Имя моей борьбы

Уже почти несколько дней Каллен почти безвылазно сидел в кабинете рыцаря-лейтенанта Лиама. Он без устали просматривал бумаги, а их будто и не становилось меньше. Картина была безрадостной. Около 4,5 тысяч предписаний. Это примерно 12 наказаний в день! И это при том, что такие случаи, как избиение Иваром Алима на бумагу даже не попадают… Не удивительно, почему маги такие забитые. Докопавшись до четверти стопки, Каллен уже с уверенностью мог сказать, что рыцарь-лейтенант Джонатан - безоговорочный чемпион по выписыванию наказаний. Храмовник уже отложил в сторону несколько особенно интересных случаев. Мага, наказанного тремя днями карцера за ящик с разбитыми фиалами в лаборатории магов. Для сравнения: рыцарь-капитан Стефан в аналогичном случае, когда ученик умудрился уронить целый стеллаж с ценными зельями, назначил ему всего лишь двухнедельную отработку в лаборатории! Никакой изоляции и лишений. Еще была магесса, которой на неделю посадили за то, что она инициировала пожар в коридоре (чему там вообще гореть - голые каменные стены). И юноша, которому назначили заключение за нападение на рядового. Последний случай очень уж напомнил Каллену его первый день на посту. Если добавить сюда, что примерно половина всех прошений об усмирении была подписана рыцарем-лейтенантом Джонатаном, выводы напрашивались неутешительные. И куда только смотрит рыцарь-командор? Отложив еще пару сомнительных отчетов, рыцарь Каллен бросил взгляд за окно. Уже темнело. Он засиделся. Об этом ему тут же напомнили затекшие спина и плечи. Пора сворачиваться. Каллен аккуратно сложил бумаги и направился в купальни, по дороге пытаясь размять ноющие мышцы. За всеми этими бумагами рыцарь почти не успевал тренироваться - очень торопился поскорее закончить с порученным делом. “Как бы сноровку не потерять”, - уныло подумал он, входя в пустые купальни. До отбоя был примерно час, и, как всегда в это время, в коридорах было довольно оживленно. А вот купальни, что удивительно, оказались пусты. Раздевшись, небрежно скинув вещи на скамью, Каллен зашел в дальний зал и забрался в теплую ванну. Вода мягко прогревала уставшее тело. Рыцарь закрыл глаза, целиком отдаваясь приятному ощущению расслабленности. Скрипнула входная дверь. Но только Каллен подумал, что какой-то другой храмовник собирается нарушить его приятное уединение, как дверь скрипнула снова. Видимо, он тоже хотел понежиться в ванне один, но увидел, что занято, и передумал. Каллен вновь закрыл глаза и погрузился в размышления, которые были доверху забиты историями о наказаниях магов. Храмовнику было их бесконечно жаль. И он бы сию секунду вышел из Ордена, если бы не четкое осознание, что если он сам не приложит силы к тому, чтобы все изменить, ничего и не изменится. Нужно было двигаться дальше. Нужно было защитить всех этих магов. Продолжить борьбу. “Тем более, что у твоей борьбы теперь есть имя, да?” - тут же подкинуло ехидное сознание. Алим Сурана. С первого дня службы, с первой их встречи, когда Каллен увидел его избитым в коридоре, эльф стал для него символом страданий всех магов Круга. Символом всего несправедливого, что творится в этом месте. Молодой и добрый юноша должен был жить как его ровесники на воле. Гулять и учиться с друзьями, улыбаться, шутить, проказничать, бегать за симпатичными девчонками. Вместо этого он обозлился на весь мир, замкнулся в себе. Страдания сделали его угрюмым, вспыльчивым, жестким. И этот комок ненависти смотрел на мир глазами, полными боли и мольбы о помощи. Каллену очень хотелось его защитить. Как-то помочь. И это придавало рыцарю мужества в его борьбе. Да, пока его борьба ведется за столом лейтенанта. И бьется он пока с рапортами. Но это был только первый шаг. И очень важный. Устав от тягостных мыслей и решив, ополоснувшись напоследок ледяной водой, Каллен направился к выходу… И остолбенел. Он же бросил свою одежду здесь - на скамью. Он отчетливо помнил, как складывал ее. Но прихожая купален была пуста. “Создатель, помоги!”, - мысленно взмолился Каллен. До отбоя оставалось полчаса. В коридорах еще было много народа. Пойманный после отбоя храмовник вне дежурства обязательно получит выговор. А все, в чем сейчас рядовой мог дойти до спальни - маленькое полотенце, едва прикрывающее бедра.

***

Алим был счастлив получить долгожданную свободу от больничной койки. И в первый же вечер договорился с Эйлин о передаче фиала с лириумной пылью. Ведь одно из его личных правил гласило: взыскивай долги как можно раньше, пока они не позабылись. Вот почему за полчаса до отбоя, когда значительная часть обитателей Круга уже расползлась по комнатам, Алим оказался в коридоре третьего этажа, да еще и в редком для него добродушии. Фиал приятно оттягивал карман. Впереди была спокойная ночь в его собственной, более удобной постели, простыни на которой не пропахли лекарствами. Что могло сделать этот вечер еще приятнее? Алим радостно подошел к двери, ведущей к лестнице, как вдруг услышал свое имя, произнесенное громким шепотом. Сначала эльфу показалось, что он ослышался. Но тут же до него донеслось новое умоляющее: - Алииим! Алим Сурана! Маг повернулся на источник звука и замер. Из-за двери, находившейся дальше по коридору, на него выглядывала голова Каллена. Настораживало две вещи: из-за двери почему-то не торопились показываться остальные части тела Каллена, а сама дверь вела в храмовничьи купальни. Поймав взгляд Алима, рыцарь умоляюще уставился на него и дал знак подойти поближе, и скрылся за дверью. Маг осторожно огляделся, нет ли кого поблизости. Пока что коридор был пуст. Старательно делая вид, что он вообще шел мимо, Алим приблизился к двери и непринужденно облокотился о стену справа от нее. Ему было невероятно интересно, зачем его позвал рыцарь. Но категорически не хотелось входить в сами купальни - мало ли! - Алим, у меня проблемы, - сквозь тонкую щель приоткрытой двери тихо сказал Каллен. - И почему я не удивлен? - иронично заметил маг. - Какой-то… - начал Каллен и запнулся, - Кто-то неизвестный украл всю мою одежду, пока я мылся. А я не могу пойти в спальню в таком виде! - Горе-то какое! - наигранно посочувствовал Алим. - А я-то тут причем? - Не причем. - Горячо согласился храмовник. - Но мне очень нужна твоя помощь. Пожалуйста… Алим ощутил, как от этой простой просьбы его сердце наполняется теплом, и тут же поспешил списать это на хорошее расположение духа. - Я бы и рад. Да чем? Дать тебе свою мантию? Ты в нее не влезешь. И вопросов, если ты придешь к себе в мантии мага будет только больше. Сходить до кого-то из твоих? Меня в ваши комнаты никто не пустит. А может и в морду дадут. - Начал рассуждать маг. - Ну ты можешь по крайней мере выйти чуть вперед и дать мне сигнал, что никого нет? А по пустым коридорам я уж как-нибудь сам. - Предложил Каллен. И вновь умоляюще добавил. - Пожалуйста. - Ну хорошо. - Нехотя согласился маг. - Но что это, скажи на милость, у храмовников развлечения такие - одежду воровать? Ребячество какое…

***

Каллен не знал имени архитектора, спроектировавшего башню Круга, но в сердцах его проклинал. Будто неизвестный проектировщик сквозь века прозрел позорную ситуацию, в которую попадет рядовой Каллен, и назло ему придумал побольше препятствий. Купальни находились на третьем этаже, а комнаты рыцарей - на первом. Но туда не было ни одной прямой лестницы! Нужно было преодолеть короткое расстояние до двери на второй этаж, спуститься по лестнице, затем пройти по довольно большому коридору второго этажа, и только там будет заветная дверь на первый. Страшно представить, какое количество народа можно встретить на таком длинном пути! Каких-нибудь слишком впечатлительных юных магесс… Или ту же Старшую чародейку Винн. У пожилой дамы могло от такого зрелища и сердце не выдержать… Да даже если Первого чародея Ирвинга. Репутации Каллена определенно настанет конец. Никто в жизни не сможет всерьез воспринимать храмовника, которого как-то поймали, разгуливающим по башне голым. От мысли об этом становилось тошно и невероятно стыдно. А завершал гамму мучительных эмоций болезненный укол совести от того, что Каллен опять втянул Алима в неприятности. Тем временем эльф дошел до двери на лестницу, распахнул ее и скомандовал: - Все чисто. Каллен сразу же вспомнил свою работу в выездном отряде. Только разведку и сигналы они с товарищами использовали, чтобы незаметно приблизится к возможно одержимому отступнику, а не для того, чтобы голышом нестись по коридору, пытаясь избегать любых встреч. Но было и еще кое-что общее: двигаться тоже придется короткими перебежками. Каллен осторожно выглянул из-за двери и, убедившись, что никого нет, марш-броском добрался до лестницы, поспешно закрыв за собой дверь. Алим, будто издеваясь, неспешно спускался по ступеням. - Пожалуйста, быстрее! - взмолился храмовник. - Кто-то же может сюда войти! - Может. - Маг небрежно пожал плечом. Каллен не видел его лица, но слышал в голосе самодовольную улыбку. - Впрочем, не думаю, что у тебя из-за этого реально могут быть проблемы. - Алим на секунду остановился и бросил на Каллена быстрый, но совершенно бесстыдный оценивающий взгляд. - Не думаю, что кто-то в Круге будет недоволен таким приятным зрелищем. Каллена бросило в краску. От этого взгляда, слов и тона, которым они были произнесены, захотелось срочно прикрыться. Полотенце, стыдливо прикрывающие только стратегически важные места, показалось ему неприлично крохотным. И в голове промелькнула шальная мысль в следующем же коридоре сорвать со стены гобелен и замотаться в него целиком. Каллен тут же раздраженно себя одернул. Больше двусмысленных шуток Алима его задевало то, как легко этот юноша мог вывести его на эмоции. Да с чего вдруг? Они же оба мужчины. Реакция должна была быть совершенно другой. Но щеки продолжали предательски пылать. И мага, кажется, это невероятно забавляло. Алим все-таки дошел до двери на второй этаж, тихо приоткрыл ее и огляделся. - Чисто. Каллен подождал, пока Алим немного пройдет вперед по коридору и выбежал из двери. В коридоре маг все-таки перешел на быстрый шаг и держался на значительном расстоянии от рыцаря. Когда до двери на первый этаж оставалась примерно треть пути, он резко остановился и подал Каллену неясный сигнал. В этот момент рыцарь и сам услышал приближающиеся шаги. Не долго думая, Алим бросился назад и, открыв ближайшую дверь, втолкнул туда Каллена. Это была кладовая. Крошечная темная кладовая, где хранились метла, факелы и еще какой-то хлам. Все бы ничего: Алим услышал кого-то и спрятал Каллена в кладовой, куда уж явно никто не заглянет в это время. Однако было одно жирное “но”. Маг зачем-то втиснулся в кладовую сам и закрыл за собой дверь. Это были самые неловкие несколько минут в жизни Каллена. Даже более неловкие, чем то, что происходило до сих пор, когда он почти в чем мать родила бежал по коридорам. Кладовая была действительно крошечной, так что Каллен с Алимом едва помещались. И стояли они так близко, что храмовник чувствовал сбившееся дыхание эльфа на своей шее. Было так темно, что можно было различить только очертания друг друга, и Каллен был рад. Ведь Алим не мог разглядеть странное выражение, застывшее на его лице: смесь смущения, замешательства и совершенно неуместного волнения. Почему-то мысль о том, что можно сдвинуться вперед всего на сантиметр, и Алим уткнется в его шею губами, резко и красочно всплыла в голове, заставив сердце биться до неприличия часто и громко. А от осознания того, что эльф сейчас может услышать его участившееся сердцебиение, Каллен смутился еще сильнее. Захотелось мучительно застонать, вцепиться себе в волосы, удариться головой об стену - да посильнее, лишь бы прогнать эти глупые навязчивые мысли. Но Каллен был вынужден стоять неподвижно и дышать через раз. И тут Алим поднял на него глаза, блестевшие от скудного света, пробивавшегося из коридора. Взгляд мага, неторопливый и немного растерянный, медленно скользнул по шее и губам Каллена. На мгновенье храмовнику показалось, что сейчас Алим чуть приподнимется и поцелует его. Эльф чуть приоткрыл рот, будто решая, что делать дальше, и неожиданно серьезно произнес: - Неловко, да? “Еще как!” - запаниковал Каллен. - “Когда ты так близко, и так смотришь на меня”. - Зачем ты зашел в кладовую? - Только и сумел выдавить из себя рыцарь. Глаза эльфа на секунду округлились, будто он только что осознал, какую глупость совершил. Но Алим поспешил скрыть свое замешательство за привычной усмешкой: - Решил, наконец, побыть наедине со своим обнаженным любовником, - чуть слышно промурлыкал он. И почти невесомо, но совершенно неуместно в эту самую секунду, кончиками пальцев провел Каллену от ключицы до плеча. Затем его пальцы скользнули к предплечью и там и остались, мягко, почти нежно обхватив руку. Алим не отрывал взгляда от собственных движений, и это почему-то невероятно завораживало. Этот жест, который при других обстоятельствах с любым другим мужчиной мог показаться бессмысленным и невинным, здесь, в узкой темноте кладовой, именно с Алимом, щедрым на двусмысленные шутки и взгляды, казался порочным как сам грех. Кожу под его пальцами опаляло жаром и заставляло покрываться мурашками. Даже в полумраке кладовой Каллен видел, как смуглая кожа эльфа контрастирует на фоне его собственной - почти белой, и это казалось таким красивым, таким волнительным, что рыцарь едва подавил в себе порыв накрыть его пальцы своей ладонью. Или, может, даже перехватить их и коснуться губами. Красочные образы вновь ворвались в несчастную голову Каллена. Тонкие губы мага на его губах. Хрупкие длинные пальцы путаются в волосах. Узкая ладонь медленно и нежно скользит по спине, касается края полотенца… Вместе с видениями к Каллену вернулось и нестерпимое желание ударить себя по лицу. “Да какого демона происходит? Он же парень!” - паниковал Каллен, совершенно не понимая природы своей неуместной реакции. Он был уверен, что Алим его дразнит. Ведь он любил делать это с другими - дразнить, издеваться, выводить из себя. Наверняка, эльфу хотелось посмотреть, до какой степени смущения и растерянности он может довести храмовника своими шуточками и намеками. Чтобы потом смеяться, смеяться, смеяться… А вот Каллену сейчас было совсем не до смеха. Нужно было как-то успокоиться, взять в руки себя и своих неожиданных внутренних демонов. И Каллен быстро нашел выход. Как любой храмовник, столкнувшийся с демоном, он закрыл глаза и начал про себя читать Литанию. Кажется, это помогло. Волнение начало потихоньку отпускать его. Сердце успокаивалось. Тугой узел, начавший образовываться где-то в районе живота, развязываться. На четвертом стихе его сбил неожиданный вопрос Алима: - Ты умеешь фехтовать? - Да, - поспешно ответил Каллен. - А можешь меня научить? Каллен удивился. От предшествовавшим этому вопросу волнения и неловкости не осталось и следа. Эльф смотрел на него открыто и серьезно, будто не его пальцы пару минут назад оглаживали обнаженное плечо храмовника. Будто он вовсе с этим храмовником встретился при холодном свете дня в коридоре, а не был зажат в тесной кладовой. - Зачем тебе? Алим задумчиво закусил губу и немного нахмурился. “Опять решает, довериться ли мне”, - догадался Каллен и тут же удивился тому, как быстро и легко он научился читать мага. “Как будто вы близки, да?” - тут же съехидничал внутренний голос. Каллен еще долго мог бы стоять так и заниматься самокопанием, но Алим, наконец определился с ответом: - Я с детства мечтал. Думал, стану воином. А потом оказалось, что я маг, и меня заперли в Круг. Это простое, почти робкое откровение, не могло не тронуть сердце Каллена. Но Алим не был бы собой, если бы не поспешил выставить иголки: - А после истории с глазом и сегодняшних приключений ты мне вроде как должен. - Хорошо. - Согласился Каллен, старательно пряча улыбку. - Я постараюсь договориться, чтобы эти занятия были официальными. Мы ведь больше не хотим проблем? Эльф понимающе кивнул. А затем снова поднял на Каллена серьезный взгляд. - Кто бы там ни шел, я думаю, он ушел. Нам пора. Каллену почудилось, что в его голосе скользнуло едва уловимое разочарование. Но он поспешил списать это на свою фантазию, которая в последнее время стала досадно богатой. Эльф вышел в коридор, огляделся и дал сигнал, что все чисто. Дорога до комнат храмовников была тихой и безлюдной. Каллен преодолел ее с легкостью. Вот бы еще с такой же легкостью преодолеть дикие навязчивые идеи о губах мага на своей шее…

***

“Какого, мать твою, демона ты творишь, больной ублюдок!!!” - мысленно ругал себя Алим, лежа на кровати и уткнувшись лицом в подушку. Внутри него бушевали такие эмоции, что в какой-то момент просто не отрывать лицо от подушки и задохнуться показалось ему вполне здравой и взвешенной идеей. - “Это же храмовник! Рыцарь! Да еще какой: невинный и непогрешимый! Что это за шуточки? Что это, мать твою, за выходки?!”. События вечера живо всплывали перед глазами. Вот Каллен говорит, что какие-то мрази украли его одежду, и ему нужно добраться до комнаты. И он просит Алима его прикрыть. Сначала эта идея показалась ему забавной. Ровно до того момента, как это чудо храмовничье не выползло из купален в преступно крошечном полотенце! Кажется, в тот момент Алим забыл как дышать. Он просто торопился идти вперед, чтобы отогнать навязчивое желание пялиться на Каллена. Этого высокого, подятнутого, совершенно сложенного… “Идиот!!!” - снова мысленно застонал Алим и ударился лбом в подушку. - “Тебе народу в Круге мало? Почему именно ОН?!”. Когда они вышли на лестницу, в Алима будто вселился демон, сказавший: “Прощупай почву. Ненавязчиво, шуткой”. И тогда Алим призвал весь свой актерский дар и выдал ЭТО: - Не думаю, что кто-то в Круге будет недоволен таким приятным зрелищем. Как будто Алим не знал, как отреагирует Каллен. Как будто он всерьез ожидал, что этот провинциальный лопух сможет правильно воспринять намек. Естественно, Каллен тут же залился густой краской, будто услышал какой-то отвратительный, пошлый анекдот. Алим, может, даже рассердился бы. Но в ту минуту Каллен казался таким милым и ранимым, что все силы ушли на то, чтобы прикусить язык и не начать извиняться. Этого еще не хватало. А то, что было дальше, просто конец света. Услышав шаги по коридору, Алим быстро нашел глазами дверь в кладовую и запихал туда Каллена. Но какого демона он сам-то туда полез? Когда он спросил про “Неловко”, он имел в виду, что Каллен должно быть неловко чувствует себя, разгуливая по башне Круга без одежды. А когда рыцарь обратил внимание на то, что Алим добровольно заперся с ним почти голым в тесной кладовке, волнение и неловкость накрыли его такой оглушительной волной, что он не удержался от очередной абсолютно неуместной шутки “Решил, наконец, побыть наедине со своим обнаженным любовником”. Очередной стон. Очередное мысленное “Идиоооооот!”. Очередной удар лицом в подушку. Когда Алим начинал что-то играть, иногда ему было сложно остановиться. Вначале он просто хотел едва коснуться храмовника, изобразив не то кокетство, не то, что стряхивает с него невидимую пылинку. Но стоило пальцам прикоснуться к его белоснежной коже, и он уже не мог оторвать руку. Маг как завороженный, восхищаясь и одновременно пугаясь того, что делает, медленно провел по его плечу. Он видел крошечную капельку воды, которая стекала по шее Каллена с еще влажных от купания волос, и едва удержался от того, чтобы не поймать ее губами. Хотелось провести ладонями по его груди, преодолеть эти, казавшиеся пропастью, разделявшие их пару сантиметров, и всем телом прильнуть к нему. Лучше предварительно избавившись от мантии. И, наконец, скинуть это до головокружения раздражавшее полотенце. Кажется, Каллен уловил настроения Алима и сделал то, что резко и болезненно его отрезвило: он с отвращением закрыл глаза! “Лишь бы не видеть тебя, урод остроухий!” - язвительно напомнило создание. Нестерпимо захотелось удавиться. Так больно и тошно магу не было даже когда проклятый Ивар угощал его своим сапогом. Противно от ситуации, которую Алим сам же и создал. Мерзко от самого себя. Нужно было что-то придумать. Как-то спасти ситуацию. Алим панически пытался найти выход и уцепился за то, что еще было таким ярким в его сознании. Он держал Каллена за предплечье. Мощное накачанное предплечье. Тренировки. Мечи. Фехтование. И тогда Алим неожиданно вспомнил о давней мечте научиться обращаться с оружием. Простой разговор на отвлеченную тему, просьба - то, что могло помочь ему вновь вернуть внимание теплых медовых глаз Каллена. - Ты умеешь фехтовать? А меня научишь? Единственное, о чем сейчас мечтал Алим, это что Каллен хотя бы не будет обходить его за километр, с отвращением отворачиваясь каждый раз, видя его взгляд. Почему-то мысль о том, что он может потерять доверие и дружбу этого храмовника была мучительна, невыносима. Если же храмовник все-таки сдержит свое обещание (хотя зачем ему?) и будет тренировать Алима, то впредь эльф будет вести себя с ним предельно осторожно.