Имя моей борьбы

Дежурство на посту охраны около склада — идеальное место и время для размышлений и переживаний. Ты просто несколько часов стоишь безмолвно на посту, погруженный в себя. А Каллену было во что погрузиться. “..мой рыцарь в награду может подарить мне поцелуй.” Почему Алим опять шутит на эту тему? У Каллена уже начала закрадываться мысль, что эльф его раскусил и получает удовольствие, поддразнивая. Смеется над ним. Или нет? Может, проявляет встречный интерес? В любом случае, Каллен не рискнул бы проверять. Будь Каллен просто абстрактным мужчиной, он мог бы ответить на эту шутку — поцеловать. А там уж как сложится. Но он, демоны побери, храмовник! И если эта шутка — просто шутка, то чем тогда Каллен будет лучше того же рыцаря-лейтенанта Джонатана, зажимавшего перепуганную Эйлин в углу, требуя отдаться ему? Ничем. “..мой рыцарь в награду может подарить мне поцелуй.” От этой фразы кровь приливает к губам, легонько их покалывая от предвкушения. Сурана. Само это имя наводило на мысли о поцелуях. Су-ра-на. Вначале “Су”, складывающее губы в трубочку, как для робкого прикосновения к чужим губам, а потом два слога с открытым “а”, распахивающим рот, как будто прося большего, углубляя поцелуй. Эти откровенные размышления заставили кровь прильнуть к щекам. Хорошо, что под шлемом этого было не видно. Из волнующих мечтаний Каллена выдернула пробегавшая мимо рядовая Лексия. Она служила вместе с Калленом в личном составе рыцаря-лейтенанта Лиама. Ей было около тридцати, и в Круге она относилась к отряду “бывалых” и “повидавших практически все”. Стройная и гибкая как тетива лука, которым она так мастерски орудовала. С короткими черными волосами, которые она, как сама рассказывала Каллену, обрезала еще будучи рекрутом, чтобы в бою никто не мог ухватить ее за некогда роскошную косу. Каллен доверял ей и нередко обращался за советом. — Скучаешь, рыцарь? — спросила Лексия, хлопнув Каллена по наплечнику. — Да не особо. — Тут же отозвался храмовник, подмечая редкое хорошее настроение подруги. — Тогда чего голос такой кислый? — Спросила она, демонстративно заглядывая в смотровую щель шлема рыцаря, ловя его взгляд. — Да так. — Вздохнул Каллен. — Использую дежурство для размышлений о жизни. — А жизнь у тебя, видать, паршивая? — Усмехнулась Лексия. Каллен немного подумал и робко спросил: — Как ты думаешь. Если, у тебя есть какой-то друг, которому ты все время приносишь неприятности. И даже если хочешь помочь или сделать для него что-то хорошее, это каждый раз оборачивается проблемой. Что делать? — А у него терпение ещё не лопнуло? — Женщина заинтересованно склонила голову вбок. . — Нет. Что удивительно. — Отметил Каллен. — Всё просто. — С улыбкой ответила храмовница. — Я бы сказала, что тебе пора взрослеть и браться за голову. Прежде чем что-то сделать, трижды подумай и просчитай результат. Сомневаешься — лучше спроси, нужна ли ему такая твоя помощь или нет. Ну или посоветуйся с друзьями. — Лексия развела руками. — И ещё я бы сказала, что этому человеку ты, видимо, очень дорог. Поэтому постарайся уж. Каллен понимающе кивнул. — И я очень надеюсь, что твой друг — не рыцарь-лейтенант Лиам. — Лексия шутливо погрозила пальцем перед шлемом Каллена. — Если будешь доставлять неприятности ему, я тебе покажу, где наги зимуют! Каллен тихо рассмеялся в ответ. — Ладно, не кисни! — Ободряюще улыбнулась Лексия. — Я даже знаю, чем тебя порадовать! Видишь бумажки? — Девушка помогала в воздухе пухлой папкой. — Это твоя работа с подшитым прощением о расследовании от Лиама. И я тащу её рыцарю-командору на стол. Каллен ощутил прилив радости. — Рад слышать, что наши старания не прошли даром. — Это точно. — Подмигнула Лексия. — От такой стопки командор Грегор не сможет отмахнуться. Делу быть. — Храмовница почти с нежностью обняла папку. — Мне прям не терпится увидеть лицо рыцаря-лейтенанта, когда ему выдвинут обвинения. Каллен понимающе кивнул. Он испытывал примерно те же чувства. — Слушай, Лексия. — Аккуратно спросил он. — А ты знала, что маги дают храмовникам прозвища, если не могут запомнить, как их зовут? В ответ Лексия рассмеялась: — Даже если и могут запомнить — все равно дают. Такие уж у них развлечения. Меня вот они называют Стрелок. Потому, что в первые дни я без лука по башне вообще не ходила. Даже спала с ним. — Забавно. — Кивнул Каллен.— Тебе ведь не обидно? — Обидно быть рыцарем Эдуардом, который получил прозвище Твердыня. — Прыснула храмовница. — Почему? Вполне суровое прозвище. — Удивился Каллен. — Ага. Если не учитывать, что получил он его после того, как у него встал посреди общего построения. — Это ужасно. — Покачал головой Каллен, с трудом справляясь с приступом смеха. — Хорошо, что у меня нет такого. — Оооо…. — Хитро усмехнулась Лексия. — Такого нет. Есть похуже. Каллен почувствовал, как внутри все холодеет. — И какое же? — С опаской спросил он. — Никаких предположений? — Издевательски улыбнулась Лексия. — Давай-ка подумай, чем ты в первые же дни в Круге шума наделал? “Алим. Алим Сурана.” — Застучало в висках. Но произносить это вслух Каллен не решился. И лишь выдавил из себя растерянное: — Пожалуйста, Лексия. Храмовница посмотрела на него со странной смесью насмешки и искреннего сочувствия. — Я практически уверена, что ты не хочешь этого знать. А мне пора… — Лексия перехватила папку и развернулась, делая вид, что уходит. Но сделав несколько шагов в сторону двери на другой этаж, бросила через плечо насмешливое: — Эльфийский любовничек. Поводов для того, чтобы краснеть и заниматься самокопанием, значительно прибавилось. До конца дежурства точно хватит.