивала, а пальцы уже начали заламывать друг друга. После разговора с врачом Кира просто ушла, сказав ждать ее тут. Сердце бешено стучало, а губы уже кровоточили. Это все было ужасно тяжело. Тяжело от осознания, что она может потерять Юлю. Может подвести маму, что оставила младшую на нее. Оставила, поверив, что Лиза справиться. Только вот Андрющенко не справлялась. Совесть клокотала в груди от осознания всей ситуации. Нужно было прятать таблетки лучше. Нужно было быть дома, а не с Медведевой. Нужно было… Тяжелые шаги слышатся отдаленно в коридоре, и зеленые глаза поднимаются на фигуру блондинки, что проходит мимо Лизы прямо к врачу, вышедшей из своего кабинета. Взгляд лишь едва улавливает темный конверт, что татуированные пальцы вкладывают в карман улыбающийся женщины. Она кивает, проходя дальше, пока Кира лишь губы поджимает, кивая. Возвращается к темноволосой, свою руку для поддержки протягивая. — Я тогда сейчас подготовлю выписку, и через пол часа можете забирать ее, — произносит женщина удаляясь, пока Лиза все осознает. Понимает, что к чему. — Сколько? — спрашивает, взглядом ее даже не одаряя. — Лиз, я… — пытается отойти от темы, но ее перебивают. Холодный взгляд зеленых глаз поднимается на Киру, заставляя пройтись табуну мурашек по татуированной коже. — Ты все еще толкаешь, — не спрашивает, перед фактом ставит. Внутри Андрющенко будто бы что-то ломается. Она чувствует себя последней дурой, отчего с губ срывается смешок. Она ведь действительно поверила ей. Поверила, что Кира завязала, что она стала лучше. Что она действительно хочет помочь. Тонкие пальцы зарываются в собственные темные волосы, пока нервный смех слетает с искусанных губ. Дура, дура, дура. Стакан за стаканом, а в груди младшей все больше разрасталась нежность. Она смотрела на Киру с такой яркой и детской влюбленностью, что сердце щемило. Взгляд карих глаз же прожигал юную фигуру, татуированные руки подливали алкоголь в стакан младшей, пока сама Медведева все еще мучала тот самый первый стакан виски. Каждый раз, с каждым пьяным словом, старшая цеплялась за ее рассказы, цеплялась за информацию о ее старшей сестре. Думала о том, что в будущем ей это определенно пригодится, но пока… Пока она рядом с Чикиной, и последняя вполне может заменить старшую. Юля не помнит, когда она оказалась сидящей на кухонном столе, но помнит, как смотрела в чужие карие глаза, что были предельно близко. Помнит ощущение чужих рук на собственной талии. Один лишь рывок и девочка сможет быть еще ближе к Кире. Получить от нее тот самый долгожданный поцелуй. Впрочем, младшей это было делать и не нужно, когда блондинка первая сокращает между ними расстояние, касаясь губами губ Юли. В животе начали порхать бабочки, а сама Юля лишь осторожно поддалась ближе к телу Медведевой. Так, чтобы прочувствовать все ощущения до последней капли. Она определенно ощущала чужой пирсинг некоторой прохладой. Ощущала мягкость ее волос, когда собственные тонкие пальцы зарывались в платиновые пряди. Ощущала то, насколько кареглазая была осторожна с ней, и от этого лишь сильнее в нее влюблялась… Дверь палаты открывается, и взгляд каре-зеленых глаз замечает медсестру, выводящую Юлю. Лиза мгновенно подскакивает, подходя ближе, и тонкие руки на автомате притягивают чужое тело к себе, крепко обнимая. Слезы откровенно накатываются мокрой пеленой на глаза, но сама Андрющенко понимает, что плакать нельзя. Нужно быть сильной, не показать младшей то, что она испугалась до невозможности. Не напугать ее саму. — Выписку возьмете в регистратуре, — мерзкий голос доносится до ушей темноволосой, но она уже не обращает никакого внимания. Главное что Юля рядом, а на остальной свет наплевать. — Я отвезу вас, — произносит блондинка, поднимаясь со стульев, но почти сразу дар речи теряет. Сердце виновато сжимается, когда она видит такой разбитый и сломленный взгляд голубых глаз. — Нет, не отвезешь, — ставит перед фактом Лиза, отстраняясь от младшей сестры, чьи волосы проглаживает, смотря с волнением. — Нас отвезет Кристина, а тебя я видеть не хочу. — Блять, Лиза, не твори хуйни, — пытается возразить, но старшая ее уже не слышит. Ведет Чикину к регистратуре, даже не оборачиваясь на Киру. На улице, где стоял осенний холод, Андрющенко крепко сжимала ладонь Юли, будто бы боясь отпустить. Взглядом искала машину Захаровой, медленно делая шаги, стараясь не напрягать еще слабую девочку. Голова с блондинстым ежиком волос то и дело разворачивалась назад в попытках поймать взглядом небесных глаз Медведеву. Было определенно жалко Киру и больно за нее. Лиза никогда не отличалась мягкостью к другим людям, но сейчас, как ощущала младшая, она перегнула палку. Крис помогала устроить Юлю на заднем сиденье, да и просто, ради шутливой галантности, потешаясь над Индиго, открыла последней дверь в машину. — Кира меня убьет… — вздыхает Шума, ловя злостный взгляд Медведевой, что усаживалась в собственную машину. — Пусть попробует, — все также холодно произносит темноволосая, закусывая собственную губу. Кира вновь сделала ей больно.