Имя моей борьбы

Каллен чувствовал себя одержимым. Смутные ощущения, до злополучного случая с кладовой теплившиеся где-то в груди, разрослись в нем как пожар. И вот уже несколько дней храмовник не мог избавиться от навязчивых мыслей об Алиме. Что было бы, если он преодолел те крошечные пару сантиметров. Прикоснулся. Может быть, поцеловал… Узость крошечной кладовки. Слишком близко, тесно. Легкое прикосновение к обнаженной коже. И почти болезненно проносится в голове когда-то брошенное эльфом зельевару "... Надеюсь, что когда он кончит мне в рот...". От этих воспоминаний все внутри сжимается. Тёплая волна возбуждения проходит по телу, заставляя встать дыбом каждый волосок. Ночами было ни чуть не легче. Каллену начали сниться сны. Слишком яркие, почти осязаемые. Где Алим. Его губы и руки. Везде. Сбившееся дыхание, обжигающее шею. Сдавленный шепот, повторяющий его имя. Зелёные глаза, темнее, чем обычно, со зрачками, расширенными от удовольствия, в которых Каллен видит собственное отражение. Сознание протестовало. Оно было в ужасе. Потому, что Каллен никогда не интересовался мужчинами. Это противоестественно. Неправильно. Невозможно. Одна часть Каллена убеждала его, что все это бред, временно и обязательно пройдет. Нужно просто сосредоточиться на работе и какое-то время избегать Алима. А другая навязчиво напоминала, что храмовник дал магу обещание научить его обращаться с оружием. Уроки фехтования - это же ничего? Вполне невинно, по-дружески. Всего несколько уроков. Наедине. Учитывая странное состояние последних дней, такие уроки должны были стать для Каллена испытанием. Наверное, именно осознание этого и заставило рыцаря принять решение. Ведь больше, чем своих неожиданных эмоций, он боялся показаться себе трусом. “И подвести Алима, не сдержав обещания”, - тут же ехидно подсказал внутренний голос. - Зачем магу уметь фехтовать? - удивился рыцарь-лейтенант Лиам странной просьбе Каллена. Впервые на этой неделе лейтенант засел в своем кабинете за бумаги. Всю прошедшую, пока на его месте над архивом рапортов трудился Каллен, он посвятил тому, чтобы выматывать рядовых на тренировках. Он гонял их до изнеможения, до головокружения. Говорят, парочка даже потеряла сознание. А еще одному во время тренировки работы со щитом Лиам сломал челюсть. Удивительно, но на старом рыцаре эти тренировки отразились самым лучшим образом: он выглядел посвежевшим. Это было Каллену только на руку. Взбодрившегося и подобревшего Лиама теоретически было легче уговорить на аферу. - Алим с детства мечтал научиться. - Ответил Каллен. - Магам в Круге вообще-то особо нечем заняться. А он - парень молодой, активный, ему нужно куда-то девать энергию. - Каллен старался, чтобы его голос звучал спокойно и рассудительно. Ему очень хотелось быть убедительным. - Это может подать хороший пример другим магам, что храмовников не стоит бояться. Что мы открыты для общения и взаимодействия... - Но ты собираешься учить потенциально опасного одержимого владеть оружием! - перебил его Лиам. - Я понимаю, вы с этим парнем друзья, и ты хочешь немного его расшевелить, но начальство увидит в твоём поступке именно то, о чем я сказал. Проговаривая это, Лиам явно давал возможность Каллену тщательнее продумать свою позицию. И рядовой не упустил возможность этим воспользоваться. - Я же не собираюсь всерьез готовить из него солдата. - Парировал он. - У Алима и должной физической подготовки нет. Он ничего тяжелее тренировочного деревянного меча и в руках-то не удержит. - Тогда объясни мне, что именно ты собрался делать. - Просто покажу ему пару приёмов на деревянном тренировочном оружии. Дам парню возможность помахать им, выпустить пар. Лиам нахмурился и неожиданно кивнул: - Я подумаю над этим. И, скорее всего, мне нужно будет получить разрешение если не командора, то хотя бы капитана. Каллена этот ответ удовлетворил. “Наедине”, - тут же напомнил голос в голове Каллена. - “А еще можно показать ему тот прием, когда уворачиваешься от удара, сбиваешь противника с ног и валишь на землю, прижимая всем телом...”. Каллен закрыл глаза, старательно отгоняя эту мысль. Это определенно не могут быть его собственные мысли. Ведь так? - Скажите, рыцарь-лейтенант, а храмовники могут быть одержимым? Этот вопрос, украдкой заданный Калленом, немало изумил Лиама. - Почему ты спрашиваешь?. - Любопытно. Для общего развития. - Говоря это, Каллен старался, чтобы его голос не дрожал. “Потому, что мне нужен ответ. Неужели это действительно происходит со мной? Неужели это мои собственные мысли и желания?”, - думает он, пока Лиам подыскивает слова. - Демон может вселиться в любое живое существо, но при одном условии. - Сурово говорит Лиам, не отрывая взгляда от рапорта на столе. - Если это существо ему позволит. Добровольно. - Иначе никак? - рассеянно спрашивает Каллен. - Нет. Он может искушать всеми благами мира, умолять, угрожать, но без добровольного согласия он не может вползти в чье-то тело. - Почти скучающим тоном говорит Лиам. - Магов они чуят лучше, поэтому и пристают к ним чаще. Но вообще, теоретически, ничто не мешает им выбрать и храмовника. - А согласие… - Каллену сложно сформулировать эту мысль, но он пытается, - Оно ведь должно быть дано напрямую? В смысле, “Да, демон, ты можешь войти в мое тело и управлять мной”. Как-то так? Лиам усмехается и качает головой. - Ну не буквально так, но около того. Насколько мне известно, согласие должно быть ясным и четким. То есть отсутствие сопротивления согласием не является. - Спасибо, сэр. - Тихо говорит Каллен. Значит, он не одержим. И понимание этого приносит Каллену двоякое ощущение. Узнай он, что в нем действительно поселился демон желания, например, это дало бы очень удобное объяснение всему. Но никакого демона нет. Есть только он и его болезненные чувства к Алиму Сурана, с которыми ему придется как-то справляться. Рыцарь-лейтенант отрывается от бумаг и поднимает на Каллена тяжелый взгляд бесцветных глаз. - Что-то ведь случилось, так? У меня на это дело чуйка. Это связано с Сурана? Нейтральный тон. Никаких намеков на обвинения. Но Каллен почти вздрагивает, и призывает на помощь все свое мужество, чтобы спокойно ответить: - Нет, сэр. Просто внутренние страхи. Я же никогда не сталкивался с демонами. “Святая Андрасте, помоги мне сейчас не покраснеть!” - молится Каллен. При всем безграничном уважении и доверии к рыцарю-лейтенанту Лиаму, он ни за что на свете не признается ему в своих постыдных чувствах к магу. И дело здесь разом во всем: и в том, что Алим - парень, и в том, что он - маг, и в том, что это, в конце концов, просто плевок на Устав! Каллен убежден, узнай Лиам эти его грязные тайны, и он в нем не просто разочаруется. Начнет презирать. А Каллен готов руку себе отрезать, но не предать доверие этого воина. Лиам смотрит тяжело, испытующе, и в момент, когда задержавший дыхание Каллен начинает чувствовать головокружение, наконец отводит взгляд обратно к бумагам. - Когда закончишь разбираться с архивом? - Почти небрежно спрашивает лейтенант. И Каллен, наконец, позволяет себе глоток воздуха. Его охватывает чувство, сравнимое с тем, когда в пылу боя острое лезвие меча пролетает в миллиметре от кончика носа, едва не забрав твою жизнь. - Я вчера закончил. - Выдыхает Каллен. - Каковы результаты? - с кислой миной спросил Лиам. Он уже примерно знал, каков будет ответ. Но явно предлагал Каллену его озвучить самостоятельно. - Как и ожидалось. - пожал плечами Каллен. - Наиболее вопиющие случаи, коих нашлось немало, я подшил в отдельную папку. Подо всеми стоит подпись рыцаря-лейтенанта Джонатана. Папка в шкафу с документами, верхняя в стопке. - Спасибо. - Кивнул Лиам. - В ближайшее время просмотрю. Ты можешь быть свободен. “Ох, если бы...” - тоскливо подумал Каллен. Но камень на его душе не позволял ему чувствовать себя свободным. Волнение перерастало в усталость и раздражение. В какой момент Каллен разучился держать себя в руках? Наверное, мысли о другом парне создавали вокруг храмовника какой-то особый ореол. Никак иначе Каллен не смог бы объяснить то, что произошло дальше. Когда храмовник прошел мимо библиотеки, чтобы занять свой пост, из двери неожиданно вылетел незнакомый ему юноша-маг. Тоненький, худощавый, как тростинка, гибкий и бесшумный как кот, он мгновенно преодолел расстояние между ними и буквально повис на руке Каллена. - Что-то случилось? - с трудом скрывая раздражение спросил храмовник. Чужие прикосновения сейчас просто выводили его из себя. - До меня дошли волнующие слухи. - Промурлыкал маг, хитро глядя на Каллена из-под длинных ресниц. - Будто рыцарь Каллен не против приятной мужской компании. И я подумал, что если вам вдруг будет одиноко, я мог бы как-нибудь украсить ваш вечер. Каллен оторопел. Он что, не ослышался? Ему все это не чудится? Какой-то кретин повис на нем посреди коридора и предлагает себя?! Маг кокетливо подмигнул, недвусмысленно оглядывая Каллена. И тут у храмовника лопнуло терпение. Все те гнев и обида, которые копились в нем в последние дни, всплыли наружу. Каллен схватил перепуганного мага за шкирку, как котенка, и, с трудом подавив в себе желание просто швырнуть его в стену, небрежно отставил в сторону, заставив отлипиться, наконец, от своей руки. - Мне НЕ одиноко. - Грозно отчеканил Каллен. - Я НЕ нуждаюсь в том, чтобы кто-то уделял мне внимание. И. Я НЕ интересуюсь мужчинами. Я - меч Создателя. И все, чем я интересуюсь - это мир и покой в этом Круге. Ясно? Маг еще несколько секунд, бледнея и хлопая ресницами, смотрел на рассвирепевшего Каллена. Затем коротко кивнул и бегом скрылся за дверью библиотеки. Каллен закрыл глаза и тяжело вздохнул. Это была очень тяжелая неделя. И рыцарь понимал: дальше будет только тяжелее. “Меч Создателя”, - усмехнулось сознание. - “Если бы быть им было так же легко, как говорить об этом”.