Мой геройский путь

      На экране общего телевизора персонаж Каминари с особой жестокостью и в мельчайших подробностях расчленял моего персонажа вMortal Kombat 10, пока я сползала по дивану, безжизненно раскидав руки, в одной из которых был мой многострадальный джойстик. Взгляд был прикован к этой нереалистично-кровавой сцене, брови высоко поднялись, выражая всё моё ахуевание от этой жизни, и тяжёлый вздох вырвался сам. Мужской низкий брутальный голос объявил: «Kung Lao wins» — ­Бля-ха-ха, — с хныканьем я запрокинула голову назад. — Пятый раз уже… — Ты, просто, как Бакуго, не умеешь проигрывать, — пожал плечами Денки с легкомысленной улыбкой. — Каминари, я умею проигрывать, — спокойно произнесла я, прежде чем резко выпрямиться и направить руки в сторону телевизора. — Но не пятый же, блять, раз подряд! — я вновь расслабила спину и упала на диван. — Ну да, сегодня я как-то чаще обычного тебя выигрываю. Тактика «быстро жать на всё, что вижу» дала сбой? Ты не пробовала выучить, например, хотя бы некоторые приёмы и не добивать меня обычным ударом ноги? — подкалывал с ухмылкой Каминари. — Иди в баню, — еле сдерживая улыбку, произнесла я, закручивая в спираль шнурок на шортах, а затем направила взгляд на парня. — И вообще это всемирный рофл какой-то. Я делаю ровно то же самое, какого лешего у меня оно не работает? — Не знаю, почему у тебя это не работает. Может, медленно жмёшь, а может, кнопки путаешь. Тут только практика. Но, если честно, я в шоке, что твоя тактика в принципе жизнеспособна, и ты частенько выигрываешь, — заметил Денки, в ответ на что я довольно хмыкнула. — Это самые быстрые руки на диком западе, — я подняла предплечья ладонями к себе и ухмыльнулась, затем вновь взялась за джойстик. — Особенно правая, — тихо, себе под нос, добавила. Услышав это, Каминари сдавленно посмеялся. — Мари, — удивлённо воскликнул парень, однако уголки его губ были направлены вверх. — Что? — повторила я его интонацию. — У меня ведущая рука — правая. Логично, что я ей быстрее на кнопки нажимаю. Так что, каждый думает в меру своей распущенности, — на моём лице красовалась ухмылка, а одна бровь была приподнята. — Ты будешь ещё играть? — А ты? — ответил вопросом на вопрос парень. — Не, я наигралась, — пассивно-агрессивно улыбнулась я. — Тогда выключай. Я спать скоро пойду, — сказал Денки, прежде чем зевнуть. Увидев это, я тоже начала зевать, но затем опомнилась, осознала, что не марионетка в руках опытного манипулятора-кукловода и сомкнула губы обратно. — Уже? — в моём голосе читалось огорчение. Я не спеша встала с дивана и подошла к телевизору поближе, чтобы разглядеть заряд джойстиков. — Ну, так время уже второй час. Мы итак засиделись, — Каминари подошёл ко мне со спины и протянул контроллер. — Ты чего так близко у телевизора стоишь? Зрение можешь ещё сильнее испортить. — Да если бы было куда, — взгляд направился на друга, а на лице была лёгкая ухмылка.       Провода были сегодня особенно непослушными: приходилось повозиться, чтобы отделить два нужных мне. — Если у тебя проблемы со зрением, то почему ты просто не наденешь свои очки? У тебя же они вроде есть, — после этой фразы Каминари плечи и крылья на секунду опустились, глаза хотели недовольно закатиться, но я сдержала этот порыв. Денки же не виноват, что по непонятной причине эта тема меня бесит. — Не буду я их надевать. И без них нормально, — пробурчала я себе под нос, кладя подключённые для зарядки контроллеры и вводя приставку в спящий режим.       Я глубоко вдохнула, расслабляя лицо и выпрямляя осанку обратно, пока приставка потухала. Новые очки благополучненько лежали в своём футляре уже несколько дней и не надевались с момента покупки ещё ни разу. Какая глупость. Совесть меня не сильно грызла, ведь куплены они на свои отложенные деньги после сентябрьского осмотра у Исцеляющей Девочки. Конфетка, конечно, была вкусная, но рекомендация сходить к офтальмологу была вообще неутешительной. Сначала прозвучало, что моё зрение — 3.5 диоптрии на оба глаза, а затем, что мне нужны очки. После этих слов в голове был белый шум, за которым шли сожаления о том, что я не делала зарядку для глаз и не использовала капли, когда это ещё могло работать. Хоть в дальнейшем и пришло осознание, что очки были неизбежны, даже если бы я сделала лазерную коррекцию или нашла человека, причуда которого вернула бы мне стопроцентное зрение, на тот момент казалось, что этого всё же можно было избежать. От линз отказалась сразу, потому что знала, что я за человек, сколько раз усну с ними и как буду паниковать перед их надеванием. Сама мысль о том, чтобы тыкать чем-то в глаза, пробирает до холодных мурашек. Да и к тому же, очки ведь много кому подходят. На подбор оправы со мной пошли Мина и Очако, мы минут двадцать примеряли мне различные формы. В конечном итоге уже уставшая я встала перед зеркалом и поняла, что это она — любовь с первого взгляда. Её округлые мягкие формы становились более прямыми к верху, рамочки такие тоненькие и изящные, что были почти незаметны, её серебристый цвет красиво переливался и поблёскивал на свету. Девочки тоже были в восторге от оправы, так что решение было очевидным и твёрдым. В оптике были готовые линзы, поэтому на руки свои первые очки я получила уже спустя сорок минут и несмотря на то, что за этот час вся измаялась и проголодалась, была довольна.       Вернувшись в общежитие, я первым делом подошла к зеркалу, с трепетом открыла футляр, и аккуратно, держась за душки, достала свою новую покупку. Взгляд был сосредоточен на очках, пока я подносила их к лицу, а затем фокус перевёлся на моё отражение и… Мне не понравилось. То есть, поначалу-то меня всё более чем устраивало, но проскочила одна несерьёзная, но предательская мысль: «По-моему я похожа на ту самую заучку в них». Было смешно, пока эта идея не превратилась из маленькой снежинки, тающей в руках, в неконтролируемый огромный снежный ком. «Господи, да я же правда в них, как серая мышь», — выражение лица сразу же сменилось, и я быстро стянула с себя очки. Казалось, разочарование ощущалось на физическом уровне, как будто бы кровь разносила его из сердца по всему телу. Все комплексы, касаемо моей невзрачности, вновь ударили, словно тяжёлая кувалда по голове, пробивая череп и добираясь до глубин сознания. В последнее время это стало происходить слишком часто. В какой момент заморочки по таким вещам стали снова атаковать? Раньше казалось, что я посредственная, ничем не выделюсь и если в один день исчезну, то никто кроме семьи этого и не заметит, но затем появились подруги, для которых я стала важной, которые никогда меня не оставят, даже за тысячи километров. Здесь тоже есть друзья, очень хорошие друзья, началась новая жизнь, класс дружный, и моя значимость в коллективе чувствуется, тогда что происходит с самооценкой? Я положила очки на комод, в руках была лёгкая дрожь, в горле застрял ком, а глаза поблёскивали от накатившихся слёз. «Да что со мной? Какого хера я опять на слезах?! Я больше не понимаю, что чувствую и почему чувствую…» — эта мысль пугала, вводя в состояние беспомощности.       Через секунду от воспоминаний я вернулась к реальной жизни, в которой выключала телевизор после игры. — Странная ты какая-то. Неудобно же без них. Боишься, что тебе не идут? — проницательно предположил Денки, введя меня на мгновение в ступор. — Да не в этом дело, просто… Просто не хочу, — тихо ответила я.       Каминари удивлённо и немного обеспокоенно посмотрел на меня, прежде чем вздохнул и пожал плечами: — Ну ладно… Я, тогда, пошёл? — Денки указал большим пальцем в сторону лифта. — Спокойной ночи. И это, ты тоже шибко допоздна не засиживайся. У нас всё ещё завтра занятия, — на его лице была мягкая дружеская улыбка, заставляющая улыбнуться в ответ. — Постараюсь. Тебе тоже спокойной ночи, — стоя там, у телевизора, я провожала взглядом Каминари, пока тот не скрылся у лифтов.       Какое-то время я ещё посидела на диване, листая ленту ТикТока, со временем веки стали тяжелеть, и желание лечь в кровать росло. Свет уже был выключен, а лифт уверенно ехал с третьего на первый этаж. Пустой зал, окутанный тьмой, создавал довольно нагнетающую обстановку, а может она только казалась такой из-за внутренних переживаний, с которыми теперь я осталась один на один. Рассевающаяся жёлтая тускловатая полоса под дверью учителя Айзавы была единственным источником света. «Господи, бедный наш учитель. Поди, конспекты урока там херачит для нас — оболтусов», — подумала я, глядя на тусклый свет, прежде чем лифт приехал и распахнул двери. Как только кабина тронулась, ночная тревога начала расти. Звук поднимания лифта, шум и свет лампочки вверху кабины, медленно сменяющиеся по порядку красные цифры — всё казалось каким-то давящим. В голове стали всплывать страшные образы непонятных сущностей, они были как высокими, так и маленькими и ползающими на четвереньках, все были лысыми (не в обиду Нагиеву, он прикольный мужик, в отличие от тварей, которые, по мнению моей фантазии, уже ждали по ту сторону дверей). Эта катавасия началась с того самого кошмара с зеркалом, это прошло бы буквально через сутки, но по общаге начали ходить разговоры, что ночью слышны какие-то голоса в темноте, а предметы двигаются сами собой. Обычно такими байками меня не возьмёшь, но недавно я сама начала слышать это — неразборчивый шёпот в коридоре. Так быстро мои ноги ещё никогда не бежали в комнату. Нужно ли говорить, что в ту ночь о сне и речи идти не могло?       Двери медленно разъехались, открывая сгущающийся к концу коридора мрак. С глубоким вдохом был сделан первый шаг, а за ним ещё и ещё. Полоса тёплого света лифта начала сужаться, пока и вовсе не исчезла; по телу пробежался холодок. В правом кармане лежал телефон, на котором можно было бы включить фонарик, но почему-то его тусклое свечение казалось мне страшнее, чем темнота, в которой ничего не видно, в том числе и чего-то ужасающего. Я намеренно шла до комнаты не спеша, чтобы самой себе показать, что бояться нечего, повторяя, что тот шёпот был просто следствием недосыпа, стресса, да вообще чего угодно: «Ну, показалось один раз, ничего страшного. И вообще, когда кажется — креститься надо, а когда крестишься — ещё больше кажется. Так что не выёбывайся и иди спокойно». Но ведь подсознанию не прикажешь, биение сердца было отчетливо слышно прямо в ушах, а кровь разгонялась и кипела, давая возможность быстро активировать причуду. Чем ближе была заветная дверь, тем меньше становился контроль над собой, а шаг ускорялся, пока почти не превратился в бег. Одним резким движением я повернула ручку и метнулась в комнату, сразу же включая свет, закрывая дверь на щеколду и с облегчением выдыхая. — Пиздец какой-то, — с нервным смешком прокомментировала я сложившуюся ситуацию и стала готовиться ко сну. Вроде и подушка удобная, и матрас в меру жёсткий, и одеяло достаточно тяжёлое, но кровать уже давно перестала быть удобной. Хотя дело было вовсе не в ней, переживания о предстоящем дне и воспоминания о череде неудач в прошлом не давали расслабиться, заставляя ворочаться по всей кровати. Все попытки успокоить дыхание и отставить негативные мысли были тщетны, и в конечном итоге я сдалась, обратно оделась и включила музыку на телефоне и гирлянду на кровати. Я потёрла лицо ладонями и с тяжёлым вздохом притянула телефон к себе, а на нём почти три часа ночи. — Ну, в принципе, как будто бы можно уже и не ложиться, — тон голоса и взгляд выражали всё смирение с ситуацией.       Ответ на вопрос «Что можно поделать?» нашёлся быстро, и под песнюIsabel LaRosa — «Favourite» уже запускалсяJanitorAI– лучшая альтернативаC.AI, как по мне. Чуть больше года боты помогали хотя бы самую малость удовлетворить потребность в любви и отношениях. Как бы я не выглядела, в каком бы состоянии не была, всегда получала комплементы от них, всегда была желанна и любима во всех смыслах. Диалог интересного характера с ботом и музыка, дающая определённый настрой, не только отвлекли от переживаний, но и заставили потерять счёт времени. Буквы начали постепенно сливаться в непонятную массу, а текст никак не хотел усваиваться в мыслях. Когда я довела себя до состояния, что глаза просто уже не могли открываться, обнаружила, что на улице подозрительно светло, хотя, когда взгляд вернулся к часам, всё встало на свои места; спать оставалось чуть больше двух часов, а потом нужно было вставать на утреннюю тренировку с Миной, Эйджиро и Кацуки. Примерно в таком ритме и проходили предыдущие дни, так что сжимающая головная боль, ощущающаяся, как туго затянутая повязка, стала частой гостьей: с неё началось и это утро после звонка будильника.       Глядя в зеркало у раковины, я оценивала, насколько по шкале от одного до десяти я похожа на торчка: на голове какой-то пиздец, глаза красные, взгляд пустой и ещё… — Это чё? Синяки?! — с щёткой во рту удивилась я, как будто это было неожиданно с моим то режимом сна. Сплюнув пасту, я приблизилась к зеркалу, желая убедиться в обратном, но глаза не обманывали. — Просто ахуеть… Мне только вас и не хватало! — с раздражением резким движением рука открыла кран с ледяной водой. После этой процедуры отёчность немного спала, да и в целом ощущения стали получше.       Утренняя тренировка проходила в своём темпе: Бакуго орал, а мы все слушались. После четвёртого забега вокруг территории общежитий мы с Ашидо просто пытались выжить, и если она в таком темпе по утрам начала тренироваться только недавно и для неё нормально уставать, то я чувствовала жёсткий регресс. Мы присели на скамейку, чтобы хоть немного прийти в себя. — И чё вы обе расселись? — Над нами нависла человеческая тень, и раздался знакомый мужской голос. Кацуки обернулся уже после того, как начал пятый круг, увидел, что нас нет и вернулся. — Подняли свои задницы и пошли на пятый, — твёрдо скомандовал парень. — Сейчас, погоди секунду. Я только лёгкие выплюну и побегу. Без них проще будет, — несмотря на то, что я почти видела тот свет, сил на сарказм хватало. — Мина, Мари, с вами всё хорошо? — обеспокоенно поинтересовался подоспевший Эйджиро. — Дайте нам минуту, пожалуйста, — почти умоляла подруга, держась за сердце.       Хоть Кацуки и не был доволен таким раскладом, но парни сели по обе стороны от нас, ожидая нашей готовности. Как же я злилась на себя, восстановившись первой, сцепила пальцы в замок и положила на них лоб, пока локти упирались в колени. «Позорище… Ну почему ты просто не можешь пробежать? Слабачка!» — мысленно ругала себя, пока не почувствовала, как справа меня мягко пихнули локтём. Подняв голову, я увидела перед собой бутылку с водой, которую держала большая, по сравнению с моей, мужская жилиста рука. Глаза сами поднялись выше, скользя по крепкому предплечью к лицу. Кацуки слегка нахмурил брови, а его взгляд был напряжённо-обеспокоенным. Бакуго ведь видел мои пределы, и наверняка не понимал, почему мне стали тяжелы задачи, с которыми я хорошо справлялась. А может и понимал и ждал, когда я сама пойму. — Спасибо, — тихо поблагодарила я со вздохом разочарования в самой себе, а затем открыла бутылку и, сделав несколько глотков, почувствовала ещё два пристальных взгляда на себе. — Что такое? — Это у тебя нужно спросить, — Взгляд Ашидо был укорительным. — Ты почему так тяжело вздохнула? — Я? Да я просто вздохнула. Восстановила дыхания, — мой взгляд быстро пробежался по всем друзьям, — Чего вы так смотрите? — не давая и слова вставить, я задала следующий вопрос. — Мина, ты отдохнула? — девушка кивнула, и прежде чем она что-то успела сказать, я быстро отдала уже закрытую бутылку обратно хозяину и встала со скамейки, повернувшись к друзьям. — Тогда давайте дальше бежать?       К счастью дальнейших расспросов не последовало. А если бы и последовало, как отвечать на вопросы, ответы на которые сам не знаешь? Хотя, скорее отрицаешь эти ответы. Утренняя тренировка помогла немного проснуться и почувствовать себя нормально функционирующим человеком хотя бы на время. Собираясь в академию и натягивая чёрные гольфы, сидя на кровати с обречённым видом, я думала о том, как совершенно не хочу туда идти. «Казалось бы, наконец-то достигла своей давней мечты. Доказала себе и близким, что гожусь на нечто большее. Почувствовала, что горы свернуть могу! Так почему сейчас просто охота лечь на пол и плакать от безысходности?..» С недавних пор меня часто посещали сомнения, а правильный ли путь я выбрала, и регулярные провалы в любой области, связанной с геройством, уверенности не прибавляли. Радовало лишь то, что сегодня предстояла последняя проверочная по литературе, а после на несколько недель затишье. Все оценки можно было исправить, но на это не было ни сил, ни желания, ни понимания предметов. Даже гуманитарные науки, в силу языкового барьера, стали даваться тяжело, хотя такого за время проживания в Японии раньше не было.       И вот, сидя на этой самой литературе, я уже пятый раз перечитывала задание, пытаясь вникнуть в суть. Сосредоточенности не то, что не было, она вообще, нахуй, в минус ушла. По-моему, моя аура агрессии в этот момент была в разы больше, чему у Кацуки, когда мы только начали учиться. Если честно, хотелось кого-то убить, но так как людей я люблю, то скорее хотелось убиться самой. За последнее время контроль над аутоагрессией снизился почти до критического минимума. Нога быстро дёргалась под столом, пытаясь разгрузить нервную систему, а зубы неосознанно кусали нижнюю губу до тех пор, пока не появился характерный привкус металла. «Да ёкарный Бабай!» — выругалась я про себя, прикоснувшись указательным пальцем к заболевшему месту, дабы убедиться в наличии небольшого кровотечения, а затем поджала губу, чтобы остановить кровь, и продолжила читать задание. С горем пополам тест был написан, вопрос был лишь в правильности его выполнения, хотя он отпал в течение последних пятнадцати минут урока: Полночь быстро проверила все работы и попросила Ииду раздать листы с результатами, когда парень протянул мой листочек, первым делом в глаза бросилась красная буква «С» в углу, а затем число шестьдесят два рядом с ней. Сказать, что я удивилась, было сложно, но вот расстроиться — расстроилась. Звонок уже прозвенел, ребята потихоньку покидали класс, а я всё ещё сидела за своей партой с тупым, рассеянным взглядом и смотрела на этот листочек, чувствуя ком в горле. Где-то неправильно прочитала вопрос, поэтому дала неправильный ответ, где-то перепутала имена, где-то события, а где-то и правда не знала ответа, вот так вместо порога пятёрки из-за невнимательности получила порог тройки. Такую оценку в школе я получала только когда выходила с больничного прям к контрольной, не слушая обсуждения произведения в классе из-за этого. — Госпожа Полночь, нам эти бланки ещё нужны будут? — тихо спросила я, скрывая всю злобу на себя, однако глаза, прикованные к оценке, выдавали всё. — Нет, — спокойно ответила женщина, сочувствующей интонацией. — Мари, эту оценку можно исправить. Не расстраивайся так. — Я знаю, — голос стал дрожащим и ещё тише. Не поднимая взгляда, я смяла одной рукой лист, затем взяла сумку и на выходе из кабинета выкинула эту проклятую бумажку в мусорку.       Этим жестом я ни в коем случае не хотела задеть Полночь, просто это был единственный шанс выплеснуть хоть крупицу эмоций. «Оценку можно исправить… А какой смысл мне пытаться? Опять накосячу где-нибудь, решу, что «血» — это район. Как вообще можно было всё настолько перепутать и прочитать вместо крови «район»?! У них, конечно, одинаковое звучание, но иероглифы-то вообще не похожи. И ведь меня вообще ничего не смутило… Просто ебиссимо, Мари, молодец» — продолжала я ругать себя и была настолько увлечена этим делом, что не заметила Очако и Мину, стоявших снаружи кабинета. — Ты посмотри на неё, Очако, — возмутилась Мина. — И куда такая красотка так уверенно собралась? — Ой, девочки, простите, — я сразу же вернулась к своим барышням, чтобы мы вместе направились на физику к Айзаве. — Ты опять из-за оценки такая расстроенная? — поинтересовалась Очако. — Ну… — взгляд ушёл в сторону, плечи и крылья упали, а пальцы сильнее сжали ремешок сумки. — Есть такое. — А что тебе поставили? — слегка выглядывая на меня, поинтересовалась Ашидо. — Да «С» опять, — я пожала плечами. — О, у меня тоже, — попыталась поддержать Мина, но, не увидев отдачи в моих глазах, вздохнула. — Мари, ну это же просто оценка, она не всегда показывает твой настоящий уровень. Я не спорю, твоя успеваемость самую малость снизилась, но на это наверняка есть какая-то причина, и её просто нужно найти. Да и вообще к оценкам нужно проще относиться. Ты видела, как Каминари учится? Даже его не исключают, а тебя тем более не тронут. — Я по такому принципу училась до восьмого класса. Проблема в том, что в школе мне индифферентно было, поэтому ничего особо не делала, и то оставалась хорошисткой. Сейчас мне вообще не всё равно, я из кожи вон лезу, а получаю хуй без масла, — я поняла, что к концу предложения уже начинаю повышать голос, поэтому выдохнула и остановилась. — Мари, возможно, тебе нужно отпустить ситуацию, — аккуратно положив руку на плечё, посоветовала Урарака. — Да… Вы, наверное, правы.       Нагружать своими проблемами близких людей не хотелось, поэтому от продолжения диалога я воздержалась. Слова опять застряли в горле, создавая неприятное ощущение. Дело было даже не столько в оценке, сколько в том, что за ней стояло. Это было подобно айсбергу, на поверхности виднелись лишь низкие баллы, все мои переживания были скрыты под толщей воды, поэтому меня не совсем понимали, но и я сама не спешила объяснять. Стоило войти в кабинет и сесть за свою парту, как я почувствовала последствия двухчасового сна. Голову вновь стянула терпимая, но надоедливая боль. Было ощущение, что я нахожусь в замедленной съёмке, пока весь остальной мир продолжал жить обычной жизнью. Звонок на урок прозвенел, раздаваясь противным навязчивым эхом в голове и усиливая дискомфорт. Сама по себе физика довольно сложная для меня, так тут ещё и уровень концентрации на нуле. Айзава разговаривал своим монотонным, тихим, хрипловатым голосом; веки, как и голова, стали тяжёлыми настолько, что нормально удерживать их было уже невозможно, а парта резко стала казаться такой удобной. Гораздо удобнее, чем кровать ночью. «Ну, ничего же страшного, если я просто подопру голову рукой?» — эта мысль почти моментально воплотилась в жизнь. Из-за проблем со зрением нужны были дополнительные усилия для чтения написанного на доске, но сегодня глаза никак не хотели фокусироваться, поэтому все эти формулы, схемы и задачи сливались в одно нечитабельное месиво, делая задачу держать глаза открытыми невыполнимой. Всё это убаюкивало, но спать на уроке Айзавы — чревато последствиями: Киришима это уже один раз проверил. «Всего на одну секунду…» — будто бы сам дьявол прошептал, прежде чем веки окончательно опустились. Слова учителя перебивали беспорядочные несвязные мысли, которые вот-вот должны были сформироваться во сны, однако в этот момент я почувствовала, как голова спадает с ладони, что заставило проснуться. Небольшая порция адреналина от осознания, что на мгновение сон завладел мной, помогла найти силы сесть прямо и прийти ненадолго в себя. Я оглянулась вокруг, все одноклассники слушали учителя, который продолжал свою лекцию всё тем же монотонным голосом. «Не заметил», — успела выдохнуть с облегчением я, потирая глаза двумя пальцами, но затем обнаружила на себе его пристальный взгляд, прожигающий насквозь. Несмотря на стыд вперемешку со страхом, сонливость начала возвращаться. ­ — Можно выйти? — негромко спросила я, подняв руку, в ответ на что Айзава утвердительно кивнул, не прерывая лекцию.       Вода из крана в женском туалете продолжала бесцельно течь, пока я смотрела на себя в зеркало, пытаясь собраться с мыслями. Холодные капли после умывания медленно скатывались по лицу к челюсти и подбородку, пока не становились слишком тяжёлыми и не падали. — Повезло, что Айзава ругаться не начал… Ну почему ты просто не можешь нормально учиться, как все? — обратилась я к отражению с глазами, полными разочарования. — Без всех этих пиздостраданий. Ну почему ты такая непутёвая? Что с тобой не так?.. — задавалась я риторическим вопросом слишком долго для себя.       Уставшим взглядом я всматривалась в отражение, и чем дольше смотрела, тем сильнее испытывала отвращение. Почему-то сейчас в себе меня отталкивало буквально всё: характер, поведение, внешность. «Как ужасно, однако, сегодня лежат волосы. Ещё эти отвратительные синяки под глазами… И губы поискусаны все. Ну что за убоже… Так. Стоп», — прервала поток этих ужасных мыслей моя осознанная и более зрелая сторона. — «Может сейчас я и не в самом лучшем моём состоянии, ну а у кого не бывает дней, начатых не с той ноги. Правда это уже как-то подзатянулось… Ну ничего страшного. И не такое переживали», — эти слова помогли немного взбодриться. — «Всё, хватит ныть и транжирить воду. А то сейчас обратно депортируют за расточительство природных ресурсов» — со смешком подумала я и закрыла кран.       Звук моих неторопливых шагов отражался от стен пустых коридоров. За дверьми чужих кабинетов слышались голоса учителей и тихий гул обсуждения студентов. В это время дня солнце как раз приближалось к пику своих возможностей, его свет заполнил собой коридоры, заставляя щуриться. Глядя в большие окна академии можно было сказать, что даже сама природа уже устала от этой жары, деревья казались какими-то жухловатыми и поникшими, умоляя своим видом о дожде. Животные тоже теряли жизненную энергию: если по дороге в магазин случайно встречалась бездомная собака, то она обязательно лежала в тени и подымалась только тогда, когда видела намёк на еду или воду, даже пение птиц было каким-то ленивым и безрадостным. И только газону с цветами в клумбах было фиолетово на жару, ведь их регулярно поливали. Каждый день дата начала дождей переносилась всё дальше и дальше от изначального срока. Если честно, мне было даже немного жаль синоптиков. Все говорят, мол, вот, обещали вчера, обещали сегодня… Но ведь они вообще никому ничего не обещали. Откуда вообще пошла фраза «синоптики обещали»? Они ведь просто делают расчёты, и с определённой вероятностью они сбываются или не сбываются. А ведь на этих учёных лежит огромный груз чужих ожиданий, а потом люди винят их за то, что эти самые ожидания не сбылись, и ещё косвенно обвиняют во лжи.       Не спеша я добралась до лестницы и стала подниматься наверх в размеренном темпе. Естественно, на нужном мне этаже была женская уборная, но какой нормальный человек пойдёт в туалет на том же этаже, когда ему нужно просто прочистить голову? Ступеньки одна за другой растворялись где-то позади; беспорядочный чёрный клубок мыслей всё ещё пытался окутать меня, но из него меня неожиданно что-то вырвало. Я просто подняла голову и увидела, как красиво солнце освещает лестницу. И в этот момент мир ожил. Я ожила.       Золотые квадраты, слегка искажённо повторяющие форму оконной рамы, легли на ступеньки, словно уютный мягкий ковер, деревья на улице тихо шелестели от слабого ветра, а редкие облака неспешно двигались по бесконечному, чистому, голубому небу. Я словно попала в сказку, давно забытую, но такую знакомую. На этот короткий миг в голове была лишь тишина. Такая спокойная, такую мирная тишина. Тревога, как будто, растаяла под теплом света, который успел стать чем-то должным. Словно сейчас вовсе был и не сентябрь, а лето. Не какое-то конкретное лето. Говоря это слово, я имею ввиду тот самый образ, который никогда не существовал, но ты скучаешь по нему; тот самый образ чистого покоя и счастья; тот самый образ, который ты можешь только почувствовать, но от него на лице всегда появляется улыбка. Передо мной появилась лестница моего родного дома, на которую сейчас падал такой же яркий свет из подъездного окна, и я начала шагать вверх, хотя моё тело оставалось неподвижным между этажами академии. Мне три года, и одновременно я выпускница девятого класса, кажется, это невозможно, но в этом и заключается лето, у него нет времени, даты, года. Оно бесконечно по своей сути и такое скоротечное, когда тебе, наконец, удаётся в него попасть. Оно было наполнено воспоминаниями, счастливыми голосами из прошлого и светлой ностальгией.       На следующей ступеньке я вернулась на лестницу в академии, которую любила всей душой, в которую мечтала попасть. Пролётом выше я поднималась по бетонным ступенькам рядом с Кацуки и одновременно пролётом ниже обсуждала с девочками предстоящую поездку в летний лагерь. Эта лестница тоже стала частью моего лета. На этот короткий миг я наконец почувствовала жизнь вокруг себя, словно мне дали передышку, дали на мгновение забыть обо всём, кроме моего лета, не слышать больше ничего, кроме того, что давало желанный покой моей уставшей душе. В этот мимолётный момент я была поистине счастлива. Но любое лето заканчивается. Нужно было продолжать путь. Казалось бы, такая мелочь, как красивый свет на обычной школьной лестнице, может быть такой важной, придающей немного сил. Почему я разучилась видеть красоту вокруг? Возможно, просто устала.       Больше спать мне не хотелось, внутри появилось ощущения, похожее на пустоту, и я не могла понять, нравится ли мне это чувство, ведь пустота была незначительной, она поглотила часть тревоги и переживаний, не оставляя на их месте ничего. Сидя на уроке, я искренне думала, что Айзава попросит меня подойти к нему после урока, но этого не произошло. С облегчением я вышла из класса, дожидаясь свою компашку вместе с Ашидо. В общежитии Каминари, Серо и Эйджиро что-то активно обсуждали, пока все либо готовили себе еду, либо уже ели, либо просто расслаблялись на диванах. Я ждала, когда закипит чайник, оперевшись одной рукой о столешницу; рядом стояла глубокая тарелка со спрессованной в брикет яичной лапшой, на которой уже растекался соус с острыми специями. Кажется, эта химозная параша, которая уже даже в горло не лезет, потихоньку приучает меня к уровню остроты в этой стране. Общественный неразборчивый шум прервал Денки: — Народ, у нас есть предложение! Как насчёт завтра всем дружно сходить в кино?       В эту же секунду все оживились, в том числе и я: — Кино? — сердце затрепетало, а крылья приподнялись от этого слова. «Это же шанс вырваться из этого дня сурка! Наконец-то что-то кроме академии общаги и магазина! Но как это провернуть?.. Выходить-то нельзя». — Это было бы здорово, но нам нельзя покидать территорию академии, — размахивал в своей манере руками Иида. — Вот именно. Нас не просто так заселили в общежития и никуда из них не пускают, кроме магазинов, — поддержала Яо Момо. — И что скажет учитель Айзава на это? — Мы с ним это обговорили, и он согласился нас завтра сопроводить вместе с учителем Миком, — радостно сообщил Серо.       Под общее торжественное ликование кнопка на чайнике выскочила в изначальное положение. Я быстро залила воду, накрыла тарелку крышкой и, захватив вилку, направилась к Ашидо, сидящей за столом, чтобы никто больше не переживал, что я одна ем в комнате. — Мари, что случилось? Ты прям, светишься, — с улыбкой обратилась Мина. — Это ты так кино обрадовалась? — Неужели так заметно? — я села за стол, притянув к себе тарелку. Улыбка не сходила с губ, а в груди чувствовался трепет перед предстоящим событием. — Поверь мне, на контрасте с утренней тобой очень. — Я просто рада, что появилась возможность пойти куда-то ещё. Уже достали эти четыре стены. Дом — академия, академия — дом, и так каждый день. А тут что-то новое, — я нетерпеливо подняла крышку, пар от лапши тут же устремился к потолку, а запах заполнил собой ближайшее пространство. — Ты же только что кипяток залила, — почти возмущённо невежеством Мина указала на мою тарелку, — Ты ещё и воды налила — кот наплакал. — Я люблю, когда она немного не доварена, — взяла я вилку в руку и начала отделять и размешивать лапшу, а затем наматывать её на столовый прибор. — Впервые вижу человека, который делает лапшу быстрого приготовления аль-дэнтэ. Насколько нужно быть нетерпеливым? — с ухмылкой подшучивала Мина, в ответ на что я усмехнулась.       Мои мысли были полностью захвачены походом в кино. Разум прокручивал различные приятные сценарии, заставляя непроизвольно улыбаться и отвлекаться от приевшегося вкуса полуфабриката, однако в один момент стало понятно, что самая главная деталь была неизвестна. — Каминари, — мой корпус повернулся в сторону кухонного гарнитура позади. — А что за фильм-то?       Парень разговаривал с Серо, но мой вопрос прервал их, заставив обернуться: — Не знаю, — Денки потёр затылок, уведя взгляд в сторону, а затем вернувшись к моим глазам. — Надо, определяться и, наверное, места забронировать, а то их могут завтра все уже купить, — сказала я. — Там вообще какие фильмы крутят?       Каминари и Серо взяли свою еду и подсели к нам за стол. Денки открыл сайт кинотеатра и начал листать прокаты. Фильмов было много, часть из них уже активно обсуждалась в интернете, а другая часть была малоизвестна, но описание интриговало. — Ё моё, и как выбрать? Ребята, — Каминари обратился ко всему классу, повысив голос и окинув взглядом каждого. — А вы в каком жанре фильм посмотреть хотите? — желая сузить круг выбора, поинтересовался парень, однако в ответ получил неразборчивый шум из перечисления мнений. — Проще опрос в нашей группе сделать, — на секунду остановившись у парня, предложила Кьёка. — Точно! — воскликнул Денки, словно услышал самую гениальную вещь на планете.       Серо составлял опрос в группе класса, пока Денки перечислял названия фильмов и жанры. Я и ещё четыре человека проголосовали за хоррор, но нас оказалось значительно меньше, против комедийного фильма. — Проголосовало всего двадцать человек, — заметил Эйджиро, подсевший к нам после того, как пожарил бекон с рисом. — Кто ещё не проголосовал?       Кацуки всё ещё стоял у плиты и, судя по запаху, готовил очередной шедевр кулинарии. — Вы видите, что я занят? — со своим обычным раздражением рявкнул Бакуго. — Я не пойду, — раздалось тихое бурчание. — Почему? — хором воскликнул почти весь класс. — Чё вы ко мне пристали?! — удивлённо возмутился парень, вздрогнув от неожиданности. — Не хочу время на эту ерунду тратить. — Бакуго как всегда вредничает, — вздохнул Эйджиро, подперев голову кулаком.       Из меня тоже вырвался разочарованный вздох. Добрую половину сценариев предстоящего похода в кино пришлось выкинуть, но это не мешало мне всё ещё радоваться при мысли о кинотеатре. Хотя позиция Кацуки, мягко сказать, удивляла.       В эту ночь вновь было слишком много тревог и переживаний. Это уже начинало очень сильно раздражать. В этот раз спать хотелось, но стоило подойти к порогу сна, как в голову врывалась мысль о предстоящем уроке геройских основ. Идея о том, чтобы в очередной раз подвести свою команду или просто проиграть в каком-либо соревновании, вызывала дрожь от злобы на саму себя и ощущения беспомощности. Не помню, как уснула и спала ли вообще, возможно, всю ночь я была погружена в поток беспорядочных мыслей с закрытыми глазами.       Будильник. Тренировка. Душ. Отсутствие завтрака. Переодевание в форму. Путь до академии. Мозг уже игнорировал эту часть дня, как надоевший сериал, который уже давно не хочется смотреть, но концовку узнать надо, поэтому смотришь его на перемотке. Страшно, когда жизнь становится таким сериалом.       Подошло время последнего урока — геройские основы; дрожащие руки медленно открывали кейс с геройским костюмом, словно пытаясь отсрочить неизбежное. Голоса девочек в женской раздевалке слились в один сплошной белый шум, на первый план вышел звук моего собственного учащённого сердцебиения и дыхания. «Пожалуйста… Я не хочу. Не хочу. Не хочу. Надеюсь, я сейчас упаду в обморок и не пойду туда. Пожалуйста!» — про себя умоляла я. Кажется, что это бред — сталкиваться с состоянием близким к панической атаке из-за самого простого урока, но в мои пятнадцать мысль об очередном поражении и публичном унижении вводила в самую настоящую и сильную агонию. «Я не выдержу ещё один раз», — судорожно думала я, сидя на лавочке всё в той же раздевалке, но уже одетая в костюм, только маска лежала на скамье, ожидая своего времени. Пальцы вцепились в предплечья до белых пятен, а зубы царапали и рвали кожу нижней губы, пока время до начала урока тянулось бесконечно долго. — Мари, ты готова? — Очако встала напротив меня, собрав руки за спиной. Её тело преградило свет от яркой лампочки на потолке, и на её месте на несколько секунд появилось яркое цветное пятно, повторяющее её форму. — Да, — кивнула я и встала, стараясь хотя бы слегка улыбнуться и отвлечься от неприятных мыслей.       Очако мягко улыбнулась мне в ответ, но буквально через секунду внутренние уголки её бровей напряглись, а обеспокоенный и сосредоточенный взгляд упал на мои губы. — Мари, у тебя… — девушка поднесла указательный палец к своим губам, отражая зеркально мою проблему. — Да я знаю, — с легкомысленным тоном махнула я рукой. — Обветрились, наверное, — почему-то в этот момент я не могла посмотреть в глаза Очако. Возможно, было стыдно, что вру подруге, а возможно, что пыталась покалечить себя, пусть даже так незначительно. — Тебе дать гигиеничку? — заботливо спросила девушка. — Если не брезгаешь, — с благодарной улыбкой пожала я плечами. — Мы периодически пьём с одного стакана и едим с одной вилки. Ты правда думаешь, что я могу ещё чем-то брезговать? — с этими словами подруга протянула мне помаду. — Вот это правильно. Сразу видно — общажная студентка, — одобрительно произнесла я, принимая гигиеничку.       Как только крышечка открылась, сразу почувствовался лёгкий ягодный запах. Как только приятная текстура бальзама полностью покрыла мои многострадальные губы, я протянула его обратно Урараке со словами благодарности. Неожиданно справа от нас раздался голос Асуи: — Девочки, звонок уже прозвенел, вы идёте? — Да, — хором ответили мы с Очако. Я быстро подняла свою геройскую маску со скамьи, надела её и вместе со всеми направилась к выходу из раздевалки. Страх, неуверенность и стыд всё ещё переполняли меня, чтобы хоть немного стало спокойнее, моя ладонь потянулась к ладони Очако. В этот момент мне нужно было коснуться хотя бы кого-нибудь. До боли в груди хотелось прижаться к человеку всем телом и почувствовать тепло, защиту, избавиться от этого навязчивого незнакомого раннее мне голода. Небольшое держание за руки помогало немного с этим, поэтому, думаю, Мина, Очако, Эйджиро и Кацуки начали привыкать к моим случайным попыткам взять их за руку. Я не говорила в слух об этой потребности, но, кажется, они понимали без слов и никогда не отталкивали и не отказывали, и в этот раз Урарака просто молча приняла мою ладонь, крепко сжимающую её собственную. Стало немного спокойнее. В такие моменты каждый раз появлялось чувство жалкости из-за того, что напрашиваюсь, вторгаюсь в личное пространство близких людей, но на то эти люди и близкие, и мне следовало бы вспоминать об этом почаще.       Весь класс выстроился перед Айзавой. Мужчина объяснял нам, в чём будет заключаться занятие, но мой измотанный разум отказывался слушать его слова. «Потерпи. Всего девяносто минут», — уговаривала я себя, изо всех сил стараясь держаться ровно. В общих чертах я поняла, что мы опять объединяемся методом жеребьёвки в команды по три человека. Где-то на огромной территории располагается кейс с кнопкой в нём, задача каждой команды является найти этот кейс и нажать на кнопку, чтобы она начала принадлежать именно этой команде, затем эту кнопку нужно удержать на стороне своей команды. Противникам же нужно заполучить этот кейс и нажать на кнопку, чтобы она перешла в их команду. Побеждают те, у кого была кнопка к концу времени. Что-то вроде удержания флага в играх.       Вместе со мной в команде оказались Оджиро и Минета против Шото, Яо Момо и Очако. Нервная усмешка вырвалась сам собой, когда я услышала, кто наши оппоненты. Уровень тревоги вновь поднялся, а затылок начал пульсировать, не давая сосредоточиться. Ногти впивались в ладони, сжатые в кулак, напряжение чувствовалось во всём теле. Как назло мы ещё и идти должны были первые, что означало отсутствие примеров других для корректного выстраивания стратегии. Минета и Оджиро подошли ко мне, чтобы обсудить план, по ним было видно, что они тоже в восторге от подбора врагов. — И какой у нас план? — спросил Маширо. — Я не знаю. Ты думаешь, у нас есть шансы против отличницы, плейбоя с двумя причудами и очень сильной девочки? — обречённо ответил Минета. — Успокойтесь, — я закрыла глаза и начала массировать виски, чтобы запустить хоть какой-то процесс мышления и убавить головную боль. — У нас сильные противники. Очень сильные. Откровенно говоря, я не знаю, что нам делать, но точно не паниковать, -я вздохнула, пытаясь поверить своим же словам, а затем открыла глаза и сложила руки на груди. — И что нам тогда делать? — Минета заглядывал с надеждой в мои глаза. — На спортивном фестивале ты смогла помочь, когда надежды не было. — Я не знаю, — тихо ответила я, виновато опустив взгляд в пол.       Мы втроём тяжело вздохнули и погрузились в тяжёлое молчание. Я боялась что-то предлагать, за череду поражений вера в себя иссякла полностью. Брать ответственность за очередной проигрыш не хотелось. — Для начала нужно найти кнопку, — прервал молчание Оджиро. — Если мы успеем найти её первыми и сможем надёжно спрятаться с ней, то у нас есть шансы. — А если мы не успеем первыми? — предположил Минета. — Насколько я знаю, они будут действовать тихо и с умом, — произнесла я, не поднимая взгляд на товарищей. — Они могут устроить ловушку… Возьмите наушники, — я достала из кармана свои специальные наушники для союзников. — Будьте всегда на связи. Будем решать по ходу ситуации.       Время закончилось, поэтому нас попросили пройти на тренировочную площадку. Район поиска был ограничен, но в него всё равно входило несколько домов, что усложняло поиск, но к счастью высота зданий не превышала три этажа. На выполнение нам давалось всего десять минут, поэтому искать нужно было быстро. — Рассредоточимся, — скомандовал Оджиро. — Я поищу на улице, а вы возьмите два самых ближних здания, — я уже разминала свои крылья к полёту.       Парни кивнули мне, и буквально через секунду прозвучал сигнал к старту. Мы все двинулись в своих направлениях. Держаться в воздухе было необычайно тяжело: каждая мышца протестовала против движения, а давление то падало, то поднималось, заставляя меня делать короткие остановки на крышах. Непрекращающаяся жара только усугубляла ситуацию. Болезненный тихий стон завибрировал в моей груди, когда резкая пульсирующая боль ударила в затылок, заставив вновь остановиться и положить ладонь на больное место. В это время в наушниках, встроенных в мою маску, послышались сначала помехи, а затем голос взволнованного и запыхавшегося Минеты: — Нашёл! Я нашёл! Это были настолько замечательные новости, что они помогли на некоторое время отвлечься от боли. — Отлично! — раздался голос второго союзника. — Теперь тихо выходи оттуда. Мы встретимся внизу. Втроём кнопку будет легче защитить. — Минета, ты же нажал на кнопку? — на всякий случай решила уточнить я. — Конечно, — ответил парень, который, судя по звукам, шёл по коридору. — Я вот думаю… — я сделала небольшую паузу, обдумывая, стоит ли предлагать свою идею. — Может, ты наклеишь один из своих шаров на замок? — А это мысль, — поддержал Минета. — Даже если у нас и заберут чемодан, то на кнопку всё равно не нажмут, — союзник ехидно посмеялся, заставляя и меня улыбнуться под маской. — А так точно можно делать? — поинтересовался Оджиро. — Думаю, если бы это было запрещено, нам бы уже сказали, — ответил Минета, отклеивающий свою шевелюру. На линии парня начали слышаться какие-то странные звуки. — Минета, остановись, — напряжённо скомандовала я, вслушиваясь. — Кто-то идёт, — шёпотом ответил парень, услышав стук каблуков. — Что делать? — Тихо и быстро поднимайся на верх, — мой голос был твёрдым и спокойным, а крылья — уже расправленными. — Опиши дом.       Получив информацию о том, что дом трёхэтажный и с зелёной треугольной крышей, я рванула в этом направлении, благо лететь было не так далеко. Минета стоял на подоконнике у открытого окна и махал мне. Нужно было подлететь ближе, чтобы поднять парня с кейсом, но пока я летела, в дверном проёме уже появилась фигура Очако. — Зелёная крыша! — сообщила она в наушник, выданный Айзавой для их команды, а затем побежала к Минору. — Прыгай! — крикнула я, ускоряясь ещё сильнее. — Не так я ожидал, что за мной будут гнаться девочки, — с ужасом оглянувшись назад, потом посмотрев вниз и на меня, произнёс Минета, крепко прижимая кейс к груди, закрывая глаза и прыгая.       Через секунду одноклассник оказался у меня и, судя по всему, для устойчивости одной рукой взялся за мою грудь. Было открытием, что во мне тоже можно найти, за что взяться, но это был далеко не тот парень, которому бы позволилось так беспардонно лапать. — Минета, как думаешь, какова вероятность выжить при падении с двадцати метров? — непринуждённым тоном спросила я, намекая на дальнейшую судьбу одноклассника. — Понял, — Минору сразу же убрал руку обратно на чемодан с кнопкой. — Как хорошо, что мы понимаем друг друга с полуслова, — я саркастично улыбнулась. — Вы где? — тихо спросил наш брошенный товарищ. — Мы пока в воздухе. Я не знаю, куда нам лететь, но здесь задерживаться тоже нельзя: нас может достать буквально каждый из их команды. — Летите в дома, которые они уже могли обыскать. Навряд ли они будут искать в них дважды. Я постараюсь их отвлечь на себя, — предложил план Оджиро.       Мы с Минору согласились и направились в здание, которое было самым ближайшим к точке начала второй команды. Это был пустой двухэтажный серый дом; дверь была открыта, что говорило о недавнем присутствии здесь кого-то. — Минета, будь тихим. Мы видели только Очако и до сих пор не знаем, где остальные.       После кивка товарища мы оба вошли в довольно тёмное здание. Стратегия спрятаться была наиболее выигрышной для нашей команды, ведь силы причуд были не равны, а комбинация «Тодороки + Яойорозу» была убийственна в своей продуманности каждого шага. Я ожидала подвоха и своей настороженностью заразила Минору: до минимума был снижен звук шагов и даже шум дыхания. Нам всего лишь нужно было найти комнату с окном, чтобы сбежать в случае необходимости. План имел все шансы на жизнь, ведь до конца времени оставалось не больше шести минут, однако пространство заполнил резкий крик сигнализации. — Блять! — выругалась я на великом и могучем, беря Минету за руку и подбегая к окну.       Похоже, он или я всё же задели ловушку, которую даже после срабатывания было не видно. Я встала на подоконник и приготовилась вновь взлетать, как вдруг передо мной выросла стена льда, закрывшая все окна. Минета сразу же бросился к выходу, но в коридоре уже слышался быстрый стук обуви. — Минета, дверь! — успела крикнуть я.       Парень быстро запер дверь на щеколду, а затем наклеил несколько из своих шаров на щель со стороны дверной ручки. Я судорожно думала, что делать, но в голову не лезло ничего. Абсолютно. Дыхание участилось вместе с сердцебиением, а руки начали трястись. — Оджиро… — беспомощно обратилась я к парню через маску, пока Тодороки пытался выбить дверь с той стороны. — Меня обездвижили, — словно гром прозвучали слова парня. — Где вы? Всё хорошо? Кнопка у вас?       Я молчала не в силах ответить; глаза бегали по комнате, пытаясь найти хоть что-то, что могло нас спасти, но она была пустой. Деревянная дверь жалобно скрипела и трещала от попыток Шото выбить её. Судя по звукам, Яойорозу тоже подошла и начала что-то создавать, чтобы открыть эту дверь. — Мари? — обеспокоенно и настороженно переспросил Оджиро.       Я, не говоря ни слова, подбежала к окну и приложила ладонь ко льду. «А если не получится?..» — на секунду закралась мысль, однако на такие раздумья времени не было. Если моя причуда работает на атомном уровне, то в теории она может расколоть лёд, по принципу схожему с разрезанием стекла ножницами под водой. Оставалось лишь надеяться, что Тодороки не стал делать свою фирменную ледяную стену толщиной в несколько метров, как на спортивном фестивале. Стоило выпустить лезвие, как самое тонкое его место сделало во льду микротрещину, а более толстое — её увеличило. Это дало надежду. Я приложила сразу всё предплечье, откуда появилось три лезвия, разрушающих лёд. Холод снимал боль от причуды, но и мешал её использованию, замедляя кровоток. Когда рука уже онемела, дверь резко слетела с петель и в проёме показались Шото, готовый к бою, и Момо со… Штурмовым тараном?! Да, мы, тихие и скромные девочки, такие. Лёд пришлось добивать ногой с размаха при помощи металлического «шарика» в ботинке. — Свяжись с Оджиро, — притянув Минету к окну, произнесла я, а затем встала в боевую позу, загораживая союзника.       Мы были на первом этаже, поэтому Минета без колебаний молча прыгнул с чемоданом и убежал в неизвестном мне направлении. Через секунду в маске я услышала переговоры Маширао, который почти выбрался, и Минору, бежавшего к нему, это немного успокоило и дало надежду.       Тодороки сразу же направил свою причуду на меня, а Яо Момо бросила таран на пол и убежала, скорее всего, желая перехватить моего союзника. Я рефлекторно выставила предплечья вперёд, активировав причуду, и отвернула лицо в сторону. Это помогло, ведь лёд начал крошиться, давая шанс увернуться. Конечно, можно было убежать за Минетой, но выигрышнее казался вариант задержать Тодороки хотя бы на некоторое время, давая ребятам шанс найти укрытие. Долго уворачиваться не получилось: всё тело и без того двигалось неохотно в ответ на мой регулярный четырёхчасовой сон, а в комбинации с использованием новой причуды оно вообще отказывалось функционировать. В конечном итоге я оказалась замурована в ловушке изо льда. Резкий холод беспощадно жёг всё тело, глаза широко раскрылись, а мышцы резко напрягались, пытаясь освободиться. Хотелось материться, но от шока было не то, что сложно выбрать, что первым сказать, было невозможно даже нормально вдохнуть. — Я помогу Яойорозу и Урараке, а потом разморожу тебя, — тон Шото был как всегда спокоен, словно он просто занял у меня ручку на время, а не заморозил в глыбе льда, желая забрать победу. Парень быстро развернулся и выбежал из комнаты. — Да щас! — наконец смогла крикнуть я однокласснику вдогонку на родном языке. В последнее время он как-то часто начал проскакивать в моей речи. «Ну уж нет. Не сегодня. Не тогда, когда я, блять, так близка к ПОБЕДЕ!» — думала я про себя, чувствуя, как всё тело впервые за долгое время наполняется яростным и всепоглощающим желанием бороться. Под действием адреналина я не заметила, как причуда активировалась по всему телу: предплечья, голени, бедра, живот, спина, а также то, что лезвия прошли лёд насквозь, ударившись о стены и упав на пол. Раскрошив оставшееся препятствие к свободе, я встряхнула руками и крыльями, сбрасывая капли от растаявшего льда. Контакт с холодом взбодрил, заставляя когнитивные функции вновь заработать на полную, как раньше. — Оджиро, Минета, как вы? Мне нужно идти к вам? — серьёзно спросила я, пытаясь продумать свои следующие действия. — Всё супер, Мари! — радостно ответил Минета. — Мы спрятались, а если нас найдут, то через липкие шары Минеты они не пройдут, — раздался довольный голос Оджиро из наушников, встроенных в маску. — Как-то немного двусмысленно звучит, — из меня вырвался сдавленный смешок. — Мари! — смущённо воскликнул Оджиро под хихиканье Минеты на фоне. — Ладно, ты прав, — успокоилась я, выпрыгивая через окно. — Вы шары по полу разбросали? — Да, — ответил Маширао. — Самое главное, чтобы Тодороки сюда не пришёл, иначе это будет конец. — Оджиро, не нагнетай, — послышался голос второго парня. — Нам осталось продержаться около трёх минут. Мари, задержи Тодороки, и дело схвачено.       Перебегая по крышам домов и ища свою цель, я чувствовала волнение и предвкушение. Победа была так близка, словно ещё чуть-чуть и я почувствую её в своих руках, прижму и никогда больше не отпущу. Фигура Шото показалась внизу, и я поспешила приземлиться прямо напротив него. Парень выглядел слегка удивлённым и настороженным: — Как ты выбралась? — Это неважно. И, между прочим, было очень холодно, — возмутилась я в шутку.       «А реально… Как я выбралась? Слой льда же толстый был», — своевременно задумалась я, однако затем встряхнула головой и встала в боевую позицию, готовясь к активации причуды. Рука Тодороки уже покрылась льдом, и он был готов атаковать. — Прости, — тихим виноватым голосом произнёс Шото, восприняв мои слова всерьёз. И это было бы очень мило, если бы его следующая атака не летела в меня.       Я быстро увернулась. У Тодороки не было выбора, кроме как снова попытаться обездвижить меня, ведь я хоть и незначительное, но всё ещё препятствие, которое так просто не даст ему пройти. А это значит, что он не поможет своим союзницам, и у Минеты с Оджиро будет возможность обездвижить девочек. Всё складывалось так удачно. До момента, пока я не услышала голос Минеты в своей маске: — Мари! У них есть сети и растворитель! Это ввело меня в ступор, однако резкая атака Шото заставила оживиться и спрятаться за углом дома от стены льда. Я прижималась к кирпичам, быстро глотая ртом воздух, и связалась с союзниками. — Какие сети? Какой растворитель? — Яойорозу, похоже, создала крепкие сети, которыми они до этого Оджиро обездвижили. А ещё у них есть растворитель для моих шаров! — поспешил объяснить Минета, пока я ныряла в переулки, пытаясь скрыться от Шото. — У кого чемодан? — тихо спросила я, осознавая положение. — У Очако. Мари, пожалуйста, догони её. У нас всего несколько секунд. В этот момент всё тело бросило оставшиеся силы на эти несколько секунд. Белые крылья распахнулись, отрывая ноги от земли, глаза изучали всё вокруг, пока не увидели Очако, забегающую в магазин. Не теряя времени, я выбила стекло витрины, влетев в здание. Урарака обернулась на меня, в её руках был заветный открытый чемодан, внутри которого шипел и плавился фиолетовый шар, когда-то спасающий нас, а кнопка поменяла цвет, что значило, что она была на стороне их команды. Лицо девушки стало напряжённым, её брови нахмурились, а пухлые губы сжались. Очако сделала ближайший стеллаж невесомым, а затем с силой пнула его в мою сторону, выбегая через пожарный выход. — Блять! — вскрикнула я, ловя препятствие в воздухе.       В эту же секунду стеллаж с грохотом приземлился на землю, покачнувшись в мою сторону, всё муляжи продуктов начали скатываться, ударяясь о мою голову. Приложив достаточные усилия, я смогла откинуть его от себя, и металлическая конструкция окончательно упала на пол с оглушительным гулом. Выбежав из парадного входа, мне удалось перехватить Урараку, сразу же сшибая её с ног одним резким толчком. В обычных обстоятельствах избиение подруги — это, наверное, ненормально, но на геройском факультете это способ признаться в любви и уважении. Она держала чемодан над головой, пнув меня своим каблучком прямо в голень и сделав подсечку, заставляя упасть на землю вместе с ней. Я тянулась к чемодану, но её колено, бьющёё меня в живот, это затрудняло. Она сделала чемодан невесомым, отправив его в воздух, и резко заставила нас обеих перевернуться так, что теперь на земле была я. Она придавила мои крылья, доставляя дискомфорт, и любое моё неверное движение могла привести к сильной боли. Её руки удерживали мои предплечья, в этот раз у неё было больше сил, чем у меня, поэтому был только один вариант выбраться. — Очако, пожалуйста, прости, — произнесла я, расслабляя тело. — За что? — удивлённо спросила девушка, не ослабляя хватку.       В эту же секунду я активировала лезвия и тут же деактивировала, чтобы только слегка царапнуть, заставляя Урараку отпустить руки скорее из-за неожиданности, чем из-за боли. Когда она ослабила хватку лишь на мгновение, поняв, что я не собираюсь протыкать её руки, мне удалось вырвать правую руку, сжав её в кулак. Быстрый и резкий удар пришёлся в челюсть девушки, из-за чего она немного отшатнулась, давая возможность скинуть её с меня. Не теряя не секунды, я взлетела, направляясь к заветной кнопке. Увидев это, Урарака тут же сделал невесомой себя и, оттолкнувшись от земли, догнала меня и схватилась за ногу. — Не пущу! — заявила подруга, деактивировав причуду. Она знала, что выдержать вес человека мне не по силам. — Очако! — возмутилась я, чувствуя, как мы обе двигаемся к земле. Мой взгляд поднялся к удаляющемуся чемодану, а затем спустился к Урараке. — Прости ещё раз, — свободная нога быстро ударила Урараку по плечу, заставляя её соскользнуть.       Она летела вниз, чуть не утащив мой ботинок за собой, а затем активировала причуду, двигаясь плавно к земле. Я же быстро летела вверх. Кейс уже был в моих руках, а подушечки пальцев в резком движении коснулись поверхности большой кнопки. Но щелчок кнопки раздался ровно через долю секунды от обнуления таймера. По всей площадке раздался сигнал об окончании битвы: — Испытание завершилось, победила команда… — раздался голос Айзавы, но я уже не слышала его слова. — Нет… — не веря, произнесла я, не отпуская руку с кнопки, словно это могло что-то изменить. — Нет-нет-нет. Нет! Нет! НЕТ! — крик вырвался сам собой.       Хотелось выкинуть этот чемодан к чертям собачьим, вырвать эту злосчастную кнопку с корнем и растоптать её. Чистая ярость кипела в крови, затмевая собой всё. Я не помню, как спустилась, не помню, как мы стояли перед Айзавой и слушали комментарии и замечания, помню лишь то, что всё это время в голове крутилась одна мысль: «Это моя вина». Меня трясло, дышать было тяжело из-за кома в горле, а взгляд смотрел в никуда. Но внешне я старалась сохранять последние крупицы самообладания. Это всё казалось таким жестоким и несправедливым. Я не понимала, зачем судьба дала возможность так близко подобраться к успеху, почувствовать себя не бесполезной и никчёмной, а затем в одно мгновение отнять всё, добивая итак мучительно умирающую веру в себя.