Имя моей борьбы

Выйдя из кабинета рыцаря-командора, Каллен вернулся на пост, хотя стоять там и оставалось минут десять. Все эти десять минут Резерфорд провел в тяжелых размышлениях о том, как теперь повернется ситуация. Рыцарь Артур, получивший временное повышение, в мысленном списке Каллена относился к числу “подлых”. У него не было собственных принципов кроме “устройся поудобнее”, а уж из него выстраивалось все остальное поведение храмовника. То есть он подчинялся правилам того, кто мог что-то ему дать. Это вселяло некоторую надежду. Ведь если раньше он мог перегибать палку, чтобы угодить Джонатану, то теперь его прямым начальником становился рыцарь-капитан Стефан, человек гораздо более лояльных взглядов и предпочитающий, в первую очередь, порядок, тишину и дисциплину. Вторым, не менее тяжелым вопросом, было: а как теперь поступит Джонатан. Буквально весь Круг знал о том, что раппорт на него был подан не без участия Каллена. Будет ли он мстить Резерфорду? А его подчиненные? Пока Каллен раздумывал об этом, подошла смена караула. Но далеко Каллен уйти не успел — его перехватил невесть откуда выбежавший храмовник Леонард. — Тебе нужно прямо сейчас пойти со мной в кабинет старшего рунолога. Это срочно, — задыхаясь от одышки сказал он. Каллен, еще не успевший вынырнуть из размышлений, отправился вслед за коллегой, абсолютно ничего не подозревая. Ну мало ли, что там произошло. И вот он здесь — в кабинете Старшего рунолога. На него изумленными глазами таращится Алим Сурана. Сам Старший рунолог мрачной тенью стоит в углу. А исполняющий обязанности лейтенанта Артур говорит, что он, Каллен Резерфорд, должен сейчас при нем провести личный досмотр Алима на предмет украденных из лаборатории вещей. Чего Артур добивается? Каллен попытался по выражению лица Алима прочитать, действительно ли тот что-то украл. Вероятно, Артур надеялся на такую вот быструю и жестокую месть: заставить Каллена собственноручно уличить дорогого ему мага в преступлении. Но Алим, быстро оправившийся от удивления, вызванного неожиданным появлением Каллена, сменил мину на скучающе-раздраженную. На сердце у Каллена полегчало: он ни в чем не виноват. — Тогда приступим, — больше для себя сообщил Каллен, как бы подталкивая себя начать. — Мессер Сурана, снимите пожалуйста, мантию и сапоги. Алим стряхнул мантию с плеч и, скомкав, швырнул ее в руки Каллена. Пока храмовник, в точности по инструкции, проверял карманы и подкладку, эльф стянул сапоги и встал босыми ногами на пол. “Каменный, холодный”, — украдкой подумал Каллен, — “Надеюсь, он не простудится”. Каллен передал мантию в руки рыцаря Артура и взялся за сапоги. Перевернул, прощупал и тоже передал в руки Артура. Все, что успел перепроверить второй храмовник небрежно кидалось им на пол. Каллен приблизился к Алиму. — Руки в стороны, пожалуйста, — как можно спокойнее сказал он. — Он может что-то прятать под рубашкой. — Любезно с ноткой ехидности подсказал Артур. — Пусть снимет, что тут такого? Алим поднял глаза и встретился взглядом с Калленом. Храмовник был готов поклясться на Песни Света, что эльф смутился. И даже боялся думать о том, какие чувства отразились на его собственном лице. Конечно, именно в этот, самый неподходящий момент, в голову острым клинком врезалось воспоминание о коротком хищном поцелуе, который Сурана запечатлел на его губах в карцере. — Чего застыли, мессер Сурана? — Подал голос рыцарь Артур. — Ждете, что рыцарь Каллен поможет вам раздеться? Захотелось отвесить Артуру увесистую оплеуху. Он догадался? Почему подливает масло в огонь?! Алим принялся торопливо развязывать тесемки, стягивающие ворот его рубахи, пока Каллен стоял, боявшись пошевелиться. Он был бесконечно счастлив, что стоит к Артуру спиной, и тот не может лицезреть панику в его глаза. Оставалось надеяться, что и Алим, слишком увлеченный тем, чтобы как можно быстрее скинуть рубаху, ее не заметит. “Инструкции. Как же я счастлив, что у нас есть инструкции и я помню их наизусть”, — думал Каллен, пока его руки машинально двигались по швам рубахи, заныривая в рукава, проверяя ворот и манжеты. Будь Каллен чуть менее вымуштрованным, он без сомнения растерялся бы. Ведь сейчас почти все его внимание было поглощено отнюдь не служебным долгом, а маленькими ямками за выступающими ключицами, худыми угловатыми плечами, мелкими мурашками, выступившими на смуглой коже… Раньше Каллену и в голову бы не пришло, что банальный досмотр, который он и сам проводил далеко не впервой, может иметь такой контекст. Каллен прикусил щеку изнутри, чтобы боль немного его отрезвила, и передал рубаху в руки Артура. — Штаны тоже снимать? — бесцветным голосом спросил Алим, глядя куда-то в сторону, будто происходящее никак его не касалось. — Избавьте, — меланхолично ответил Артур, — Думаю, рыцарь Каллен и на вас их прекрасно проверит. Сурана повернулся к стене, оперевшись о нее руками, и расставил ноги на ширину плеч. Сделал он это настолько буднично и привычно, что нутро Каллена невольно кольнула жалость. Он был очень рад этому печальному чувству и постарался сосредоточиться на нем, чтобы не уделять слишком много внимания обнаженной узкой спине с выступающими, словно крохотные крылья, лопатками, между которыми так хотелось запечатлеть поцелуй. “Стоп!”, — завопило подсознание, — “У вас тут не романтический вечер, а досмотр подозреваемого! Ты рыцарь Храма или кто?!”. Каллен постарался бесшумно сделать глубокий вдох, чтобы немного себя отрезвить. Сердце колотилось так, будто он стоял на краю пропасти и вот-вот собирался в нее сигануть. Хотя в целом, так оно и было. “Что там в казармах говорили о таких случаях? Надо представить себе что-то ужасно грустное”, — вспомнил Каллен. Он смутно помнил как достал из карманов Алима просроченное измятое разрешение на посещение склада, деревянную бусину, смятый пергамент с жирными пятнами, в который, видимо когда-то был завернут умыкнутый из трапезной пирожок, и еще какой-то ничего не значащий мусор. Из-за пояса — ту самую книгу о целительных ритуалах долийских эльфов, которую сам же и подарил, и показал Артуру вложенное в нее разрешение, подписанное Старшей чародейкой Агнессой. Ладони храмовника ложатся на бедра юноши, пальцы проскальзывают за пояс, чтобы проверить, ничего ли кроме книги за него не спрятано. Каллен чувствует ямочки на пояснице Алима, шелк его кожи ласкает подушечки пальцев, пока руки не сталкиваются с выступающими бедренными костями, аккуратно обходят их и смыкаются так, будто Каллен просто подошел к Алиму сзади, чтобы обнять. Лицо рыцаря в этот момент находится в опасной близости от шеи эльфа, и он чует жар его кожи и тонкий аромат каких-то алхимических трав. Вдох. “Когда тебе было шесть, у тебя умерла собака. Помнишь, какая она была замечательная и ласковая? Элли. Она очень тебя любила. А потом ты нашел ее мертвой на пороге родительского дома. Ты еще долго не мог понять, почему ты зовешь ее, а она не отвечает”, — напомнил себе Каллен, стараясь вызвать в памяти горестный день и облик погибшей любимицы. Храмовник размыкает руки и делает крошечный шаг назад, возвращая ладони на узкие бедра Алима. Тягучим движением скользит по внешней поверхности вдоль швов вниз, по изгибам стройных ног юноши. “В день, когда хоронили бабулю, шел дождь. Ты тогда был уверен, что небо тоже плачет вместе с тобой, вот так больно было тебе потерять ее.”, — воззвал Каллен к очередному болезненному воспоминанию, — “Она ласково гладила тебя по голове, читала сказки на ночь, познакомила с учением Андрасте. А потом ее вдруг не стало”. Закончив с внешней поверхностью бедер, Каллен оказался практически стоящим на одном колене перед Алимом, и не стал подниматься. “Дальше…”. Рыцарь украдкой сглотнул. Его руки вернулись на худые щиколотки Алима, но на этот раз пошли вверх по внутренней стороне бедер. “Когда тебе было десять мальчики из деревни собрались и побили тебя. Они сказали, что ты тупой малявка и прячешься за юбкой сестры, и никогда не вырастешь настоящим мужчиной. Было ужасно больно и обидно”. Каллен смотрел на свои руки так, будто они ему не принадлежали. Он с некоторым удивлением наблюдал, как уверенно они скользнули вверх, плавно прошлись по внутренней стороне бедер, между ног Алима, затем вверх, по его ягодицам. “Все!”, — прозвучал в голове сигнал окончания инструкции, и Каллен одернул ладони так, будто зад Алима мог их обжечь. Быстро встал, встряхнулся, сделав вид, что немного разминается после неудобной полусидячей позы, и повернулся к Артуру. — Как видите, ничего примечательного. “Невозмутимо. Выгляди невозмутимо”, — повторял он себе, — “Мертвая собачка. Похороны бабули. Злые мальчишки…”. Волнение начало понемногу униматься. — Отлично, — мрачновато ответил Артур, — Мессер Сурана, вы можете одеться. Сурана так быстро вырвал рубаху из рук Каллена, что рыцарь даже не успел заметить выражение его лица, и тут же отвернулся, натягивая ее. Каллен подошел к Артуру, чтобы поднять с пола и подать остальные его вещи. Алим одевался быстрее, чем храмовники на учениях: в мгновение впрыгнул в мантию и сапоги, сгреб отнятый у него мусор и книгу, и стрелой вылетел из кабинета. — Благодарю за помощь, — сдержанно сказал старший рунолог. Каллен и Артур, будто сговорившись, чуть вздрогнули и уставились на него. Кажется, оба они вообще забыли, что Свен все еще тут стоит и наблюдает. Каллену это показалось дико смешным (ну или у него сдали нервы), и он не смог сдержать улыбку. — Всегда пожалуйста. Я могу идти? Вопрос был уже направлен Артуру. Новоиспеченный временный лейтенант молча кивнул, и Каллен поспешил удалиться. В идеале он хотел догнать Алима, чтобы обсудить с ним произошедшее и рассказать новости. Но когда Каллен оказался в коридоре, след мага давно простыл.