Имя моей борьбы

Битва была позади. Первый чародей лично доложил рыцарю-командору о том, что башня зачищена. И храмовники, и маги устремились внутрь, чтобы оглядеть, что осталось от Кинлоха. Алиму и его спутникам предложили остаться и отдохнуть перед дальней дорогой, и Сурана решил не отказываться от столь щедрого предложения. Меньше всего на свете он любил спать в походной палатке. Особенно с учетом того, что Алистер всегда умудрялся поставить ее так, чтобы под спальным местом Алима была какая-нибудь еле заметная но вполне ощутимая коряга… Да и после всего, что ему пришлось пережить, он чувствовал просто нестерпимую усталость. “А еще вы с Калленом не договорили”, — шепнул внутренний голос. От этой мысли Алим почувствовал мондраж. Он определенно должен был высказать все, что думает и чувствует, с учетом того, что, скорее всего, это был последний раз, когда они видятся. Но все равно было страшно. Что его отвергнут. Что над ним посмеются… И тот факт, что Алим собственными глазами видел, как какой-то демон в его обличии пытался вскрыть Каллену горло, храбрости не добавлял ни капли. Но пока Алим собирался с силами, с кислой миной поедая предложенный ему ужин, неожиданно Каллен сам подсел и сказал: — Ты хотел поговорить со мной. Спутники внимательно уставились на храмовника, и Алим поперхнулся. Откашлявшись, он сказал: — Лучше бы сделать это наедине. Каллен понимающе кивнул. — Кабинет Старшего чародея Ульдреда подойдет? Он неожиданно опустел. — И как такое могло произойти? — Усмехнулся в ответ Алим. От того, как непринужденно вел себя Каллен и даже позволил себе шутку, на сердце полегчало. После ужина они действительно заперлись в кабинете ныне почившего мерзавца. К слову, кабинет был просторным и весьма солидно обставленным. Алим всегда считал, что богатым убранством Ульдред компенсирует недостаток подлинной власти, и втайне презирал за это наставника. Но прямо сейчас был почти благодарен ему за предусмотрительно стоявшие в кабинете мягкие кресла и кушетку. Собственно, на кушетке Алим бессовестно и разлегся, прямо в сапогах. После того, как он убил несколько десятков врагов, у него не осталось ни капли сил, а все тело ныло и просило пощады. И только тот факт, что разговор с Калленом был жизненно важен, не давал Алиму немедленно провалиться в сон. Каллен немного помялся на пороге и опустился в кресло, стоявшее рядом. — О чем ты хотел поговорить? — Спросил рыцарь. Алим уже хотел лениво огрызнуться, но одного взгляда на рыцаря хватило, чтобы с удивлением понять: он волнуется. Храмовник нервно сцепил руки и смотрел в пол. И хамить ему сейчас было бы все равно, что бить лежачего. Сурана сделал глубокий вдох, чтобы немного успокоиться, и спросил: — Почему, когда мы встретились, демон в моем обличии пытался вскрыть тебе глотку? — Вскрыть? — Удивился Каллен. — Да. Я собственными глазами видел, как он пытался прогрызть тебе горло! — воскликнул Алим, подскакивая. Все-таки разговор был слишком волнительным. — Я никогда не желал тебе зла или чего-то такого… Алим осекся, замечая, как рыцарь быстро заливается пунцовой краской. От такой реакции маг немного оцепенел. Мысли метались в голове, пытаясь выстроить новую картинку, ведь судя по всему, он что-то не так понял. Но Каллен решил сам дать ему ответ. Сделав глубокий вдох, не поднимая глаз, он тоном раскаивающегося в смертном грехе, сказал: — Это демон в твоем обличии вовсе не пытался меня убить. И… — Каллен сделал еще один вдох, прежде чем обреченно сказать, — Это, судя по всему, был демон желания. Ты бы мог это видеть, если бы не искромсал его в кашу прежде, чем он примет истинный облик. Алиму показалось, что все звуки в мире умерли, кроме громкого стука его собственного сердца… Причем стучало оно таким набатом, что его наверняка было слышно даже в самых отдаленных уголках Круга. — То есть… — Растерянно попытался сказать он. Каллен, не поднимая глаз, молча кивнул. У Алима закружилась голова и он снова лег на кушетку. Несколько секунд он глядел в потолок совершенно обезумевшими глазами. Ему захотелось себя ущипнуть, чтобы убедиться, что он сам сейчас не находится под какой-нибудь иллюзией, но вовремя вспомнил, что теперь носит на груди постоянный щит от таких воздействий. — То есть ты меня не ненавидишь? — Аккуратно уточнил он. — Конечно нет. — А немного наоборот? — Да. Внутри Алима будто разом вспыхнули тысячи светлячков и закружились в танце, щекоча нутро, вызывая на лице безумную счастливую улыбку. Хотелось смеяться, прыгать… В общем, делать все то, чего Алим, естественно, делать не собирался. У него банально не было на это сил. — Ты помнишь, что было между нами в кладовой? — Да. — Ты не был против? — С надеждой спросил Алим. — Я был счастлив. Кажется, Алим забыл как дышать. Он повернул голову, чтобы взглянуть на Каллена, и обнаружил, что рыцарь так и сидит в позе покаяния, понуро глядя в пол. Сурана не удержался и прикоснулся ладонью к золотистым волосам. — А ведь я чуть с ума не сошел, — признался эльф, — Думал, что вот какой я мерзавец, домогаюсь хорошего человека… А когда думал, что ты умер, во мне тоже что-то будто умерло. Каллен поднял на Алима совершенно несчастные глаза, глядя в которые Алим тихо сказал: — Ты тоже мне нравишься. В смысле, я влюбился в тебя, как трепетная девица, ходил вокруг тебя кругами, а ты… — Я боялся тебя напугать, — перебил его Каллен. — Тоже мне, нашел кого… — обиженно фыркнул Алим, но договорить ему не дали. Каллен подался вперед, встал на колено перед кушеткой, склонился над Алимом и поцеловал. Нежно и трепетно. Так, будто пытался выразить этим поцелуем все невысказанные чувства. Что Алим нужен ему. Что он для него многое значит. И что Каллен не хотел бы расставаться с ним. Алим обвил шею храмовника руками, продлевая эти минуты блаженства. Конечно, он был так себе принцессой для такого прекрасного рыцаря. Но… Они уже столько пережили вместе. И с учетом всех болей и потерь, Алим заслужил его. Когда перед глазами от усталости закружились разноцветные пятна, Сурана нехотя оторвался от губ рыцаря и вгляделся в его бледное усталое лицо. Глаза Каллена лучились теплом, но он тоже явно был в шаге от того, чтобы рухнуть от переутомления. С учетом всего пережитого, включая демонические пытки, это было не удивительно. — Знаешь, — неохотно сказал Алим, ласково поглаживая Каллена по щеке, — Я бы набросился на тебя прямо сейчас, но… Во-первых, я безумно устал. А во-вторых, в прошлый раз, когда я к тебе приставал, у тебя умер друг. Сейчас ты потерял друга… Не хочу, чтобы у тебя закрепилась эта болезненная ассоциация. Давай договоримся, что когда вся эта срань закончится, мы обязательно встретимся. Отложим, так сказать, самую интересную часть нашего разговора на конец Пятого мора. Каллен поднялся и прилег рядом на кушетку, устраивая голову Алима у себя на плече. Стало невероятно уютно. Как, наверное, никогда в жизни. — При одном условии, — сказал Каллен, поцеловав Алима в макушку. — Ты пообещаешь не умереть раньше. Сможешь? Алим поднял взгляд на Каллена. Было не очень удобно, но оно того стоило: видеть, каким счастливым и умиротворенным в его объятьях выглядит этот наивный и добрый человек. — Обещаю. А ты? Можешь поклясться, что не умрешь раньше, чем мы… эм.. договорим? — Клянусь. Алим провалился в сон — беспокойный, зыбкий, из которого он то и дело выныривал, чтобы урвать короткий поцелуй или нежное прикосновение. Ночь была наполнена переплетением рук и пальцев, ласковыми поглаживаниями и влюбленным шепотом. И сквозь сладкую дрему Алим, как кот, потершись о Каллена щекой, прошептал: — Я так долго мечтал о тебе, что когда мы увидимся в следующий раз, я ведь могу захотеть остаться с тобой навсегда. Не боишься? К его удивлению, дремлющий Каллен его все-таки услышал. Рыцарь притянул мага к себе, и жарко поцеловав, шепнул: — Лучше ты сам бойся, Серый страж. Потому, что когда мы встретимся в следующий раз, я тебя никуда не отпущу и никому не отдам.