Еще свидимся мы с тобой

      Лань Сичэнь едва оказался в своей комнате, сполз по стене на пол, обхватил себя руками. Мэн Яо… О небеса… Он держался, запрещал себе даже задумываться, чтобы не вскипеть яростью, болью, обидой и неистребимым чувством вины, что тлели в нем все эти века. Но теперь, когда они все в безопасности, можно позволить себе немного… Он пытался осознать, сколько зла принес в этот мир человек, которого он два раза подпустил настолько близко к своей семье, насколько возможно. А ведь у него даже возникали мысли поддаться соблазну и подпустить помощника Сун ближе. Почему он такой глупец? Столько веков прожил, а остался таким доверчивым.       Он заставил себя сходить в душ, сменить одежду. Горячая вода совершенно не согрела. Не было сил, чтобы очистить кровь от той отравы, которая все еще мерзко струилась внутри. Но он все заслужил. Это ведь снова его вина. До сих парализовало страхом, что могло случиться непоправимое.       В дверь тихо поскреблись и открыли.       — Лань Сичэнь, можно составить тебе компанию?       — Если ты дашь мне немного времени, я смогу ответить на твои вопросы, — проговорил он, не поднимая головы и пытаясь совладать с дрожью в голосе. Сейчас он был не в состоянии что-то объяснять. Ему хотелось продолжать стоять, вцепившись в края раковины, как в последний незыблемый оплот, и попытаться не распасться на части. Это было сложно.       Вэй Ин подошел сзади, положил ладони на плечи. От них исходило приятное тепло, за которым так хотелось потянуться.       — Я пришел не за этим. Позволь мне побыть рядом. Пожалуйста.       Лань Сичэнь поднял глаза, встретившись с ним взглядом в отражении зеркала, и кивнул. Он этого очень хотел.       — Хорошо. Ты позволишь расчесать твои волосы?       И, дождавшись очередного кивка, Вэй Ин отцепил его пальцы от раковины, отвел в спальню и усадил на кровать. Вернулся за гребнем, сел сзади и принялся аккуратно, начиная с кончиков, расчесывать. Он перебирал пряди пальцами, ласкал кожу головы и шеи. Это было приятно. И незаслуженно.       — Такие красивые, — прошептал Вэй Ин и потерся щекой о спину. — Давай расположим тебя удобнее.       Вэй Ин отложил гребень и потянул Лань Сичэня, укладывая на кровать, скользнул рядом, прижался к спине.       — Как твоя рука?       — Ты хорошо обо мне позаботился. Не волнуйся об этом.       — Теперь ты меня успокаиваешь.       Лань Сичэнь чуть дрожал, но тепло тела сзади постепенно проникало внутрь, изгоняло разгулявшийся холод.       — Тебе не обязательно всегда быть сильным, — прошептал Вэй Ин в затылок и коснулся губами.       Вэй Ин поглаживал по руке — от плеча до запястья мягко водил ладонью. Думал ли Лань Сичэнь в прошлом, что однажды будет лежать рядом с Вэй Ином и наслаждаться тем теплом, что тот с такой легкостью отдавал? И сам будет этого хотеть так сильно, что сердце станет сжиматься от смеси разнообразных чувств. Вряд ли это могло случиться в тех обстоятельствах.       Дверь открылась, и на пороге возник Лань Ванцзи, замер на полушаге, словно не решаясь что-то сказать или сделать.       — Ванцзи, — приподнялся Лань Сичэнь. Он не мог попросить его остаться, но лишь взглядом молил сделать это, не в силах озвучить свою просьбу. Лань Сичэнь хотел, чтобы эти двое были рядом с ним. Чтобы почувствовать, что в этом мире он не один, что он нужен. Что есть не только предательство и обязательства. Просто немного эгоистичного желания, что Лань Сичэнь тоже был достоин тепла и любви. Хоть немного удержать то, что вскоре он должен будет отпустить.       — Я пойду, — начал подниматься Вэй Ин, — оставлю вас.       Но Лань Сичэнь его удержал, прижав рукой ладонь на своем предплечье, и продолжал смотреть на брата.       Останься, Ванцзи, прошу тебя.       Вы оба мне нужны.       Только сейчас.       А потом можете уйти.       Лань Ванцзи нерешительно, словно сомневаясь, подошел и присел на кровать. Лань Сичэнь накрыл его ладонь, давая время подумать и принять решение.       — Давай согреем его, — прошептал Вэй Ин.       Лань Ванцзи смотрел на него долгое мгновение, а потом кивнул.       Теперь Лань Сичэня согревали с двух сторон. Два самых близких в этом мире человека. Он словно был проводником их любви, вел друг к другу, знакомил заново. И грелся сам в лучах этой любви. И пусть они пока не помнили друг друга, но между ними явно что-то пробуждалось.       Лань Сичэнь только с братом всегда мог быть собой, не оглядываться назад, не держать в уме осторожность в общении. А теперь и с Вэй Ином. Вот почему он так легко поддался его обаянию, с таким удовольствием отпустил свою симпатию, поддался желанию, позволил сердцу так глупо попасться. С Вэй Ином было легко. Он притягивал к себе своей живостью, преданностью идеалам, честностью и упрямством. Конечно, на этого Вэй Ина накладывались воспоминания о том далеком неукротимом заклинателе, никогда не выбиравшем прямой и простой путь. Чувства Ванцзи теперь стали понятны и Лань Сичэню. Хотя в прошлой жизни он даже мысли подобной не допускал. Но тогда все было иначе: отягощено тьмой и смертями. Сам же Лань Сичэнь был отягощен иными стремлениями. Как бы сложились их жизни, если бы Вэй Ин остался жив?       Он смотрел в глаза Ванцзи и пытался передать взглядом, насколько благодарен за хрупкое счастье быть окруженным словно коконом ощущением близости. Лань Ванцзи опустил ресницы, словно понимал то, что выразить нельзя. Не все должно быть озвучено, не всему можно подобрать правильные слова и определения. Ему ли не знать.       Вэй Ин понимал, что его все же допустили к той тайне, приоткрыли тщательно спрятанное от остального мира. Вэй Ин был благодарен за это трепетное доверие, которое ему оказали. Все что он мог — это довериться в ответ. Не спрашивать, не требовать, а дать всему идти своим чередом. Верно ли он поступал и рассуждал? Разве мог хоть кто-то дать совет?       Он мог вернуть хоть часть той заботы, которую получил от Лань Сичэня. Что-то ужасное произошло с ним во время похищения, хотя внешне он не выглядел пострадавшим. Снова какие-то призраки прошлого восстали? Жизнь Вэй Ина была каким-то паззлом, в котором основная часть картины исчезла, и теперь нужно было ее отыскать. Но одну часть он все же отыскал, вернее — две.       Лань Ванцзи смотрел на него поверх головы брата. Смотрел прямо, испытующе, словно искал ответ и никак не мог отыскать. Вэй Ин его прекрасно понимал. Кажется, здесь только Лань Сичэнь знал ответы на те вопросы, что висели над ними в изобилии, как праздничные фонарики. Манили огоньками за мягкой бумажной оберткой и обжигали, стоило лишь коснуться.       Лань Сичэнь вздрогнул и перевернулся на спину, повернул голову в сторону Вэй Ина. Его брови чуть хмурились и Вэй Ин нежно провел пальцами, разглаживая складку. Он и Лань Ванцзи прижались к нему ближе, изгоняя дрожь.       Вэй Ин был уверен только в одном, что сейчас они нужны Лань Сичэню. Только они могли дать ему тот якорь, за который он мог зацепиться чтобы не захлебнуться тьмой, что нагло покусилась на него и попыталась сломать. Вэй Ин знал, каково это: пытаться ухватиться хоть за что-то, лишь бы не падать целую вечность в бездонную пропасть. Ведь именно с братьями он сам ощутил странную связь, которая давала ощущение твердыни в его непонятной и наполненной загадками жизни. Он был рад ощущать себя частью чего-то цельного и правильного.       Двое братьев. Такие разные и такие притягательные. Лань Ванцзи удивительным образом сочетал в себе совершенно противоположные черты: холодную сдержанность и вызывающую чувственность. Вэй Ин не понимал, как это в нем гармонично сочеталось. Лань Сичэнь был менее сдержанным, более открытым. И в нем таилась какая-то прорва нерастраченной нежности и заботы, которые он дарил, не стыдясь, многим. Жаль, не все это ценили. Вэй Ин ценил. Он мало в этой жизни видел доброго и бескорыстного отношения.       Ладонь Лань Ванцзи легла на мерно вздымающуюся грудь брата, рядом с ладонью Вэй Ина. Их пальцы почти соприкасались. Лань Ванцзи уснул, а Вэй Ин еще долго смотрел на них обоих. А после тихо выскользнул из спальни, оставив их одних.

***

      Лань Сичэнь разговаривал с двумя незнакомцами. Они сидели за чайным столиком. С одним из гостей они бурно что-то обсуждали, словно давние друзья. Один из них совсем не вписывался ни в компанию, ни в обстановку этого дома. Бледное лицо, обрамленное длинными прядями, серьги в ушах, из выреза футболки тянулись огненные языки татуировки, заходили на скулы и подбородок. Рядом на полу лежал интегральный шлем и мотоциклетная куртка. Второй выглядел столь же строгим, как и братья Лань, в своем светло-сером бадлоне и с высоким хвостом длинных волос.       Едва Вэй Ина заметили, как гости поднялись. Татуированный вдруг дернулся и начал поднимать руки, но второй мягко его удержал.       — Добрый день, господин Вэй, — поздоровался он. Татуированный склонил голову, но промолчал.       — Здравствуйте! Лань Сичэнь, это твой родственник?       Лань Сичэнь неловко рассмеялся и замялся.       — Меня зовут Вэнь Юань, а это — Вэнь Нин. Я здесь для того, чтобы помочь с вашей печатью.       — О, хорошо, — Вэй Ин пожал протянутую руку.       Вэнь Юань смотрел на него с неким ожиданием и будто хотел еще что-то сказать. Вэнь Нин вскинул такой взгляд, что, казалось, он сейчас упадет на колени и начнет отбивать поклоны.       — Господин Вэй, вы позволите взглянуть на нее? — мягко улыбаясь, спросил Вэнь Юань.       Вэй Ин бросил взгляд на Лань Сичэня, тот кивнул.       — Да, конечно.       Вэй Ин расстегнул молнию свитшота и стянул его с левого плеча. Его разглядывали, как пациента с трудным диагнозом. Было неловко.       — Давно она нарушена? Верхние две борозды — это я так понимаю от недавнего нападения яоугая? А эта, внизу?       Вэй Ин передернул плечами. Сзади ощущалось какое-то странное напряжение.       — Это после аварии, насколько я помню, — ответил Вэй Ин. — Вы знаете, что это?       — Знаю, — Вэнь Юань отошел в сторону. — Мы сможем ее снять, как только вы будете готовы.       — Хорошо.       Хотя уверенности Вэй Ин почему-то не ощущал. Вдруг то, что вскроется, ему совершенно не понравится. Вдруг правда о нем настолько ужасна, что забвение лучше знания. Вчерашние слова Сун Цзюйчи до сих пор отдавались мерзким эхом внутри.       — Я… мне нужно немного времени.       — Конечно, — грустно улыбнулся Лань Сичэнь. — Только тебе решать.       — Ты на удивление спокоен, — произнес Лань Сичэнь, пристально глядя на Лань Сычжуя, когда Вэй Ин, задумчиво обхватив себя руками, ушел. Вэнь Нин сидел, опустив голову и молчал. Он вообще был молчаливым и, казалось, оживал, лишь седлая свой байк.       — Да. Я…       — Ты знал. Я должен был догадаться, когда ты ответил на мое письмо. Ты не был удивлен.       — Прости, бофу. Я обещал, — Лань Сычжуй вскинул виноватый взгляд. — Он просил не говорить.       — Вэй Ин?       — Да. Он нашел меня тринадцать лет назад.       Лань Сичэнь вздохнул. Конечно. Он ведь подумал, что подобную печать мог поставить лишь Сычжуй, но его ввело в заблуждение дилетантское исполнение. Намеренное, как он теперь понимал. Лань Сичэнь жестом указал на чайный столик. Он хотел услышать, как все произошло.       Лань Сычжуй делал маленькие глотки чая, стараясь сдержать дрожь, и не мог прийти в себя. Перед ним сидел ребенок с юным лицом Вэй Ина. Его отца. Возрождения которого они ждали так долго, что, казалось, ожиданию нет конца. Но это был он.       — Пришел в себя? — улыбнулся Вэй Ин.       — Не уверен, — рассмеялся Лань Сычжуй. — Ты все помнишь?       — Кое-что и рад бы забыть. Воспоминания начали возвращаться лет пять назад. До этого я отказывался отзываться на имя, данное родителями, и иногда пугал их странными откровениями.       — Им было нелегко.       — Мне повезло. Они любят меня и даже пытаются понять, — Вэй Ин прикрыл глаза. — Они многое знают, но их сон и любовь не будут так крепки, когда они поймут, что за чудовище их сын.       — Ты не чудовище.       — Я провел в Диюе не одну сотню лет. А до этого был главным врагом мира заклинателей.       Странно было смотреть на ребенка, а видеть взрослого с взглядом человека, прошедшего множество испытаний. Наверняка он пугал сверстников одним своим видом.       — А я был частью клана, уничтожить остатки которого каждый считал своим долгом. Кроме тебя.       — И братьев Лань.       Лань Сычжуй кивнул. Он уже давно не был тем мальчишкой, которого едва настигла правда, слишком поздно, чтобы броситься к тому, кому был обязан жизнью. Но сейчас сердце трепетало от радости долгожданной встречи. И он едва сдерживал себя, чтобы не броситься с объятиями. Этот юный Вэй Ин казался одновременно тем отцом, что жил в воспоминаниях, и совершенно незнакомым человеком.       — Ты уже встретился с ним?       — Нет, — Вэй Ин отвернулся, словно боялся задать вопросы, на которые очень хотел услышать ответы, но что-то его останавливало. Но потом все же решился. — Расскажи мне, как он.       Лань Сычжуй рассказал все, что знал и о чем лишь догадывался. Он говорил и говорил, а Вэй Ин старательно утирал слезы. Лань Сычжуй его понимал, сам он успел все это пережить за бесконечно долгую жизнь. Но он не терял своего чжицзи на тысячу лет, не пребывал бесконечность в аду, не родился ребенком, который еще не окрепшей психикой должен был справиться с тысячелетием не самых радужных воспоминаний. И четверти этого было достаточно, чтобы сойти с ума.       — Я… — Вэй Ин сглотнул, когда рассказ закончился, а вязкая тишина непрожитого горя на долгое время повисла между ними. — Я хочу увидеть его. Просто увидеть. Это возможно?       — Не знаю. Богиня его часто призывает. Бофу недавно обосновался в Сучжоу. Можем навестить.       Им повезло. В тот вечер братья сидели на открытой террасе за чайным столиком, где они проводили вечера, когда выпадала такая возможность. Бумажные фонарики освещали их чуть дрожащим мягким теплым светом. Умиротворяюще семейная картина. Они стояли достаточно далеко, скрытые разросшимся кустом дурманяще ароматной спиреи.       — Лань Сичэнь, я никогда не смогу отплатить тебе, — прошептал Вэй Ин, прижимая кулаки у груди.       Лань Сычжуй представлял, что сейчас ощущал Вэй Ин. Сколько раз ему хотелось броситься к Лань Ванцзи и рассказать все: что обретено и что потеряно. Но бофу доверил ему тайну, раскрыть которую он бы никогда не посмел. Тому долгое время одному приходилось нести груз памяти и знаний, пока не решился это разделить.       Лань Ванцзи вдруг поднял руку, останавливая брата, который что-то говорил в это время, поднялся и посмотрел в сторону сада.       — Нам надо уходить.       Лань Сычжуй подхватил Вэй Ина и, использовав цингун (36), в несколько прыжков оказался на другой стороне озера. Лань Ванцзи застыл на пирсе, не стал их преследовать.       — Лань Чжань, ох… — проговорил Вэй Ин, всматриваясь в фигуру, освещенную редкими огнями прибрежной зоны. — Подожди немного, я выполню обещание.       Возвращались они, как и приехали, на машине. Вэй Ин молча смотрел на мелькающие за окном мазки огней на фоне тьмы. Лань Сычжуй давал ему время.       Они ехали по загородному шоссе в сторону дома Лань Сычжуя. Он как правило селился в нескольких часах езды от братьев Лань. Ему тоже приходилось менять места обитания. Слишком длинная жизнь требовала некоторых жертв.       — Этот мир такой странный и непривычный, — наконец заговорил Вэй Ин. — Мне не хватает прежнего. Может, в супе Мэн По есть свое достоинство. Помнить прошлое — это слишком больно.       — Возможно.       — Ох, прости, что-то я раскис, — улыбнулся Вэй Ин, отгоняя тяжелые мысли. — Ты такой взрослый. Боги, столько времени…       — Ты все равно остаешься моим отцом. Хотя теперь моя очередь показывать тебе книжки с похабными картинками?       — Не было такого!       Они засмеялись. Атмосфера чуть смягчилась далеким воспоминанием забавного случая из прошлого. Вэй Ин будто собрался наконец заговорить о цели своего появления.       — В Диюе кое-что… произошло.       Лань Сычжуй предполагал, что была причина, почему он пришел к нему, а не сразу к отцу.       — И что ты натворил?       — Ты слишком хорошо меня знаешь, — рассмеялся Вэй Ин. Совсем похоже, как в прошлом. Хотя голос был тоньше, но если не смотреть, то можно представить того учителя Вэя тысячу лет назад, который вызывал восхищение и уважение, хотя его действия иногда казались бессмысленными.       — Я взял кое-что, что мне не принадлежит, чтобы вернуть настоящему владельцу.       — Подробностей не будет?       — Лучше тебе не знать.       — Скажи, что я должен знать.       — Меня нашли, я смог отбиться, но я слишком слаб — ядро едва начало формироваться. Меня преследуют. Я уговорил родителей уехать, они продали все имущество, и теперь нам нужно убраться как можно дальше. Но для этого мне нужна твоя помощь. Я пробовал сам, но у меня не получается.       — У тебя есть план?       — Да… можно так сказать. Ты должен будешь поставить мне печать, которая позволит окрепнуть ядру, заблокирует мои способности и… память.       — Что?       — Я спрятал то, что взял. И если меня найдут, то не должны это узнать. Это важно, я дал обещание. А дать отпор я не смогу, особенно если придет тот, от кого я скрываюсь.       — Ты можешь пойти к бофу.       — Не могу, А-Юань. Я приведу к нему того, с кем он не захочет сталкиваться. К Лань Чжаню тем более, у меня недостаточно сил, чтобы вернуть ему память.       — Ты знаешь, как это сделать?       — Знаю. Я не хочу подвергать их опасности. Тебя тоже. Поэтому я не задержусь. Мы сделаем это сегодня.       Лань Сычжуй заглушил мотор и откинулся на спинку сиденья.       — Вэнь Нин жив. Его сейчас нет в городе. Он был бы рад тебя увидеть.       Он наверняка очень расстроится, если узнает.       — Ох… Спасибо, что позаботился о нем. Но пусть он пока не знает.       — Да, наверное, так лучше.       — Прости, что взваливаю на тебя такой груз. Я бы не обратился к тебе, если бы…       — Не нужно. Я рад помочь хоть чем-то, — Лань Сычжуй повернулся к Вэй Ину. — Ты уверен, что мы не справимся с теми, кто тебя преследует? Даже вместе?       — Я не уверен, что он станет напрямую нападать на вас, он будет выслеживать меня. А если я попадусь, то можете пострадать вы, я не могу этого допустить. И потом, посмотри на меня. Мне одиннадцать лет. Как ты себе представляешь мое возвращение?       — Ты можешь остаться у меня.       — Исключено.       — Я больше не ребенок, если ты не заметил.       — А-Юань. Тот, кто преследует меня, уничтожил Золотые ядра заклинателей.       Они вышли из машины и неспешно прошли по подъездной аллее к дому, сенсорные светильники зажглись едва они ступили во двор. Вэй Ин вздохнул и огляделся.       — У тебя хороший вкус. Сразу видно, чье воспитание. Пожалуй, я и правда задолжал клану Лань.       — Когда вы наконец с отцом поженитесь, то долг будет выплачен.       Вэй Ин промолчал, лишь голову опустил. Затем попросил немного времени и несколько часов не выходил из комнаты.       Чуть позже он показал рисунок печати, которую следовало нанести на его тело.       — Здесь не только блок, но и… скрывающие знаки. Ты сам ее придумал?       — Да, ты же знаешь, люблю эксперименты, — смущенно засмеялся Вэй Ин.       — Она не навредит тебе?       — Не должна.       — Ладно. А как ее снять?       — Да, это самое интересное. Тебе придется вырвать ее своей духовной силой.       — Вырвать?       — Нужно будет создать такой знак, — Вэй Ин показал еще один рисунок. — Тебе придется наложить его поверх печати, сплавить их, а потом выдернуть.       — Ох, это будет больно.       — Адски больно, — скривился Вэй Ин. — Но иначе ее не уберешь. Эта печать вплавится, что тоже будет «приятным» опытом, в кожу и будет выглядеть как шрам. Но я не нашел иного способа избавиться от нее.       Лань Сычжуй все же не сдержался, притянул его к себе и обнял. Он хотел бы облегчить его путь, но не мог.       — Ладно, — Вэй Ин отстранился и похлопал его по руке. — Я… ох, думал будет проще.       Лань Сычжуй отступил в сторону и отвернулся. Когда у него все было просто? Тысячу лет назад было сложно, и сейчас не лучше. Столько испытаний выпало на долю его отцов. Судьба поистине слишком жестока к ним.       — А когда ее надо будет снять?       — Ты поймешь. Думаю, нас с ним притянет друг к другу. Скорее всего с тобой свяжется Лань Сичэнь. И тогда ты вскроешь это письмо. — Вэй Ин протянул ему черный запечатанный конверт. — Там инструкция что нужно будет достать, прежде чем ты приедешь снимать печать. Мне понадобится одна вещь. И…       Он замолчал и протянул еще три белых конверта, на каждом из которых стояли имена Лань.       — Это ведь не прощальные записки, — Лань Сычжуй отдернул руки, словно бумага могла его обжечь.       — А-Юань, — он взял его руку и насильно вложил в нее конверты, — я надеюсь, вам не придется их читать. Но если… Я должен всем вам объяснения более внятные, чем дал сегодня тебе. И вам придется выполнить мое обещание.       — Я понял, — Лань Сычжуй взял себя в руки, сложил конверты и отложил на стол подальше. После он их спрячет и забудет о них надолго. О белых — он надеялся — навсегда.       — Хорошо, тогда не будем откладывать неизбежное. И сделай так, чтобы нельзя было понять, что это работа заклинателя. Пусть выглядит небрежно, меньше шансов, что начнут искать автора этой печати.       Лань Сычжуй кивнул.       — Ты не читал письма?       — Бофу! — возмущенно воскликнул Лань Сычжуй.       — Не удержался, прости, — улыбнулся Лань Сичэнь.       — Прости, что лгал.       По крайней мере, у него хватало совести раскаяться.       — Технически ты не лгал, я ведь не спрашивал напрямую, встречал ли ты отца.       — Но я скрывал правду.       — Это уже не важно, ты ведь не знал, кто именно его преследует, и не мог нас предупредить. Хотя это все равно было бы бессмысленно.       Лань Сичэнь нахмурился. Он надеялся, что теперь Мэн Яо окончательно мертв. Ему снова пришлось вывернуть себя наизнанку, рассказывая Лань Сычжую чуть ранее утром, что произошло с ними накануне.       — Вы с ним справились.       — Да, я использовал его слабость. Себя.       Ему не хотелось думать о том, что эта проклятая душа могла испытывать хоть и извращенную, но любовь, чем и воспользовался Лань Сичэнь. Недостойно, но это сработало. Он это переживет. Как и многое. Прошлой ночью Вэй Ин сказал, что ему не обязательно всегда быть сильным. Но вскоре рядом не будет тех, с кем он мог позволить себе слабость. Но это не важно. Главное, они вернутся. Оба. Разве не ради этого он хранил свою жизнь столь долгие годы?       — Ты знаешь, что с ним произошло позже?       — Нет. Он уехал, едва печать начала набирать силу. Она еще не закрепилась.       — Тогда остальное прояснит он сам. А что ты должен был достать?       Лань Сычжуй протянул ему очень старый, но хорошо сохранившийся свиток. Лань Сичэнь развернул его и вскинул удивленный взгляд. Внутри был изображен пион, не изысканно, а будто неумелой рукой ребенка нарисован.       — Где ты это взял?       — Да, об этом… Свиток хранился в запасниках Метрополитен-музея.       — Нью-Йорк? Ты его выкрал?       — Технически это сделал Вэнь Нин.       — Технически? — с сарказмом переспросил Лань Сичэнь. — И зачем Вэй Ину это?       — Не знаю. Я не чувствую никакой энергии от него. Но он написал, что это крайне важно.       — Понятно, — хотя ничего понятно не было. — Чем я могу помочь?       — Нужна твоя поддержка. Я не знаю, как все пойдет. Но ему будет очень больно и физически, и от наплыва воспоминаний. Нужно будет поддерживать его.       — Хорошо.       Вэй Ин выглядел напуганным, но решительным. Лань Сичэнь старался не показывать, насколько сам волновался, да и Лань Сычжуй выглядел нарочито собранным и сосредоточенным для того, кто спокоен.       — Ванцзи и Вэнь Нин на границе барьера, — пояснил Лань Сичэнь, заметив, что Вэй Ин оглядывается по сторонам. — Видимо, стоило добить этого Ючуна. Он привел помощь.       — Барьер?       — Наш дом окружен защитой от порождений тьмы.       — Мне стоило догадаться, что к вам просто так не попадешь, — нервно засмеялся Вэй Ин. — Но как же Сун Цзю…       — Да, он хорошо постарался, чтобы пробраться и остаться незамеченным. Мне стоило быть внимательнее и осторожнее.       — Не вини себя.       — Не будем сейчас об этом. И не волнуйся, они справятся. Ты готов?       — Нет, но разве это имеет значение? Будет больно? — Вэй Ин переводил взгляд с одного на другого.       — Да, — с сожалением ответил Лань Сычжуй. — Но иначе никак. Хочешь отказаться?       — Соблазн есть, но нет.       Вэй Ин стащил свитшот и с вопросом в глазах потянулся к Лань Сичэню. Тот улыбнулся и протянул руки, сжал ледяные пальцы ободряющим, поддерживающим жестом, стараясь не растревожить подживающую рану на правой руке. Он бы сделал нечто более интимное, если бы они были наедине.       — Ты справишься.       Вэй Ин криво усмехнулся и неопределенно повел головой.       Лань Сычжуй резкими движениями пальцев начал чертить знаки в воздухе. Мерцающие линии застывали дрожащим маревом. Вэй Ин смотрел завороженно, это выглядело красиво. Хотя плечо уже начинало покалывать, словно печать была отдельным живым существом и могла чувствовать скорую смерть.       — Готов? — спросил Лань Сычжуй. И когда Вэй Ин кивнул, то резким движением с силой впечатал ее в левое плечо.       Вэй Ин вскрикнул и пошатнулся. Лань Сичэнь перехватил его за плечи, удерживая в одном положении. Послышался запах жженой плоти. Лань Сычжуй сосредоточенно, медленно и неспешно, с помощью духовной силы, что дрожала зыбкими нитями между его руками и плечом Вэй Ина, тянул печать на себя.       Вэй Ин с силой впивался пальцами в предплечья Лань Сичэня, а губу закусил так сильно, что кровь ровной струйкой змеилась по подбородку, шее, извилисто убегала дальше вниз.       — Можешь кричать, будет легче.       Вэй Ин кивнул и застонал, а после закричал. Печать неохотно отходила, кровь сочилась по спине, рубцы шрама расходились, раскрывались и выпускали из себя черно-алые сгустки. Лань Сычжуй сосредоточенно, стараясь не отвлекаться на крики, продолжал тянуть на себя.       Вэй Ин уже без стеснения навалился на Лань Сичэня, пропитывая ткань свитера соленой влагой и кровью. Он стонал без перерыва и дрожал так сильно, что приходилось крепко удерживать его, чтобы не помешать изъятию.       Лань Сычжуй сделал резкое движение, выдергивая остатки и тут же развеял их. Вэй Ина затрясло, словно в припадке, а потом он обмяк. Лань Сичэнь уложил его. Одновременно с Лань Сычжуем они активировали ци и начали вливать ее в бессознательного Вэй Ина.       — Его ядро?       — Оно в порядке, — удивленно прошептал Лань Сичэнь. — Даже более того.       Он восхитился. Если тринадцать лет назад оно едва сформировалось, то сейчас оно было словно у натренированного заклинателя.       Они долго вливали духовную энергию в него, пока рана на плече не затянулась, а дыхание стало равномерным и спокойным.

***

      Лань Ванцзи не знал, как жить дальше. Не понимал, как. Не после того, как снова обрел своего возлюбленного, своего Вэй Ина. Когда наконец осознал и принял свои чувства, с которыми бессмысленно и крайне безуспешно боролся долгое время в страхе пойти стезей отца. Не после того, как узнал, что они не безответны. Не после того, как вкусил сладость поцелуя и утонул в потемневшем взгляде, обещавшем столь многое.       Ни одно из четырех тысяч правил Гусу Лань его к такому не готовило. Больше не было надежды на чудесное возвращение. Надежда умерла вместе с Вэй Ином.       Лань Ванцзи смотрел на возлюбленного в гробу, такого умиротворенного и бесстрастного. Это было до ужаса неправильным. Его губы должны изгибаться и раскрываться в яркой улыбке, которую он дарил всем, освещал своим теплым светом целый мир. От которой сжималось сердце от переполнявшего счастья.       Лань Ванцзи семь дней сидел в одеждах скорби, не двигаясь, возле своего Вэй Ина. А после — семь недель в разрушенном храме каждый день играл «Расспрос» в надежде, что душа любимого отзовется. Но все было напрасно. Пальцы кровили, а он не чувствовал боли. И не слышал ответа. Внутри все застыло тем льдом, каким его всегда и считали.       Когда-то он мечтал забрать возлюбленного в Облачные Глубины, спрятать от всего мира. Думал ли он, что его мечта сбудется столь ужасным способом? Теперь его Вэй Ин там. Навсегда.       Он не последовал за своим возлюбленным, который умер во второй раз, лишь из-за брата и приемного сына. И он пытался жить, правда пытался. Сычжуй приходил едва не каждый день, садился напротив и что-то рассказывал. Лань Ванцзи смотрел на него и сожалел, что их сыну пришлось пережить столько потерь. А после того, как он вспомнил свое прошлое, тяжести на душе прибавилось. Хотя юношеская горячность и энтузиазм позволяли ему идти вперед. Лань Ванцзи ему завидовал. Он так никогда не умел. Его всегда вело чувство долга и жесткая клетка правил. Он так стремился уподобиться холодным безмятежным источникам, душил на корню все что могло поколебать его эмоциональное состояние. Но чем больше он старался, тем острее все ощущал и тем меньше мог это выразить. По крайней мере внешне он соответствовал всем тем ограничениям, что выбиты на Стене Послушания. И сломался, когда встретил одного юного адепта клана Юньмэн Цзян. Наглого, честного с напрочь отсутствующими чувством самосохранения и уважением личного пространства. И тогда его путеводной звездой стал Вэй Ин — яркой, влекущей, губительной. Как это произошло — до сих пор оставалось загадкой. А теперь мир Лань Ванцзи разбился на осколки.       Его неспособность жить вовне причиняла боль. Он никогда не был подобен льду, а то, что другие принимали за холодность и отстраненность, было лишь маской. Вэй Ин это увидел. Хотя возможно поначалу и сам не понимал что делает, как сдирал слой за слоем, добираясь до беззащитной сердцевины. И ему это удалось. Забрался внутрь, пророс, опутал и остался там навсегда.       Лань Ванцзи искренне любил брата и Сычжуя, готов был ради них продолжать попытки. Ведь когда-нибудь эта боль должна хоть немного утихнуть, еда перестать горчить на языке, а чай казаться безвкусными помоями. Он позволял Лань Сичэню заботиться о себе. Это удерживало его, заземляло. Напоминало, что мир живет, хотя это было и несправедливо. За эти мысли он корил себя особенно усердно.       Но Лань Ванцзи смог дожить до того момента, когда стал задумываться о том, чтобы дождаться Вэй Ина в следующей инкарнации. А для этого непременно нужно остаться в живых.       В душе бушевала буря, никак не получалось ее обуздать. Он дал себе немного времени, чтобы успокоиться, унять мятущееся сердце и беснующиеся мысли. Едва он выпустит дух из ловушки, времени будет ничтожно мало. Его всегда будет недостаточно в их случае, не для прощания.       Нельзя показывать, насколько Лань Ванцзи напуган. Так и слышалось звонкое «Неужели Ханьгуан-цзюнь напуган? Не верю!» Все верно, Вэй Ин не должен увидеть и тени страха. Им обоим предстоит долгий и нелегкий путь. Никто не даст ответа, когда ожидание окончится. Лань Ванцзи не обольщался и не надеялся, что их срок будет коротким. Пройдет не одно столетие прежде, чем они встретятся вновь. Но он готов ждать столько, сколько потребуется. Боги, как бы ему хотелось, чтобы все сложилось иначе. Желание совершенно зверским образом растерзать Мэн Яо было нестерпимым. Жаль, что он уже мертв.       Мост Найхэ (37) начинался в нескольких шагах впереди. Он казался бесконечным, уходящим в туман небытия — ни небес, ни земли, лишь прямой путь посредине безвременья. Безвольные фигуры равнодушно шли неспешным шагом. После смерти им уже некуда было торопиться. Дети, подростки, старики, женщины, мужчины. Каждую душу ждало собственное испытание. Не все доходили до следующего этапа — павильона Ван Сян Тай (38), это было бы слишком просто. У бывшего старейшины Илина слишком много крови на руках, Лань Ванцзи не думал, что тому будет позволено сразу пройти на перерождение. Если бы он только мог хоть что-то сделать, как-то облегчить… Но он не мог.       Лань Ванцзи достал ловушку для духов и открыл ее.       Вэй Ин упал и огляделся.       — Лань Чжань?       — Вэй Ин.       Горло перехватило. Он опустился на колени рядом, всматриваясь в родные черты лица, словно пытался насмотреться на предстоящие века разлуки. Да, он не будет помнить их, но разве это было важно сейчас, когда Вэй Ин прямо перед ним?       — Я опять попал, да? Цзинь Гуанъяо… — Вэй Ин схватился за горло, его пересекала рваная линия. — Но я же… Я же… Там было много тьмы и много тварей. Одна из них… Ох, пожиратель душ. Но как ты?.. Лань Чжань, что ты сделал?       Лань Ванцзи опустил глаза, взял его руки в свои ладони, погладил большими пальцами костяшки. Кожа была сухой, шероховатой.       — Вэй Ин, ты должен пойти туда.       — Туда? Лань Чжань, куда? — Он оглянулся назад. — Мост Найхэ. Ты ведь живой, Лань Чжань? Пожалуйста, скажи, что ты живой. Я не могу понять.       — Живой, — сказал Лань Ванцзи и снова посмотрел на него.       — Ты сделал какую-нибудь глупость? И не говоришь, потому что я не одобрю?       Лань Ванцзи покачал головой.       — Я должен был исчезнуть навсегда, — продолжал рассуждать Вэй Ин. — Если душа и выбирается из утробы пожирателя, то она не может пойти на перерождение. Максимум— стать демоном или бродить вечно неприкаянным призраком. Ты меня вытащил. Но как я оказался здесь? Лань Чжань, отвечай, что ты сделал?       Вэй Ин схватил его за предплечья, у самых локтей, и сжал. Лань Ванцзи не удержался и вздрогнул.       — Что?.. — Вэй Ин схватил его руки и задрал рукава. На коже горели знаки, пульсируя алым. — Лань Чжань?       Он натянул ткань обратно.       — Я в порядке.       — В порядке? Это печати богов! Ты… О, я разрываюсь между желанием поколотить тебя или обнять и спрятать.       Ресницы Лань Ванцзи дрогнули. Он предпочел бы объятия. И никогда их не разжимать.       — Вэй Ин, — позвал Лань Ванцзи. — Вернись ко мне. Я буду ждать.       — Лань Чжань, ты… — Вэй Ин притянул его к себе.       Лань Ванцзи уткнулся в его шею, благодаря вселенную, что на этой грани между миром живых и мертвых он может его ощущать, хотя бы недолго. За это он был очень благодарен. Обхватил покрепче Вэй Ина, стиснул руками.       — Я люблю тебя, Лань Чжань, ты знаешь? Так сильно люблю.       — Мгм, — Лань Ванцзи держался из последних сил. Как он мог отпустить своего чжицзи? Как? Но он должен. Иначе…       — У нас мало времени, да?       Лань Ванцзи, все еще вжимаясь в него, повел правой рукой. Рядом вспыхнул талисман, который постепенно тлел, уменьшаясь, отсчитывая время.       — Я тебе кое-что не сказал. Ты должен знать. Сычжуй — это А-Юань.       — А-Юань? Мой А-Юань? — Вэй Ин отстранился и заглянул в глаза. Лань Ванцзи кивнул, радуясь, что тот отвлекся. — Ты спас его тогда? Ох, вот почему этот юноша показался мне таким смышленым. У нас ведь не мог быть никудышний сын. Лань Чжань, ты прекрасно его воспитал. Ты ведь присмотришь за ним?       — Не смогу, — Лань Ванцзи вздохнул. — Я забуду все. Это цена. Брат присмотрит.       — Лань Чжань, Лань Чжань, тебе не стоило влюбляться в меня, — Вэй Ин провел ладонью по его лицу. — Я не стою таких жертв.       — Вэй Ин! — Лань Ванцзи вскинулся. Нельзя было говорить такие глупости.       — Ладно, ладно, не злись. Но… — Вэй Ин покосился на тлеющий талисман. — Хорошо, я понял. Просто береги себя, ладно? Обещай мне!       — Обещаю.       Это он мог. Ведь нужно дождаться Вэй Ина.       — Так ты забудешь. О, боги… А как… ты вспомнишь? Что? Что мне нужно сделать?       Лань Ванцзи призвал из мешочка Цянькунь (39) флейту.       — Ты должен будешь меня пробудить.       — Наша мелодия?       — Мгм. Я сохраню Чэньцин.       — Хорошо, Лань Чжань, я все сделаю. Я не могу тебя подвести, — Вэй Ин обмяк, впиваясь пальцами в его плечи. — Нам когда-нибудь дадут быть вместе?       Лань Ванцзи тоже хотел бы знать. Он притянул Вэй Ина и впился в его губы со всем тем отчаянием, которое снедало его в этот момент. Ему было больно, Вэй Ину наверняка тоже, но он не мог ничего с собой поделать. Словно хотел поставить печать на его уста, навечно запечатлеть ту любовь, которая переполняла его уже долгое время. «Люблю», шептал он, едва отстраняясь, и снова приникал к губам. Вэй Ин отвечал не менее жадно, будто внезапно осознал, что еще вечность не сможет почувствовать его.       Лань Ванцзи чувствовал, что печати начинают пульсировать чаще, напоминая, что время на исходе. Они будто ввинчивались острыми кинжалами в кожу, в сами кости. Но он мог потерпеть, ведь еще было немного времени, чтобы ощущать вкус поцелуя.       — Лань Чжань, — Вэй Ин отпрянул и испуганно посмотрел на него, — тебе больно.       — Я бы хотел пойти с тобой, — сказал Лань Ванцзи, после паузы, усмиряя силой воли боль.       — Не думаю, что мы могли бы вместе пройти один путь в этом месте. Ох, Лань Чжань… просто я…       — Вэй Ин, вернись ко мне.       — Обещаю.       Воздух между ними замерцал, уплотнился. Лань Ванцзи откинуло назад. Он поднялся и потянулся рукой, но уперся в преграду.       — Наше время истекло, — сказал Вэй Ин. По его лицу катились слезы, а Лань Ванцзи ничего не мог с этим поделать, даже утешить.       — Тебе пора.       Боль в месте печатей становилась нестерпимой. Лань Ванцзи развернулся и зашагал прочь от моста Найхэ. Он больше не мог позволить себе слабости. И если он задержится, то Вэй Ин не сможет уйти, истает и исчезнет.       И он упорно шел вперед, не оглядываясь.