Имя моей борьбы

Нет ничего более тяжёлого и мучительного, чем ожидание расплаты. Когда тебе уже назначено наказание, но ты не знаешь, когда оно настигнет тебя. Каждая минута отравлена страхом. В каждом встречном храмовнике видишь своего потенциального палача. И все силы Алима Сурана уходят на то, чтобы не показывать этот страх. Держать лицо. Сохранить гордость. С ним подобное не впервые, но легче от этого не становится. Хотя то, что Стрелок не стала в ту же секунду тащить его в карцер или хотя бы к Первому чародею удивляло. Что она задумала? Прожив в тревожном ожидании один бесконечный день, так и не дождавшись кары, Алим не выдержал и пошёл к Каллену. Даже понимая, что тот, скорее всего, ничем не может помочь, Алим хотел поделится с ним накопившимися эмоциями. Выговориться. Почувствовать поддержку. Алим уже выучил, что вечером примерно в это время Каллен, отчитавшись, выходит из кабинета рыцаря-лейтенанта Лиама. И стал поджидать его, прячась, как вор, за одной из колонн. Когда Каллен вышел в коридор, Алим вынырнул из своего убежища, схватил его за руку и оттащил в сторону — в одну из глухих арок. То что Каллен при этом совершенно не сопротивлялся даже польстило ему. Он чувствовал его доверие. — Стрелок застукала меня. — Тревожно сказал Алим, не глядя Каллену в глаза. — Но до сих пор не пришла по мою голову. — Я знаю. — Спокойно ответил Каллен, пожимая плечами. — Она тебе не сказала? Алим насторожился. — Не сказала что? — Что она стала вашей соучастницей. Алиму на секунду показалось, что ему послышалось. — Что? Каллен вдумчиво посмотрел в глаза эльфа и сказал : — Она подошла ко мне после обеда и рассказала вашу историю. Она сдала Ральфа жрице, убедив ту, что собственными глазами видела, как Ральф прячет твой рисунок в сумке. Голос Каллена звучал спокойно, но дыхание чуть заметно участилось. — Сдала жрице? — Не поверил своим ушам Алим — Да. Она помогла тебе закончить начатое. — Предельно серьёзно сказал Каллен, глядя Алиму в глаза. — И, конечно, она тебя не сдаст. Алим медленно переваривал сказанное. То, что в Круге оказалось больше одного человека, которому можно почти доверять, было для него шоком. Стрелок его не сдала. Она подыграла. Это не укладывалось в голове. Пока Алим переваривал нахлынувшие эмоции, Каллен напряжённо вглядывался в его лицо. Так, будто потерял что-то важное между глазами и губами Алима. И неожиданно он произнёс : — И получилось все очень хорошо. Эта фраза выдернула Алима из его размышлений. — Что? — Ты сказал, что если все получится очень хорошо, я могу... — Каллен оборвал фразу сдавленным вздохом. Алим поднял глаза и почувствовал, будто молния проходит сквозь позвоночник. Взгляд, которым Каллен смотрел в его глаза, обдал жаром лицо. И эти горячие, острые чувства искрами пробежали по телу. Алим, как завороженный смотрел, как Каллен медленно перемещает взгляд с его глаз на губы. Как в его взгляде появляется какое-то совершенно новое, невероятно волнующее чувство. Предвкушение. Зов. И вот Каллен медленно, томительно облизывает свои губы и одной рукой упирается в стену справа от лица Алима, а вторую опускает на его предплечье, сильно и в то же время мягко вжимая эльфа в стену. Чуть заметно наклоняется. Алим ощущает, как сердце почти останавливается. Близость Каллена и это обещание, которое он видит в его взгляде, заставляют эльфа забыть обо всем: кто они, где они, что происходит. Всё его естество тянется к храмовнику и молит только об одном: пусть это, наконец, свершится. И пусть это не окажется его очередным сном. Пожалуйста. Не в этот раз!!! Глупая фраза, оброненная почти в шутку. “Рыцарь может подарить мне поцелуй”. Алим и сам не знал, на что надеялся больше: что Каллен пропустит ее мимо ушей, как очередное чудачество эльфа, и останется его добрым надежным другом, или все-таки воспримет это как инструкции к действию. Никогда в жизни Алиму еще ничего так не хотелось и не кололось одновременно. Одно неправильное слово, один неверно истолкованный жест и магия разрушится. Каллен снова станет для него недосягаемым — очередным храмовником в штатном расписании, для которого Алим — очередной маг из сотен, заключенных в Круге. Поэтому сейчас, стоя в темноте глухой арки, недвусмысленно прижатый к стене, Алим все еще боялся пошевелиться или вдохнуть. Каллен медленно, невесомым глядящим движением перемещает ладонь с предплечья на шею, а затем скулу Алима, мягко приподнимая его лицо за подбородок. От взгляда его потемневших янтарных глаз у эльфа немного кружится голова. И он невольно размыкает губы. Каллен тянется к нему так же медленно, почти нерешительно. Алим уже чувствует горячее дыхание на своих губах, когда храмовник неожиданно приподнимается и нежно, целомудренно целует ошалевшего мага в лоб. Это было подобно взрыву. Все эти томительные и щемящие чувства, собравшиеся в груди Алима, заставившие напрячься каждый нерв в его теле, мгновенно превратились в пожар: смесь гнева и бескрайней обиды. А когда Алим увидел, что Каллен стоит, отстранившись, и посмеивается, внутри него что-то щелкнуло. И прежде, чем эльф успел что-то сказать, его сжатый до побелевших костяшек кулак уже летел под дых Каллена. От удара храмовник резко выдохнул, схватился за живот и с искренним удивлением уставился на Алима. “Придурок! Он ведь реально не понимает! Гребаный святоша!”, — колотилось в висках мага. Алим резко развернулся и ушел. Почти убежал. Он должен был сделать это прежде, чем наговорит Каллену все то, что прожигало сейчас его грудь, и о чем он, без сомнения потом пожалеет. В одном эльф оказался прав: за свой поступок сегодня его ожидала расплата. Но, демоны побери, лучше бы не такая!