Освободи меня

      Танджиро просыпается и сонно потирает глаза.       — Проснулся уже?       Мальчик вздрагивает, поворачивается на звук, и только сейчас понимает: он не у себя в комнате. Он в принципе не у себя дома.       — Мацумото-сан? Где я? Что происходит?       — Ты у меня дома, Танджиро.       — Что я здесь делаю? — от страха сердце забилось чаще. — Почему я за какой-то решёткой?       — Ты теперь здесь живёшь.       — Что, простите? Если это шутка, то не смешная. Отпустите меня, пожалуйста, домой.       — Теперь твой дом — эта комната. Прости, Танджиро, но я тебя слишком люблю, и хочу, чтобы ты был моим. Увы наши желания в этом расходятся, поэтому по-другому никак.       — Вы что, хотите меня здесь навсегда оставить? — с ужасом спрашивает Танджиро.       — Именно. Не волнуйся, вскоре ты привыкнешь.       — Как я могу привыкнуть к клетке? — Камадо поднимается с футона и подбегает к решётке, после сжимая в дрожащих руках толстые деревянные прутья. — Мацумото-сан, а моя семья? Они ведь будут искать меня.       — Полагаю, с твоей семьёй я разберусь немного позже. А сейчас, может ты хочешь кушать?       — Вы издеваетесь? Я домой хочу!       — Я скажу прислуге, чтобы приготовила тебе поесть, — и выходит из комнаты, не обращая внимания на слова парня.       Танджиро с шоком и паникой смотрит на дверь, а после бегло осматривает комнату: футон в углу возле решётки, к другому углу приставлена тумбочка, а рядом низкий столик и подушка под ним. В противоположной стене была дверь.       Камадо облизывает пересохшие губы и подбегает к ней, чтобы осмотреть соседнюю комнату. Однако там оказывается лишь ванная комната. Захлопнув дверь, парень подбегает к тумбочке, но в ней оказываются лишь тряпки.       Танджиро со всё нарастающей паникой судорожно вздыхает, запускает ладонь в распущенные волосы и осматривает комнату ещё раз.       Когда раздаётся хлопок двери, Камадо резко оборачивается.       — Не бойся, это я.       — Мацумото-сан, выпустите меня, пожалуйста! — вновь просит парень, подбежав к решётке.       — Можешь не просить, я не выпущу, — мужчина наклоняется и просовывает тарелку с онигири в широкую щель внизу решётки. — А сейчас будь хорошим мальчиком и позавтракай.       — Я не хочу есть, верните меня домой!       — Мне пора на работу, я зайду к тебе вечером, — и вновь выходит из комнаты.       Немного подумав, Танджиро откладывает тарелку в сторону и пытается ногой сломать прут над самой широкой щелью.       Спустя множество ударов один прут всё-таки удалось сломать, но этого было недостаточно, чтобы пролезть, поэтому парень принялся ломать второй.       Пока Танджиро болящей ногой и отломанным прутом пытался сломать второй, раздался дверной хлопок. Сердце Камадо ушло в пятки, и он принялся судорожно соображать дальнейший план действий. Однако всё, что можно было предпринять в этой ситуации — это спрятать сломанный прут и надеяться, что мужчина не заметит изменений. Парень так и сделал.       Когда Мацумото открыл дверной замок и вошёл в комнату, Камадо сидел на футоне и ел принесённые утром онигири, попутно пытаясь делать вид, что всё в порядке и унять лихорадочно бьющееся сердце.       — Ты как тут?       «Не заметил,» — с облегчением пронеслось в голове Танджиро.       — А Вы как думаете? — хмуро отвечает парень.       — Ты только сейчас взял онигири? Я же принёс их тебе ещё утром.       — Я только сейчас проголодался.       — Ясно. И как день прошёл?       — Верните меня, пожалуйста, домой.       — Танджиро, твой дом теперь здесь.       — Я хочу к своей семье!       — Кстати, о твоей семье. Тебя уже начали искать.       — И Вы, наверно, сказали, что не знаете, где я?       — Разумеется. Скажи я, что ты у меня — тебя бы забрали. Слушай, а давай рядом посидим, — Мацумото достаёт из кармана ключ и подходит к небольшой деревянной дверце, чтобы открыть её.       Взгляд мужчины случайно падает на щель, в которую утром он просунул тарелку с едой. Сердце Танджиро пропустило удар.       — Ты пытался сбежать? — зло спрашивает Мацумото, переведя взгляд на Камадо.       — Вы ведь не думали, что мне понравится здесь сидеть? — слегка дрожащим голосом говорит Танджиро.       — Знаешь, я хотел, чтобы ты чувствовал себя здесь, как дома. Чтобы мы могли быть вместе. Но ты вот так меня злишь. Как я могу после этого нормально к тебе относиться?       Танджиро со страхом сжимает простынь и смотрит на мужчину, что открывает дверцу, а после подходит к нему и садиться рядом.       То, что произошло дальше, кажется, навсегда останется в памяти Танджиро.       Мацумото резко опрокидывает Камадо на футон и принимается срывать с него одежду. Танджиро с бешено колотящимся сердцем пытается сопротивляться, но страх безжалостно сковывал мышцы.       Когда на парне не осталось одежды, Акихиро переворачивает его на живот и грубо вжимает в матрас. Растяжка проходит без нежностей, и в какой-то момент Танджиро чувствует запах крови. Из-за слёз почти ничего не видно и даже дышать трудно.       Всё тело ноет от боли, а на коже появляется множество синяков, в особенности на запястья и бёдрах.       И вот, спустя долгое время Танджиро больше не чувствует прикосновений к коже, а до уха доходит шорох одежды.       — Я скажу, чтобы тебе согрели воду, — и выходит за решётку, а после и из комнаты, оставляя парня лежать на футоне.       Танджиро хочет свернуться в клубок, но тело слишком болит, и он не может пошевелить даже кончиками пальцев. Горло до невозможности саднит из-за слёз и криков.       Через какое-то время Камадо немного приходит в себя и всё-таки смаргивает слёзы, укрывается пледом, что валялся на футоне, и сворачивается в клубок.         С самого момента заточения в клетке Танджиро потерял счёт времени и теперь уже не знал какой сегодня день и какой сейчас час. Окон в комнате не было, и единственным источником света являлась одна лампочка, весящая на потолке.       Как-то раз, одна из прислуг, меняя воду в ванной в спешке не заметила, как из фартука выпал нож и Танджиро, заметив это, тут же спрятал предмет в рукаве кимоно.       Девушка, не заметив пропажи, вышла из клетки и закрыла дверцу на ключ.       Когда прислуга ушла, закрыв дверь на замок и звуки её шагов пропали, Танджиро принялся пилить прутья.       Первый сломанный им прут через какое-то время вернули на место, а Мацумото после этого сказал, что, если у Камадо будет ещё одна попытка сбежать — он больше не сможет ходить.       Танджиро прекрасно помнил те слова, но не мог не рискнуть, поэтому сейчас пилил первый прут, прилагая максимальные усилия.       Ножом дело шло немного быстрее и аккуратней, нежели ногами, и в итоге парню удалось отпилить два прута. Кое-как Танджиро выполз из клетки, подбежал к двери и пытался открыть замок ножом. И только через пару минут к нему пришло осознание: дверь заперта снаружи, и он не сможет её открыть изнутри.       Руки затряслись, а сердце в груди бешено заколотилось. Камадо пытался соображать, но в голове была только одна мысль: «Нужно выбить дверь». Но и в этом не было никакого смысла: во-первых, ему не хватит сил, во-вторых, на шум грохочущей двери прибежит прислуга. Но подумав ещё немного, Танджиро понял, что терять ему нечего. Поэтому парень со всех сил бил дверь чем только мог: плечами, руками, ногами. На грохот действительно кто-то пришёл и открыл дверной замок. Танджиро уже хотел было броситься бежать, но как только он увидел человека перед ним, сердце замерло, а мышцы сковал страх и не давал пошевельнуться.       — Что ты творишь? — зло спрашивает Мацумото, а потом замечает нож в руке парня. — Сбежать надумал? Опять?       Мужчина грубо хватает руку с ножом и тут же отбирает его, а Танджиро ведёт к решётке, вскоре грубо бросая к дверце.       Пока Акихиро открывает дверцу ключом, Камадо тщетно пытается вырвать руку и убежать, но вскоре его уже затаскивают в клетку и бросают на футон.       — Знаешь, Танджиро, я тебе ещё не говорил, но твоя семья подняла отвратительную шумиху из-за твоей пропажи, — закрывая дверцу изнутри, говорит мужчина. — Мне не нужны были лишние проблемы, поэтому проще всего было от них всех избавиться, — и бросает на футон к Танджиро несколько фотографий. — Полюбуйся. Это подтверждение того, что кроме меня у тебя никого не осталось.       Парень с ужасом смотрит на фотографии, на каждой из которых был кто-то из его семьи. И все были мертвы.       — Теперь с тобой. Ты помнишь, что я говорил тебе по поводу побега?       Не так давно Танджиро очень боялся последствий, которые будут в случае, если его поймают, но теперь всё, о чём он может думать — это его семья, которой больше нет.       Мацумото же, разозлившись ещё больше, рывком опрокидывает Камадо на матрац, и парень, вернувшись из мыслей в реальность, почувствовал, что сердце пропустило удар.       А следом нижнюю часть ноги, чуть выше пятки, пронзило острой болью. С губ сорвался истошный крик, но парню тут же сажали рот рукой. А следом та же боль появилась и на второй ноге.       После этого хватка крепких рук пропала, и теперь Танджиро, заливаясь слезами, закрыл рот своими ладонями.       Вскоре в клетку зашёл кто-то из прислуги и ему перевязали обе ноги, после чего кровотечение остановилось. Впрочем, было ли это так важно, когда он в любом случае больше не сможет ходить?       Долгое время Танджиро плакал в подушку, прижимая к себе фотографии погибших членов семьи, а потом попросту уснул.       Когда Камадо проснулся, ноги ужасно болели, а горло горело от вчерашних криков и слёз. Танджиро бросил взгляд на развязавшийся пояс кимоно и в ещё не до конца соображающую голову пришла мысль: «А что, если убить себя?».       Парень тут же кое-как стянул с себя пояс, обвязал им шею и принялся себя душить, но на многое не хватило: руки были слишком слабыми для такого. Только когда пояс падает на футон, Танджиро начинает размышлять о том, что бы подумала его семья по этому поводу. Мало того, что из-за него отняли жизнь у них, так он ещё и у себя жизнь отнять хочет?       «Гениально, Танджиро,» — проноситься в голове парня, после чего он опять падает на футон.       Ещё какое-то время юному Камадо было чертовски больно. Очень хотелось умереть, но парень понимал: у него не хватит сил на это. Ни физических, ни моральных.       А потом как-то пришло полное смирение и безразличие. Танджиро теперь было всё равно, что будет с ним, что будет с его телом. А если он умрёт — будет только лучше.       Бесконечно долгое время Камадо думал, что так и закончит свою жизнь — пустой оболочкой, и ему не было до этого дела. Но потом появился он.