Червоточина

Экко не сомневался, что на следующий раз уже обнаружит Рен испытывающей ховерборд или замотанной в бинты в результате этого. Однако Джинкс еще не закончила, борд лежал вверх дном, раскидав вокруг провода. Он не удержался и взглянул, как она соединила датчики: все-таки исправила то, что он подсказал ей, но зато буквально на виду оказались пережатые зубьями шестерни проводки, из-за которых гиродатчик никак не сможет нормально работать. — Провода зажует и порвет, если так оставить, — сказал Экко. Глаза Джинкс вспыхнули, как будто он наступил в приготовленную ловушку, но она ничего не сказала и принялась исправлять. Рен сидела рядом и перебирала отвертки и ключи, глядя на ее работу. У Экко руки так и чесались самому схватиться за инструменты и тоже взяться за дело, а девочка явно пыталась и не могла толком увлечься. Возможно, потому что учитель из Джинкс был никакой. — Это вот сюда, потому что… — бормотала она, не отрывая глаз от своих рук и дела в них. — Оно запустит вот эту, и тогда… Вот! Экко не удержался и фыркнул, но Рен удовлетворилась этим объяснением и спросила: — А оно будет светиться? Джинкс вслед за девочкой посмотрела на свой двигатель, потом на ховерборд за плечом у Экко. Зеленые отблески засветились в глазах у них обеих. — Почему у тебя оно зеленое? — требовательно спросила она. — Потому что поджигатели зеленые, — заранее недружелюбно в ожидании насмешки сказал Экко. — Излучатель все равно светится, и я подумал, почему бы не так… Джинкс смотрела на него как-то слишком сосредоточенно. — Ты убивал их? — спросила она с непонятной нервной жадностью. — Этих твоих жуков. Чтобы сделать зеленый свет. — Я просто медь туда добавил. Никого не надо для этого убивать. — Да, да-а, — раздраженно протянула она и вдруг уткнулась в него злым и несчастным взглядом, как ножом в трясущейся руке: — А кого-нибудь ты убивал? Жанна, как будто они дразнятся всякой чушью вроде «а ты с кем-нибудь целовался?». — Не… не знаю, нет!.. — Экко понятия не имел, что случилось с тем парнем, с которым они однажды подрались до кровавых соплей, или с силковским головорезом, которого он сбил с моста ховербордом, но наверное он не хотел, чтобы они... И точно не хотел об этом думать и говорить. Джинкс усмехнулась с победительным самодовольством, но взгляд у нее был растерянный. На самом деле она всегда была грустной, как брошенный дом, эта знакомая темная глубина проявилась сейчас, и Экко пришлось напомнить себе, что они говорят об убийствах и в этом она даст ему тысячу очков вперед, что это не та грустная девочка, которую ему всегда хотелось заставить улыбнуться. Больше, чем Рою, или Еву, или кого угодно еще. Не зная, что еще сделать, Экко снова сосредоточился на полусобранном ховерборде. У тех, которые собрал он, излучатели запускались последовательно, а пространственные датчики реагировали на давление и управляли пропеллерами; Джинкс сделала иначе, с лопастями заметно шире и с какими-то непонятными тонкими трубками вдоль бортов. Взгляд буквально засасывало в глубину этих загадочных проводов и гаек. — Что это? — вырвалось у Экко. Джинкс широко улыбнулась. Может, улыбка на самом деле была не такая уж яркая, но полоска сажи на щеке растягивала ее буквально до уха, радостно. — Чтобы двигатель не перегрелся, — сказала она. Экко с трудом удержался от того, чтобы сесть рядом и рассмотреть ее идею во всех деталях, но времени совершенно точно не было. — Где ты застрял? — буркнул Скар, когда Экко наконец добрался до убежища. К его удивлению, помимо Скара и остальных внизу ждал и профессор Хеймердингер, обычно избегавший компании Поджигателей старше лет десяти. — Я надеюсь, это пригодится для обмена, — сказал он, протягивая Экко мешок с чем-то маленьким и круглым. Внутри оказалось несколько кристаллических бомб, собранных с почти неузнаваемой изящной аккуратностью. — Наша улучшенная разработка. С их помощью можно надежно перекрыть любое отверстие шириной футов десять-двенадцать. Например, пробоину в корпусе корабля. Может быть, наших морских волков это заинтересует. Наверняка заинтересует. Побольше всего, что Поджигатели раньше приносили для обмена. — Спасибо! — выпалил Экко. Профессор протянул ему осколок желтого кристалла. — Удачная презентация есть пятьдесят один процент успеха, как говорят в Академии, мой мальчик. Товар надо подать лицом, люди не желают воображать то, за что платят. Засмеявшись, Экко сунул осколок в карман. — Я постараюсь! Он, Скар и Шоми поделили между собой остальной груз и направились в гавань. Аджуна, на удивление, пропадал неизвестно где вместо того, чтобы лично отнести своей даме сердца заготовленную для нее увеличительную трубу. Экко сам отнес ее на «Сирену» и, выловив из воды у причала пустую бутылку, бросил туда осколок кристалла и направился через толпу к знакомому контрабандисту. Вокруг говорили действительно много о чем, раньше он просто не прислушивался, а теперь ловил обрывки жалоб на морских тварей и сплетни о пиратском короле, полоумные призывы какого-то фанатика принять овечку и отвергнуть волка, предложения купить петрицитовый амулет, якобы нейтрализующий весь хекстек в радиусе мили… Экко проверил — надувательство, Z-драйву эта чепуховина никак не помешала. — А-а! — завидев его, протянул знакомый контрабандист. — Принес свои железяки? Экко грохнул на ящик перед ним бутылку с водой и желтым кристаллом на дне. — Это чего, новое мерцание? — усмехнулся бандит. — Лучше. Экко описал ему действие гранаты быстро и коротко: порт не Академия, за красивые слова тут не платят. Капитан покрутил бомбу в руках, встряхнул склянку с мутной морской водой, брякая о стенки ничуть не растворяющимся кристаллом. — Двадцать штук, — обронил он и подтолкнул к Экко ящик. — Сорок, — поправил Экко. — На здоровье не экономят, ведь так? Тем более на здоровье корабля! Капитан прожег его взглядом. — Ты столько не унесешь, — хохотнул он. Экко протянул ему руку: — Спорим? Капитан оказался недалек от истины: ховерборд еле завелся с таким дополнительным грузом, но несмотря на то, что Экко дважды чуть не переломал себе кости, тут и там проваливаясь в воздушные ямы и чуть не врезавшись в скалу, это было приятно — тащить домой вот такую тяжесть, съедобную, спасительную и заработанную. Впервые за месяцы Поджигатели ели сколько хотелось, а не сколько можно. Сидя под деревом с приятно тяжелой непустой миской на коленях, Экко провалился в сыто-счастливую кошачью дремоту, когда рядом гулко загремел металл. Он подскочил с места, но это оказался условный стук в дверь убежища. Вместе со Скаром они сдвинули тяжелый люк и обнаружили Аджуну, бледного до зелени, но вроде бы целого, с искрящим порванными проводами ховербордом под мышкой. — Я его видел, — выпалил он. — Видел того зверя! Ховерборд вывалился у него из рук, и все увидели на нем четыре длинные царапины. Вернее, настоящие раны: металл прорезало до самого нутра, легко, как бумагу. — Я был за крайними фабриками, около Медной улицы. Вдруг крики, какой-то вой, и… — заговорил Аджуна, с трудом совладав с трясущимися губами. — Я думал, я смогу отвлечь, поднимусь повыше, если что. Но этот зверь быстрый, как пуля. Достал до меня чуть не у самой крыши, сбил на землю. Кто-то стал стрелять, он отвлекся и я смог убежать. Н-не знаю, что с теми, на кого он напал… Я хотел помочь, но борд сломался, и… Я просто… Экко встряхнул его за плечо. — Знаю, хреново, когда приходится убегать, но ты не виноват. Кто бы на твоем месте не испугался. — Ты бы не испугался, — пробормотал Аджуна, глядя в землю. Экко сам в себя верил куда меньше, но не стал спорить, поднял с земли распотрошенный ховерборд. — Я починю. — Помощь нужна? Аджуна сейчас был вылитая Рен, бестолково жаждущая делать то же, что Джинкс, что угодно. Сам Экко бы управился быстрее, но все-таки сказал: — Нужна. Тащи инструменты. Дыры в корпусе можно легко запаять полосками металла, но изнутри когти монстра как ножом покромсали все соединения гиродатчиков и ускорителей. Джинкс в своем борде собрала их в верхней части, поверх пропеллеров, а не между. Неплохая идея. Помедлив секунду, Экко вытащил оставшиеся провода и взял у Аджуны кусок сетки и лампу. — Передвинем-ка это все наверх. К ночи они закончили, но спать сегодня никто не собирался. — Если даже на ховерборде от этой зверюги не увернуться, то на своих двоих народ там точно не жильцы, — сказал Экко. — Надо что-то сделать. — Я с вами! — выпалил Аджуна, схватив свой залатанный ховерборд. — Я не струшу! Я… я все сделаю! Никто не винил его и не считал трусом, они все тут боялись и просто делали что-то через страх, как Аджуна сейчас. Экко понадеялся, тот это понимает. Захватив весь свой привычный арсенал и единственную оставшуюся после торговли камнебомбу, они отправились на дальний край Зафабричья, где Аджуна видел зверя несколько часов назад. Отходивший от Медной улицы переулок оказался пуст, нигде не видно ни тел, ни крови: пробитая труба заливала мостовую едкой химической жижей, смывая следы. Но саму трубу, похоже, пробили уже знакомые когти. Экко махнул Скару и Аджуне на запад: в той стороне была заброшенная фабрика, где недавно он сам видел следы. Им повезло — если такое можно было назвать везением. Внизу никогда не было тихо, за жизнь Экко привык отфильтровывать неотрывный от Зауна шум фабрик и гудение труб, за последнее время даже взрывы и выстрелы стали чем-то нормальным. Крики тоже. Но такого они не слышали раньше, все четверо разом обернулись на облако серого пара, из глубины которого он несся — этот жуткий звериный рык. — Держитесь выше! — предупредил их Аджуна. — Он достал меня футах в пятнадцати над улицей! Поднявшись до уровня бледно темневших сквозь туман крыш, они двинулись вперед. Снова рычание, звуки выстрелов, а потом отчаянная, запредельно яростная и бессильная ругань — как щелчки пустого пистолета, крик и хруст, от которых само Серое небо будто багровеет пролившейся в его глубинах кровью. В тумане не видно было даже сквозь увеличивающие линзы маски, и Экко, впившись пальцами в ремень Z-драйва, наклонился и нырнул вниз. Они были в темном проулке без единого фонаря, но здесь горел свой свет: огромную звериную тень оплетали сочащиеся зеленым сиянием трубки, светилась больная розовая радужка ее жертвы, химические лужи вокруг отражали эти жуткие огни. Учуяв или услышав Поджигателей, монстр оставил свою добычу и развернулся. Зеленые точки горящих глаз уставились на Экко с морды чего-то слишком искаженного, чтобы иметь право существовать. Угловатое, длинное, звериное…лицо, с человеческим изгибом черной шерсти-бровей, с человечески квадратной челюстью. Существо вскинулось на задние лапы в человеческую боксерскую стойку, и Экко чуть не зажмурился, чтобы куда-нибудь скрыться от этого кошмара. Аджуна выстрелил, но все шесть пуль прошли мимо — монстр с невероятной скоростью метнулся в глубину улицы и мгновенно исчез из вида в наплывавшем со стороны фабрик дыму. Экко бросил ему вслед усиленную Хеймердингером гранату, переулок загородила полупрозрачная шершавая стена, и он быстро спустился ниже. Брошенный зверем раненый хрипло дышал, уронив руки на окровавленную грудь. Молодой, татуированный и накачанный мерцанием — очередная химбароновская шестерка или просто неудачник из Стоков, который умрет завтра же, если сейчас каким-нибудь чудом спасется. — Отведем его к тому доктору, — Зоря уже спрыгнула с ховерборда, перекинула руку раненого через свое металлическое плечо. Аджуна бросился помочь ей и рефлекторно закрыл руками голову, когда в темноте за кристаллической стенкой раздался рык и следом — визг когтей по камням. — Идите, — крикнул им Экко. — Мы его уведем! Судя по каменному хрусту и грохоту железа, тварь быстро сообразила, что перерезавшую улицу преграду можно преодолеть сверху, и лезла по облепленной трубами стене. — Давай сюда, — Скар махнул в сторону темневшей над ними фабричной трубы, и Экко вслед за ним развернулся и двинулся туда, в противоположную от уходивших Зори и Аджуны сторону. Внизу сквозь густую дымку за ними помчалось пятно бледного зеленого света. Скар швырнул в зверя кристаллическую бомбу, и тот сверхчеловечески быстрым рывком увернулся, ловушка захватила только левую лапу, задержала его на пару секунд, и стоило Скару спикировать к нему с ножом, как тот отшвырнул его рывком всего тела, осколки лопнувшего кристалла полетели Экко в лицо вместе с брызгами крови. Он отмотал время назад, с третьей попытки успел вовремя схватить Скара за локоть. — Не надо! Уведем его в Трещины. С таким врагом им не справиться, они все равно что явились на перестрелку с голыми кулаками, нужно было просто уйти живыми и убрать эту тварь подальше от обитаемой части Стоков. Зверь как будто услышал, рыкнул и бросился за ними слишком высоким прыжком, когти скрежетнули по дну ховерборда. Экко чуть не потерял равновесие и врезался плечом в еле видимый в темноте водосток. Борд вылетел у него из-под ног, каким-то чудом он успел вцепиться в трубу и не свалиться прямо в пасть монстра внизу. От боли он чуть не ослеп, не мог даже различить, шевелится ли его рука, пока та не оказалась у него перед носом, вынырнув из светящегося зеленью тумана. Где-то в белой глубине впереди лязгнуло железо, хрустко лопнула еще одна кристалл-бомба: Скар отвлек зверя, и пальцы Экко дотянулись до Z-драйва. Он выдохнул от облегчения, надеясь изо всех оставшихся сил, что прошло еще не слишком много времени, что он успеет… Все понеслось назад, в каком-то параллельном временном потоке он одновременно крикнул от боли, когда его плечо ломалось и когда срослось обратно, а потом время соединилось и он рванул чуть не вертикально вверх, ободрав щеку о клочья железной сетки на краю крыши, но зато увернувшись от тянувшихся из тумана когтей. Монстр был куда сильнее любого накачанного мерцанием бугая на службе баронов, кристаллы не держали его и нескольких секунд, они истратили все свои бомбы и смогли оторваться от него только на самом дне Стоков, где озеро ядовитой воды стало слишком глубоким и зверь наконец остановился. То и дело оглядываясь, Экко вытер лицо и выдохнул Скару: — Спасибо! — За что? Ну да, он ведь не знает… — Да просто. За все. Зоря и Аджуна не вернулись до самого рассвета. Экко дожидался их, прислонившись спиной к стволу дерева и по памяти черкая на куске бумаги придуманный Джинкс мотор. Уставшее тело требовало отключиться, но он отказывался засыпать навстречу жуткому человеку-волку, поджидавшему сегодня их всех в самых смачных кошмарах. Джинкс хорошо стреляет, вяло подумал он. Она могла бы помочь против этого монстра… В темноте над ним мелькнула гудящая зелень двух двигателей. — Получилось, мы дотащили парня к доктору! — выпалил Аджуна, спрыгнув на траву. — Крови было — я на полу поскользнулся. Но он жив! Он говорил с неестественной бравадой, видно, все еще пытаясь реабилитироваться за свою воображаемую трусость. Ну, значит не зря они устроили свою вылазку. Экко устало хлопнул его по спине и все-таки рискнул пойти спать. На следующий день он отправился в Дом надежды, предупредить Рою и остальных, чтобы держались подальше от Зафабричья. Оказалось, лучше было послать вместо себя кого-то менее побитого: Роя при виде него пришла в ужас. — Как ты… Что… — Ее глаза поверх прижатой ко рту ладони метались по нему вверх-вниз, и Экко буквально как в зеркале увидел в этой реакции последствия вчерашней охоты на монстра. — Да это так!.. — он потер рассаженную скулу и быстро рассказал Рое про зверя. Она выслушала молча, опустила голову и плюхнулась на ближайший ящик, совсем без обычной своей грациозности. Экко сел рядом, взял с облупленного подоконника старый эзофильтр, собираясь помочь Рое с починкой, но клапан оказался неплохо подкручен. Роя слабо улыбнулась в ответ на его взгляд. — Я учусь!.. Внутри дома худо-бедно работала очищающая система, но у многих детей с легкими беда была от рождения, на улицах им нечего делать без фильтров, а те забивались и портились за пару дней. Нужно будет как-нибудь раздобыть еще йод, ну или хотя бы чистый уголь... Роя глубоко вздохнула и откинулась затылком на стену. — Верхние, химбароны… Теперь еще этот зверь. Там, наверное, — она смутным взмахом руки указала на небо, Серое и где-то над ним голубое, — все уже решили про нас, а мы никак не послушаемся, не умрем. Не бросим все это. Почему? Ей нужен был не ответ, а просто напоминание, и Экко сказал: — Наверное, мы просто не из тех, кто хоть что-то бросает. С детства ведь роемся в мусоре!.. Роя посмотрела на него, улыбнулась, но как-то слишком серьезно для этой глупой шутки. Весь Нижний город был сплошной свалкой, вещей и людей, нужно было цепляться за что угодно красивое, чтобы был смысл шевелиться. Самым красивым сейчас была Роя, но почему-то он от нее отвернулся. Встал, поднял с земли ховерборд, и она потянулась за ним стремительным порывом, какая-то слишком открытая с распахнувшимися глазами и без слов приоткрывшимся ртом. Экко думал, она что-то скажет, но Роя отвела глаза и только помахала ему на прощание. Безрезультатно смотавшись к знакомому химику в поисках начинки для фильтров, Экко уже привычно отправился назад кружным путем. Шагая через руины усадьбы к культиватору, он подумал, что идет с пустыми руками, без новостей и предостережений, без какого угодно повода тут быть… Рен все еще выглядела нормально, у Джинкс не было видно черных вен и других признаков мерцания, а ховерборд был готов и, судя по свежеразбитым локтям и коленкам их обеих, уже испытан. — На этом сложно летать и падать больно, — сказал Экко Рен. — Сама видишь. — Я буду медленно! — уверила его девочка. — Чем быстрее движешься, тем проще, как на дискобеге. Джинкс поморщилась, и это выражение лица было такое знакомое, что Экко даже вздрогнул. Ну да, дискобеги ей никогда не нравились. Паудер не нравились. — Может, сначала сама научишься? — сказал он ей с вызовом. — Чтобы не учить Рен, как делать неправильно. Джинкс глянула на него, как кулаком погрозила: не забывай, с кем имеешь дело. Но отбросила за спину волосы и встала на ховерборд. — Теперь наклонись, только медле… Но она подалась вперед резко, как будто назло, борд дернулся и перевернулся, скинув ее лицом вперед и чуть не кувырком, Экко еле успел поймать ее за плечи. Он думал, что касаться Джинкс будет как стекла или чешуи, чего-то холодного, другого, но это была обычная человеческая кожа, теплая, пыльная, и его пальцы оставили чистый отпечаток, там, где под завитками татуированных облаков выступала трогательно острая лопатка. И вообще она была ощутимо мало одета, как всегда. Здесь, конечно, не холодно, но и не настолько тепло, а ему даже жарко, и… И в бездну это все. Рен вон, судя по ногтям и косичкам, все за ней повторяет, не хватало еще и ей тоже лазать по крышам одетой в носовой платок. — Я же сказал: медленно! Ты быстрее не научишься, если будешь быстро падать. — Не нуди, Коротышка! — Сама ты!.. — буркнул он. Никто его так больше не звал, и уж она-то точно была ниже ростом. Джинкс демонстративно вспрыгнула обратно на борд, наклонилась теперь уж слишком медленно, и не чувствующая внятных указаний машина зарыскала и снова перевернулась. — Есть у вас что-нибудь мягкое? — спросил Экко. — На что падать не больно. Рен кивнула и юркнула в заросли, махнув ему идти следом. Экко пробрался за ней в глубину культиватора, где между черных засохших стволов и кустов, похоже, была спальня новых хозяек. Рен спала, как диковинная смесь принцессы и нищенки: в подвешенном между двумя мертвыми деревьями гамаке, где громоздилась грязно-кружевная пена каких-то царских простыней и подушек. Из-под них торчали тряпочные уши игрушечного зайца. Гнездо Джинкс оказалось куда скромнее, вместо подушки у нее был набитый чем-то мягким мешок, но застеленный кружевной салфеткой — видно, Рен заставила ее взять себе хоть кусочек своих роскошеств. Девочка сгребла все эти пуховые богатства, роняя из слишком маленьких рук то подушку, то свернутое одеяло. Экко помог ей все это донести и, обезопасив Рен от совсем уж болезненных падений, снова завел ховерборд. — Сначала пусть он не двигается. Попробуй удержать равновесие, вот так… Рен пыталась, но все время смотрела вниз, начинала шататься и в итоге падала, а один раз в судорожной попытке удержаться сдвинула пяткой рычаг ускорения, и борд дернул вперед яростным рывком, снеся Экко с ног. Они оба со смехом покатились по траве и одеялам, и, переводя дух и потирая ушибленные ребра, Экко поймал взгляд Джинкс. Она стояла в стороне, смотрела на них и одновременно еще на кого-то, бегала взглядом по культиватору, будто искала источник какого-то звука, потом затрясла головой и вдруг бегом бросилась за деревья. Что не так? Что с ней творится?.. И что, если она помчалась за оружием? — Подожди тут, — сказал Экко Рен и, держа под рукой драйв точно так же, как вчера, на охоте за тем монстром, отправился следом за Джинкс. Она обнаружилась в дальнем углу культиватора, сидела перед темным стеклом, обхватив прижатые к груди колени. Пулеметов и гранат рядом не было, была только грядка Рен, населенная призраками персиков и кракен-лилий. Экко вдруг вспомнил Зорю и восторженное любопытство ребят: неужели можно удалить у человека чувство боли! А что, если тот странный доктор действительно мог бы? Мог бы удалить то, что не так с Джинкс? Чем бы оно ни было... — Это из-за меня? — тихо-тихо спросила она. — Из-за меня ничего не растет? Экко взглянул на жалкие стебельки полумертвой химической зелени. Джинкс, проклятие, порча. Он уже привык смотреть ей в глаза как в пустой дом: в глубине только ветер и граффити, но дом пустой и опустевший — это большая разница, и сейчас было второе. Как раньше. Джинкс не существовала, пока Силко не построил себе этого робота, полезного ему, жуткого, эффективного, но сама она ведь до сих пор где-то внутри, вот сейчас он ее видел. — Послушай, что бы там Силко тебе не… Она взлетела на ноги, даже ее тень как будто встала дыбом. — Не смей о нем говорить! Разговаривать с ней было все равно что пытаться обезвредить бомбу, такой же клубок смертоносных проводов, и если тронешь не тот — покойся с миром. Но у Экко было много попыток. — Тебе не было бы так плохо, если бы он все сделал правильно! — выпалил он и был готов к тому, что Джинкс на него бросится, но вместо этого она вцепилась сама в себя, принялась ковырять еле зажившую ссадину на запястье. Экко хотел было отмотать время назад, но оказалось, это была не попытка добраться хоть до чьей-нибудь крови — это был ее ответ. — Оно заросло вот так же. Как смогло. А он посмотрел и сказал: красиво! Идеально. — Она мазнула предплечьем по лицу и посмотрела на снова закровоточившую ссадину. — Либо так, либо так. Косо, криво и ужасно, но срослось же. Кровь не льет. — Почти все заживает, если не мешать, — осторожно сказал Экко. — У всех есть шрамы. Она бледно улыбнулась. Нервные раскрашенные пальцы перебежали на ногу, на еле сросшуюся кожу в прорехе над коленом, и вдруг впились в нее ногтями, яростно ободрав с очередной раны корку. Экко дернулся от этого зрелища, отмотал время назад. Не те слова, что-то он или она поняли неправильно. И вот оно снова: — Косо, криво и ужасно, но срослось же. Кровь не льет. — Криво и ужасно только это. Она растерянно посмотрела на него — несчастный опустевший дом — и Экко грубовато взял ее за запястье, потряс: — Это ссадина. Ужасная. — Он торопливым взмахом руки указал Джинкс на нее саму: — А это ты. Ты вся не… — Каким предателем он себя чувствовал, сам себя избил бы в фарш, но сказал: — Не ужасная. Он словно видел текущие параллельно реальности, как во время его перемотки назад: в одной она убивает Еву, Кирана, Лина, а в другой сидит сейчас здесь. Джинкс вроде бы улыбнулась, но казалось, вот-вот зажмурится от страха: пол-лица радуется, пол-лица ждет удара. Длинный синий клок челки свесился ей на глаза. Она не стригла волосы давным давно, судя по длине этих ее нелепых кос. Чуть не метущие землю кисточки помнили их детство. Как будто корни растения, все еще там, в их общей земле, какая бы ядовитая штуковина из них ни выросла. Если поливать растение всякой дрянью, оно перекрасится, изменится, как на грядке у Рен. Но это все-таки тот же цветок. — Пауд… Она зашипела, как будто случайно наступила на больную ногу, и Экко быстро перемотал назад несколько секунд своей слишком уж глупой надежды. И, видимо, не достаточно быстро убрал руку от драйва, потому что Джинкс встряхнулась и вдруг спросила: — Что за штуку ты с собой носишь? — Ничего важного, — натянуто ответил Экко и в следующую секунду она уже схватилась за ремень драйва и чуть не сдернула его у него с плеча, он еле успел дотянуться и повернуть рычаг. — Машину времени! — в этот раз сказал он, надеясь отбить у нее интерес таким явным блефом, но Джинкс живо вскинула брови. — Да ладно. Покажи! В общем-то он выполнил эту просьбу, снова запустив Z-драйв. — Да просто комплексное сопряжение с перпен… С параллельной конвергенцией, — выдал он какую-то академическую замудреную ерунду из тех слов, которыми сыпал профессор Хеймердингер с достойным пилтоверских умников высокомерием, и в этот раз получилось как надо: она закатила глаза. — Вау, — это слово было скорее зевком, и тема немедленно забылась. Они вернулись к Рен, облегченно повеселевшей при виде худо-бедно нормальной Джинкс, и Экко решил, что ему лучше уйти, пока он случайно все как-нибудь не испортил. У третьего по счету химика уголь и йод удалось раздобыть, и Экко завернул к Дому надежды отдать все это Рое. — Спасибо! — она посмотрела на него почему-то удивленно, приподняла руку и тут же уронила ее на полпути между ними. — У тебя та ссадина… Так быстро зажила. Экко ощупал лицо и запоздало отметил, что полученные во время драки со зверем синяки и правда уже не болят, зажили неправдоподобно быстро. Похоже, возвращение назад все равно прогоняло время сквозь его тело, ускоряя процессы, уже шедшие до точки возвращения. Как будто время возвращалось назад для других людей или предметов, но не для него самого. Если это правда, то драйв можно будет использовать для быстрого лечения всего, что он не смог предотвратить, переломы и вывихи заживали бы в два раза быстрее! Экко хотел спросить об этом профессора, но того не оказалось ни в его ученом уголке, ни с детьми. — Он сказал, хочет поговорить с доктором, — сказал ему Аджуна. — С тем доктором... Зоря... пошла с ним. Голос у него был, как у пьяного. — Ты в порядке? — нахмурившись, спросил Экко. Аджуна повернулся к нему и как будто вдруг разучился держать равновесие, неуклюже полетел всем весом на землю. Экко бросился к нему и увидел, что под волосами на виске у него сочился бледным лиловым свечением тонкий аккуратно зашитый надрез. Не имевший никакого отношения к любым синякам и порезам, с которыми он мог бы пойти к тому доктору. Экко вцепился в края его куртки. — Что ты сделал?! Аджуна смотрел не на него, а куда-то сквозь. — Я хотел ничего не бояться… как ты… Глаза у него тоже светились этим мертвым лиловым сиянием. А потом погасли.