Пожалуйста, не умирай

      Сперва мне казалось, что это наваждение, мираж. Ира — стоит? Сама, на своих ногах? Но это было правдой: она стояла. Сама. На своих ногах. Из её глаз прозрачными ручейками бежали слёзы.       Я быстро подбежал к ней, подхватив; боялся, что упадёт. -Я хожу! Сама! Получилось, Гена!!!       Радости не было предела. Тотчас ей нужно было немедленно обойти наши апартаменты; конечно, я был рядом и поддерживал — пока она была совсем слаба. -У меня такое ощущение, что мы с тобой в каком-то райском саду. Твои вчерашние легенды навеяли такие мысли… я много думала об этом сегодня ночью. В этих древних историях есть какая-то своя магия, все мы ведь вышли оттуда. Время идёт, но человеческая душа не меняется. И почему я не думала об этом раньше? -Наверное потому, — сказал он, усмехнувшись, — что была занята бесконечными бумагами, операциями и «разборками» с родственниками пациентов. Знаешь, Егорова, я пришел к выводу, что когда что-то случается, нужно задавать себе вопрос не «за что?», а «для чего?». Вот жизнь дала тебе паузу, хоть и в самом ужасном из возможных виде, для того, чтобы ты переосмыслила что-то, остановилась и посмотрела, как может быть прекрасен мир вокруг тебя. -А для чего мы потеряли полжизни друг без друга?.. — спросила она, тупо смотря куда-то в таинственную темноту зелени. -Для того, Егорова, чтобы понять, что жизнь порознь для нас невозможна.

***

      Изумрудное кружево беспрестанно поднималось и опускалось: бешено бьющееся от страсти сердце вот-вот было готово вырваться наружу. В её груди давно томилось желание: она хотела его.       Плевать, что было опасно, Павлова была готова на всё; в ней играло животное начало.       Кривицкий, не менее опьяненный страстью, боялся сделать ей больно, потому был предельно аккуратен.       Его губы блуждали по горячему телу, изучая его снова после столь долгой разлуки. Вверх — вниз, вверх — вниз. От мягких губ к животу, затем — к внутренней стороне бедра. Манящие, подразнивающие поцелуи, заставляющие её вздрагивать. Это он любил в ней больше всего — понимать и чувствовать, что неприступная Павлова на самом деле твоя Егорова, дрожащая от обезоруживающих поцелуев.       Сильная мужская рука сжала прикрытую изумрудным кружевом грудь. Последовал стон, вместивший в себя всю былую тоску.       Они играли с огнем: Павлова была готова накинуться на него, но разум Кривицкого с большим трудом возобладал над страстью, говоря о том, что ещё слишком рано плавить любовью неокрепшее тело.       Не сейчас, не сегодня. Чуть позже. Да, это верно. -Кривицкий, ты что, не хочешь меня? -Ир, я хочу, и очень хочу, но нужно немного повременить. Давай обойдемся, что называется, малой кровью, м? — заранее зная, что именно сегодня ответ будет точно отрицательным, он накрыл её губы своими: разговоры сейчас были излишни.       Был найден компромисс: массаж. Тут же было принесено массажное масло, (не)случайно оказавшееся в сумке, зажжены свечи, открыта вторая бутылка вина. Вечер обещал быть прекрасным.       Сильные мужские руки плавно скользили по точёной женской талии, доставляя её обладательнице немыслимое наслаждение. Тактильный контакт обострился до максимума: казалось, она улавливала его касания ещё до того, как он их совершал — настолько они были распалены.       Кривицкий едва скользил всё ниже спины, раздвигая границы обыкновенного массажа, усиливая ощущения. Настала очередь меняться. Вероятно, женщины имеют больше средств в своём арсенале; Павлова, скользя по спине Геннадия Ильича не только одними руками, явно превзошла его ожидания от данной процедуры. — Егорова, а ты ещё та зажигалка, — пытаясь отдышаться после полученного удовольствия, пролепетал мужчина. — Спасибо, ты тоже ничего. Но мы не закончили… — Безусловно, мой генерал. Всё ещё впереди. Чуть окрепни, и я покажу тебе, кто здесь главный. — Ловлю на слове, Геннадий Ильич. Передайте, пожалуйста, бокал вина началь… Гена!       Страсть возобладала. Прохладное вино бежало по её телу. -Ты что делаешь?       Но Геннадий не слышал. То блуждая языком по любимому, всё ещё горячему телу, то жадно целуя его везде, где было разлито Каберне Совиньон, он пытался вобрать в себя и её, и вино, бегущее по груди и животу к истоку наслаждений. Павлова вскрикнула, сжав белую простыню, и развела ноги, дав волю возлюбленному.

«Прекрасно в нас влюбленное вино … и женщина, которую дано, сперва измучившись, нам насладиться».

***

      Утро началось неожиданно. Обычно они просыпались одновременно; кому-то одному не приходилось будить другого. Но сегодня Гена неожиданно долго спал. В ход пошли поцелуи, поглаживания и прочие ласки, — но не сработали и они. Тогда Ира решила выбрать иной путь, проникнув за границы «семейников»: реакция не заставила себя ждать. -Мм, после такой ночи королева хочет ещё? Я не против, а очень даже за… -Много хочешь, король сонного царства. Пора вставать, я блинчиков хочу… — уподобившись рыжему коту из известного мультфильма, сказала она. -Я тоже хочу кое-чего… — ухмыляясь и потягиваясь, сказал он. -Да, и чего же, если не блинчиков? -Кое-чего гораздо лучше них: тебя. -Ген, ну, хватит, — она улыбалась, пытаясь скрыться от поцелуев, — Ген! -Хорошо, Егорова, но перед тем, как я пойду готовить, мы вместе идем в душ. По утрам прохладная вода очень освежает.