К чему приводит пьянство

Приведя себя к, если не идеальной, то близкой к идеальной, чистоте, Эмгыр выбрался из ванны и пошёл одеваться. Гардероб, как всегда, разнообразен. Чёрный, чёрный и чёрный. Откуда вообще пошла мода на этот цвет? В Цинтре он мог напялить на себя хоть костюм шута, и при этом никто бы слова не сказал, а тут дисциплина проявляется даже там, где, казалось бы, её никак не приплести. Надев дублет с воротником повыше – засосы цвели буйным цветом на шее и ключицах – он повернулся к Морврану. Тот наскоро натянул на себя вчерашнюю одежу и приглаживал растрёпанные волосы перед зеркалом. В глаза резко бросилась деталь, не привлекавшая внимания до настоящего времени – под челюстью красовалось бледно-лиловое пятно, которое жабо ну никак не было в силах скрыть. – Что будешь делать с этим? – Эмгыр покосился на засос. – Ничего необычного: поменяю наряд, пристегну раф. «Главное, не наткнуться в таком виде на кого-нибудь» – добавил про себя Морвран. «Иначе конфуза не избежать». – У вас есть что-то съедобное? Умираю, как хочу есть, – Морвран осмотрел комнату. – А, вот же, – взгляд выцепил тарелку с уже заветренным виноградом. Подошёл и попробовал. – Такой себе. Кислый. На Севере ничего нормально не растёт, – продолжил он. Эмгыр подошёл к окну и посмотрел в него. Ночью накрапывал дождь, но утром выглянуло солнце, обласкавшее каждое растение, сиявшее теперь первозданной чистотой. Была середина лета, зелень буйно цвела и разрасталась, скрывая от придирчивых взглядов потрескавшийся перебрик и убитую сотнями сапог плитку. Север, что с него взять. Любому разбирающемуся в растениях аристократу эта картина показалась бы надругательством над садоводством, но император умел ценить такой красочный беспорядок. Морвран подошёл и положил голову ему на плечо, подставляя щёку утренним тёплым лучам, ещё не успевшим перейти в олицетворение дневной духоты, и взял в свою руку его ладонь. Так и застыл. Было в этом что-то невинно-чистое, не запятнанное пошлостью и страстью. Просто любоваться вместе садом со второго этажа, и ничего более. – Наверное, мне стоит уйти, – прошептал Воорхис. – Скоро все проснутся. – Конечно, – тихо ответили ему, и он нехотя начал отстраняться. – Я сохраню эту ночь в тайне. Обещаю, – меньше всего Эмгыру хотелось отпускать эту нежную ладонь. Как Морвран вообще поддерживает их в настолько идеальном состоянии, если фехтует? Они так и стояли друг напротив друга, не решаясь разнять руки. Император, понимая, что пора прощаться, напоследок подхватил генерала под локоть и резко притянул к себе для поцелуя. Было в этом что-то отчаянное. Ему с жадностью ответили, буквально впечатавшись в губы. Захотелось взвыть от нахлынувших чувств. Страсть от прикосновений перемежалась с осознанием того, что это их последние объятия. Вчера всё только началось и уже улетучивается вместе и их дыханием. Они не вправе позволять себе ещё одной такой встречи. У каждого свои обязанности, которые нельзя мешать с постелью. Какие же они глупцы, раз довели себя до такого. Они пропали, просто пропали, из этой бездны уже не выбраться. Морвран прогнулся в пояснице и простонал от ощущений. Эмгыр старался не трогать его за затылок – укладка волос занимала много времени, но кузен до такого не додумался – его ладони уже вовсю перебирали чуть влажные смоляные пряди. По коже головы побежали мурашки, захотелось сильнее прижать брата к себе, но мять одежду было категорически нельзя: императору в этом дублете ещё целый день ходить. Словно апогеем этого действа, из открытого окна, находившегося сбоку и мало бросающегося в глаза, вырвался сильный сквозняк и обдал пару холодом. Морвран напрягся. Неожиданно отстранился. С ужасом посмотрел Эмгыру в глаза. Наконец-то выдал: – У вас открыто окно? – Как видишь. Воорхис молча уставился на него. До Эмгыра начала доходить вся чудовищность положения. Вот почему так громко пели птицы. Вот почему в комнате так хорошо пахнет зеленью. Они не закрыли чёртово окно. – Дьявол, - выругался он. С тайной этой ночи было покончено. – Ваше императорское величество, нас слышала, по крайней мере, стража в саду. Мы глубоко в дерьме. Эмгыр был с ним полностью солидарен.